ГОРЫ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГОРЫ

Но страна так велика, что в ней, кроме равнин, есть и высочайшие хребты, есть горные области, настолько грандиозные, что одна из них называется даже «Крышей мира».

Миллиарды лет жизни земного шара и его коры, разная судьба отдельных ее мест, эпохи их сравнительного покоя и времена сильных движений отразились на рельефе, придали ему несхожие черты. И естественно, что в стране, занимающей шестую часть суши, представлено почти все многообразие форм земной поверхности.

По левую сторону Енисея на обширной площади местность гладка, почти как стол, а по правую, тут же, лежат возвышенные и пересеченные пространства.

В Западном Казахстане впадиной Карагие (Батыр) земля уходит от уровня океана на 132 метра вниз, а недалеко, в Таджикистане, пиком Сталина она поднимается на семь с половиной километров вверх.

Бакинцы живут ниже уровня океана, а селения памирских киргизов вознесены от уровня океана на 4 тысячи метров.

На Восточном Памире долины — широкие и плоские, как дую корыта, а совсем рядом, на Западном Памире, они врезаны в землю узкими и глубокими щелями…

Что за горы скрылись там, где сейчас по ровной Западно-Сибирской низменности спокойно текут Обь с Иртышом? Не остался ли след от них? Да, есть след: Казахская складчатая страна и Урал.

Горная область, выросшая из геосинклинали, погребена под сухим дном моря, но ее края уцелели.

Длинным и узким пучком хребтов Урал прирос к Русской плите, стал ее восточным бортом. Он начинается у северных морей, тянется к югу более чем на две тысячи километров, как порог между Великой Русской равниной и Западно-Сибирской низменностью, и затухает в Мугоджарах. Урал возник давно, около трехсот миллионов лет тому назад, и хоть уцелел, но стерт, как бывает стерт порог в старом доме.

Уже позже, сравнительно недавно, Уральские горы были приподняты новым напором земных сил — на севере вершиной Народная они достигли высоты 1 894 метра над уровнем океана, а на юге вершиной Яман-Тау — 1 638 метров. Но подъем этот меньше затронул середину Урала — те места, где сейчас больше всего выросло городов и заводов.

Железная дорога Кунгур — Свердловск проходит по низким корешкам древних сглаженных гор. Стоишь у окна вагона и боишься пропустить перевал: его высота над уровнем океана всего лишь 410 метров. Поезд спускается на какую-то сотню метров, подходит к перрону Свердловска.

Схема рельефа СССР.

1. Хибинские горы. 2. Карпаты. 3. Крымские горы. 4. Кавказ. 5. Памир. 6. Тянь-Шань. 7. Алтай. 8. Яблоневый хребет. 9. Верхоянский хребет. 10. Хребет Черского. 11. Камчатский хребет. 12. Сихотэ-Алинь.

И путник, впервые едущий из Москвы на восток, разочарован: пересек Уральский хребет, не заметив.

Если из Свердловска ехать дальше к востоку, Уральских гор совсем уж не увидишь. Со всеми своими рудами они уходят под равнину Западной Сибири — под сосновые боры, болотистые леса из елей и пихт, черноземные пашни и березовые рощицы. Но многосильный бур может пробить километровую толщу слежавшихся глин и песков, нащупать крыло подземного Урала. Когда-нибудь глубинные шахты дотянутся до руды и в Тобольске и в Омске… Пока же в середине этой обширной равнины нет ни одной шахты, которая добывала бы металл из рудных жил.

Но если мы по равнине направимся на юго-восток, к границам Казахстана, то там вспомним об Урале: горные дуги, погрузившись в землю, тянутся сначала на юг, потом расходятся широкие веером и поворачивают на восток, огибают с юга, подобно берегу, усохшее море Западно-Сибирской низменности и зримо проявляются в древней, уже частью распавшейся на мелкие сопки, Казахской складчатой стране с ее сокровищами Джезказгана, Караганды и Коунрада. Это тоже остаток гор урало-сибирской геосинклинали.

А еще дальше к востоку древние горные дуги дотягиваются до самого Алтая, тоже по-уральски богатого.

Если двинуться от Урала прямо на юг, по тому направлению, как шли и исчезли под землей Мугоджары, — Урал тоже напомнит о себе. По ту сторону Аральского моря, в далеких кызыл-кумских песках, подземные горы показывают свою спину невысокими и короткими хребтами Султан-Уиз-Даг, Букан-Тау, Тамды-Тау.

Нет здесь ни еловой тайги, ни студеных рек, ни заводского дыма, — лишь выщербленные каменные горбы в жарком мареве пустынь, но это отзвук Урала. Знакомый голос слышен в древних скалах, сложенных из кристаллического сланца, гранита и мрамора, в зеленых змеевиках и пестрых яшмах. И когда на Аму-Дарье стали расти новые города, как раз в склоны этого-то уралоподобного Султан-Уиз-Дага и врезались карьеры, давшие камень для стройки.

Удивительные и неожиданные намечаются здесь перемычки и связи. К уральским дугам под ровным покровом полупустыни причленяется еще не совсем разгаданная линия, ведущая ниже дна Каспия на запад к Украине, где в давно ушедшие времена раздалась Русская плита и зародился Донецкий бассейн — зародился примерно в то время, когда у восточного края плиты из морских пучин вырастали Уральские горы. И мы угадываем какую-то связь между Уралом и Донбассом, двумя основными горнопромышленными очагами нашей Родины, казалось бы так друг от друга далекими.

А та главная подземная Уральская дуга, которая мраморным пунктиром тянется с севера через Султан-Уиз-Даг и другие острова в песчаном море Кызыл-Кумов, отгибается на восток и выводит прямо к Нуратинскому хребту и им прочно выходит на поверхность. Нуратинский же хребет — это крайний отрог Тянь-Шаньских гор. Это по сути дела тот самый хребет, который, все повышаясь и принимая разные названия — Туркестанский, Алайский, Кок-шаал-Тау, — доходит далеко на востоке, у китайской границы, до пика Победы и массива Хан-Тенгри, средоточия всей огромной Тянь-Шаньской системы.

Тянь-Шань и Урал — это братья, они порождены одной и той же древней геосинклиналью.

Так мы замкнули с запада и юга затвердевшую урало-сибирскую геосинклиналь, которая лежит восточнее Русской плиты.

А южнее по широте протягивается другая геосинклиналь, еще живая. Она идет из области Средиземного моря через центральную часть Азии к Тихому океану и задевает южную окраину Советского Союза.

Когда-то лентой по линии этой геосинклинали простиралось море, некоторые геологи называют его «океаном Тетис». Средиземное, Черное и Каспийское моря — вот все, что в Европе от него осталось. На месте геосинклинального моря вырос великий пояс молодых хребтов от Пиренеев и Альп на западе до Памира, Гималаев и гор Малайского архипелага на востоке. Дугами Карпат, Крыма, Кавказа, Копет-Дага и Памира этот горный пояс вступает в пределы нашей Родины.

Поросшие елью и буком Карпаты (Говерла — 2 058 метров) и обнаженный Копет-Даг (Реза — 2 942 метра) переходят нашу границу не самыми высокими своими частями. Крымские горы (Роман-Кош — 1 545 метров) тоже ниже, чем могли быть: главная их масса погрузилась в глубины Черного моря, оставив лишь край, круто стоящий над берегом.

Но Кавказ, перегородивший пространство от Черного моря до Каспийского, поднимает свои горы от теплых подножий через лесистые склоны до царства льдов. Белый раздвоенный конус Эльбруса достигает 5 633 метров.

А дальше на востоке Памир громоздится выше всех гор нашей страны. Там на 7 495 метров могучей пирамидой среди глетчеров и горных гребней вздымается пик Сталина — высочайшая вершина Советского Союза. Белые клинья льда и снежников одевают ее склоны от головы до подножья. Но эта седина — признак не старости, а молодости гор. Время еще не успело сточить их — раскрошить морозом и микроорганизмами, свеять ветром, смыть водой.

Современный Памир молод. Еще недавно, всего полсотни миллионов лет назад, на месте заоблачного, нагорья плескались волны. «Крыша мира» лежала под водой. После с глубин поднялись величайшие горы, вознеся с собой окаменелые остатки морских животных за линию вечного снега, — там альпинист их встретит в теле скал.

Иногда этот южный пояс гор напоминает нам о своей молодости землетрясениями. Подвижка земной коры осенью 1948 года поколебала подножье Копет-Дага и разрушила город Ашхабад. Вся Советская страна помогла туркменскому народу вновь его построить.

Да и вулканы на юге погасли недавно. Человек еще застал извержения на Кавказе: вблизи озера Севан найдена стоянка, погребенная под лавовым потоком. У вершины Эльбруса до сих пор из-под скал вырывается сернистый газ, а возле подножья бьют теплые источники.

Движения этой геосинклинали были так сильны, что по соседству затронули старые, ранее сложившиеся горы.

Тянь-Шань стар, как Урал, но выглядит он молодым, как Кавказ, — почему? Откуда эти острые гребни и высокие пики, узкие прорези долин? За долгую жизнь горы Тянь-Шаня были так же размыты и сглажены, как горы его ровесника — Урала. Там, где сейчас к югу от Алма-Аты один за другим возносятся высочайшие хребты, убеленные нетающим снегом, оставались лишь холмы: древние горы «съели свои зубы». Но вот в недавнее время вдруг приходит вторая молодость. Вблизи, в полосе южной, широтной геосинклинали, о которой сейчас говорилось, могучий напор горообразующих сил поднимает молодые хребты, он захватывает корни Тянь-Шаня и как бы гофрирует их — поднимает в одном месте выше, в другом ниже. Потом берутся за работу ледники и реки, мороз и жара, бактерии и грибки. Они обтачивают, разъедают эти каменные волны, и вот перед нами острым частоколом громоздятся вершины, возглавляемые пиком Победы (7 439 метров).

Голубовато-зеленые озера лежат в углублениях и впадинах, еловые леса зеленой щетиной покрывают северные склоны, пенистые реки с ревом мчатся по ущельям. Но если уйти в глубину гор к югу от Иссык-Куля, подняться от Пржевальска на уединенные безмолвные «сырты» — увидишь среди хребтов слегка волнистые, почти плоские пространства: память о тех временах, когда Тянь-Шань был стерт до корней.

Казахскую складчатую страну с ее округлыми увалами, невысоко поднимающимися из собственных обломков, не коснулись эти омолаживающие движения, но старик Алтай на юге Сибири испытал их. Его сглаженная поверхность была, как и на Тянь-Шане, сильно покороблена, и мы найдем здесь не только хребты с плоским верхом, но и такие отточенные водой и морозом острые вершины, как высочайшая гора на Алтае — Белуха (4 506 метров).

Горные хребты западной половины СССР выросли из двух геосинклиналей разного возраста, и часть этих хребтов с боков припаялась к Русской плите, нарастив ее, как бы загнув ей края. Но Советский Союз так велик, что в отличие от всех других стран мира включает в свои пределы не одну, а сразу две древние платформы — кроме Русской, еще Сибирскую. Она залегла к северу от Байкала на просторах между Енисеем и Алданом. Как и Русская плита, этот кусок земной коры с глубочайших времен уплотнился и уже не способен сминаться в складки. Как и Русская плита, эта жесткая глыба знает лишь медленные колебания. Как и на Русской плите, здесь расплескивались моря, укрывшие прогибы древней гранитной постели слоистым плащом отложений. И так же гранитный этот фундамент выходит наружу лишь местами — на Алдане и в верховьях далекой северной реки Анабары.

Почему же на картах Русская плита залита зеленой краской, а Сибирская — коричневой? Потому, что Сибирская плита выше поднята. Средняя высота Великой Русской равнины — 170 метров над уровнем океана, а этих мест — примерно 500. Земля здесь выше поднята и потому сильнее пропилена и размыта реками. Ее испещряют глубокие и широкие долины, а наверху лежат слабоволнистые водоразделы — остаток плоскости. Они и дают название всей местности: плоскогорье Средней Сибири.

Равнинные водоразделы сплошь покрыты тайгой, люди живут в долинах. И когда из селения или с борта речного парохода смотришь вокруг — видишь лишь высокие склоны долин и кажется, что ты в горах. Но если подняться в самолете и на пути из Енисейска в Якутск смотреть вниз на плоские водоразделы — скажешь себе: да, здесь все-таки плоскогорье, все-таки платформа.

К Сибирской платформе много хребтов приросло с востока и с юга, где третья наша, восточно-сибирская геосинклиналь постепенно отодвигалась, рождая горные цепи и припаивая их к растущей жесткой глыбе. Там огромное пространство заполнено дугами гор: Саяны, Хамар-Дабан, хребты Байкальский, Яблоновый, Становой, Буреинский, Сихотэ-Алинь, Джуг-джур, Верхоянский, Черского, Колымский…

Сглаженные временем горы эти поросли хвойным лесом. Лишь местами поднимают они над тайгой до высоты примерно в три тысячи метров над уровнем океана свои каменистые, выветрелые макушки — «гольцы». Между хребтами лежат волнистые плоскогорья, болотистые низменности и глубокие впадины; в самой глубокой из них налилось озеро Байкал.

На первый взгляд кажется, что хребты к востоку от Сибирской платформы сгрудились таким сложным сплетением, что в них невозможно разобраться. Однако смотрите — их дуги на карте обтекают окраину Сибирской платформы. Горные цепи, рождаясь из геосинклинали, прикреплялись к платформе и в основном сохраняли ее очертания.

Но есть место, где это соответствие нарушено: при взгляде на карту сразу видно, что на далеком северо-востоке хребты Черского и Колымский не идут параллельно, а расходятся углом. Круто разойтись их заставила древняя Колымская глыба — небольшой, но жесткий кусок земной коры. Он лежит вокруг той точки, где скрещиваются Полярный круг и река Колыма.

Крайние восточные цепи гор возвышаются над глубинами Тихого океана — Корякский хребет, хребты Камчатки и Сахалина, гирлянда Курил. Этот тихоокеанский пояс гор, уходящий в Японию, — совсем молодой. Тут жизнь геосинклинали еще длится, отдаваясь землетрясениями, моретрясениями и извержением огнедышащих гор.

На Камчатке — около двадцати действующих вулканов, на Курилах — еще больше. Вулканы дымятся, а время от времени изливают лаву. Настает час — под раскаты подземного гула поднимается на многокилометров черный газовый столб, освещается снизу багровым пламенем, сверкает стрелами молний, обрушивает на землю дождь пепла, град раскаленных каменных бомб, и огненные реки льются из жерла вулкана, источая запах серы, пенясь и шипя.

Вот наши горы. Они обрамляют равнины узким, но высоким барьером с юга, широким, но низким — с востока, а Уральским хребтом разрезают площадь равнин пополам.

Равнины полезны: широкие поля, гладкие пути. Но и горы нам нужны. Конечно, в горах нет простора земледелию — поля либо малы, либо круты, либо дороги, если приходится террасировать склоны. И трудно прокладывать путь — всё вниз да вверх, вгрызаясь в скалы, пробуравливая горы, повисая над бездной…

Но зато на горных склонах так сочетаются влага и тепло, что нигде не найдем мы лучших лугов для скота — все лето стоит здесь сочная трава. Она напоена нектаром — нигде нет богаче пасек, душистее меда. Горные курорты хорошо исцеляют больных — чистый легкий воздух высот будто сам льется в грудь, обогащает кровь, лечит нервы.

Когда в пору отдыха мы выбираем маршрут путешествия, нас тянут горы. Нигде не увидеть столько красоты. Мир встает перед нами в трех измерениях и меняет облик на каждом изгибе тропы. Он бросает нам в глаза то грань ледника, то глубокую тень ущелья, то брызги водопада, то вдруг раскрывает в разрезе долины туманную даль предгорной равнины, подобную морю. И если мы сильны и смелы — свернем с исхоженного пути, зацепимся концами пальцев за выщербленную бровку отвесной скалы, вонзим ледоруб в скрипучий фирн, преодолеем тяжелую крутизну и в порыве борьбы и счастья взберемся на острие высочайшей из вершин.

Любовь к горам сильна, особенно у тех, кто в них жил. Когда поэт Валерий Брюсов захотел выразить чувство жизнерадостности, он не нашел иных слов:

…как старый горец горы,

Люблю я землю…

Но важно и другое. Добычу минерального сырья мы зовем «горной промышленностью». В горах глубоко разъялись недра и обнажилось много минеральных богатств, которые мы добываем и отвозим на заводы, чтобы росла и крепла наша индустриальная мощь и приближалась та великая цель, к которой идет Советская страна.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.