Служили два товарища…

Служили два товарища…

Юрий Рыбин (Мурманск)

Командир 2-й эскадрильи 145-го ИАП капитан Л. А. Гальченко. 1941 год. (Фото из архива А. А. Зайцева).

Трижды орденоносец штурман 145-го ИАП майор А. П. Зайцев. Октябрь 1941г.

(Фото из архива А. А. Зайцева).

Эта повесть посвящена двум замечательным летчикам, в самые первые месяцы войны своими боевыми подвигами прославившиеся на Крайнем Севере. Служили они в одном полку, занимали одинаковые должности – были командирами эскадрилий. Самые трудные и ответственные боевые задания, как правило, доверяли им. Они пользовались огромным авторитетом и уважением среди летного состава и являлись живым примером – многие летчики в полку хотели быть похожими на них. Слава об их ратных подвигах посредством фронтовых газет и боевых листков была известна всем воюющим 8 суровых северных широтах.

Но, как часто в жизни случается, к одному из них судьба была благосклонна, а другого постоянно испытывала на прочность. Один выжил в этой кровопролитной войне, стал Героем Советского Союза и жители Заполярного края свято чтут его память. В поселке Молочный, под Мурманском, где раньше располагался аэродром, одна из улиц названа его именем, а в городе Кандалакша – детский интернат. Одно из рыболовных судов Мурманского морского порта гордо носит имя этого летчика – «Леонид Гальченко». Известность другого летчика в составе военно-воздушных сил 14-й армии летом 1941 года была не меньшей, чем имя североморца Бориса Феоктистовича Сафонова на Северном флоте. Но имя Александра Петровича Зайцева, трагически погибшего в один день с Б. Ф. Сафоновым 30-го мая 1942 года могло бы остаться для потомков безымянным и кануло бы в лету, если бы не редкие и небольшие газетные заметки его сына – Александра Александровича Зайцева. Личные боевые заслуги А. П. Зайцева были бы приписаны его однополчанам 1* .

Путь в сталинскую авиацию сормовского паренька Александра Зайцева был такой же, как и многих тысяч советских юношей, поддержавших комсомольский клич «Молодежь – даешь авиацию». Александр родился 2 мая 1912 года в семье рабочего-литейщика. С семи лет остался без матери, как у большинства детей того поколения было трудное голодное детство. После семилетки пошел работать на очень престижную, по тем временам, работу – учеником электромонтажника-слесаря на завод «Красное Сормово». В 1932 году был переведен на новый авиационный завод № 21 в г. Горьком, где накануне войны начнут выпускать знаменитые истребители конструктора Лавочкина, на которых летом сорок первого и будут летать наши герои – Александр Зайцев и Леонид Гальченко.

В 1932 году Александр Зайцев вступил в ВКП(б) и по призыву был направлен в Харьковскую военную школу пилотов, по окончании которой, в 1936 был направлен к месту службы в Белорусский особый военный округ. В 1937 году в составе группы П. В. Рычагова, будущего Главкома ВВС Красной Армии, А. П. Зайцев в Китае уча-

ствует в боевых действиях, направленных против Японии. По возвращении, в марте 1938 года «За выполнение правительственного задания», награждается орденом «Красного Знамени» и получает внеочередное звание – капитан. Дальше боевой путь молодого капитана лежит в Заполярье, где в составе 145-го ИАП он сражается с финскими ВВС. По окончании «Зимней войны» его грудь украсит второй боевой орден «Красной Звезды».

1* В сборнике «Это было на Крайнем Севере» в статье П. С. Кутахова «Венки Герою», сбитый капитаном Зайцевым немецкий ас гауптман Шашке, приписывается другому летчику – И. В. Бочкову – Прим. авт.

В Харьковской военной школе пилотов. Второй справа – курсант, или по тем временам «учлет», Александр Зайцев. (Фото из архива А. А. Зайцева).

«Корешок» – командир 3-й эскадрильи 145-го ИАП капитан А. П. Зайцев. Лето 1941 года, аэродром Шонгуй. (Фото из архива В. А. Крикленко).

Другой герой нашего повествования – Леонид Акимович Гальченко родился 2 апреля 1912 года в городе Махачкала. В доме родителей, где насчитывалось восемь детей, он был шестым по счету. После окончания семилетки Леонид поступил в дорожно-строительный техникум, но тут неожиданно узнал о наборе в Краснодарскую школу сельхозавиации. Не сказав дома ни слова, явился на отборочную комиссию и в 1933 году стал ее курсантом.

Когда учеба подходила к концу, в школу прибыл военный, набиравший для Сталинградской военной школы летчиков. Гальченко, конечно же, оказался первым в списке желающих. В 1933 году Леонид Гальченко, после окончания школы был направлен к месту службы под Ленинград, в полк, на вооружении которого в то время были истребители И-5.

Финская война застала Гальченко уже на Севере на должности флаг-штурмана 5-го смешанного АП в звании старшего лейтенанта. Участвуя в боевых действиях, Леонид Гальченко приобрел первый боевой опыт. Более пятидесяти боевых вылетов он совершил во время финского конфликта, в том числе двадцать три – на штурмовку. И, хоть и не пришлось ему помериться силами с финскими пилотами в воздушных боях, но, тем не менее, после окончания боевых действий он, как и многие участники этой войны, был награжден орденом Красного Знамени.

Когда началась Великая Отечественная война, старший лейтенант Гальченко возглавлял вторую эскадрилью 145-го истребительного авиаполка, а капитан Зайцев – третью. Этот полк, под командованием полковника Н. И. Шмелькова, базировался на аэродроме Шонгуй под Мурманском и входил в состав ВВС 14-й Армии, наземными частями прикрывавшая Мурманское направление.

Перед тем, как перейти к непосредственному рассказу о боевой деятельности наших героев, хотелось бы коротко остановиться и на истории 145-го истребительного авиаполка, в годы Великой Отечественной войны в небе Заполярья прославившийся своими ратными делами и один из немногих, воевавших на Крайнем Севере и заслуживший право носить гордое звание «гвардейский».

17 января 1940 года на ледяном аэродроме в суровых полевых условиях вблизи местечка Кайрала был сформирован 145-й истребительный авиаполк под командованием майора В. Н. Штоффа. Основой формирования полка стали две эскадрильи 38-го ИАП, прибывшие из г. Пушкин. Помимо двух этих эскадрилий, вооруженных самолетами И-15бис, в состав полка вошла, прибывшая из Белорусского ОВО, еще одна эскадрилья 20-го ИАП, имевшая на вооружении истребители И-16. В этом составе полк совершил 1125 боевых вылетов, провел четыре воздушных боя, в которых было сбито пять финских самолетов, потеряв пять своих летчиков.

7 марта 1940 года, накануне подписания перемирия между Советским Союзом и Финляндией, авиационная группировка, куда входил 145-й ИАП, была расформирована. В это время в состав полка влилась еще одна эскадрилья, вооруженная истребителями И-16, под командованием майора Сухорученко. Далее полк перебазировался на очередной ледовый аэродром – на реке Тулома под Мурманском. Откуда по весне полк перелетел на аэродром Ваенга, где в это время дислоцировался 72-й смешанный авиационный полк ВВС Северного флота.

Лишь осенью 1940 года полк передислоцируется на аэродром Шонгуй, который на долгие военные годы станет для него основным аэродромом базирования на Крайнем Севере. Аэродром представлял собой разровненную вершину невысокой сопки, с одной стороны оканчивавшийся обрывистым склоном к горной и порожистой реке Кола.

В середине мая 1940 года, еще базируясь совместно с морскими летчиками, одна эскадрилья полка была перевооружена на новые пушечные истребители И-16. Вскоре командованием ВВС 14-й Армии было принято решение о концентрации всех «ишачков» в одном полку. Для этого эскадрилью И-16 147-го ИАП под командованием старшего лейтенанта Гальченко перебазировали с аэродрома Мурмаши на аэродром Ваенга, где она и вошла в состав 145-го ИАП. В свою очередь, эскадрилью И-15бис, под командованием капитана Веклича, перевели в 147-й ИАП, в котором после этой рокировки на вооружении состояли одни «чайки» и «бисы». В результате герои нашей повести оказались в одном полку.

Таким образом, к началу войны 145-й ИАП, имевший в четырех эскадрильях пятьдесят шесть самолетов И-16, был одним из самых боеспособных истребительных авиаполков на Севере Ленинградского военного округа. Эскадрилья, в которой служил капитан Зайцев, имевшая И-16 с 20-мм пушками ШВАК была самой мощновооруженной не только на Мурманском направлении, но и на всей огромной территории между побережьями Баренцева моря и Онежского озера. В составе 145-го ИАП три другие эскадрильи имели на вооружении истребитель И-16 ранних модификаций с пулеметами. В составе же ВВС Северного флота было всего лишь четыре И-16, а в Карелии в ВВС 7-й армии вообще не было ни одного истребителя этого типа.

Весной 1941 года командир третьей эскадрильи майор Сухорученко ушел на повышение и, по логике, вопрос о его замене на этом посту должен был решиться сам собой – назначить на эту должность его заместителя, капитана Зайцева. Он уже имел к тому времени богатый боевой опыт, был награжден боевыми наградами, пользовался заслуженным авторитетом среди всего личного состава, а для молодых летчиков он был просто кумиром. Благодаря его несомненному педагогическому дару летчики третьей эскадрильи летали лучше всех в полку, а уж как он сам летает – мечта каждого уважающего себя летчика.

Но были голоса и против этой кандидатуры. Многим не нравилось, что замкомэска в общении с подчиненными допускает некоторое панибратство. Любимое его обращение – «корешок» – было у многих на устах и, в конце концов, стало его прозвищем. Помимо этого, из-за постоянной загруженности всевозможными делами капитан Зайцев не был и образцом ношения одежды – брюки гармошкой, ремень с кобурой по коленям бьет, а воротничок гимнастерки редко застегнут на крючок. Но главное – всем известная его прямота, порывистость и горячность, переходящие нередко ту невидимую грань дозволенного в общении с подчиненными и, особенно, с начальством.

Тем не менее, капитана Зайцева назначили на должность командира эскадрильи, а комиссаром – политрука Т. – внешне спокойного, рассудительного и подтянутого… Являясь во всем полной противоположностью Зайцеву, политрук Т. вел свою политику по отношению и к боевой работе, и во взаимоотношениях с сослуживцами (особенно – с младшим летным составом). А когда в августе сорок первого политруки получили такие же полномочия, как и командиры подразделений, уже непростые к тому времени отношения комэска и политрука вылились в постоянное противоборство, сыгравшее впоследствии свою недобрую роль в военной карьере и в жизни Александра Петровича Зайцева.

«Махач-Кала» – так «окрестили» летчики командире 2-й эскадрильи 145-го ИАП капитана Л. А. Гальченко. Осень 1941 года, аэродром Шонгуй. (Фото из архива В. А. Крикленко).

Первые дни войны. Настроение у всех прекрасное. В центре: командир 145-го ИАП полковник H. И. Шмельков, справа от него: командир лучшей в полку эскадрильи капитан А. П. Зайцев. (Фото из фондов Краеведческого музея г. Мурманск).

О капитане Гальченко заговорили сразу, как только его эскадрилья влилась в 145-й авиаполк. Еще базируясь на аэродроме Ваенга вместе с морскими летчиками, в одном из полетов при заходе на посадку у самолета Гальченко не вышло шасси. С аэродрома хорошо было видно, как летчик начал рывками бросать самолет в разные стороны, пытаясь тем самым облегчить выпуск шасси. Когда горючее уже было на исходе – злополучное шасси вышло. На земле выяснилось, что механик по халатности оставил гаечный ключ в фюзеляже, заклинивший трос. Леонид Гальченко в этом полете проявил самообладание, высокое летное мастерство и показал отличное знание конструкторских особенностей своего самолета.

Эти способности и знания еще не раз спасут его от гибели во время вынужденных посадок и воздушных боев при выполнении дальних разведок во вражеском тылу. Леонид Гальченко был неутомим при выполнении любого задания, врачи всегда восхищались его богатырским здоровьем. Махач-Кала2* – так летчики «окрестили» в своем кругу капитана Гальченко – придавая этому слову особое звучание и смысл.

Полк был полностью укомплектован летным и техническим составом, причем это были люди зрелого возраста, имевшие за плечами не только боевой, но и жизненный опыт. В большинстве своем летчики имели опыт финской войны, имели боевые награды, прекрасно знали предстоящий театр боевых действий. Хорошо освоенный ими истребитель И-16, отличная маневренность которого в горизонтальной плоскости, позволял на равных соперничать – при правильно выбранной тактике – с более скоростным «Мессершмитт» Bfl09E – основным противником на Северном театре военных действий в первый год войны.

А о высоком боевом духе летчиков 145-го полка можно судить по одному происшествию, случившемуся весной 1941 года. Во время учебного воздушного боя в лобовой атаке никто из летчиков не захотел отвернуть. В результате в воздухе произошло столкновение, но, к счастью, лейтенанты Позднышев и Кузьмин не пострадали и оба спаслись на парашютах 3*.

Но первые схватки с противником показали, что подготовка советских летчиков-истребителей уже не соответствует реалиям боевого применения истребительной авиации. Например, плотный строй больших групп истребителей, на отработку которого было затрачено огромное количество сил и времени, оказался в условиях современного боя абсолютно не нужным, а тактическое построение в виде трехсамолетного звена сковывает ведение боя на виражах.

Другим неприятным сюрпризом было то, что пилоты «мессершмиттов» летали и старались вести воздушный бой на малых высотах, а из боя выходили, как правило, на бреющем полете, или, как наши летчики называли – «стригущим». Боевой устав истребительной авиации запрещал советским летчикам летать на малой высоте. Нарушителей же нередко строго наказывали – вплоть до исключения из авиации.

Но, пожалуй, первое и самое сильное потрясение летчики 145-го ИАП испытали еще в мирные дни – накануне войны в полку появились схемы и силуэты самолетов вероятного противника – Bf-109, Bf-110, Ju-87, Ju-88 и других немецких самолетов. Не заглядывая в летно-технические данные, было ясно – лозунг о самых лучших в мире самолетах, стоявших на вооружение ВВС СССР – безнадежно устарел.

Командование полка, видя то негативное впечатление, производимое этой информацией, вместо того, чтобы как можно лучше ознакомить личный состав с боевой техникой «Люфтваффе», решило засекретить эти сведения. Поэтому немецкие бомбардировщики «Юнкерс-88» принимались первое время за «Хейнкель-111», в боевых донесениях можно было прочитать о каком-то загадочном типе – двухместном финском «Фокке-Вульфе» или об участии в бомбардировочных налетах трехмоторных Ю-52 4* .

Но это проявится чуть позже, а пока полк готовится к предстоящим боевым действиям. В марте 1941 года на оперативных картах начальник разведки 145-го ИАП наносит состав и аэродромы базирования «Люфтваффе» в Северной Норвегии и Финляндии. С апреля по два-три раза в неделю начнутся бесконечные учебные тревоги. Они настолько войдут в распорядок жизни летчиков, что многие из них будут ложиться спать не раздеваясь. Летчики же, прибывшие в январе 1941 года в сержантском звании, будут вообще на положении солдат срочной службы. Для младших авиационных специалистов введут один раз в неделю «сухой день», когда они будут принимать в пищу только продукты из рациона сухих пайков, а хлеб заменят сухарями. За неделю до войны по краю аэродрома повсеместно начнут рыть траншеи и щели, и, хотя они были примитивны, без наката из бревен, а лишь перекрыты фанерой и засыпаны песком – все будет говорить о том, что скоро начнется война.

2* Было в те годы такое правописание города Махачкала. За смуглый цвет лица Л. А. Гальченко еще называли «Испанцем» – Прим. авт.

3* Старший лейтенант H. И. Позднышев погиб 11.07.41, старший лейтенант Б. М. Кузьмин погиб 24.01.42 – Прим.авт.

4* С 1940 года самолеты Ju-52 применялись немцами в основном в варианте транспортного – Прим. авт.

В центре капитан А. П. Зайцев, слева от него: старший лейтенант Н. В. Пискарев (погиб 4.08.41г. в бою с немецким асом гауптманом Герхардом Шашке), справа: лейтенант Б. М. Кузьмин (погиб в бою 24.01.42г.). (Фото из фондов Краеведческого музея г. Мурманск).

За несколько дней до войны весь личный состав был в боевой готовности и круглосуточно находился на аэродроме. Летчики посменно, поэскадрильно несли дежурство в кабинах самолетов.

Впервые противник о себе заявил 19 июня 1941 года. Из-за сопки, с разворотом от Мурмашей среди бела дня на высоте 1000 метров над аэродромом с курсом на Тайболу прошел двухмоторный немецкий самолет 5* . В это время недалеко от аэродрома звено наших истребителей, во главе с капитаном Зайцевым, выполняло учебнотренировочный полет. Но так как наши «ястребки» не были оборудованы рацией, самолет противника беспрепятственно скрылся за горизонтом. Посланное вдогонку дежурное звено вернулось ни с чем.

В первые дни войны в Заполярье было относительно спокойно, лишь отдельные группы бомбардировщиков и одиночные разведчики появлялись в небе над Мурманском, при появлении в воздухе наших истребителей стараясь тут же скрыться. На аэродромах, перед стоящими по линейке истребителями, проводились продолжительные митинги, на которых летчики в торжественной обстановке под развернутыми знаменами клялись в самые короткие сроки разгромить фашистскую нечисть и прогнать ее с нашей земли. Летчики действительно горели праведным гневом, их переполняло желание поскорее встретиться в воздухе с врагом, уничтожать самолеты с крестами.

Первый боевой вылет на патрулирование вдоль государственной границы было доверено звену под командованием капитана Зайцева. Летчикам было строго настрого запрещено пересекать свои рубежи. Видимо, в высоких штабах еще надеялись на то, что Финляндия не выступит на стороне Германии. Вернувшись с первого боевого задания, капитан Зайцев доложил с заметным волнением в голосе – летал вдоль границы, одним крылом на чужой стороне, самолетов противника не встретил.

Противник первые два дня был неуловим. Лишь на третий день войны, 25 июня, впервые летчики 145-го ИАП встретились с вражескими самолетами. Во второй половине дня звено, во главе со старшим лейтенантом Соколенковым, вылетело по тревоге на перехват трех вражеских бомбардировщиков. В районе Мурманска по сигналу ведущего звено вошло в облака. В самый последний момент лейтенант Звягин увидел самолеты противника и, развернувшись, в одиночку стал нагонять их (напомним, что радиостанциями наши истребители оборудованы не были). Звягин, не утерпев, с большой дистанции открыл огонь. Вражеские бомбардировщики, спикировав к земле, легко оторвались от преследующего их истребителя.

В этот же день, уже после официального объявления Финляндии о вступлении в войну, летчикам третьей эскадрильи было доверено почетное право первыми пересечь государственную границу. В 17:20 пять «ишачков»: летчики старшие лейтенанты Пискарев, Соколенков, лейтенанты Звягин, Небольсин, ведомые капитаном Зайцевым, вылетели на штурмовку взлетно-посадочной полосы в районе Луостари. Но на аэродроме вражеских самолетов не оказалось, лишь несколько фанерных макетов оживляли пустынный пейзаж. Отчасти с досады, а больше для тренировки произвели две атаки по макетам и развернулись на обратный курс. Уже над своей территорией в районе маяка Мишуково группа снизу была атакована истребителями противника. То, к чему так долго готовились и ждали – случилось – летчики 145-го авиаполка впервые в воздухе вступили в боевое соприкосновение с немецкими самолетами. Встав в вираж, наши пилоты осмотрелись и обнаружили, что их атакуют два «мессера», причем один из них двухмоторный. Капитану Зайцеву в течение боя удалось подбить двухмоторный Bf-110, который с дымным шлейфом вышел из боя 6* . Но, в свою очередь, Bf-109 сбил один И-16 и старшему лейтенанту Соколенкову пришлось выброситься с парашютом из горящего истребителя. Несмотря на полученные ожоги, летчик через несколько дней вернулся в строй.

Первый воздушный бой стал большим событием для всего личного состава полка. Все, кто находился на аэродроме, поздравляли вернувшихся с боевого задания. В центре внимания был капитан Зайцев, каждый старался пожать ему руку и сердечно поздравить с первой победой. Всех участников первого боя называли счастливчиками, по-хорошему завидовали им, наивно полагая, что война не сегодня – завтра закончится, а некоторым летчикам может быть так и не удастся встретиться с врагом.

Желание сразиться с немцами у наших летчиков было настолько велико, что когда на следующий день над аэродромом появилась тройка «худых», нарушая все инструкции и наставления, все кто в это время был на аэродроме, метнулись к своим самолетам и в.течение нескольких минут девятнадцать истребителей прямо со своих стоянок, рискуя врезаться друг в друга, поднялись в воздух. Пилоты «мессершмиттов» дали возможность взлететь первым нашим самолетам и только после этого вступили с ними в бой. Когда же в воздухе стало тесно от И-16, «сто девятые», резко спикировав, на бреющем ушли на свою территорию.

В эти минуты не выдержал искушения и капитан Гальченко, только что вернувшийся с курсов по усовершенствованию командиров эскадрилий в Липецке. Прямо с поезда он направился на аэродром, где в этот момент была объявлена тревога. Не успев представиться командиру полка, Гальченко, бросив свой походный чемоданчик, прыгнул в кабину первого попавшегося «ишачка» и вслед за другими поднялся в воздух. Но, поймав в перекрестие прицела фашистский истребитель и нажав на гашетки – не увидел огненной трассы – самолет не был подготовлен к боевому вылету. Досаде не было предела! Приземлившись, предстал перед командиром с рапортом о возвращении с учебы и о самовольном вылете, за который немедленно получил строгое взыскание.

25 и 28 июня аэродром подвергся первым бомбардировкам. После первого налета жертв не было, так как немецкие бомбардировщики стремились повредить, прежде всего, взлетную полосу. Одна из сброшенных бомб была большой мощности, оставив после взрыва воронку таких размеров, что люди в ней казались муравьями. Целых пять часов потребовалось, чтобы засыпать ее, при этом был мобилизован весь технический состав полка и часть батальона аэродромного обслуживания.

Во втором налете вражеские самолеты после бомбардировки снизились и обстреляли самолеты на стоянках, траншеи и жилые дома. Появились первые жертвы. На аэродроме было убито два человека, были погибшие и среди членов семей летчиков. Прямым попаданием бомбы был уничтожен один истребитель из дежурного звена, лейтенант Громов буквально за несколько секунд до взрыва выскочил из кабины и успел отбежать на 10-15 метров от своего самолета.

Технический состав и многие летчики стреляли из винтовок и пистолетов по атакующим самолетам, стоя в полной рост, не прячась и демонстрируя тем самым свое презрение к врагу, не осознавая, что эта пальба опасна для них самих.

Но удивительно было совсем другое. В то время, когда «юнкерсы» обрабатывали взлетную полосу аэродрома Шонгуй, вдоль нее в несколько ровных рядов стояли незамаскированные истребители двух полков – 145-го и 147-го, около ста самолетов! Это была не просто истребительная авиация военно-воздушных сил 14-й армии, это была вся истребительная авиация на огромной территории от Мурманска до Петрозаводска. Такое количество самолетов невозможно было не заметить, но ни одна бомба не упала на них. Думается, что немецкие пилоты перехитрили сами себя, посчитав, что русские построили огромное количество макетов. Ведь здравомыслящему человеку не придет в голову держать во время войны на одном аэродроме столько самолетов сразу. Но, тем не менее, немецко-фашистское командование в Киркенесе упустило исключительную возможность – одним ударом уничтожить всю армейскую истребительную авиацию на Крайнем Севере и в Карелии.

27 июня авиация противника совершила бомбардировочный налет и на другой армейский аэродром – Мурмаши, на котором в это время производились строительные работы. Немецкие летчики, не веря своим глазам, бомбили абсолютно пустой аэродром, бомбы падали точно на места стоянок наших самолетов.

После бомбардировок семьи комсостава стали срочно вывозить в тыл, КП полка перенесли из стационарного домика в землянку в овраге. Самолеты рассредоточили и замаскировали, а на их место поставили фанерные макеты. Срочно создавалась зенитная оборона аэродрома. 147-й авиаполк спешно перебазировался на другие аэродромы, где на одном из них 2 июля немцам все же удалось уничтожить целую эскадрилью И-15 бис.

Маскировка аэродромов имела чисто показной характер – к самолету прислонялось две-три тоненькие березки. В третьей же эскадрильи ударились в другую крайность – самолеты стали маскировать так, что они стали выглядеть большими кустами, что на фоне песчаного аэродрома еще более демаскировало их. Капитан Зайцев, увидев с воздуха старания своих подчиненных, приказал срочно расшвырять такую маскировку. К тому же, в случае срочного вылета, нужно было еще и время для освобождения самолета от деревьев. Замаскировали деревьями и фанерные макеты самолетов, стоящие в ряд по линейке, но «юнкерсы» на них так ни разу и не спикировали.

На рассвете 29 июня горные егеря горно-стрелкового корпуса «Норвегия», после полуторачасовой артиллерийской подготовки и налета бомбардировщиков, перешли в наступление на Мурманском направлении. Характер боевых действий в небе Заполярья резко изменился. Пикирующие Ju-87, под прикрытием «сто девятых», волна за волной наносили удары по позициям советских войск. Двухмоторные Ju-88 бомбили тылы, населенные пункты и аэродромы авиации Северного флота и 14-й армии.

Весь день летчики 145-го совместно с 147-м ИАП вылетали на штурмовку войск противника в районы активных наземных действий. Над линией фронта возникали скоротечные воздушные бои. В одном из них три И-16 из эскадрильи капитана Гальченко были атакованы пятью «мессершмиттами» и в неравном бою потеряли два самолета, при этом лейтенант И. А. Красильников погиб, а лейтенанту С. П. Михину удалось выброситься с парашютом из сбитого истребителя.

И в последующие дни немецкого наступления штурмовые действия по войскам противника были основной боевой задачей истребительной авиацией 14-й армии. Устаревшие И-15бис и И-153 147-го ИАП использовались в качестве легких штурмовиков, неся под плоскостями бомбы и реактивные снаряды. РС-ы применялись как для стрельбы по воздушным, так и по наземным целям. Летчики 145-го, действуя совместно со своими соседями, прикрывали их над полем боя, а если позволяла обстановка, также штурмовали позиции горных егерей.

5 июля во второй половине дня была поставлена необычная для армейских летчиков боевая задача – прикрыть корабли Северного флота и высадку морского десанта. Уже традиционно, первыми на выполнение боевого задания вылетела третья эскадрилья во главе со своим командиром. Прибыв в указанное время и место, летчики не обнаружили своих кораблей, не было их видно и на подходе.

Можно было бы вернуться или продолжать «утюжить» воздух над заливом, но капитан Зайцев принял другое решение. Шестерка И-16 направилась в тыл противника, где летчики провели вооруженную разведку. На одной из полевых дорог, ведущей к линии фронта, была обнаружена большая колонна вражеских грузовиков. Снизившись, истребители обстреляли с головы до хвоста все автомашины, одна из них взорвалась. Далее, уже непосредственно вблизи расположения вражеских позиций, группа атаковала колонну артиллерии на конной тяге в составе двенадцати пушек. Одно звено по сигналу капитана Зайцева сделало несколько заходов по обнаруженной цели. В результате штурмовки летчиками было отмечены один взрыв большой мощности, убитые солдаты и лошади, а также множество разбросанных на дороге ящиков.

Вернувшись, капитан Зайцев доложил о результатах вылета. По его сведениям на штурмовку обнаруженных целей были направлены другие экипажи и штурмовики 147-го авиаполка. В десять часов вечера капитан Зайцев во второй раз вылетел со своими летчиками на боевое задание в район линии фронта.

Надо сказать, что в том июле в Заполярье стояла на редкость жаркая и безоблачная погода. Солнце в этот период на Крайнем Севере совсем не заходит за горизонт, позволяя вести боевые действия круглые сутки, как на земле, так и в воздухе. Воздух был пропитан удушливой гарью – на болотах горел торф. Попытки потушить его ни к чему не привели.

Но летчикам все же удавалось сквозь плотную местами дымку находить и наносить удары по позициям горных егерей. И в этот раз на одной из высот был обнаружен вражеский лагерь, по которому нанесли штурмовой удар «чайки», после чего шестерка И-16 также обстреляла шалаши и землянки противника. С земли по атакующим вели огонь из всех видов оружия. Многие самолеты получили повреждения. «Ишачок» капитана Зайцева также не избежал пулевых пробоин, но все истребители благополучно вернулись на свой аэродром.

На следующий день летчики третьей эскадрильи во главе со своим командиром снова отличились, обнаружив и обстреляв автоколонну противника, при этом было уничтожено три автомашины с грузом. Продолжая вооруженную разведку, летчики на другой дороге атаковали повозки, запряженные лошадьми, и благополучно вернулись на аэродром.

5* С 13.06.41 г. 124-я группа дальних разведчиков (l.(F)/124) начала производить разведывательные полеты над Кольским полуостровом – Прим. авт.

6* Первая воздушная победа полка была записана на счет капитана Зайцева. Немецким данным не подтверждается – Прим. авт.

В центре: капитан Л. А. Гальченко, слева от него: старший лейтенант С. Н. Соколенков (4.08.41г. не вернулся из воздушной разведки), справа: старший лейтенант Н. А. Шелухин (погиб 4.08.41 в воздушном бою над аэродромом Шонгуй). (Фото из фондов Краеведческого музея г. Мурманск).

Лучший воздушный разведчик ВВС 14-й армии капитан Л. А. Гальченко. Лето 1941 года, аэродром Шонгуй. (Фото из архива В. А. Крикленко).

Но война не бывает без потерь. 10 июля три И-16 вылетели на штурмовые действия в район линии фронта. Во время штурмовки автоколонны противника был подбит зенитным огнем и, возможно, ранен лейтенант Н. 3. Небольсин. Имея запас высоты и возможность спастись на парашюте, он, тем не менее, направил свой горящий истребитель в скопление автомашин и совершил первый на Крайнем Севере огненный таран. Но, как не парадоксально, чаще всего опасность подстерегала наших летчиков не над территорией противника, не от зенитного огня в районе наземных боевых действий, а над собственным аэродромом. Именно здесь летом 1941 года погибло большинство летчиков 145-го ИАП.

Учитывая количественное превосходство советской истребительной авиации в районе Мурманска, пилоты «мессершмиттов» старались не вступать в открытые воздушные поединки, какое-то время придерживаясь «тактики выжидания». Так, 7-го июля, в течение суток в районе аэродромов Шонгуй и Мурмаши действовали, сменяя друг друга, небольшие группы истребителей по три-четыре Bf-109.

Они держались недалеко от аэродрома и наблюдали за его работой. При появлении в воздухе наших «ишачков» и «чаек», благодаря преимуществу в скорости своевременно уходили в облака, а затем снова в двух-трех километрах зависали над взлетным полем. Вылетевшее по тревоге дежурное звено не добилось успеха: во время преследования двух Bf-109, неожиданно из облаков выскочил Bf-110 и сзади-сверху атаковал одного из вырвавшихся вперед И-16. Из горящего самолета выпрыгнул летчик, но парашют не раскрылся. Так погиб младший лейтенант С. Г. Чегаев.

Вслед за дежурным звеном в воздух поднялись четыре И-16 под командованием капитана Гальченко. Им все же удалось перехватить эту пару «сто девятых», но немецкие летчики, не приняв боя, попытались скрыться в западном направлении. Капитан Гальченко, преследуя удирающие вражеские истребители, атаковал одного из них. Самолет противника перевернулся через крыло и под тупым углом пошел к земле. Наши летчики, посчитав его сбитым, не стали преследовать «падающий» самолет. И напрасно… в первые месяцы войны немецкие пилоты успешно применяли этот тактический прием – имитирование падения самолета переворотом через крыло с пикированием до земли, а затем уходили на свою территорию.

Особенно часто этим приемом пользовались тихоходные «Хеншели» Hs-126. «Костыли» или «примусы», как их «любовно» называли наши пехотинцы, не смотря на огромное количественное превосходство советской истребительной авиации, среди бела дня висели без истребительного прикрытия над линией фронта и корректировали огонь своей полевой артиллерии, нередко залетая и на нашу территорию. Многие летчики, воевавшие на Севере, имеют на своем боевом счету сбитые Hs-126, но реально подтвержденные победы – лишь единицы.

На следующий день немецкие истребители снова появились над аэродромом, и на этот раз низкая облачность позволила им безнаказанно обстреливать наш аэродром. В результате за два дня было сорвано несколько вылетов на штурмовку войск противника, которые были так необходимы войскам 14-й армии, отбивавшие с большими потерями атаки горных егерей.

В последующие дни немецкие пилоты, изучив все подходы к аэродрому, изменили свою тактику и теперь старались подходить незамеченными и неожиданно атаковать взлетающие на боевые задания самолеты. Самым крупным их успехом можно считать 13 июля, когда над аэродромом во время взлета было сбито все дежурное звено. Все летчики из четвертой эскадрильи: лейтенант В. Г. Ишаков, младшие лейтенанты И. И. Шумеев и В. Г. Макаров – погибли.

Конец безнаказанности немецких летчиков у аэродрома Шонгуй положил капитан Зайцев, сбив 4 августа в тяжелом воздушном бою одного из самых результативных на тот период немецких асов на Мурманском направлении – капитана Герхарда Шашке. После этого пилоты «мессершмиттов» перестали «охотиться» в районе аэродрома, что сразу подняло боевой дух в полку. Командующий ВВС 14-й Армии полковник И. Л. Туркель перед строем полка поздравил А. П. Зайцева с этой знаменательной воздушной победой и вручил ему оружие побежденного врага.

Продолжение следует.

И-16 (борт. № 23) 145-го ИАП ВВС 14-й Армии.

На этом самолёте летом 1941 года летал командир 2-й эскадрильи Л. А. Гальченко. Любопытно отсутствие звёзд на фюзеляже и киле. Аэродром Шонгуй.

ЛаГГ-3 (борт. N? 54) (Зав. № 3121359) 145-го ИАП ВВС 14-й Армии.

На этом самолете 29.08.41 во время учебно-тренировочного полета на аэродроме Шонгуй потерпел аварию капитан А. П. Зайцев.

ЛаГГ-3 (борт. № 76) 145-го ИАП ВВС 14-й Армии. Самолет Л. А. Гальченко. Осень 1941 года, аэродром Шонгуй.

ЛаГГ-3 командира 609-го ИАП майора Л. А. Гальченко. Конец лета 1942 года, аэродром Африканда. Любопытно отсутствие звезды и бортового номера на фюзеляже (возможно, закрашены при ремонте), а также звезда на коке винта и серп и молот на створке шасси.