Древний Рим

Древний Рим

Известен точный год, 30-й до н. э., когда закончилась эпоха эллинизма. Если же следовать линии общеизвестного сюжета, то можно вычислить и день, и час, и даже секунду драматического исторического поворота. Это случилось в миг, когда ядовитые зубы змеи коснулись прекрасной груди Клеопатры, последней царицы Египта. Под натиском Рима, нового игрока на мировой политической сцене, пала династия Птолемея, одного из военачальников Александра Македонского, получившего при разделе империи Страну пирамид.

Рис. 7.1.13. Храм Геркулеса на Бычьем форуме. Рим. Ок. 120 г. до н. э.[220]

Пока греки и их духовные наследники, соратники Александра Македонского, творили историю и строили огромные империи, на Апеннинском полуострове, на итальянском «сапоге», поначалу скромная община, умещавшаяся на семи холмах в долине Тибра, упорно строила свое могущественное государство. Первое время Римом правили цари, но в 509 г. до н. э. жители изгнали очередного заносчивого монарха (его так и звали – Луций Тарквиний Гордый) и перешли к республиканской форме правления. Долгое время они находились в тени великих соседей, участвуя только в локальных войнах. При этом римляне не стыдились учиться, перенимая у эллинов все лучшее, от олимпийских богов до философских систем и художественных традиций. Вскоре у них появились собственные достижения, например система права, по которой и сего дня учатся юристы, не устаревшие за века знания в инженерном деле и медицине, успехи в военной науке, сделавшие римскую армию сильнейшей в античном мире. Большие победы были и у римской дипломатии. Зона политического влияния когда-то рядового города неуклонно разрасталась, причем римлянам недостаточно было просто покорять народы. Дело считалось завершенным, когда побежденные становились союзниками, органичной частью империи. С точки зрения самих римлян, они несли в мир только добро – порядок, закон и благополучие, а также мосты, дороги, водопроводы и рациональную планировку городов. И потому граждане великого города очень удивлялись, если им сопротивлялись слишком долго и упорно, как, например, упрямые и неразумные евреи, которых за неисправимый сепаратизм пришлось покарать разрушением главной святыни.

Рис. 7.1.14. Храм Портуна на Бычьем форуме. Рим. Ок. 100 г. до н. э.[221]

Но это случилось позже. А сначала Рим подчинил себе весь Апеннинский полуостров и близлежащие земли, разрушил соперничавший с ним Карфаген (город на севере Африки, на противоположном берегу Средиземного моря), потом, в середине II века до н. э., отнял у Македонии Грецию, историческую колыбель античного мира. С тех пор греки как народ стали неотъемлемой частью римской цивилизации, а их язык – обязательным элементом римской культуры.

К моменту, когда некоторые из осколков империи Александра стали провинциями Рима, система республиканского правления находилась в глубоком кризисе. Большому государству для эффективного управления и своевременного реагирования на регулярно возникающие проблемы требовалась твердая рука, и она явилась в лице императоров. В эпоху монархии, то есть во времена Империи, и родились самые выдающиеся достижения римского архитектурного гения.

Рис. 7.1.15. Мавзолей Адриана (Замок Святого Ангела). Рим. 135–139 гг.[222]

В принципе можно говорить сразу о двух римских архитектурах, мирно сосуществующих в одних и тех же зданиях. Первая – это архитектура массы и пространства, новейших строительных технологий, смелых конструкций и грандиозных городских ансамблей. Именно она в значительной степени формирует облик Вечного города. И сегодня в историческом центре Рима прежде всего бросаются в глаза колоссальные объемы кирпичной кладки. Стены и своды грандиозных сооружений выложены в основном из обожженной глины. Руины терм, базилик, императорских дворцов – это огромные фрагменты архитектурной плоти, дарящие Риму удивительное сочетание цветов. Теплые пятна древних построек, от ярко-оранжевых до темно-коричневых, видны на фоне зелени травы и синевы неба, мерцающего сквозь верхушки пиний.

Кирпичная масса, венчаемая арочными конструкциями, оформляла величественные пространства, доселе невиданные. По сути, все художественные эффекты, созданные архитекторами последующих столетий во внутренней архитектурной пустоте, – незримые напряжения, интригующие развороты и плавные подкупольные вращения – были изобретены и воплощены в Древнем Риме. То же можно сказать и об искусстве ансамбля. Римские зодчие не первыми начали обустраивать большие площади, где преимущественно проходила повседневная жизнь и люди могли почувствовать себя частью сплоченной общины. Однако они достигли в этом деле непревзойденных высот. Именно на форумах граждане Вечного города проводили большую часть дня, общаясь с друзьями, обсуждая политические события или шансы очередного фаворита из числа гладиаторов. Отсюда они могли пройти в грандиозные базилики, чтобы насладиться ораторским искусством адвокатов (а судиться друг с другом у них было обычным делом), или отправиться в бани, чтобы, опять-таки в приятной компании, понежить тело в бассейне или заняться физическими упражнениями. Каждый уважающий себя властитель нанизывал очередную окруженную пышными колоннадами площадь на единую ось, увековечивая, таким образом, свое имя: форум Цезаря и форум Августа, форумы Веспасиана, Нервы и Траяна.

Однако рядом с кирпичной есть и другая древнеримская архитектура, обычно мраморная. Это ордерные композиции, довольно точно повторяющие греческие образцы. Иногда они существуют сами по себе, в виде храмов, похожих на эллинские прототипы (как мы помним, еще Альберти подметил, что в сакральных сооружениях римляне предпочитали прямые антаблементы, оставляя арки и своды гражданским постройкам). Обычно мраморная облицовка маскировала стены из обожженной глины и оформляла ордером циркульные арки, чтобы позволить архитектуре изъясняться на привычном языке (ну и, разумеется, для того, чтобы придать всему привкус роскоши). Однако если посмотреть внимательнее, можно заметить принципиальное отличие от архитектуры предшествующего периода. То, что мы видим на фасадах, – не просто украшение, «ордерный декор». Римляне как будто рисуют на стенах другую – сказочную и фантастическую – архитектуру. Телесно в нее не войти, но взгляд, проходя под выносными антаблементами и раскрепованными фронтонами, попадает в иной мир – в нереальные города, где круглые храмы стоят посреди гармоничных атриумов, а воздушные галереи приводят в невесомые беседки, бесплотным посетителям которых, несомненно, открываются божественные виды. Чаще такие картины трехмерны и складываются из реальных каменных деталей. Однако они могут быть и полностью иллюзорными, изображенными на фресках. Ощущение бестелесности материала поддерживается искусством резчиков, из-под рук которых мраморные аканфы, пальметты и овы, а также края каннелюр, абрисы модульонов и другие детали выходят подобными кружевам – насыщенными, четкими и дематериализующими поверхность каменной массы.

Рис. 7.1.16. Храм Сатурна на Римском форуме. Рим. Ок. 489 г. до н. э. – 283 г.[223]

Воображаемый мир был необходим римлянам как помощник в актуальной действительности. Рядом, за плоскостью стен, в декоре и фресках, обитали и оберегали живых их покровители – семейные боги и почившие предки. Наверное, не случайно, что в этом воображаемом мире на прекрасных площадях стоят именно толосы – круглые постройки.

Рис. 7.1.17. Вилла императора Адриана. Тиволи, Италия. 118–134 гг.[224]

Это традиционная форма античных гробниц. Хотя и храмы богинь – Венеры, отвечавшей за любовь, и Весты, покровительницы домашних очагов, – часто имели ту же форму. Так между крайними точками, от рождения и до смерти, граждане Рима жили под охраной иномирных существ, обитающих здесь же, в изображенных постройках. Двумя тысячелетиями позже этот принцип, осознанно или нет, был применен в архитектуре, сейчас называемой «сталинской». Если внимательно посмотреть на парадные фасады советских послевоенных зданий, можно увидеть не просто колонны и капители, а множество античных портиков, субструкций (поддерживающих конструкций под частями основной композиции) и галерей, несколькими ярусами поднимающихся к ждущим победных салютов небесам. Немного воображения, и среди изобилующих каменными плодами и орудиями доблестного труда деталей станут видны счастливые обитатели – жители коммунистической Аркадии будущего, с гордыми взглядами, волевыми подбородками и грудью, смело подставленной ветрам истории.

Впрочем, у римлян была еще одна причина украшать свои монументальные сооружения воображаемыми конструкциями. В отличие от Александра Македонского, римские полководцы не смогли расширить границы вплоть до Афганистана и Индии. Они замкнули кольцо империи вокруг Средиземного моря, колонизовали большую часть Европы, но в Центральную Азию не пошли. Возможно, романтика пленительных восточных земель, прекрасных городов, оставшихся восточнее Пальмиры и так и не покоренных, заставила их зодчих грезить о сказочных ансамблях, изящных колоннадах и элегантных ротондах, посвященных прекрасным богиням.

Рис. 7.1.18. Росписи виллы Публия Фанния Синистора. Боскореале близ Помпеи, Италия. 40–30 гг. до н. э.[225]

Рис. 7.1.19. Эль-хазне – храм или мавзолей. Петра, Иордания. Первая половина I века[226]

Наверное, подлинное величие эпохи, как и настоящее значение правителя, во многом определяются количеством оставленных после себя шедевров, в первую очередь архитектурных. В этом смысле Риму вполне повезло. Лучшие императоры, насколько могли, поддерживали мир, обороняли границы и строили, строили, строили…

Разумеется, центром столицы дело не ограничивалось. Великолепный Адриан, правивший в 117–138 гг., застроил выдающимися сооружениями практически всю империю. В Афинах завершил храм Зевса и возвел множество других построек, Иерусалим отстроил заново и назвал его Элия Капитолина (то есть имени себя; одно из его имен – Элий), восстановил Пальмиру (на территории современной Сирии) и, конечно же, переименовал в Адрианополь. Все это защитил протяженными фортификационными сооружениями – валом Адриана, например, разделившим Англию от моря и до моря.

С поздней римской архитектурой, появившейся в основном на окраинных землях и как будто приправленной пряным вкусом Востока, прихотливой, безразличной к порядку и тектонической логике, с искривленными антаблементами и изобильно насыщенной декоративными элементами, связана очередная искусствоведческая теория о саморазвитии формы внутри стиля. Правда, на этот раз из нее выпал период «весны», или «детства», то есть архаики. Можно было бы, конечно, использовать в этом качестве относительно примитивные постройки этрусков, но все-таки это был народ, противостоявший римлянам и побежденный ими. А так в распоряжении историков искусства осталось только две стадии: римский «классицизм» столичных построек и «барокко» восточных провинций.

Основываясь на весьма общих рассуждениях, уже Якоб Буркгардт и Дегио пришли к допущению периодичности эволюции форм в истории архитектуры, – к допущению, что всякий западный стиль имеет как свою классическую эпоху, так и свой барокко…

Г. Вёльфлин. Основные понятия истории искусств… С. 273–274.

Римская империя благоденствовала почти три столетия, однако ее крушение было неизбежным. Огромный и неповоротливый организм слишком медленно реагировал на любую проблему. Были проложены отличные дороги, по которым конный гонец мог в считаные дни доставить императорский указ в самую отдаленную область, всеми провинциями правили верные Риму наместники, но это не могло решить вопроса оперативного управления. Варвары извне и сепаратисты с бунтовщиками внутри державы практически не давали верховному правителю возможности оставаться в столице. В 293 г., устав выезжать на войну как на пожар, император Диоклетиан решился на радикальные меры. Во-первых, он перестал считаться принцепсом, то есть «первым среди равных», лишил сенат полномочий и сделал свою власть абсолютной с юридической точки зрения (правда, де-факто в этом не было ничего нового). Во-вторых, он разделил империю на западную и восточную части, а каждую из них, в свою очередь, еще на две. Каждой четверти полагался собственный правитель, благодаря чему, вследствие сокращения расстояний между руководителями и исполнителями приказов, общая управляемость должна была повыситься. Такой радикальный шаг стал возможным, поскольку Диоклетиан, начав карьеру простым солдатом, всю жизнь честно служил Риму и не слишком держался за власть. Более того, в 305 г. он вообще отрекся от престола, а на попытки приближенных позвать его обратно отвечал, что если бы они видели, какую прекрасную капусту ему удалось вырастить у себя в огороде, то не пытались бы соблазнить императорскими почестями. Начало было положено. Диоклетиан, гонитель последователей Иисуса, предопределил будущее разделение христианского мира на «коварный Запад» и «не склонный к усердному труду Восток». Впрочем, в этот раз расчленение империи было недолгим и лишь первым из многих. Константин Великий, тот самый, чья мать Елена нашла в Иерусалиме Гроб Господень, на время восстановил единство и вертикаль власти, после чего череда разделов и воссоединений продолжилась до 395 г., когда западная и восточная части разошлись окончательно.

Рис. 7.1.20. Храм Венеры. Баальбек, Ливан. III век. Фотография на бланке почтовой открытки. Библиотека Конгресса США. Объект хранения: LC-DIG-ppmsca-02653 (digital file from original)[227]

Рис. 7.1.21. Дворец Диоклетиана. Сплит, Хорватия. Начало строительства – рубеж III–IV веков[228]

В 476 г. последний император Западной Римской империи, по иронии музы истории Клио носивший то же имя, что и вскормленный волчицей первый царь Вечного города, отрекся от престола. Ромул Август, в отличие от Диоклетиана, сделал это не добровольно, а под давлением вождя варваров Одоакра (впрочем, он и монархом был чисто декоративным). Дата этого отречения считается официальным концом Римской империи и началом Средних веков.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.