ПЕРЕМЕЩЕНИЕ РАСТЕНИЙ
ПЕРЕМЕЩЕНИЕ РАСТЕНИЙ
Не только пшеница, но и другие зерновые культуры продвинуты в новые районы.
Рисовое поле покрыто водой до ста дней в году. Границы поливных оазисов Средней Азии, Южного Казахстана и Закавказья представлялись пределом распространения риса, подобно тому как они представлялись и пределом распространения хлопчатника. Ограниченные площадью оазисов, эти две поливные культуры вели извечный спор из-за воды, тесня друг друга.
Но вот при советском строе началось перемещение риса. Для него были найдены новые земли, севернее привычной рисовой зоны. Это ценное растение оказалось вполне пригодным для возделывания в Ставрополье, в плавнях Кубани, на Дону, в Колхиде, в дельте Волги, около дальневосточного озера Ханки, в пойме Нижнего Днепра. После войны рис достиг Молдавии — он появился в плавнях Днестра.
Продвижение риса в новые районы.
Юг по-прежнему остался главным рисовым районом. Посевы риса на юге должны быть расширены. При научных севооборотах и правильном поливе рис — не враг хлопку.
Но вместе с тем рис заселяет у нас и новые земли. Растение, издревле знавшее лишь карликовые хозяйства, серп и деревянный плуг, влекомый буйволом, стало культивироваться крупными колхозами и совхозами, которые смогли механизировать работу от посева до уборки, применить и самолет и комбайн. Средняя урожайность риса в новых районах в несколько раз выше, чем в Индии, исконном месте его возделыванья.
Там, где прежде вовсе не было промышленности, появились рисоочистительные заводы. В этих местах благодаря рису индустрия шагнула в деревню.
Мы привыкли: рис — это далекая, жаркая Азия. Но вот усилия советских ученых, труд колхозников заставляют нас по-новому увидеть мир.
Выведены новые сорта, и они двинулись далеко к северу. Посевы риса — пока только опытные и небольшие — вы найдете под Куйбышевом, Воронежем, Курском и Рязанью, в болотистом Полесье. Эта южная культура при известных условиях приживается даже в окрестностях Москвы — на две тысячи километров севернее прежней рисовой зоны. Создается новая карта рисосеяния.
В Западном Закавказье, в плодородных субтропиках, могут расти апельсины, лимоны, чай, бамбук. Но там господствовала кукуруза. Она занимала на полях девять десятых всей площади. Ныне кукуруза там сохранена, но вытеснена с тех полей, которые особенно пригодны для более ценных субтропических культур.
Кукуруза переместилась не только внутри Закавказья, ее посевы расширились не только на Северном Кавказе и на Украине. Растение это считалось южным, но уже доказано опытом: оно может быть сдвинуто далеко на север — в центральные районы. А это очень важно, потому что кукуруза выполняет роль прекрасной фуражной культуры, и ее распространение по стране укрепляет кормовую базу животноводства.
В нечерноземной полосе, в частности под Москвой, стали разводить кукурузу на силос. Она показала здесь необычайную растительную силу — поднимается в два человеческих роста и стоит похожая на лес. Особенно большой урожай зеленой массы дает сорт «партизанка», выведенный на Украине колхозником Марком Озерным. Силос из кукурузы не только обилен по массе, но и отличен по качеству — в нем много и белка и сахара. Теперь, кукурузные леса зашумят на всем пространстве от Прибалтики до Урала и Дальнего Востока.
В Сибири больше, чем раньше, сеют ржи. Просо шире распространилось на юго-востоке…
Сдвинулись в новые места не только зерновые, но и технические культуры.
Хлопчатник у нас рос в Средней Азии, в Восточном Закавказье — и больше нигде. Казалось, выращивать хлопок в России могут лишь насыщенные солнцем поливные оазисы крайнего юга. На старой карте зона хлопка прильнула к южной границе — и застыла.
Своего хлопка царской России не хватало. Половину волокна она покупала в Соединенных Штагах Америки, платила сто миллионов золотых рублей в год.
Социалистическое государство не могло мириться с подобной зависимостью. Промышленность должна иметь советский хлопок. Возникла нужда в быстром расширении хлопковых посевов.
В Средней Азии и в Закавказье распахивались новые земли, засевались хлопчатником, и каждый новый гектар давал нам до четырех-шести тысяч метров ткани в год. Создавались новые оазисы. Но мало было расширить хлопковые площади на поливных землях Средней Азии и Закавказья. Борьба за хлопковую независимость потребовала новых хлопковых районов. Хлопчатник искал новые места, где он мог бы расти.
Такие места есть. От низовьев Дуная до низовьев Волги лежат обширные, плодородные, но засушливые земли. Дожди идут здесь редко, хоть и чаще, чем в Средней Азии и Восточном Закавказье. На этих землях стали сеять неполивной хлопчатник.
Советская власть перечертила географическую границу хлопководства. Она ее сдвинула к северу, в степи Причерноморья, Приазовья.
Хлопчатник — трудоемкая культура, а населения в южной части степей не так много. Помогла механизация. На полях здесь нет арыков, и тракторам легко водить за собой многорядные машины.
Средняя Азия и Закавказье — главный, решающий, но теперь уже не единственный источник хлопка. В Европейской части страны созданы новые хлопковые районы — самые северные в мире.
Первая попытка насадить «хлопчатую бумагу» в Европейской России была сделана триста лет назад. Хлопчатник пробовали сеять здесь и позже, в девятнадцатом веке. Но только при советской власти эти попытки удались.
Новый хлопковый край во время войны был захвачен гитлеровцами. Они все здесь разорили. Зона хлопка снова спустилась к югу. Но когда сюда вернулась советская жизнь, возвратился и хлопок.
Урожайность хлопка в неполивных районах Причерноморья и Приазовья, конечно, значительно ниже, чем на орошаемых землях Закавказья или Средней Азии. И сейчас здесь возделывают хлопчатник не только без полива. Вводят и поливной хлопчатник — особенно много его будет на полях, орошаемых водой из «Цимлянского моря» и в низовьях Днепра.
Ведутся опыты по возделыванию неполивного хлопчатника в более возвышенных, а потому более влажных местах Средней Азии.
Перемещение хлопководства известно и в капиталистических странах. В США хлопок долгое время продвигался в юго-западные штаты — Техас, Оклахому, Аризону. В отличие от отсталого юго-востока, где еще до сих пор сильны порядки времен «Хижины дяди Тома», на юго-западе орудуют крупные капиталисты: обширные латифундии, наемный труд, машины. Это ведет к быстрому разорению мелких хозяев в старых хлопковых районах, где к тому же земля уже сильно истощена. В новых районах с их капиталистическим хищничеством земля, недавно плодородная, опустошается, выпахивается, засолоняется, обеспложивается в невиданных масштабах.
В капиталистических странах сельскохозяйственные районы борются, конкурируют друг с другом. А у нас — помогают друг другу. Вот тому пример: закончилась уборка зерна на Кубани, и освободившиеся комбайнеры спешат на восток — помогать сибирякам.
Посевы льна-долгунца в нашей стране были размещены крайне неравномерно: они почти целиком сосредоточивались в северо-западном углу страны. Спрос прядильных фабрик и близкого заграничного рынка расширял здесь льняные поля, занимавшие кое-где до трех четвертей ярового клина. Частые посевы одной и той же культуры истощали почву. А далеко на восток уходили области, почти не сеявшие льна, покупавшие полотно втридорога.
Переход к правильным севооборотам и расчистка новых земель в довоенные годы увеличили посевы льна в старых районах без риска уменьшить плодородие почвы. А вместе с тем механизация помогла расширить посевы этой трудоемкой культуры в новых, менее населенных районах Урала, Сибири. Сдвинулись посевы льна-долгунца и на юг, в Украину. Зеленое поле с голубыми глазочками — ныне черта уже не только псковского или смоленского пейзажа.
Но льноводство после войны восстанавливалось медленно. Нужно расширить площади подо льном, повысить его урожайность, сильнее механизировать работы на льняных полях.
Граница свеклосеяния в России была искусственно сжата. Распространение сахарной промышленности, а стало быть, и размещение посевов свекловицы — корнеплода, дающего сахар, — ограничивалось пределами Украины и Курской области. Намеренно создавалась зависимость всех районов от одного: это было выгодно Терещенкам, Бобринским — хозяевам сахарного рынка. И барыши увеличивались. Украинским сахарозаводчикам-монополистам удалось задушить все попытки варить сахар в Поволжье, Туркестане и Сибири.
Продвижение хлопчатника в новые районы.
Густо расположенные сахарные заводы требовали много сырья; это толкало к безотчетному расширению свекловичных посевов. В узком кругу так называемой свеклосахарной зоны свекла часто завладевала даже малопригодными землями, а кругом простиралась громадная страна, где свеклу не сеяли вовсе. Провоз сахара на восток стоил дороже, чем сам сахар.
Чтобы приблизить производство к потреблению, в Советской стране переделывают карту сахарной промышленности. Сахарные заводы расселяются по просторам страны, а вместе с тем изменяется и карта свеклосеяния. Свекла вводится в севооборот новых районов.
Но свекла не только питает сахарную промышленность. Она улучшает сельское хозяйство: повышает культуру земледелия, дает корм скоту и, будучи хорошим предшественником для зерновых культур, увеличивает их урожайность.
Сахарная свекла прорвала границу, запиравшую ее в тесных пределах старой «естественной» свеклосахарной зоны, и распространилась далеко на юг, восток и север.
На юге сахарная свекла дошла до Армении и Грузии. Здесь нашлись земли не менее благоприятные для нее, чем земли Украины. В Закавказье теперь свой сахар.
Сеют этот сладкий корнеплод и в Поволжье, в Башкирии. Там появился свой сахар.
Свекловица поселена в приалтайских и минусинских степях, в Забайкалье. В Сибири теперь есть свой сахар.
На востоке сахарная свекла достигла берегов Тихого океана. В Приморье свой сахар.
Сахарную свеклу выращивают в Киргизии. Местами она стала здесь ведущей культурой. И в Средней Азии теперь есть свой сахар.
Если хлопчатник сдвинулся из поливных районов в неполивные, то сахарная свекла, наоборот, из неполивных — в поливные. Урожайность ее там в два-три раза выше.
В предгорьях Тянь-Шаня достигнут мировой рекорд урожайности сахарной свеклы.
Основную часть свеклы и сахара по-прежнему дают Украина и Курская область. Но теперь у нас есть и другие районы свеклосеяния. На них перед войной падала уже почти десятая часть посевов.
Восточные районы свеклосеяния сыграли большую роль в дни войны, когда основной украинский свеклосахарный район был захвачен гитлеровцами. За время войны сахарная свекла проникла в двенадцать новых областей.
Привычные пейзажи изменились. В оазисах среди пустынь свекла сложена в бурты, как где-нибудь в лесостепи у Винницы. Верблюды подвозят к станциям не только белые кипы хлопка, но и корзины с бурой свеклой. Когда-то для казаха, киргиза или узбека сахар был дорогой городской диковинкой. А теперь в лучших казахских, киргизских, узбекских колхозах выращивают такие урожаи сахарной свеклы, о каких в старой России никогда и не слыхивали.
Сахарная свекла проникла в полосу подзолистых почв — в Белоруссию, в Прибалтику. Она создает там базу для сахарной промышленности.
Во время войны свекловицу стали сеять многие колхозы Московской, Горьковской, Вологодской областей, но здесь у сахарной свеклы иное назначение. Она перерабатывается не на заводах, а в самих колхозах. И не в сахар, а в джем, сироп, повидло.
Продвижение сахарной свеклы в новые районы.
Сахарная свекла поселилась даже в Архангельской области. Кругом не дубравы, не вишневые сады, а дремучий хвойный лес.
Эта «черноземная» культура будет все больше завоевывать и восток и север. Опыты показали, что свекловица может расти даже за Полярным кругом — на Соловецких островах, в Нарьян-Маре, на далеком севере Сибири. Но нужно еще немало поработать, чтобы она там прижилась как следует.
Сдвинулся на восток подсолнечник. За время войны рыжик, самая скороспелая из масличных культур, заселил Поволжье и Западную Сибирь, проник в Забайкалье и на Дальний Восток… Так за годы советской власти изменилось у нас размещение сельскохозяйственных культур. Сломлены старые «пределы распространения», отвергнуты устаревшие взгляды.
* * *
Земледелие старой России развивалось стихийно — и стихийно ложилось на карту. Сельскохозяйственная специализация областей многоукладной страны шла неравномерно и уродливо. Одинокий маломощный крестьянин отсталых районов, сдавленный пережитками крепостничества и натурального хозяйства, владелец ничтожного клочка земли, сеял и рожь, и лен, и овес, — он страховал себя от неожиданных ударов рынка: потеряешь на одном, выручит другое. Не был ясен завтрашний день, неразборчива была и сельскохозяйственная карта. Краски на ней были смешаны.
Но там, где капитализм быстро рос, куда с силой врывался властный рыночный спрос, там он подчинял себе волю земледельца и заставлял его заниматься из года в год одной и той же культурой, — часто с пренебрежением к агрономии и своеобразию почв. Складывались районы с подавляющим преобладанием какой-либо одной товарной культуры, «монокультуры», — пшеницы, льна или хлопчатника. Растение замыкалось в тесные географические рамки. Карта была закрашена резкими пятнами. Не зная правильного севооборота, земля истощалась. Над крестьянином господствовал скупщик. Упали цены или случился недород — деваться некуда, обречен на голодовку.
В капиталистической России нельзя было правильно, научно специализировать районы — возложить на каждый из них именно то производство, какое наиболее уместно, слить разные голоса в гармоничном общем хоре. Лишь социалистическая революция создала условия для сознательной, научной специализации сельскохозяйственных районов.
Прежняя карта земледелия стала изменяться.
Выбор растений для посева определяется не давлением рынка, а планом. В каждом районе мы сеем то, что соответствует нашим целям, хозяйству района и его природе. Правильно учесть местные условия и получить наибольшее количество продукции на единицу площади — такова задача.
Но это не значит, что к одному полю прикреплено одно растение. Специализировать сельское хозяйство — не значит возделывать одну-единственную культуру и выматывать землю. Вместе с ведущей культурой в севооборот по плану входят и другие растения — льну, скажем, в нечерноземной полосе предшествует клевер, а хлопчатнику в Средней Азии — люцерна. Лен и хлопчатник забирают азот из почвы, а клевер и люцерна его возвращают. И в то же время делают почву более структурной. Правильное чередование растений сохраняет и увеличивает плодородие земли, позволяет полнее использовать энергию солнца.
Выигрыш от продуманного сочетания растений не только в высоком плодородии. Важно и то, что люди на месте получают для своих нужд разнообразный продукт, и это разгружает транспорт.
Ведущая культура производится для всей страны в целом и выходит за пределы района, а подсобные культуры, выращиваемые не в ущерб ведущей, имеют применение на месте: севооборот поливных полей Средней Азии, например, дает стране хлопок, а местному хозяйству — кормовую траву и некоторое количество зерна.
В каждом районе нужно продуманно сочетать не только разные растения внутри земледелия, но и земледелие с другой отраслью сельского хозяйства — с животноводством. Кормовые культуры в севообороте поставляют пищу для скота, а скот дает навоз для удобрения полей.
Самым резким проявлением уродливой капиталистической специализации в России было разделение страны на районы индустриальные и районы аграрные. В промышленном Центре едва теплилось сельское хозяйство, а где-нибудь на сельскохозяйственной Кубани почти вовсе не было промышленности.
Чтобы уничтожить такое однобокое развитие района, советская власть подошла к вопросу с двух сторон: она не только создала индустрию в районах аграрных, но и двинула вперед сельское хозяйство в районах промышленных.
В областях, которые жили на всем привозном, стали создаваться собственные продовольственные базы. На XVII съезде Коммунистической партии Сталин говорил:
«Следует, прежде всего, иметь в виду, что старое деление наших областей на промышленные и аграрные уже изжило себя. Нет у нас больше областей исключительно аграрных, которые бы снабжали хлебом, мясом, овощами промышленные области, равно как нет у нас больше исключительно промышленных областей, которые могли бы рассчитывать на то, что получат все необходимые продукты извне, из других областей… Каждая область должна завести у себя свою сельскохозяйственную базу, чтобы иметь свои овощи, свою картошку, своё масло, своё молоко и в той или иной степени — свой хлеб, своё мясо — если она не хочет попасть в затруднительное положение».
Города и промышленные центры с их многолюдным населением потребляют много овощей и молока. Но молоко скоро портится, а овощи — вещь громоздкая. Важно получать эти продукты питания поближе к городам, скорее привозить в столовые, в магазины, на рынки. Поэтому вокруг городов плотным кольцом ложатся молочные фермы, огороды, парники. В некоторых местах теплицы обогреваются тепловыми отходами близлежащих заводов. «Увеличить производство овощей, картофеля и продуктов животноводства в пригородных зонах Москвы, Ленинграда, городов Урала, Донбасса, Кузбасса и других промышленных центров и крупных городов…» — так указано в директивах XIX съезда партии по пятому пятилетнему плану.
В одной Московской области число парниковых рам составит сотни тысяч. На огородах и картофельных полях все будут делать машины — и сажать и убирать. Уменьшится зависимость столицы и подмосковных городов от привозного картофеля, от привозных огурцов и помидоров. А капуста, морковь и столовая свекла почти полностью будут свои.
Быстрый рост овощеводства в промышленных районах ведет к дальнейшим изменениям сельскохозяйственной карты. Пространственный разрыв между производством и потреблением смягчается, а главное — народное потребление круто идет в гору.
Делается все, чтобы дать советским людям больше овощей, и поэтому для овощеводства отводятся лучшие земли. В размещение культур на полях вносятся поправки.
Овощи лучше растут по низинам, где и перегноя больше и влажнее. Тут урожаи овощей вдвое выше, чем на суходолах. Но до недавнего времени с этим мало считались — часто сажали капусту там же, где сеяли хлеб: и у реки и на сухом водоразделе. И поэтому собирали овощей меньше, чем могли бы.
Московская область первой заметила этот недостаток и стала его устранять. За нею пошли и другие наши области. Теперь возделывание товарных овощей не распыляется уравнительно между всеми колхозами, какие существуют в данном районе, а сосредоточивается там, где более подходящая почва, — прежде всего в поймах рек. На крупных огородах и механизировать работу удобнее. Плодородные, влажные земли у берегов Оки, Москвы-реки, Яхромы и Клязьмы, куда в сухое время и воду подать легче, — вот где должен быть главный источник овощей в Подмосковье.
Для освоения пойменных земель создаются лугомелиоративные станции.
С пойменных земель посевы зерна вытесняются. Но это не значит, что производство овощей идет в ущерб производству зерна. Просто кочан и колос меняются местами. Поймы прежде всего годны для овощей, а суходолы — более подходящее место для зерна. Зерно должно входить в севооборот соответственно требованиям сельскохозяйственной науки, и сборы его будут не падать, а расти.
В послевоенное время в нашей стране было допущено сокращение посевных площадей под зерновыми культурами, особенно под теми, которые идут на корм скоту. Это произошло потому, что травопольную систему земледелия, разработанную академиком Вильямсом в условиях нечерноземной полосы, распространяли на всю страну шаблонно, без учета местных особенностей. За счет сокращения площадей зерна широко сеяли многолетние травы в засушливых и полузасушливых районах юга Украины, в Молдавии, на Северном Кавказе, в юго-восточных районах страны, и получали там низкие урожаи трав. Скот лишался зернового фуража, но и сена не получал взамен.
Учет конкретной обстановки, дифференцированный подход к явлениям — характерная черта марксистско-ленинского мировоззрения. Ленин, в свое время указывал: «Центральную Россию, Украину, Сибирь шаблонизировать, подчинять известному шаблону будет величайшей глупостью».
О необходимости учитывать местные условия наших многочисленных районов не раз говорили русские почвоведы и агрономы. Вот, например, слова Докучаева: «Для отдельных почвенных зон России необходимо выработать свои агрономические приемы и методы, строжайшим образом приспособленные к местным условиям, как почвенным и климатическим, так бытовым и экономическим».
В 1954 году февральско-мартовский Пленум ЦК Коммунистической партии вскрыл неправильности в планировании сельского хозяйства, в применении травопольной системы. Пленум принял решительные меры к значительному увеличению в южных районах площадей под зерном за счет сокращения посевов и распашки площадей низкоурожайных многолетних трав. А это ускорит подъем животноводства и всего сельского хозяйства, будет способствовать росту благосостояния народа.
Мы строим свое хозяйство на научных началах, создаем разумную экономическую карту. Но обновленная карта сама собой не родится. Народ чертит ее в труде, в борьбе, в преодолении недостатков и ошибок, мешающих нашему движению вперед.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.