Глава пятая ЧЕЛЯБИНСКИЙ МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИЙ

Глава пятая

ЧЕЛЯБИНСКИЙ МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИЙ

Создание завода качественных сталей в районе Челябинска на базе руд Бакальского месторождения было задумано еще в начале 30-х годов. Тогда же начались и первые в основном изыскательские работы. В районе поселка Першино было построено несколько небольших зданий для Управления строительства и около десятка временных бараков для строителей. Но в 1935 г. строительство было законсервировано.

В августе 1940 г. Центральный Комитет ВКП(б) и Совет Народных Комиссаров СССР принимают постановление о строительстве начиная с 1941 г. Бакальского металлургического завода для производства качественного проката на базе бакальских руд, кузнецких и карагандинских углей. Срок пуска первой очереди, говорилось в постановлении, 1944 год. В начале 1941 г. на месте создается строительное управление Бакалстроя Наркомстроя, но эта небольшая организация сразу же перебрасывается для выполнения срочных строительных работ на Челябинский тракторный завод, и едва начавшаяся стройка вновь полностью замирает. Уже во время войны, 1 сентября 1941 г., на площадку приходит эшелон одного из эвакуированных строительных управлений треста Запорожстрой с небольшим количеством транспорта и оборудования. В декабре 1941 г. Куйбышевский особстрой начинает направлять на это строительство людей, значительные материальные и технические ресурсы, а в марте — апреле 1942 г. в соответствии с решением ГКО прибывает из Сталинграда основная часть 5-й саперной армии с квалифицированными кадрами инженеров и техников, строителей и монтажников, с автотранспортом (правда, весьма изношенным) и средствами механизации.

Этот момент и следует считать, по существу, началом строительства Челябинского металлургического завода. В августе 1942 г. в соответствии с решением Совета Народных Комиссаров строительство получает наименование — Челябметаллургстрой.

Станция Баландино Южно-Уральской ж. д., куда прибыли наши первые эшелоны из Сталинграда, была в 12—15 км от площадки будущего завода. Покрытая глубоким снегом территория строительства общей площадью 1200 га представляла собой весьма характерную для Южного Урала лесостепь с единственной в этом районе рекой Миасс, вода которой, к сожалению, пригодна только для технических целей.

Весьма образно и точно, на мой взгляд, писал тогда в строительной многотиражке наш поэт П. Брандт:

На рассвете

И небо от холода стынет,

Леденеет мерцанье

Застуженных звезд.

И стоят занесенные

В снежной пустыне

Неживые тела

Посиневших берез.

. . . . . . . . . . . . .

Нарушив сон

Безмолвия лесного,

Злых зимних вьюг

Степной свирепый ход,

Здесь начал жить

По-боевому строго

Сорок второй

В войне зачатый год.

Вблизи реки в двухэтажном доме с небольшой группой инженеров работал главный инженер строительства, строивший до этого Норильский комбинат и ряд других сооружений, Василий Андреевич Сапрыкин. Рядом два домика и бараки, где жили инженеры с семьями. Вот, собственно, и все. Как говорится, ни кола ни двора… Причем «ни кола» — это в буквальном смысле слова, так как среди снегов нам не всегда удавалось найти вехи, показывающие места будущих цехов, намеченные работниками проектного института Гипромез, местное отделение которого создавалось параллельно с формированием строительства. Пробраться к площадкам можно было только на лошадях, запряженных в розвальни, да и то с большим трудом, особенно после частых метелей.

В. А. Сапрыкин

С Василием Андреевичем мы подружились сразу. Его безоговорочный технический авторитет, исключительная сердечность и личное обаяние наряду с большой работоспособностью и оперативностью вызывали всеобщее уважение и любовь. И я навсегда сохранил самое светлое воспоминание о многих годах работы с ним. Пожалуй, только одно его качество — удивительный оптимизм — иногда оборачивалось недостатком. В нашем строительном деле при постоянно меняющихся характере работ, заданных сроках, графиках для руководителя значительно полезнее (наряду с уверенностью) здоровое беспокойство, а иногда и тревога.

Первым секретарем областного комитета партии был тогда Николай Семенович Патоличев. Его постоянной, очень конкретной, действенной помощи мы во многом обязаны тем, что сумели быстро организовать строительство и приступить к основным работам. Встречаясь сейчас с Николаем Семеновичем (теперь уже министром внешней торговли СССР), мы не раз вспоминали горячую напряженную работу в тылу для обеспечения неотложных нужд фронта.

Перед нами, как всегда в первый организационный период, да еще в условиях военной зимы, встало множество сложных задач.

Надо было прежде всего принимать и расселять рабочих из числа так называемой трудовой армии (т. е. лиц военнообязанных, но не призываемых по тем или иным причинам в действующую армию), прибывающих из Сталинграда инженеров и техников. К тому же ехали члены семей офицеров и вольнонаемных работников, откомандированных из 5-й саперной армии. Узнав, что их мужья и отцы направляются в Челябинск, они, несмотря на предупреждение, что жить пока негде, прибывали на пустую площадку из многих иногда весьма отдаленных районов страны, где они в большинстве своем находились в эвакуации. Приезжали сразу с детьми, домашним скарбом.

В деле расселения сотрудников и семей неоценимую помощь нам оказал областной комитет ВКП(б) и облисполком, предоставившие часть квартир (конечно, для покомнатного расселения) в Челябинске, комнаты в городской гостинице. А самое главное — нам передали пустовавший в то время дом отдыха «Каштак». Деревянные корпуса его и вспомогательные здания мы быстро подремонтировали и использовали для жилья. Одновременно к нам начали поступать из Соликамского домостроительного комбината деревянные двухэтажные сборные дома и комнатные общежития, которые мы собирали и обеспечивали теплом и водой, работая круглосуточно в 3 смены.

Решением Челябинского облисполкома еще в декабре 1941 г. строительству Челябинского металлургического завода были отведены для расселения рабочих и служащих поселки Першино, Казанцево и хутор Миасс. Местным жителям пришлось «уплотниться» и помочь строителям.

Но, конечно, эти меры еще не решали жилищную проблему полностью. За короткий срок на строительство прибыло около 30 тыс. человек. Лес для строительства казарм на стройку поступал несвоевременно и не в достаточном количестве. Все это отягощалось необычайной даже для Южного Урала суровой зимой.

Вспоминая сейчас все стройки, на которых мне до или после этого приходилось участвовать, не могу назвать более сложной обстановки, если не считать, конечно, строительства оборонительных рубежей в прифронтовой полосе. Выход был найден совершенно необычный для строительной практики. Сотни людей день и ночь плели из прибрежного ивняка щиты, которые устанавливались на деревянном каркасе с плотной забивкой пространства между щитами талой глиной, добываемой из-под почти двухметрового слоя мерзлого грунта. Таким образом создавалась верхняя половина стены. Остальная часть заглублялась в землю с закреплением стенок одним слоем этой же плетенки. Скудные ресурсы леса шли только на каркас (из подтоварника) и на пологие кровли. По тесу внахлестку укладывался одни слой толя, потом шлак и слой мелко трамбованной земли и, наконец, — дерн. Такая кровля, как показала практика, вполне водонепроницаема.

Полуземлянки были оборудованы двухъярусными топчанами (к сплошным нарам мы не прибегали даже в этот труднейший период). Трудармейцы знали, что строят для себя, и работали быстро, тщательно перекрывая всевозможные пути для холода и создавая отводы для весенних и ливневых вод. Эти полуземлянки, побеленные и благоустроенные по мере возможности, внутри были теплыми, сухими, и некоторые подразделения в дальнейшем не желали переходить из них в построенные обычные деревянные казармы. В таких же полуземлянках и частично в щитовых казармах расположились бани-прачечные, столовые, медпункты, штабы подразделений. О клубах и кино мы, конечно, тогда не могли и мечтать. К концу 1942 г. уже было построено 12 рабочих поселков с общей жилой площадью свыше 40 тыс. кв. м, что позволило обеспечить прием поступавших на строительство рабочих. Поселки располагались не далее полутора километров от соответствующих объектов строительства.

Полуземлянка

Холодные помещения (конюшни, сараи, уборные и т. п.) строились только из хворостяных плетней. В дальнейшем по предложению инженера С. Е. Шебетовского были внедрены в практику строительства более совершенные стеновые щиты из полыни и хвороста, изготовляемые на специальном станке. Дефицит лесоматериалов доходил до того, что черенки для лопат, топорища и другие детали для инструментов изготовлялись прямо на площадке из срубленных тут же берез.

Второй по важности задачей являлись автомобильные и железнодорожные подъезды к стройплощадкам, складам и предприятиям строительства.

Мы знали, что с середины апреля начнется бурное таяние снега, покрывающего всю территорию строительства первой очереди (площадью 300 га), и если не успеем сделать хотя бы упрощенные проезжие дороги, то мы, по существу, не сможем начать строительство до середины июня. На наше счастье, непосредственно на площадке строительства во многих местах (с выходом на поверхность) залегали мощные слои так называемой дресвы — разрушенная скальная порода — в виде естественной щебенки в смеси с крупнозернистым песком или же в виде разрушенной породы без песка. Она-то и выручила нас. Для магистральных шоссейных дорог было применено покрытие из дресвы толщиной 10 см на слое обратной мостовой толщиной 15 см. Для остальных дорог был применен серповидный профиль с покрытием земляного полотна дресвой слоем 15—20 см по оси дороги. Вот такие дороги в условиях зимы, идя в основном по нулевым отметкам, мы начали строить широким фронтом по всем основным направлениям. И весна 1942 г. нами была встречена, можно сказать, во всеоружии. Мы обеспечили нормальную работу транспорта по всем нужным направлениям, не разбивали и без того предельно изношенные машины, привезенные нами со строительства рубежей. Железнодорожные пути укладывались по спланированной, но не досыпанной до проектной отметки поверхности и поступали в эксплуатацию без подбивки шпал балластом. Отсыпка полотна до проектных отметок и балластировка производились уже во время эксплуатации.

До строительства дорог к объектам я не считал возможным начинать на них какие-либо основные работы, хотя и находился под постоянным нажимом наркомата черной металлургии и его замечательного наркома И. Ф. Тевосяна, который настойчиво требовал скорейшего разворота работ по основным сооружениям. Наше решение оказалось рациональным. Построив дороги (к концу 1942 г. 51 км автомобильных и 64 км железных), мы смогли начать и в исключительно быстрых темпах выполнить основные работы. Учитывая особое значение строительства дорог, его непосредственно возглавил назначенный к тому времени начальник политотдела строительства полковник Абрам Григорьевич Воронков.

Надо было организовать водоснабжение и энергоснабжение строительства.

Для первоочередного снабжения работ водой были использованы образовавшиеся в ранний весенний период после таяния снега временные водоемы. Наряду с этим шло бурение четырех артезианских скважин на глубину до 60 м. С наступлением тепла от них по поверхности земли была протянута временная водопроводная сеть, которая к осени была заглублена. В разгар работ по бетонированию и каменной кладке скважины давали до 20 л воды в секунду.

Вначале местные установки на отдельных строительных площадках питались электроэнергией от передвижных станций. Позже мы соорудили линию электропередачи длиной 7 км и временную открытую подстанцию с разводящей сетью.

Мы отлично понимали, что без создания хотя бы минимальной строительной базы не сможем обеспечить выполнение основных работ. Поэтому параллельно со строительством дорог всемерно форсировали сооружение первоочередных вспомогательных хозяйств строительства.

В нашем коллективе трудились крупнейшие специалисты по бетону и бетонным хозяйствам, руководившие этим делом еще на канале Москва — Волга, Сергей Владимирович Шестоперов и Герман Дмитриевич Петров. Благодаря им центральный бетонно-растворный узел (производительностью 1200 куб. м бетона в сутки) был спроектирован и к июлю 1942 г. построен. В июне была организована полевая мастерская по изготовлению сборных железобетонных элементов. Конечно, на нашем строительстве в те годы сборный железобетон еще не находил широкого применения (кроме каркасов основных зданий). Всего за первые два года было изготовлено 2000 куб. м сборного железобетона. В качестве известного достижения в этой области можно отметить, что на Челябметаллургстрое впервые было освоено массовое изготовление железобетонных безнапорных труб с применением виброформ и немедленной распалубки после бетонирования. В дальнейшем этот метод получил широкое распространение на многих стройках страны, в частности в дорожном строительстве. На строительстве применялись пропарочные камеры для изготовления железобетонных изделий в зимнее время вне цехов. В те годы это тоже было технической новинкой.

В тот же период были построены лесопильные и деревообрабатывающие хозяйства, а также центральная площадка для изготовления деревянных сегментных ферм для промышленных цехов.

Можно еще отметить, что к концу 1943 г. на базе отходов деревообрабатывающих производств построили и запустили цех производства гидролизных дрожжей, что явилось серьезным подспорьем в питании наших рабочих. Эти дрожжи в определенной дозировке добавлялись в супы, повышая их калорийность.

О том, какое значение мы придавали этому цеху, можно судить по выдержке из приказа по Управлению строительства:

«Зам. главного инженера т. Георгиевскому П. К. приступить к изготовлению необходимого… оборудования по мере получения из главка рабочих чертежей, считая эту работу первоочередной.

Обращаю внимание всех руководителей на важнейшее значение этого цеха для нашего строительства и обязываю их всемерно способствовать форсированию строительства и пуску его в эксплуатацию».

Наряду с бетонными и деревообрабатывающими хозяйствами, вероятно, самым важным делом для нас было создание автобазы со своим ремонтным хозяйством, а также ремонтно-механических мастерских в составе механического, литейного и котельно-сварочного цехов. Неотложность в создании этих предприятий определялась крайней изношенностью автотранспорта и механизмов, привезенных нами со строительства оборонительных рубежей (нового мы почти не получали). Кроме того, поступающее к нам оборудование для главных объектов (в основном оно было демонтировано на предприятиях западных районов страны) было некомплектным, требовалось изготовлять множество деталей, иногда сравнительно крупных, на месте работы. Сейчас мне и самому трудно поверить, как удавалось тогда в полукустарных мастерских с двумя маленькими вагранками и миниатюрной сталелитейной печью «Мечта» изготовлять, например, задвижки Лудло диаметром до 900 мм. Эти же мастерские поставляли большую номенклатуру запасных автомобильных частей.

При ремонтно-механическом заводе были смонтированы установки по получению карбида и кислорода, которые в те годы никто не мог нам централизованно поставлять. Там же организовали производство самых различных инструментов с их термообработкой, изоляторов, роликов для электропроводок и даже гвоздей. Успешно работали мастерская по реставрации электроламп и цех по перемотке электромоторов.

Не забывали мы и бытовые потребности: изготавливались мебель различного назначения, металлическая посуда, репродукторы для радиотрансляционной сети и т. д. А наша лаборатория выпускала даже некоторые медикаменты, например стрептоцид.

К этому же времени был построен цех металлоконструкций производительностью в 16 тыс. т в год. Согласно постановлению СНК СССР цех был передан Стальконструкции Наркомстроя, но поставлял конструкции исключительно для нас. В дальнейшем этот цех был реконструирован и уже как завод переведен на машиностроительный профиль. Важное значение имели ремонт и восстановление Потанинского кирпичного комбината общей производительностью до 60 млн. штук кирпича в год и создание собственных лесозаготовительных участков, с которых уже в 1942 г. мы получили 112 тыс. куб. м древесины.

Характерным для коллектива строителей Челябметаллургстроя было то, что никто из руководителей даже крупных строительно-монтажных подразделений не считал для себя зазорным на время (иногда и длительное) переключаться на маленькое, но решающее на данном этапе успех строительства дело. Так, к весне 1943 г. строительство, получавшее с одного Потанинского завода (вблизи Челябинска) стеновой материал, оказалось в совершенно критическом положении. Панели и блоки в тот период нигде, включая Челябметаллургстрой, не производились, да и проектов зданий из этих рациональных элементов еще не было, и стройке буквально грозила остановка из-за недостатка кирпича. Начальник крупного строительного управления Прокатстроя Дмитрий Семенович Захаров, закончивший к тому времени строительство прокатного цеха, сам взялся за это, по существу, вспомогательное производство и сумел в исключительно короткие сроки достроить новый Потанинский кирпичный завод, интенсифицировать производство кирпича на существующем оборудовании. Уже в мае мы получили с этих заводов 1 млн. штук кирпича, в июне — 3 млн. штук и в июле — около 6 млн. штук кирпича, полностью разрешив проблему со стеновым материалом.

Д. С. Захаров

Вскоре возникла новая проблема — недостаток бензина для нашего автотранспорта, так как жидкое горючее в основном шло на нужды фронта. Мы оказались под угрозой остановки всего автотранспорта, а значит, и строительства. Было принято решение в массовом порядке собственными силами переоборудовать машины на газогенераторное горючее (древесные чурки и другие лесоотходы). Газогенераторы, конечно, изготовляли сами в наших мастерских. Только это и позволило не останавливать строительство практически ни на один день, обеспечить работу автотранспорта. Нас тогда так волновал и занимал вопрос о переоборудовании автомашин на газогенераторы, что я, отнюдь не являясь специалистом в этой области, написал даже статью по этому вопросу, опубликованную в № 7—8 журнала «Строительная промышленность» за 1943 г.

Проектирование основных, вспомогательных и обслуживающих цехов велось непосредственно на площадке строительства филиалом Гипромеха почти одновременно с их сооружением. Это позволило осуществить оперативную увязку работы проектировщиков и производственников и значительно сократить число деталировочных чертежей.

Проект организации работ ограничивался составлением схем, производственно-технических показателей и пусковых пообъектных графиков. Иногда проекты организации работ разрабатывались в нескольких вариантах, чтобы в зависимости от создавшихся в данный момент условий можно было быстро предложить производству готовое решение.

Заниматься проектированием объектов первой очереди, а также подготовительными и вспомогательными работами, не приступая к основным цехам металлургического завода, мы могли только в течение 2—3 месяцев. Дальнейшее создание производственных предприятий могло вестись только параллельно с основными работами.

К 1-й очереди основных объектов металлургического завода относились: электросталеплавильный цех, по мощности в то время самый крупный в Европе (5 печей по 30 тыс. т стали в год), прокатный цех длиной около 500 м, чугуно-меднолитейный, кузнечный и ремонтно-механический цехи, завод огнеупоров и деревообделочный цех.

Площадь кровли основных и вспомогательных объектов составляла 70 тыс. кв. м. Из них 42 тыс. кв. м настилались по деревянным сегментным фермам, изготовляемым под открытым небом. Число ферм достигало 500 при пролетах от 15 до 25 м.

Деревянные фермы обшивались двумя слоями досок. Металлические фермы перекрывались сборными железобетонными плитами. В тех отсеках, где избыточные тепловыделения вызывали опасность в пожарном отношении, применялись решетчатые металлические фермы с холодным деревянным покрытием. Пожарные зоны, а также потолки в местах установки печей подшиты кровельным железом.

Исходя из реальных возможностей получения металла и металлоконструкций для основных цехов были приняты следующие конструктивные решения.

Электросталеплавильный цех, имеющий высоту до 25 м, пролета до 26 м и шаг колонн до 18 м, оборудован мостовыми кранами грузоподъемностью до 75 т. Значительные размеры цеха и большая мощность кранов обусловили выбор металлических конструкций для наиболее ответственных несущих элементов. Менее нагруженные колонны и фахверки сделаны железобетонными, а некоторая часть ферм — деревянной.

Общий вид электросталеплавильного цеха

Обычно применявшаяся металлическая конструкция рабочей площадки заменена в большей части железобетоном. Последний пролет — обдирочный — выделен в отдельное здание. При строительстве этого здания было использовано 914 т (около 20%) металлоконструкций, демонтированных с других предприятий, оставшихся на территориях, временно захваченных врагом.

Подкрановые балки при шаге колонн 6 м конструировались железобетонными; в тех местах, где шаг увеличен до 12 м и более, а также в пролетах, оборудованных быстроходными мостовыми кранами, установлены металлические подкрановые балки. Все железобетонные конструкции — колонны, подкрановые, обвязочные и фундаментные балки — сборные; их вес не более 10 т, и потому монтаж обеспечивался наличным крановым оборудованием.

Недостаток некоторых материалов и сжатые сроки строительства заставляли нас по согласованию с проектировщиками идти на ряд упрощений, но отнюдь не в ущерб технологическому процессу или прочности сооружений. Например, в горячих цехах — прокатном, электросталеплавильном, ремонтно-кузнечном и чугуно-меднолитейном — полы были глиноземлебитные из тщательно утрамбованных сапролитов и суглинков, являвшихся основными грунтами строительной площадки; в слесарных мастерских, моторных помещениях, ремонтно-механическом и деревообделочном цехах — из местной дресвы, пропитанные смолой и тщательно укатанные. Дресвяные полы прочны, эластичны, нетеплопроводны, имеют сравнительно гладкую поверхность.

Для облицовки боровов коксовых печей, сушки магнезита, а также при кладке известково-обжигательных и других вспомогательных печей был применен вместо дефицитного огнеупорного — трепельный кирпич, сохраняющий согласно результатам лабораторных испытаний огнестойкость при температуре до 1300°. Намеченная проектом постройка двух больших и сложных зданий главного распределительного устройства и щита управления при ТЭЦ объемом 12 тыс. куб. м и стоимостью 700 тыс. руб. заменена одноэтажным зданием стоимостью около 500 тыс. руб. Этим была обеспечена своевременная подача электроэнергии пусковым цехам, что позволило повременить со строительством капитальных сооружений по крайней мере один год без ущерба для нужд эксплуатации.

Для экономии металла некоторые трубопроводы были заменены бетонными и асбоцементными. Вместо общезаводской ливневой и производственной канализации выпуск в кюветы производственных вод был осуществлен по закрытым деревянным лоткам.

Мы должны были также построить плотину на р. Миасс с береговой насосной станцией, центральную компрессорную, ряд других более мелких объектов и все магистральные коммуникации. Одновременно строился и город металлургов — по 20—25 тыс. кв. м жилья в год. Почти одновременно со строительством электросталеплавильного и прокатного цехов были начаты земляные, а затем и бетонные работы по мартеновскому цеху. Но этот объект был отнесен к работам второй очереди, а в дальнейшем даже к третьей (после двух домен и коксовых батарей), и вначале строился медленными темпами, являясь скорее резервным фронтом для освобождающейся временами техники и рабочих кадров. Одновременно надо было обеспечить (по постоянной, а не временной схеме) подачу электроэнергии, воды, тепла, создать систему стоков и связи.

По-настоящему боевая работа нашего дружного коллектива, постоянная поддержка строительства областным комитетом партии, четкая работа органов наркомата черной металлургии как в области проектирования, так и обеспечения нас оборудованием позволили нам 7 февраля 1943 г. — ровно через 9 месяцев после разгрузки первого эшелона строителей — доложить Государственному Комитету Обороны о завершении и сдаче в эксплуатацию первой очереди строительства Челябинского металлургического завода. Этот рапорт, как и последующие доклады Государственному Комитету Обороны, был опубликован в центральной печати.

После отладки оборудования и опытных плавок электросталеплавильный цех выдал 19 апреля 1943 г. первую эксплуатационную плавку. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 апреля 1943 г. большая группа работников строительства была награждена орденами и медалями.

Конечно, такие сроки строительства могли быть осуществлены только в результате подлинного трудового героизма всего коллектива, понимающего, как нужна качественная сталь для фронта. Может быть, это звучит парадоксально, но даже сейчас, в дни мирного строительства, при неизмеримо лучшем снабжении, более высокой механизации работ, было бы очень трудно в такие сроки создать на голом месте комплекс металлургических цехов, реально выдающих качественную продукцию.

На всем строительстве было 480 грузовых машин, 32 паровоза (зимой часть из них использовалась в качестве паровых установок), 300 вагонов и 1176 лошадей. Кроме этих транспортных средств мы имели 15 различных экскаваторов общей емкостью ковшей около 14 куб. м, 27 бетономешалок, 13 растворомешалок и 13 камнедробилок. Вот и вся механизация. И тем не менее, например, в 1943 г. объем строительно-монтажных работ составил 154 млн. руб. (в тех ценах). Это на 60% больше, чем в 1942 г.

И сейчас встает комок в горле, когда вспоминаешь дни отгрузки первых эшелонов нашей челябинской стали на танковый завод, митинги в цехах, полные горячего патриотизма речи рабочих и инженеров, принятие новых обязательств.

В телеграмме заместителя Председателя Совнаркома СССР В. А. Малышева, посланной на завод 12 ноября 1943 г., говорилось:

«Коллектив Челябинского металлургического завода перевыполнил в октябре задание Государственного Комитета Обороны по поставке металла заводам танковой промышленности, чем обеспечил выполнение плана по производству танков и танковых моторов.

Надеюсь, что коллектив вашего завода и впредь будет обеспечивать металлом производство танков, столь необходимых в настоящее время нашей Родине для окончательного разгрома врага».

Наказ правительства сталеплавильщики выполнили успешно.

Общий вид прокатного цеха

Вспоминая и анализируя нашу работу на Челябметаллургстрое, хочется подчеркнуть, что в немалой степени успех в выполнении задания партии и правительства определялся не только общим энтузиазмом и стремлением как можно скорее дать сталь для нужд фронта. На строительстве, как и на других оборонных предприятиях страны, была поистине боевая обстановка. Во главе большинства подразделений строительства стояли военные инженеры А. М. Волынский, М. А. Зарицкий, Н. Б. Лобоцкий, Д. С. Захаров и другие.

Положение «приказ — закон» было не фразой, а общим стилем работы. Это в полной мере относилось не только к трудармейцам, но и ко всему нашему многочисленному коллективу вольнонаемных рабочих, ИТР и служащих.

Большую политико-массовую, воспитательную и организационную работу вел созданный с середины 1942 г. политический отдел строительства. Умело направляли патриотический подъем строителей и монтажников на успешное решение сложных и разнообразных задач партийные и комсомольские организации. На строительстве регулярно с 1 мая 1942 г. издавалась очень боевая и острая многотиражная газета.

Ремонтно-механический цех

На всех объектах строительства, выполняющих суточный план, поднимался на мачте большой красный вымпел. Если план не выполнялся, вымпел немедленно спускался. О каждом подъеме и спуске вымпела докладывали мне и начальнику политотдела. Подобные вымпелы были установлены и для бригад, выполняющих заданную норму свыше 125%.

Не забывали мы и о материальных формах поощрения за отличный труд, высокие производственные показатели. Вот лишь один пример. В обращении, с которым мы с начальником политотдела строительства А. Г. Воронковым обратились к монтажникам ТЭЦ и Доменстроя и к экскаваторщикам, наряду с призывом отдать все силы на скорейшее обеспечение нужд фронта в качественном металле было записано:

«Рабочий, досрочно выполнивший десятидневное задание с оценкой не ниже «хорошо», сокративший заданный срок на три дня и более, получает за наличный расчет: шесть метров х/б ткани, одну пару парусиновых ботинок, одну пару белья, две пары носков, трусы, майку, 10 штук лезвий для безопасной бритвы и один кусок туалетного мыла».

Работница-женщина имела право приобрести шесть метров ткани, хлопчатобумажное платье и босоножки, две пары трико и чулок, кусок туалетного мыла.

Далее указывались нормы отпуска этих же товаров при соответственно меньших трудовых показателях (но не менее 100%). Молодые рабочие ФЗО получали эти же товары бесплатно.

В ряде приказов о премировании устанавливалось, например, что половину денежной премии разрешалось отоварить (без карточек) в магазинах нашего Торгпита. Часто наряду со скромными денежными премиями выдавался костюм (гимнастерка и брюки), что было по тем временам, пожалуй, нужнее денег.

Возможно, сегодня эти премии вызовут улыбку, но в те трудные годы они были серьезным стимулом повышения производительности труда.

Необходимо отметить, что успех коллектива был бы невозможен и без постоянной серьезной помощи Главного управления промышленного строительства, возглавляемого Георгием Михайловичем Орловым, и опекавшего нас заместителя наркома внутренних дел СССР Аврамия Павловича Завенягина, руководившего до этого строительством и эксплуатацией Норильского комбината (ныне носящего его имя).

А. П. Завенягин

П. К. Георгиевский

Много лет проработал я с Аврамием Павловичем и в качестве подчиненного ему начальника строительства, и в качестве его заместителя, многому научился у него. Сын паровозного машиниста из Луганска, заместитель Председателя ВСНХ Серго Орджоникидзе и, наконец, заместитель Председателя Совета Министров СССР, А. П. Завенягин обладал исключительной эрудицией, удивительной способностью смотреть вперед, принимать верные решения вне зависимости от ведомственных интересов, а иногда и вопреки им. С беспредельной настойчивостью он добивался выполнения принятых им решений (всегда глубоко рассмотренных и обсужденных), и требовались какие-то исключительные аргументы и усилия, чтобы он согласился пересмотреть принятое или утвержденное им решение.

Металл был главной, но не единственной задачей коллектива Челябметаллургстроя (ЧМС).

Неотложным было и строительство первой очереди ТЭЦ мощностью 25 тыс. квт с плотиной и насосной станцией на реке Миасс. Эту работу мы начали вслед за строительством металлургических цехов в марте 1943 г. А в январе 1944 г. был уже дан ток от первого турбогенератора. За эту работу наш коллектив вновь получил благодарность Государственного Комитета Обороны.

С осени 1942 г. развернулись работы второй очереди по строительству металлургического завода, к которой относилось сооружение двух доменных печей объемом по 930 куб. м, которые мы же демонтировали со всем их хозяйством на Липецком металлургическом заводе, а также двух коксовых батарей. Имея уже законченные, хотя и сравнительно примитивные производственные предприятия, сеть дресвяных, но устойчивых дорог, а главное, сработанный коллектив и умудренные опытом рабочие кадры, строительство этих крупных сооружений мы вели уже более организованно и с большей производительностью труда, чем работы первой очереди.

Можно отметить, например, что непрерывное бетонирование монолитного «пня» домны № 2 было выполнено в суровых зимних условиях всего за 64 часа с подачей до 70 куб. м бетона в час. Было уложено 1630 куб. м бетона и 320 куб. м камня в виде «изюма». Бетонирование осуществлялось слоями толщиной в нижней (уширенной) части фундамента 20 см и в верхней части толщиной 35 см. Каждый слой перекрывался следующим не позже чем через 2,5—3 часа. Обработка бетона осуществлялась вибробулавами. Этот опыт интересен, во-первых, тем, что удалось произвести действительно непрерывное бетонирование фундамента под домну, а во-вторых, тем, что это было достигнуто простейшими средствами механизации. Первая домна была закончена и дала чугун 30 апреля 1944 г.

Арматурный каркас фундамента доменной печи

В те же сроки вошла в эксплуатацию первая коксовая батарея и построенная нами агломерационная фабрика на Бакальских рудниках. Об этом мы вместе с руководством завода доложили Государственному Комитету Обороны и 12 мая получили (опубликованное в прессе) поздравление и приветствие ГКО. Тогда же группа работников строительства и завода была вновь награждена орденами и медалями. Вскоре была завершена напряженная работа по пуску второй домны и второй коксовой батареи.

Наряду с перечисленными основными объектами наше строительство в 1942—1943 гг. вело ряд вспомогательных объектов завода, к которым относились: Тургоякский известняковый карьер с дробильной фабрикой, Нижне-Увельский рудник огнеупорных глин, Катав-Ивановский цементный завод, работы по которому были закончены в ноябре 1943 г.

Строительный генеральный план беспрерывного бетонирования «пней» доменных печей:

1 — паровая магистраль; 2 — катальный ход для тачки; 3 и 8 — склады камня; 4 — паровозы для зимних работ; 5 — вид на фундамент кауперов; 6 — путь по проекту; 7 — фундаменты кауперов; 9 — транспортер для камня; 10 — боек для бетона; 11 — транспортеры для бетона

Замечательные, самоотверженные люди работали на нашем строительстве! Я не имею возможности назвать всех тружеников, высококвалифицированных строителей и монтаж-пиков, создавших первую и вторую очереди Челябинского металлургического завода. Но кроме главного инженера B. А. Сапрыкина, о котором я писал выше, не могу не упомянуть моих заместителей, в прошлом руководителя крупного строительно-монтажного южного треста Наркомстроя Александра Михайловича Волынского, Михаила Михайловича Кузнецова и Павла Павловича Честных, заместителя главного инженера по производству Лазаря Борисовича Хейфица. Решающую роль в организации строительства в целом, и прежде всего в создании ремонтно-механической базы, организации монтажа, сыграл заместитель главного инженера по механизации инженер с разносторонним практическим опытом и теоретической эрудицией Петр Константинович Георгиевский (ныне заместитель министра среднего машиностроения СССР).

Прокатстрой возглавляли Д. С. Захаров и Д. К. Семенов (глав. инженер), Стальстрой — М. А. Зарицкий и C. Д. Радько, Доменстрой — Н. Б. Лобоцкий и В. П. Островский, Предзаводстрой — Я. М. Гельман, Подсобстрой и ТЭЦстрой — Д. К. Семичастный, Желдорстрой — Ф. А. Крупович и А. В. Малик, Жилстрой — Н. И. Егоров, Дорстрой — А. П. Евсин и Б. А. Курочкин, Рудбакалстрой — Н. Ф. Шапошников, которого сменил в дальнейшем Д. С. Захаров, Конскострой — Г. Е. Павский и Радзиловский, Ремзаводстрой — А. И. Кочегаров, Сантехстрой — Н. И. Полетаев, Стальконструкция — А. З. Цифринович, а затем Б. П. Калинин, Огнеупорстрой — М. Б. Дзампаев.

С некоторыми из перечисленных руководителей строительно-монтажных подразделений я работал еще на канале Москва — Волга, с другими встретился впервые на строительстве оборонительных рубежей, но все они на всю жизнь остались моими настоящими друзьями, и со многими из них предстояло совместно трудиться долгие годы.

М. А. Зарицкий

Г. Е. Павский

Самоотверженно трудились все строители и монтажники нашего многотысячного коллектива (к концу 1943 г. работало уже около 44 тыс. человек). Как на других заводах, работавших для фронта, так и у нас на стройке с конца апреля 1942 г. был установлен одиннадцатичасовой рабочий день с соответствующей доплатой. Фактически же на пусковых объектах работали и дольше. Это обязывало руководителей проявлять особую заботу о быте рабочих, о питании. Ресурсы централизованного продовольственного снабжения были недостаточны, приходилось широко использовать самозаготовки. Помню, мы организовали тогда киргизскую заготовительную контору. Создали свою рыболовецкую артель, которая вылавливала на уральских озерах не менее 25 т рыбы в месяц. Это было неплохим подспорьем для наших столовых.

С конца июня 1943 г. был разрешен прием на индивидуальное и бригадное обучение ребят, достигших 14-летнего возраста и имевших медицинское заключение об удовлетворительном состоянии здоровья. Для них был установлен шестичасовой рабочий день со льготной оплатой. На строительстве была широко организована подготовка специалистов-строителей (в основном путем бригадного ученичества), что позволило к 1943 г. подготовить 5 тыс. каменщиков, плотников, арматурщиков и слесарей.

Как и на строительстве капала Москва — Волга, на Челябметаллургстрое мы придавали важнейшее значение контролю за работой во всех звеньях строительства. В апреле 1942 г. помимо технической инспекции была создана очень оправдавшая себя так называемая «особая инспекция».

В Положении об этой инспекции говорилось:

«Инспекция существует на правах самостоятельного отдела, возглавляется начальником инспекции с непосредственным подчинением начальнику Управления строительства и осуществляет контрольно-инспекторские функции.

1. На инспекцию строительства возлагаются следующие функции:

а) контроль и проверка исполнения издаваемых начальником управления строительства приказов;

б) выполнение особых заданий, полученных лично от начальника строительства;

в) наблюдение за ходом выполнения плана и графика работ;

г) контроль за санитарно-бытовыми условиями во всех подразделениях, за проведением в жизнь инструкций и положений, регламентирующих внутренний порядок и режим».

Не буду вдаваться в подробности работы этой инспекции. Скажу только, что была она весьма эффективна и способствовала правильному и своевременному сооружению большинства объектов.

И в заключение напомню, что, несмотря на очень напряженную работу, мы все-таки считали себя тыловиками.

Ни на минуту не оставляли всех нас мысли о положении на фронтах. Для фронта, для победы мы отдавали не только свой труд. В соответствии с решением Челябинского обкома ВКП(б) в начале февраля 1943 г. мы подготовили из числа военнообязанных наших работников и проводили на фронт лыжный батальон численностью 1750 человек. Строители и монтажники собирали крупные суммы в фонд обороны. Так, 27 февраля 1943 г. мы собрали свыше 5 млн. руб., за что получили благодарность Председателя ГКО.

В мае 1944 г. в связи с новым назначением я передал ставший для меня родным Челябметаллургстрой испытанному руководителю Беломорстроя, а затем Волгостроя генерал-майору инженерно-технической службы Якову Давыдовичу Раппопорту. И только спустя 20 лет, в 1964 г., мне вновь удалось побывать на Челябинском металлургическом заводе. Сейчас это одно из крупнейших и передовых предприятий нашей черной металлургии. Вместе с заводом рос и город металлургов с современным благоустроенным жилым фондом, отличными бытовыми и культурными сооружениями… Невольно вспоминалось, как по воле партии, «нарушив сон безмолвия лесного, злых зимних вьюг степной свирепый ход, здесь начал жить по-боевому строго сорок второй в войне зачатый год».