ПРОВЕРКА БОЕМ

ПРОВЕРКА БОЕМ

Опытный образец танка КВ (машина У-0) с первым образцом установки МТ-1 (башня со 152-мм гаубицей) перед отправкой на фронт. Кировский завод, февраль 1940 года.

30 ноября 1939 года началась советско-финляндская война. По решению военного совета Ленинградского военного округа опытные танки КВ, СМК и Т-100 были сняты с испытаний для проверки их в боевой обстановке. Экипаж КВ составили военнослужащие 20-й тяжелой танковой бригады лейтенант Г. Качехин (командир танка), воентехник 2 ранга П. Головачев (механик-водитель), красноармейцы Кузнецов (наводчик орудия) и А. Смирнов (радист), а также специалисты-испытатели Кировского завода А. Эстратов (моторист, он же заряжающий) и К. Ковш (запасной механик-водитель, во время боев находился вне танка). Для удобства работы экипажа 45-мм орудие в башне было демонтировано и заменено пулеметом ДТ.

КВ вместе с двухбашенными СМК и Т-100 составили роту тяжелых танков, включенную в состав 91-го танкового батальона 20-й тяжелой танковой бригады. Командиром роты назначили капитана И. Колотушкина. Первый раз рота вступила в бой 18 декабря 1939 года, поддерживая наступление советской пехоты в районе Хоттиненского укрепрайона финнов. Вот что о первом бое первого КВ вспоминал А. И. Эстратов: «Нас (Ковша, Эстратова, Игнатьева, Куницына, Тетерева, Васильева. — Прим. автора) вызвал директор завода товарищ И. М. Зальцман. Присутствовали Ж. Я. Котин, Н. Л. Духов, А. С. Ермолаев. Нам предложили на танках КВ и СМК произвести испытания в боевых условиях. Мы дали согласие, причем в армию мы не были призваны. Началась подготовка машин для выполнения боевого задания. Нужно было все предусмотреть на все случаи, взять с собой необходимые детали, которые по нашим соображениям могли понадобиться. Часто на КВ отказывал стартер. Я поставил в моторное отделение баллон сжатого воздуха на 150 атмосфер, пристроил приспособление открывать и закрывать баллон из боевого отделения. Получили военное обмундирование. Поздней ночью собрались в столовой прокатного цеха. Присутствовали И. М. Зальцман, Ж. Я. Котин, H. Л. Духов, А. С. Ермолаев, П. К. Ворошилов, А. И. Ландсберг, А. Шпитанов. На каждую машину был назначен военный командир. После ужина, напутственных наставлений, добрых пожеланий погрузились на железнодорожные платформы и двинулись в боевой путь. Прибыв на передовую нас присоединили к 20-й танковой бригаде. С нами был П. К. Ворошилов…

Заводские кальки с изображением мест попадания снарядов в танк КВ во время боев на Карельском перешейке в декабре 1939 года.

Наши передовые части подошли к укрепрайону Бабошино. Вечером приехал к нам начальник бронетанкового управления товарищ Павлов.

«Сейчас, — говорит, — товарищи, я вас ознакомлю с дотами укрепрайона Бабошино. Т-28 не сможет пройти — горят, надеемся на вас. Завтра утром пустим вас в бой, нужно срочно испытать машины».

Прибыв на исходную позицию нам объяснили поставленную перед нами задачу. После артподготовки мы идем с 20-й танковой бригадой в наступление.

Пройдя небольшой участок леса, перед нами открылась обширная поляна, идет бой, слева и справа от нас горят танки. Впереди идущий танк Т-28 загорелся, он нам мешает двигаться вперед. Свернуть с дороги — боимся наехать на мины. Впереди противотанковый ров, надолбы, проволочное заграждение. Мы попытались подойти вплотную к горящему танку и столкнуть его с дороги. Экипаж танка Т-28 покинул танк через десантный люк и не выключил передачу КПП, сдвинуть с места машину нам не удалось. По рации был получен приказ — свернуть с дороги влево и двигаться вдоль противотанкового рва. Противник бьет снарядами по правому борту нашей машины удар за ударом, как будто бьют сильной кувалдой по борту. Мы двигаемся. Правда, мороз или дрожь по ноге ходит. Еще удар за ударом — мы двигаемся. Наш командир Качихин заговорил, нервничает. По нам бьют, противника нигде не видно. Вспомнили наставление Д. Павлова. Командир танка Качихин подает команду смотреть во все наблюдательные приборы и искать замаскированные доты. Неожиданно кричит Ковш: «Впереди бугорок. Смотрите: из него высунулась труба и спряталась».

Танк У-3 перед испытанием стрельбой. Кировский завод, февраль 1940 года. На стволе гаубицы смонтирована крышка для защиты от попадания внутрь осколков и пуль. Перед отправкой на Карельский перешеек эта крышка была демонтирована (фото вверху и внизу).

Голос Качихина: «Это, наверное, дот. Прицел на трубу — огонь!» Заметил я бугор. На бугру составлены жерди. Из них появляется дымок. Последовала команда командира — огонь на жерди. Я заряжаю пушку, я моторист и заряжающий; заметили еще в нескольких местах вражеские огневые точки. Сильный удар снаряда по передней части танка, танк осыпало искрами; еще удар. Задрожала наша пушка, остановили танк. Что случилось, неизвестно. Завели мотор, попробовали двигаться — все в порядке.

Я говорю Качихину: «Перекусить бы, не завтракали, обед давно прошел. Я уверен наш танк не пробиваем». От перекусона отказались. По рации получили приказ: «Слева от вас подбитый танк Т-28. Осмотрите его и если возможно отбуксируйте в тыл». Подошли к Т-28 вплотную, несмотря на сильный обстрел противников. Я вылез из машины (находясь между танками можно было осмотреть Т-28 и прицепить на буксир). Отбуксировали танк в тыл. Рано утром прибыл к нам Ворошилов П. К. и с ним пять командиров в романовских шубах. Среди них был Павлов. Осмотрев машину КВ, обнаружили: прострелен ствол пушки, прострелены некоторые катки ходовой части, побиты некоторые траки, но не полностью, перебит буксирный трос, несколько попаданий в правый борт — танк остался цел и невредим. Теперь нам было ясно, почему дрожала наша пушка, почему нас осыпало пламенем искр. Военная комиссия осталась довольна. Нам пожимали руки, поздравляли с выполнением задания. Павлов дал распоряжение Ворошилову П. К. срочно выезжать на завод и как можно быстрее давать фронту танк КВ. С завода привезли ствол пушки 76-мм. Подъемного крана не было — подобрали прочную сосну с хорошим прочным сукном, талью подняли ствол, подогнали танк и вручную под руководством артиллериста И. А. Бойнова пушка была смонтирована».

Конструктор Н. В. Курин

После боя на броне были обнаружены следы девяти попаданий бронебойных снарядов калибра 37-мм: в лобовой лист корпуса — 1, в правый борт — 3, в ствол пушки — 1 (в стволе осталась большая вмятина), в ступицу четвертого опорного катка правого борта — 1, в траки правой гусеницы — 3. О результатах боевого использования нового танка сразу же доложили в Москву. Вечером того же дня — 19 декабря 1939 года — в Кремле было подписано постановление Комитета Обороны СССР № 443 сс, согласно которому танк КВ принимался на вооружение Красной Армии. Любопытная деталь: к этому времени опытный образец КВ прошел всего около 550 километров! Смехотворно мало для проверки надежности работы нового танка. Правда, считалось, что часть агрегатов КВ (подвеска, ходовая часть, элементы трансмиссии) прошли испытания на машине СМК. Приказом народного комиссара тяжелого машиностроения В. Малышева от 30 декабря 1939 года Кировскому заводу предписывалось: «…Во исполнение постановления Комитета Обороны при СНК Союза ССР № 443 сс от 19.12.1939 г. о производстве и ремонте танков и бронемашин в 1940 году приказываю:

1. Директору Кировского завода тов. Зальцману И. М. организовать на Кировском заводе производство танков КВ, предварительно устранив все дефекты, обнаруженные при испытании.

2. Приступить к серийному выпуску с 1 января 1940 года и выпустить в 1940 году 50 штук».

Танк КВ № У-3

Опытный КВ находился на передовой до начала января 1940 года. Правда, в боях танк больше не участвовал. На фронте наступило затишье. 2 января машина была возвращена на Кировский завод для того, чтобы по ней делать установочную партию из двадцати танков. По требованию Военного Совета Северо-Западного фронта первые четыре машины установочной партии должны были вооружаться 152-мм гаубицами для борьбы с финскими ДОТами и уничтожения противотанковых препятствий. Для этой работы срочно были привлечены инженеры артиллерийского КБ Кировского завода: Г. Рыбин, К. Ильин, В. Родкевич, Г. Ксюнин, Н. Дубинин, А. Константинов, А. Шляков, А. Голубев, Я. Шабуров, А. Заец, В. Евстафьев и другие, всего около 20 человек. Руководил проектированием молодой инженер Н. Курин. Времени для разработки было дано мало — несколько дней. Поэтому конструкторы, работавшие над этим проектом, были переведены на казарменное положение. Работая по 16–18 часов в сутки, не выходя из помещения артиллерийского КБ, группа Курина сумела выполнить это задание буквально за две недели. Первоначально предполагалось установить в башне КВ 152-мм гаубицу образца 1909/30 г. Однако предпочтение отдали более мощной гаубице М-10 образца 1938 года. Для установки этой крупногабаритной системы и размещения ее боеприпасов в танке потребовалась разработка и изготовление башни увеличенных размеров. По выданным артиллеристами размерам башня была спроектирована в СКБ-2. (Любопытно, что башня со 152-мм гаубицей имела тот же диаметр погона, что и башня с 76-мм пушкой). Новая большая башня с гаубицей М-10 для КВ получила заводское обозначение МТ-1. Применяемое же в современной литературе обозначение танков КВ-1 и КВ-2 появилось только в 1941 году, а до этого КВ со 152-мм гаубицей именовались «танки с большой башней», а КВ с 76-мм пушкой — «танки с малой башней».

Первая установка МТ-1 была смонтирована на опытном танке КВ вместо башни с 76-мм орудием. 10 февраля в заводском тире проводилось первое опробование новой установки. 17 февраля опытный танк КВ, получивший обозначение У-0 (установочная партия, нулевой образец), и первый танк установочной партии У-1 (оба с установками МТ-1) убыли в действующую армию на Карельский перешеек. Не имея опыта установки на танк артсистем подобного калибра, конструкторы оснастили ствол гаубицы на машине У-1 специальной крышкой для защиты от попадания в него пуль и осколков. Перед выстрелом эта крышка должна была открываться при помощи специальной тяги, а затем снова закрываться. Однако при испытании в тире эта конструкция оказалась неэффективной, и перед отправкой танка на фронт крышку демонтировали. Зато для защиты ствола гаубицы от пуль и осколков на него надели специальные кольца из брони толщиной 10 мм (данное решение и в дальнейшем использовалось на всех танках КВ-2).

Общий вид танка КВ У-4, крылья «авиационного» типа уже демонтированы. Кировский завод, весна 1940 года.

22 февраля на фронт ушел танк У-2 с башней опытного танка У-0 с 76-мм орудием, а 29 февраля — танк У-3 с установкой МТ-1. Танк У-4 с МТ-1 был готов 13 марта 1940 года, но на фронт его отправить не успели — советско-финляндская война закончилась.

Действовавшие на фронте КВ свели в отдельную роту тяжелых танков (кроме КВ в составе роты был опытный тяжелый танк Т-100) под командованием капитана И. Колотушкина. Рота действовала в составе 13-й легкотанковой и 20-й тяжелой танковых бригад. Однако проверить КВ стрельбой по ДОТам в боевой обстановке не удалось: к моменту прибытия роты на фронт главная полоса обороны финнов была прорвана. Вот что писал И. Колотушкин о действии танков КВ на Карельском перешейке: «Танки КВ в основном предназначались для борьбы с ДОТами, но ввиду того, что финский укрепрайон был прорван до прибытия танков и на последующем направлении ДОТы не встречались, проверить мощь огня по ним не представлялось возможным.

В результате боевых действий выявлено, что при появлении тяжелых танков в секторах обстрела противотанковых орудий финнов они пытались вывести танк из строя. Убедившись, что танки неуязвимы, противник прекращал ведение огня по ним… За время боев тяжелыми танками уничтожено (по докладам экипажей) 14 противотанковых пушек и 11 огневых точек (ДЗОТ).

Для разрушения надолб два раза применялись 152-мм гаубицы. Надолбы, установленные на шоссе без зарывания в грунт, 152-мм снарядами не разрушались, так как при попадании снаряда надолба переворачивалась или разлеталась на несколько кусков, что не давало разрушения камня. 18 снарядов, выпущенных по надолбам, прохода для танков сделать не смогли, что привело к необходимости подрыва четырех камней саперами.

Деревянный макет 35-тонного тягача на базе КВ. Кировский завод, февраль 1940 года.

Заводские чертежи 35-тонного тягача «объект 212», общий вид и разрез. На оригиналах стоит дата «9 февраля 1940 года».

Копия заводских чертежей «объекта 218» — проект танка-электротральщика (на базе КВ-2) с приспособлением для уничтожения мин токами высокой частоты.

Выступление М. Калинина на митинге по случаю вручения Кировскому заводу ордена Боевого Красного Знамени. Ленинград, май 1940 года.

Надолбы, расположенные вне дорог и врытые в землю, легко разрушались 152-мм снарядами до основания. 15 снарядов, выпущенных по надолбам, расположенным в четыре ряда, сделали проход около 6 метров шириной.

Сопровождение танков и пехоты при движении вперед (прокладка боевого курса) встречало затруднения, так как КВ первыми попадали на минные поля. При наезде на мины имели 3 случая отрыва передних катков и неполное разрушение гусениц (требовалась замена траков), один случай полного разрыва гусеницы и разрушение гусеницы при наезде на фугас.

В ходе боевых действий танки прошли:

КВ № У-0 — 205 км (168 часов работы двигателя);

КВ № У-1 — 132 км (93 часов работы двигателя);

КВ № У-2 — 336 км (176 часов работы двигателя);

КВ № У-3 — 139 км (115 часов работы двигателя).

За это время у машин имелись следующие повреждения:

КВ № У-0 снарядные попадания в угольник (стык передних листов) — 1, передний наклонный лист — 3, нижний наклонный лист передний — 2, корма — 1, правый борт корпуса — 3, левый борт корпуса — 1, ступица правого ленива—1, верхний каток правого борта — 1, нижний каток правого борта — 1, разрушение одного опорного катка левого, одного катка правого бортов и 8-ми траков минами.

У танка № У-1 снарядных повреждений нет. Имеются царапины от разорвавшихся крупнокалиберных снарядов около танка, а также разрушены минами 11 траков.

Танк № У-2 снарядные попадания в угольник — 1, разрушение одного левого опорного катка и 3-х траков минами.

Танк № У-3 снарядные попадания в верхний наклонный лист — 1, нижний наклонный лист — 1, правый борт — 1, корма корпуса — 1, башня — 1, буфер (ограничитель хода катка) — 1, нижние катки — 1, гусеница — 1, разрушение 4-го правого опорного катка миной, снарядом заклинило башню.

Все попадания снарядов в броню сделали углубления от 10 до 40 мм, удары снарядов не отразились на нормальной работе экипажа».

Кроме того, уже во время этих боев стало ясно, что масса КВ (особенно КВ-2) довольно высока, а двигатель слаб и ненадежен. Например, командир роты 20-й танковой бригады старший лейтенант Уманов в донесении от 2 марта 1940 года сообщал: «Стою под сильным артиллерийским, пулеметным и минометным огнем противника. Выбыло из строя 4 танка Т-28. КВ завалились в снег и двигаться почти не могут».

Кроме обычных танков в ходе советско-финляндской войны СКБ-2 разработало для нужд фронта несколько интересных проектов на базе КВ.

Один из них — объект 212 — представлял собой 35-тонный тягач для эвакуации подбитых танков. Старшим инженером по проектированию этой машины был инженер Н. Халкиопов. В конце февраля 1940 года проект тягача и его деревянная модель в натуральную величину были рассмотрены представителями автобронетанкового управления. Но, несмотря на то что эта машина получила высокую оценку военных, «добро» на ее изготовление в металле так и не было получено.

Объект 218 представлял собой установку для подрыва мин на расстоянии токами высокой частоты. Генератор токов и другое оборудование предполагалось смонтировать в корпусе танка КВ-2. Полевые испытания генератора, установленного на шасси танка Т-28, прошли в феврале 1940 года и показали неплохие результаты. Вместе с тем, стало ясно, что установка нуждается в доработке. Проектирование объекта 218 шло до лета 1941 года, а после начала войны было прекращено.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.