МАШИНЫ И ЛЮДИ
МАШИНЫ И ЛЮДИ
Без обилия энергии страна не может быть сильной. Не может быть сильной страна и без собственных машин.
Без собственных машин не будет товаров в магазине: ситец ткут на станках, ботинки шьют на обувных машинах, масло сбивают в сепараторах. Но нам надо не только ткать ситец и шить обувь, но и выпускать автомобили, тракторы, паровозы, самолеты, без них страна не может жить. Мало производить и автомобили — надо делать оборудование, с помощью которого их производят. Перфоратором рабочий добудет руду, в домне выплавит чугун, а в мартене — сталь, на блюминге и других станах получит прокат, прокат обратит в станки, с помощью станков создаст автомобиль…
Машины нужны и полям и фабрикам. Без них немыслимы ни современный транспорт, ни современная армия.
В царской России две трети оборудования ввозилось из-за границы. Сооружение фабрик обычно сводилось к возведению стен и сборке купленных за границей станков. Люберцы монтировали из чужих деталей жатки и косилки, Подольск — швейные машины…
Да и такое машиностроение ограничивалось Центром, балтийским берегом и отчасти Украиной.
Восток оставался не только страной без машиностроения, но, в сущности, и страной без машин.
Превратить СССР из страны, ввозящей оборудование, в страну, производящую оборудование, — такую задачу поставила Коммунистическая партия, поднимая наш народ на подвиг индустриализации.
Советский народ в трудах, в борьбе решил эту задачу.
Вся крупная промышленность по объему продукции выросла у нас к началу Великой Отечественной войны, как уже говорилось, почти в 12 раз. А машиностроение — в 54 раза. Это значит, что оно росло намного быстрее, чем промышленность в целом.
Советское машиностроение заняло первое место в Европе, некоторые его отрасли — первое в мире.
Рабочий в капиталистической стране боится машины: появилось новое изобретение — жди, тебя уволят, будешь безработным. И крестьянин перед машиной трепещет: пустил богатый землевладелец тракторы на поля, снизил цены при продаже урожая, отбил покупателя — заколачивай мелкий фермер свой домишко, отдавай землю за бесценок и ищи работы, где придется. В США в применении к безработным и бездомным фермерам существует даже особый термин — «вытракторенные».
А наши люди не боятся машины, любят ее. Безработицы нет, рост продукции не страшит, а радует. Нигде так охотно не применяются машины, как в Советском Союзе, — они у нас не только сберегают труд, но и облегчают его.
Ни в одной из самых развитых капиталистических стран машиностроение не занимает в народном хозяйстве такого большого места, как у нас: около 40 процентов всей продукции крупной промышленности. И этот факт, может быть, сильнее многих других говорит нам: да, Русь уже не та! Государство сохи и телеги стало государством машин.
Страна создала собственное машиностроение, и оно стало залогом ее экономической независимости.
Свои, советские автомобили заполнили улицы наших городов, оживили дороги, проникли в деревню. Работа темно-зеленых грузовиков, глянцевито-цветных легковых машин стала неотъемлемой частью жизни наших заводов, учреждений, колхозов. За короткий срок автомобиль прочно вошел в наш хозяйственный быт. Мы к этому привыкли, а ведь это переворот в экономике страны, в культуре.
Свои, советские тракторы и комбайны вышли на поля. Уже не сила лошади, а сила мотора обрабатывает землю и убирает урожай. Новую, колхозную жизнь увидела деревня вместе с новой сельскохозяйственной техникой.
Свои, советские самолеты поднялись над страной, чтобы сократить ее расстояния, сблизить ее города, обезопасить границы. СССР стал страной передовой авиатехники. Народ выдвинул искусных конструкторов и летчиков.
В технической культуре народа произошел переворот. Он стоил тяжелых усилий, терпеливой выучки, упорного труда.
Свои, советские станки ткут у нас ткани, шьют обувь, выделывают детали машин.
Еще и до войны было у нас много автомобилей, тракторов, станков. Но приглядитесь сейчас к машинам на магистралях, на заводах, в небе, на полях: ведь большей частью это новые машины, новые марки. «Победа» и «ЗИМ», дизельный трактор, самоходный комбайн, телевизор, карусельный станок, обрабатывающий «деталь» размером в тринадцать метров… После войны список выпускаемых машин сильно обновлен.
Советское машиностроение быстро растет, растет на новой технической основе. К началу пятой пятилетки оно по размеру продукции превысило довоенный уровень более чем вдвое. За пятую пятилетку увеличит продукцию тоже более чем вдвое.
Скоро мы решим важную задачу — завершим в основном механизацию тяжелых и трудоемких работ в промышленности и строительстве, завершим механизацию основных полевых работ в колхозах.
Страна научилась не только управлять машиной, но и делать любые машины, сколь угодно сложные. Шагающие экскаваторы и пловучие землесосы, заменяющие несколько тысяч рабочих каждый. Электронные микроскопы, увеличивающие в сто тысяч раз. Радиолокаторы, издалека нащупывающие любой самолет. Реактивные самолеты, в полете обгоняющие звук. Автоматические линии из нескольких станков, где 228 шпинделей с 536 инструментами сами сверлят, режут, измеряют металл и каждые две минуты выдают блок автомобильного мотора — человек лишь следит у пульта с сигнальными лампочками.
Автоматизация все глубже проникает в производство. А ведь это — одна из важнейших сторон технического прогресса в промышленности.
В четвертей пятилетке был создан у нас первый автоматический завод. Он изготовляет алюминиевые поршни для мотора грузовых автомобилей. Там все автоматизировано, начиная с подачи сырья в электропечи и кончая упаковкой.
Почти полностью автоматизировано управление работой домен и мартенов. Многие прокатные станы тоже работают «сами». Гидростанции Узбекистана давно уже автоматизированы и управляются на расстоянии — телемеханически. Успешно решается задача полной автоматизации районных гидростанций.
Чтобы ввести автоматизацию, изобретаются самые хитроумные приборы.
Но это еще не все, что нам нужно. Многих машин недостает, не все машины совершенны.
Страна идет вперед. Должно непрерывно развиваться и наше машиностроение.
Все годы машиностроение росло, меняя свою географию. Оно сдвигалось на восток, хотя сдвиг этот все еще недостаточен.
Рост советского машиностроения начался с Центра. В первой пятилетке только здесь были нужные кадры. На ленинградском «Красном путиловце», на московском «Динамо», на горьковском «Красном Сормове» люди уже имели дело с металлом, с машинами. Здесь были заводы хотя и не очень большие на наш сегодняшний масштаб, но для начала все же достаточно вооруженные станками, инструментами, двигателями. Их окружали подсобные заводы.
Здесь и завязали бой. «Красный путиловец» стал учиться делать тракторы. На московском «АМО» уже не только ремонтировали заграничные автомобили, но и начали создавать свои собственные. В Сормове приступили к производству новых дизелей. Коломенский завод увеличивал мощность паровозов.
А рядом со старыми заводами росли стены новых. За год на пустырях «Сукина болота» была построена первая очередь московского «Шарикоподшипника». В Горьком у деревни Монастырка за полтора года вырос один из самых больших в мире автомобильных заводов.
Да и сами старые заводы превращались в новые. Маленький «АМО» стал гигантом «ЗИСом». Нацело изменился завод «Динамо». «Красный путиловец» превратился в огромный завод имени Кирова. Ярославские авторемонтные мастерские преобразились в завод большегрузных автомобилей «ЯЗ». Поднимались бастионы передовой технической культуры.
Не только росли старые машиностроительные центры — создавались и новые. Назревал важный сдвиг в экономической географии страны: корпуса машиностроительных заводов воздвигались на отсталой окраине. Заводы Центра, наладившие выработку сложных машин, передавали свой опыт массового производства этим новым, отдаленным заводам. И страна узнала тракторы Поволжья и Урала, сельскохозяйственные машины Северного Кавказа и Средней Азии, станки и паровозы Сибири.
Заводы размещали продуманно. Тракторные — в зерновой полосе, а также поближе к источникам металла: Харьков, Сталинград, Челябинск. Заводы тяжелого машиностроения — в районах черной металлургии, где сразу был и поставщик и потребитель: один завод сел в Донбассе — Ново-Краматорский, другой на Урале — Уралмаш. Вагоностроительные — там, где легко сочетать лес и металл, — скажем, в Нижнем Тагиле. Заводы машин для хлопковых полей — в Узбекистане, крае хлопководства. Заводы драг — на подступах к золотоносной тайге: в Красноярске, Иркутске… Комплексность хозяйства увеличивалась, перевозки машин сокращались.
Города меняли облик. Старый торгово-ремесленный Харьков стал городом квалифицированных мастеров, инженеров, ученых. Челябинск из тихого провинциального городка превратился в крупнейший индустриальный центр: ни один тракторный завод мира не сравнится с Челябинским. Индустриальный облик приобрел Ростов: Ростсельмаш стал выпускать больше сельскохозяйственных машин, чем выпускала вся царская Россия.
В аграрном Поволжье на старом Урале, в далекой Сибири выросла первоклассная промышленность, сложились рабочие кадры, новая, индустриальная культура. Какое это имело значение — показала война.
Центр оказался в зоне сражений. Питать фронт оружием пало на долю индустрии Советского Востока. И он своей производственной культурой не только сравнялся с Западной Европой, но и превзошел ее.
Невиданному взлету индустриальной мощи Востока в годы войны, конечно, немало помогла эвакуация индустрии и рабочих из Центра. Но перебазирование промышленности не могло бы удаться, если бы уже ранее на Востоке не была выкована новая индустрия, новая культура труда.
На вершине этого взлета был Урал. В годы войны он не только строил танки, — он оборудовал их всем своим: своими моторами, своими подшипниками, своей резиной, своей электропроводкой, своей радиоаппаратурой, своими изделиями из пластмасс. Он производил свои станки: токарные, револьверные, сверлильные, расточные, шлифовальные, агрегатные, автоматические и всякие иные, а станки — это «сердцевина машиностроения», как говорил Орджоникидзе. Машиностроение проникло во все уголки Урала. Менялись и росли заводы: Уралмаш за войну увеличил производство в семь раз. Менялись и росли города: еще недавно железорудный и металлургический Нижний Тагил стал прежде всего городом машин.
Основные центры машиностроительной промышленности прежде и теперь.
Бывало в России с человеком, закутанным в шубу и обремененным припасами на далекий путь, шутили: «Собрался, как в Ирбит на ярмарку». Этот торговый городок северного Зауралья казался воплощением заброшенности, глухим захолустьем. Сейчас Ирбит — промышленный город, известный своими мотоциклами, автоприцепами.
Штрих Урала военных лет: в Свердловске возник турбинный завод; еще не было закончено строительство, а он уже давал продукцию: страна не могла ждать — это был у нас тогда единственный источник турбин. И рабочих и инженеров не хватало. Не хватало многого. Завод жил в непрерывном напряжении. Но свою задачу он выполнил. Лучшие турбостроительные заводы в мирное время осваивали за год не более одной турбины нового типа, — за один военный год на этом заводе освоили четыре типа турбин.
Урал совершенствовал технику: литье под давлением, штамповка вместо ковки, автоматическая сварка, закалка токами высокой частоты. На Урале выдвигались новые люди, герои труда, революционеры производства: бригадир сварщиков Егор Агарков, бурщик Илларион Янкин, фрезеровщик Дмитрий Босый. С дней войны мы помним имена этих героев труда так же, как имена героев-воинов.
Сейчас, в послевоенное время, Урал по размаху машиностроительной промышленности, по уровню ее культуры, пожалуй, мало в чем уступит Центру. Турбинный завод, только недавно родившийся, производит паровые турбины, идущие в Москву. В Челябинске создан часовой завод, который первым стал собирать часы на конвейере. Уралмаш строит небывалые землеройные машины: экскаваторы, выпущенные заводом за последние пять лет, заменяют труд полутора миллионов землекопов. Кроме всем известного Уралмаша, появился новый — Южуралмаш.
Культура экономических районов в значительной степени измеряется культурой их жителей, высота промышленного развития — совершенством мастерства. Тут Центр стоит на первом месте, но уже никто не удивляется, когда его в чем-нибудь догоняет или даже перегоняет бывшая «окраина». Московский токарь Павел Быков довел резанье металла до, казалось бы, немыслимой скорости — свыше 3 тысяч метров в минуту — и выполнил за четвертую пятилетку 22 годовые нормы. Но уральцы не отстали: свердловский зуборез Виктор Пономарев разработал такие методы работы на станке, что выполнил за то же время не 22, а 30 норм. Токарь Василий Колесов со Средней Волги придумал новую форму резца и, давая пример всем токарям страны, повысил производительность труда на станке в десять с лишним раз.
На Советском Востоке сейчас не только много металла, но и много уменья. Об этом говорят трудовые подвиги, о которых мы узнаем ежедневно.
И в Центре и на Востоке — везде в труде советских людей сливаются энтузиазм и мастерство.
Машиностроение развивается у нас во всех областях и республиках. Это самый знаменательный сдвиг в экономической географии страны, ибо он свидетельствует о небывалом подъеме производственной культуры народа.
Взглянем для примера на далекие сибирские реки. В Тюмени на Туре — речное судостроение.
В Омске на Иртыше — производство машин для сельского хозяйства и радио. Новосибирск на Оби с его станками и различными машинами — один из крупнейших индустриальных центров Советского Союза. На Томи, притоке Оби, вырабатываются: в Томске подшипники, электрические лампы, в Кемерове зерносушилки «Кузбасс». Красноярск на Енисее дает множество разных машин, включая продукцию Сибтяжмаша. У берегов Ангары изготовляются изоляторы, выдерживающие напряжение во много тысяч вольт. Улан-Удэ на Селенге выпускает паровозы… Недавно новые мощные паровозы были созданы на заводах в Улан-Удэ, Ворошиловграде и Коломне, и сравнительные испытания показали, что лучший паровоз из трех построен именно на этом далеком сибирском Улан-Удинском заводе.
Теперь посмотрим в другую сторону, на запад, где еще недавно дымились развалины, и там увидим рост культуры производства, подъем мастерства.
Разоренная гитлеровцами Белоруссия только недавно отстроилась. Что же там производят? Многое, включая тракторы, автомобили, мотоциклы, велосипеды, швейные машины, станки, радиоприемники.
В Донбассе, который был недавно разорен, не только восстановлены прежние машиностроительные заводы, но и построены новые.
Разрушенный чуть не до основания Харьковский турбогенераторный завод давно возродился и изготовляет сильные турбины. На месте руин и развалин построен, в сущности, новый Харьковский тракторный завод, его продукция превзошла довоенную. В полусгоревшем Воронеже, сейчас восстановленном, делают экскаваторы и многие другие машины. Ново-Краматорский завод в Донбассе построил блюминг для металлургов Грузии. На «Запорожстали» в 1948 году была пущена первая в СССР цельносварная домка. Киев выпускает фотоаппараты, мотоциклы. Турбины на крупнейшие гидростанции снова идут из Ленинграда. Калининград производит сорокатонные саморазгружающиеся вагоны — состав пустеет за три, четыре, пять минут. Рига дает вагоны для электропоездов, Вильнюс — сложные станки, Новочеркасск — электровозы. Вернулся в строй и Ростсельмаш. Он производит больше комбайнов, чем до войны. Впервые в истории машиностроения стал выпускать он комбайны для уборки кукурузы.
И возродить эти заводы помогли районы, которые сами еще недавно терпели нужду. Свыше 70 заводов Ленинграда участвовало в техническом оснащении Донбасса. На восстановление «Запорожстали» работали 57 предприятий. Еще громила Советская Армия на Украине фашистские армии, а на ленинградском заводе «Электросила», который был тогда в пяти километрах от фронта, уже строились для Кадиевки и Днепропетровска генераторы. В городе Сталино в турбинном зале металлургического завода висит мемориальная доска: «Турбогенератор в 5 000 киловатт сделан в Ленинграде в период блокады…»
Машиностроение размещается по всей стране. Автомобильные заводы построены, например, в нескольких районах — не только в Центре, но и на Волге, на Урале, в Закавказье, в Белоруссии.
Нам ведь не нужно создавать «акционерные общества по уничтожению автомобилей», как это было во время кризиса в Америке.
Мы заинтересованы в том, чтобы во всех наших областях и республиках развивалось машиностроение — высшая отрасль индустрии. Эта политика как раз противоположна политике правительства дореволюционной России. Оберегая экономическое и политическое господство буржуазии Центра, царские власти не давали подняться обрабатывающей промышленности Сибири, Средней Азии, Кавказа.
Так же поступают и империалисты Запада. Им нужно во что бы то ни стало сохранить господство метрополий. Они готовы пойти на что угодно, чтобы задержать рост машиностроения в колониальных и зависимых странах.
В восемнадцатом веке зубр британского империализма лорд Чатам заявил: «гвоздя не позволю сделать в колониях»… С тех пор многое изменилось, но смысл дела остался прежним. Сейчас Соединенные Штаты, например, вывозят много автомобилей и машин в Латинскую Америку: ее промышленность не может выдержать конкуренции и чахнет.
Капиталистический мир хочет, чтобы у стран-хозяев были страны-слуги.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.