От Эрмитажа к «Эрмитажу»

От Эрмитажа к «Эрмитажу»

Олег РЫБАЛЬЧЕНКО С.-Петербург

Этот материал родился благодаря статье С. Пазынича о жизни аэродрома Грозный- Северный — «Эрмитаже» — периода первой чеченской войны. Публикация была в МА 1/99, я прочел ее как раз перед убытием в ЧР, и уже там созрела мысль написать продолжение. В работе, кстати (а лучше сказать — некстати), я столкнулся абсолютно с теми же проблемами, что и Пазынич: вертолеты и самолеты, находившиеся на аэродромах, полноценно отснять было совершенно невозможно. Летчики и техники гнали от борта человека с камерой, как прокаженного. И сейчас, подбирая фотоматериал для данной статьи, с горечью вспоминаешь об упущенных возможностях: не удалось отснять «ночной» Ми-8, прилетавший как-то поздно вечером всего на часок- другой… мало оказалось фотографий Ми-26… а уж до прилетавших самолетов просто «не доходили ноги»…

Итак, вторая чеченская кампания началась с вторжения боевиков в Дагестан в августе 1999-го.

Армейская авиация ЛенВО прибыла в район боевых действий на Северном Кавказе 20 сентября и была сведена в Северную авиационную группировку (АГ). Сначала она базировалась на территории Дагестана в с. Болынебредихинская (с 23 сентября по 24 октября 1999 г.). С этого аэродрома наши летчики совершили первые боевые вылеты.

Следующим местом дислокации авиагруппы была станица Калиновская (с 25 октября по 31 марта). С этого аэродрома наши вертолеты летали на Грозный. 1 апреля 2000 г. Северная АГ перебазировалась на аэродром Грозный-Северный (позывной «Эрмитаж»), где находилась до 13 января 2001 г. Здесь произошло объединение авиации ЛенВО и МВО в одну авиагруппировку (ОАГ) сухопутных войск — самую крупную на территории Чечни. Авиация МВД базировалась в это время на Ханкале. Основной костяк группировки Грозный- Северный составлял личный состав ОВЭ, прибывший сюда со своим командиром и штабом части. Им, командиру и штабу ОВЭ, подчинялись все остальные прикомандированные экипажи и наземный персонал. После перелета и объединения техника и личный состав ЛенВО перешли под командование МВО. Структура ОАГ включала в себя 4–5 различных в/ч. В ней раз в 3 месяца сменялся личный состав (и командование), а вертолеты и наземная техника оставалась, передаваясь вновь прибывшим. Сохранялось, однако, негласное правило: летчики по возможности продолжали летать на вертолетах своего округа.

Боевая работа

Вертолеты летали от рассвета до заката, порой возвращаясь домой затемно. Для Ми-24 основными задачами были: работа по вызову КП на огневую поддержку и уничтожение противника, сопровождение колонн и групп, ведущих поисковоразведывательную деятельность (ПРД), а также вертолетов Ми-8 и Ми-26.

До февраля 2000 г. ограничений по применению боеприпасов не было. Например, в ноябре 1999-го вертолеты летали с четырьмя блоками НАР и за неделю боевых действий израсходовали месячную норму С-8. После этого на всех машинах стали подвешивать только по паре блоков Б-8 и по четыре «Штурма»: пара с кумулятивной и пара с объемно-детонирующей БЧ. Это, кроме прочего, облегчало вертушки и позволяло летать им в горах и при высоких температурах воздуха. Перерасход имел место и в случае с управляемыми ракетами «Штурм». Если до весны в каждом боевом вылете экипаж использовал все четыре ракеты по целям, позже применение управляемого оружия было очень редким. За каждую ракету требовали строгого отчета. Однако, они были незаменимы при уничтожении укрепленных объектов противника и засевших в домах снайперов. Передовой авианаводчик давал целеуказание: «Дом на окраине села с зеленой крышей, второе окно слева — там снайпер». Ракета входила точно в окно, взрывом на пару метров поднимало крышу, стены здания складывались внутрь, как у карточного домика, а в довершение сверху падала крыша.

Самым эффективным оружием были С-8ДМ (объемно-детонирующего действия), они были незаменимы в поросших лесом горах. Обычно блок Б-8 снаряжался различными типами НАР — С-8К, С-8КМ, С-8ДМ и т. д. Такая разномастная зарядка давала максимальный поражающий эффект. Летчики вели огонь, как правило, короткими очередями, давая на пристрелку 4 снаряда, а потом пять заходов одновременно из двух блоков. К этому правилу «привыкали» и «чехи» — тоже считали залпы, а потом открывали ответный огонь, зная, что БК израсходован. Был случай, когда один из летчиков забыл перевести тумблер и отстрелялся только из одного блока, после пятого захода из укрытий вылезли уцелевшие бандиты, но тут вертолет произвел повторный заход и залпом из одного блока накрыл всю группу противника.

Пары Ми-24 состояли из ведущего (на Ми-24П) и ведомого (на Ми-24В), так как «вэшка» имела на подвижной турели пулемет Я КБ и имела возможность полноценно прикрыть ведущего. При атаке наземных целей ведомому приходилось выбирать скорость на 50 км/ч большую, чем у ведущего, дабы успеть сманеврировать, ведь ему нужно было не только прикрыть командира, но и повторить за ним атаку. При сопровождении колонн и ПРД пара Ми-24 становилась в круг друг напротив друга, чтобы обеспечить максимальное прикрытие. Все полеты в ЧР происходили в основном на предельно-малых высотах и больших скоростях. До середины лета 2000 г. дежурная пара Ми-24 в пятиминутной готовности находилась на «Эрмитаже». Позже ее перевели на аэр. Ханкала, туда же направили и наземный персонал.

До отправки в ЧР экипажи вертолетов проходили усиленную подготовку в своих частях, но по прибытию на Север ный Кавказ им давали вывозную неделю и вводили в строй. Был случай, когда пару Ми-24 направили на уничтожение обнаруженных разведкой автоцистерн боевиков. Ведомым в паре шел только что прибывший летчик. На одной из горных дорог командир обнаружил бензовоз, запросил ведущего, видит ли он цель, и, получив утвердительный ответ, начал атаку. На самом деле ведомый увидел другую автоцистерну. находившуюся на 200 м выше основной цели и не замеченную командиром, принял ее за основную и атаковал. Огромной силы взрыв потряс ущелье, оказалось — снаряды попали в автомобиль, стоявший возле замаскированного нефтеперегонного завода боевиков.

Как и в Афганистане, подтвердила свою боевую эффективность пушка ГШ-2- 30. В одном из вылетов в районе Терского хребта был обнаружен замаскированный в овчарне танк. Выпустили по нему все НА- Ры, строение давно разрушилось, а танк все стоял. Только после короткой пушечной очереди он загорелся.

В одном из вылетов авианаводчик попросил летчика проштурмовать близлежащий лесок, там видели «чеховский» БТР. После залпа НАРами из леса повалил черный дым. На другой день разведка сообщила: два шальных снаряда — точно в цель.

Особо хотелось бы сказать о передовых авианаводчиках (ПАН). На первом этапе контртеррористической операции работа с ними была самым слабым местом. Тому было несколько причин. Во-первых, поначалу вся авиация в районе боевых действий работала на одном частотном канале, и экипажам приходилось порой делать по 4–6 кругов перед линией фронта, чтобы попытаться связаться с ПАНом. Во- вторых, первое время авианаводчики набирались из сухопутников, чаще всего совершенно не имевших представления о работе авиации. Порой при неправильном целеуказании снаряды ложились вплотную к нашим позициям, иногда вертушки проходили на высоте 3–5 метров над головами солдат. Это вызывало «бурю возмущения» в рядах в виде фейерверка зеленых ракет. Уже позже авианаводчиков стали набирать из пилотов авиационных частей. Бывало, находясь в воздухе, летчики по голосу узнавали своих однополчан- целеуказателей. Авианаводчики находились в каждом крупном соединении, они постоянно сопровождали колонны. От правильной работы ПАНа зависела порой жизнь многих людей. Приведу несколько строк из воспоминаний нашего летчика (в ЧР он был авианаводчиком) к-на К.:

Сверху: Оптимальный состав вооружения воевавших в Чечне Ми-24 с февраля 2000 г. — пара блоков Б-8 и четыре «Штурма». Грозный-Северный, июнь 2000 г.

Снизу: Грозное оружие Ми-24-х: вверху — пулемет ЯКБ на Ми-24В, внизу — пушка ГШ-2-30 на Ми-24П

«Как-то гили мы колонной по Аргунскому ущелью, попали в засаду под сильный обстрел. Зажгли, начинаем отстреливаться. Я вызываю через «Шторм» вертолеты, через 10 минут появляется пара вертушек МВД, даю им целеуказание. Так эти ребята с высоты более километра и на удалении 3 км разряжают весь боекомплект в одном заходе — все в молоко и вообще не в ту сторону. Легкое недоумение. Бойцы смотрят на меня с укором — это что было? Повторно вызываю вертолеты, на этот раз даже по голосу понял, что за штурвалом старый, матерый летчик. Он, не торопясь, без всякой горячки стал вгонять НАРы в цель с такого большого угла пикирования и малого расстояния, что я сам испугался, как бы не попал под свои же осколки. Мои бойцы, наблюдая за его работой, просто визжали от восторга…»

Упомянутый в рассказе «Шторм» — воздушный ретранслятор на базе воздушного командного пункта Ил-22М. “Шторм-1” и “Шторм-2” постоянно дежурили в воздухе и оказывали неоценимую помощь для связи земли, КП и вертолетов. Кстати, когда у экипажа одного из “Штормов” заканчивалась командировка, оператор связи произнес в эфире проникновенную речь минут на 15. Прощались со всеми, кого знали, по позывным, благодарили за совместную работу…

Разумеется, боевики пытались с вертушками бороться. В начале кампании вертолеты встречал плотный зенитный огонь. Летчики летали при отданной педали управления (со скольжением), т. е. сам вертолет двигался с одним курсом, а его нос был повернут в сторону. Таким образом, определение направления движения с земли затруднялось. Огонь ДШК или ЗУшки сверху выглядел, как работа сварочного аппарата. От ЗУшки в воздухе оставались красивые белые шарики разрывов. При попадании снаряда или осколка в бронекорпус, создавалось ощущение, будто по вертолету ударили кувалдой. Но с весны 2000 г. атаки по вертолетам с земли были уже очень редкими — боевики опасались ответного удара с воздуха и при появлении вертолетов прекращали огонь и прятались. Иногда летчикам приходилось менять свои позывные, так как бандиты уже открытым текстом в эфире объявляли охоту на наиболее «доставший» их экипаж.

Ми-24П б/н 01 в составе группы ПРД. 25 июля 2000 г.

Армейские колонны всегда сопровождала пара Ми-24, заранее планировался маршрут движения и время выхода, чего не скажешь о колоннах МВД и ОМОНа. Те постоянно срывались на какие-нибудь операции и уходили с баз без прикрытия с воздуха. Очень часто нашим летчикам приходилось выручать их из беды. Милиция в долгу не оставалась — приезжали в гости со словами благодарности и магарычом.

На Ми-8, в основном, ложилась задача по перевозке грузов и десанта, эвакуации раненых и убитых, ведение радиоразведки и ПРД.

«Рабочий день» выглядел примерно так: с раннего утра вертолет вылетал на Ханкалу и уже оттуда начинал свои «транспортные скачки» до самой границы с Грузией. Порой летчикам приходилось делать за день по 20–25 взлетов-посадок, хотя в «мирной жизни» разрешалось делать не более 10. Эти полеты летчики называли «работой лифтера».

Самую же большую мороку транспортникам, как ни странно, доставляли свои же. Порой, пока экипаж получал задачу на КП АА ОГВ(с), на борт набивалась куча народу. Иногда среди «народу» находились так называемые «пассажиры на удачу» — авось до дому довезет. В большом количестве там оказывалось пассажиров до Моздока — отслужившие свой срок рвались быстрее домой. Если шли в сторону гор, то командир экипажа проводил сортировку: «Кому на Моздок — выходи». Но народ упорно цеплялся за сиденья. Для многих, севших не в свой «трамвай», такие полеты «на удачу» заканчивались лишними днями, проведенными в ЧР. Постоянная «борьба» с левыми пассажирами порой выводили летчиков из себя. Именно в связи с этим на одной из «восьмерок» появилась табличка с шашечками такси и надписью «Grozny-city, льгот нет».

Самой интересной в боевом отношении работой для экипажей Ми-8 были полеты на ПРД. На борт садилась группа спецназа, занимала позиции у пулеметов ПКТ, и под прикрытием пары Ми-24 «восьмерка» уходила на свободную охоту. При обнаружении незаконного нефтеперегонного завода, доходы от которого боевики пускали и на покупку оружия, вертолет высаживал группу для его уничтожения. Пара Ми-24 прикрывала их с воздуха. Порой приземляться и взлетать приходилось под огнем. В таких случаях давал волю своему пулемету, расположенному в кабине экипажа, бортовой техник. От его огня зависела жизнь отходившей группы. После взлета «восьмерки» выявленные позиции боевиков обрабатывали Ми-24.

Очень часто проверялись одиночные автомашины на горных и лесных дорогах. С вертушки давали предупредительную очередь перед машиной, и, если это были мирные жители и им нечего скрывать, они сами выпрыгивали из машины и клали руки на капот в ожидании подхода высадившейся с вертолета группы для проверки. Но бывало, после предупредительной очереди, автомобиль начинал вилять и прибавлял скорости, тогда командир спецназа принимал решение: или уничтожить или десантироваться и захватить нарушителей. Поиск с воздуха позволял обнаружить лагеря и стоянки боевиков, склады с боеприпасами и своевременно их уничтожить.

Эти операции требовали от техники повышенных мобильно-энергетических возможностей. На ПРД, в основном, привлекались Ми-8МТ с бортовыми номерами 35 и 79. На вертолете б/н 35 были «накручены» (отрегулированы на максимальную мощность) движки, и среди летчиков он получил кличку «Мустанг».

Показателен в этом смысле случай с Ми-8МТВ-3 б/н 61, имевший место 9 января 2000 г. В районе н.п. Джалка колонна войск МВД попала в засаду. При боевом столкновении личный состав колонны понес большие потери. Обстановка усугублялась сложными метеоусловиями и нахождением колонны в лесном массиве, из которого велся кинжальный перекрестный огонь. Бой продолжался уже более 12 часов, а авиация прийти на выручку никак не могла — плотный туман забил не только место боя, но и все ближайшие аэродромы. Командование колонны не переставало запрашивать помощь. Надо было срочно вывозить убитых и раненых…

По команде начальника объединенного штаба особого района (Грозный) эта сложнейшая задача была поставлена подполковнику Б., как самому опытному на тот момент летчику во всей группировке. Однако, решение на вылет офицер должен был принять сам. Понимая, что это смертельный риск, что даже если экипаж найдет колонну, возвращаться будет некуда — все закрыто туманом, летчик все-таки решил лететь. В 22:15 вертолет в тумане поднялся с аэродрома Калиновская. Джалка находится примерно в 20 км восточнее Ханкалы, поэтому летчик в облаках сначала дошел до Ханкалы, привязался к местности, а потом, нырнув под облака (нижний край — 50 м, видимость — менее 1 км), продолжил полет на высоте 40 м и скорости 100 км/час по направлению к месту боя. Обнаружить площадку удалось с удаления 600 м. Противник открыл огонь по вертолету, поэтому посадку произвели сходу, без поворотных заходов. Площадка обозначалась двумя кострами и представляла собой участок дороги с деревьями высотой до 15 м по краям ее. После посадки выяснилось, что расстояние от лопастей несущего винта до деревьев не более 1–2 м. После загрузки убитых и раненых в количестве 22 человек, оказалось, что взлетный вес превышен на одну тонну (машина ко всему имела и полную заправку). Противник усилил огонь, и сливать топливо для облегчения веса было опасно, да и оно могло пригодиться для ухода на запасной аэродром. Времени на раздумья не оставалось. Экипаж приподнял перегруженную машину, с высоты 34 м на висении шандарахнул залпом НАРами в сторону противника (облегчился почти на 300 кг!) и пошел в разгон прямо на боевиков. Задевая фюзеляжем верхушки деревьев, вертолет тяжело оторвался от опасной земли. «Чехи», опомнившись, открыли огонь вслед, но через мгновение вертушка скрылась в на этот раз спасительной низкой облачности…

Несколько пробоин от стрелкового оружия и контакт фюзеляжа с макушками деревьев все же сделали свое дело: поврежденным оказался автоматический радиокомпас АРК-15, без которого полет на аэродром и особенно заход на посадку в сложных метеоусловиях многократно затруднен. Мало того, в облаках вертолет попал в условия сильного обледенения. При включении противообледенительной системы (ПОС) вертолет начинал «сыпаться». Как только экипаж отключал систему, вертолет метр за метром потихоньку набирал высоту. Через некоторое время обледенение наступало снова: слетавшие с лопастей куски льда начинали долбать по обшивке. Тогда ПОС приходилось включать снова. Около получаса экипаж вытягивал машину за облака, и только на высоте 1800 м обледенение прекратилось.

Со всех ближайших аэродромов информировали о полном отсутствии погоды, и тогда командир экипажа принял решение лететь на аэродром Моздок, тоже, правда, укрытый плотным туманом. Всю ответственность за исход полета, за жизни членов экипажа и пассажиров он взял на себя. Используя оставшиеся навигационные возможности вертолета, а также подсказки с земли руководителя системы посадки, вертолет стал снижаться. На высоте 30 м руководитель скомандовал уходить на второй круг, но летчик продолжил снижение. С высоты 8 м правый летчик доложил, что видит под собой свечение — возможно, огни взлетно-посадочной полосы. Когда командир почти вслепую посадил вертолет на правый край ВПП, в эфире настойчиво продолжало звучать требование ухода на второй круг. «Да мы уже на земле», — доложил летчик, и РП дал команду на выключение двигателей на месте — даже руление в таком тумане было небезопасно. Посадка на аэродроме Моздок была выполнена в 23:50.

А вот несколько эпизодов из воспоминаний летчика Олега В.:

«На борту вертолета размещалась группа сшцназа ГРУ или других ведомств в количестве 12–14 человек, бывало, что подсаживали и одного-двух пулеметчиков на борт Ми-24 из сопровождения. Основной целью этой боевой группы являлась разведка опорных пунктов противника, уничтожение небольших отрядов, досмотр автотранспорта. Командир группы спецназа находился на борту, поэтому процесс согласования от момента обнаружения до открытия огня был очень недолог, что сразу сказывалось на эффективности таких вылетов. Но зачастую разведданные, которые получал на Ханкале командир вертолета и группы спецназа, были, мягко говоря, устаревшими, в результате чего с вертолетов обнаруживали лишь старые кострища да заброшенные землянки.

Гораздо большего эффекта достигали полеты «на нюх», которые стирались на опыт командира вертолета Ми-8 и командира разведгруппы, а также их слетанность. Вертолет Ми-8МТВ был оборудован спутниковой навигационной системой GPS и мог с очень большой точностью выходить на заранее выявленные цели или наводить на обнаруженные группы противника штурмовики или артиллерию. Как правило, своих огневых средств хватало, все-таки «прикрышка» состояла из двух Ми-24, поэтому чехов об рабатывали сразу после их обнаружения.

Но иногда этим вылетам сопутствовало и чистое везение. В один из солнечных дней группа ПРД вылетела из Ханкалы на площадку н.п. Зандак. При подходе к н.п. Энгеной в одном из ущелий обнаружили большое облако пыли. Авианаводчик с Энгеноя предупредил, что по колонне чехов отработали Су-25 и попросил, чтобы мы посмотрели результат удара. Я объяснил ему, что у меня другая задача и обещал посмотреть на обратном пути. На площадке Зандак поменяли группу спецназа, забрали уставших ребят после месячного «дежурства» и полетели на Ханкалу. При подходе к Энгеною запросил ПАНа, где, мол, ваша духовская колонна? Тот сразу выдал кучу цифр кодировки карты. Запросил его вновь и попросил то же самое сказать по-русски, ведь мы уже находились в квадрате цели, и на уточнение места по кодировке уже не было времени. Командами с земли нас благополучно вывели на небольшое, но глубокое ущелье, в котором скрывался, как потом оказалось, отряд наемников. Правый летчик заметил движение в лесу на склонах ущелья, и уже в развороте заметил их и я- они стояли, прижавшись к стволам деревьев. Экипажи вертолетов Ми-24 немедленно приготовились к атаке. Сделав форсированный вираж, заскочили за горушку напротив ущелья, разворот, энергичная горка и 40 НАР полетело в узкое ущелье. С набором высоты отошел в сторону, уступив место более мощным боевым вертолетам, которые поработали там уже очень серьезно. На следующий день разведчики сообщили, что мы уничтожили группу боевиков, которую до этого пытались выкурить штурмовики Су-25, но из-за малого остатка топлива были вынуждены уйти на базу.

Через месяц, пролетая в этом же районе, наткнулись на горящую колонну войск МВД, которую с возвышенности расстреливали из гранатометов чехи. Наша восьмерка с ходу нанесла по бандитам удар НАРами, а Ми-24 встали в круг и с минимальных дистанций начали работать по склону, не давая «чехам» поднять головы. Восьмерка в это время находилась выше и в стороне от «рашпилей» и вела корректировку их огня. Заметив отходившую в сторону н.п. Саясан группу бандитов, тотчас атаковали и ее, отработав не только НАРами, но и всеми бортовыми пулеметами. Кроме штатного вооружения на борту вертолета находились три пулеметчика и два снайпера из состава разведчиков спецназа, остальные бойцы вели огонь из личного оружия. Вообще, Ми-8 представлял собой очень эффективное средство борьбы с живой силой противника, и о нем будут всегда с теплотой вспоминать те, кому довелось полежать под чеченскими пулями».

В составе объединенной авиационной группировки на аэродроме Грозный- Северный находился вертолет Ми-8МТ б/н 18, доработанный для ведения радиоперехвата. С группой разведчиков на борту он поднимался на высоту 40004500 м и вел запись радиопереговоров бандитов. При этом фиксировались как сам радиообмен, так и точное местонахождение радиостанции. На вертолете были смонтированы специальные антенны, а в салоне — необходимое оборудование. Вся система работала в локальной сети, программы перехвата и записи написаны под Windows. Один из ноутбуков был завязан на GPS, отображал карту местности и выдавал точные координаты вертолета. Другой компьютер определял пеленги и координаты работавших радиостанций, третий — записывал радиообмен и определял радиочастоты. Иногда переводчик находился на борту вертолета, но чаще переводом занималась уже на земле специальная группа переводчиков с разных языков.

В полеты на радиоперехват операторы брали с собой матрасы, поскольку работали на высоте 4 км, где температура была ниже нуля (даже если на земле +40°), и даже при включенной печке (КО-50) матрасы были не лишними. Таким образом, участники этих вылетов боялись больше не душманских пуль, а потенциального простатита.

Вооружение Ми-8: слева — носовой пулемет ПКТ на Ми-8МТ, правее — кормовой ПКТ, зарекомендовавший себя еще в Афганистане, на Ми-8МТВ-3 б/н 61 (в центре) и на Ми-8МТ б/н 79 (внизу)

Ми-8МТВ-3 б/н 61, в сложнейших условиях вывезший 22 убитых и раненых во время боестолкновения 9 января 2000 г. под Джалкой. Аэродром Грозный- Северный, апрель 2000 г.

Благодаря радиоперехватам выявлялись базы и лагеря боевиков, вскрывались их маршруты передвижения. По выявленным координатам наносился артиллерийский или авиационный удар. Летом 2000 г. вертолет летал в основном над большим лесным массивом южнее н.п. Шали — этот район кишел боевиками.

На долю Ми-9 б/н 34 выпала судьба лошади на подсобном хозяйстве, так как по своему прямому назначению (ВКП) он не был востребован. Летал он, правда, несколько раз на химразведку, когда прошла информация о возможности применения бандитами хлора, да и перед взятием Грозного вывозил больших начальников на передовую. На этом его боевая работа была исчерпана, и он выполнял тыловые задачи. Его облегчили на время, демонтировав радиосредства и выкатив АИ-8. Кизляр, Моздок, Прохладный — стали его постоянными пунктами назначения: перевозил белье в прачечную, продукты питания, купленную на рынке минералку и горячительное, овощи и фрукты, икру и апельсины к Новому году.

В ОАГ на «Эрмитаже» входил вертолетный отряд на Ми-26. Эти вертолеты перевозили грузы: боекомплект, продовольствие и др. Порой эти гиганты, улетая на задание, неделями не появлялись на базе. Конечно же, машины таких внушительных размеров были лакомым куском для боевиков. Был случай, еще на аэродроме в ст. Калиновская, когда с маршрута вернулся Ми-26, из днища которого, как из душа, хлестал керосин. Все пули застряли в перевозимом грузе — в продовольствии и сухпайках. Экипаж произвел посадку, минут двадцать ходил вокруг борта, но протектированые баки продолжали течь. Плюнув на всю эту «беду», взлетели и взяли курс на Моздок, благо с ремонтом там проще.

В середине июля обитатели «Эрмитажа» наблюдали интересную картину: Ми- 26 тащил на внешней подвеске вертолет Ми-24 авиации МВД, совершивший незадолго до этого аварийную посадку с невыпущенным шасси.

В целом хочется отметить, что за период пребывания в ЧР многие летчики повысили свою боевую выучку, летчики-операторы Ми-24 отшлифовали мастерство в пусках УР, поскольку в мирное время, на полигонах, они производили всего по 1–2 пуска в год. Очень часто, во время отдыха, можно было слышать, как более опытные пилоты рассказывают об особенностях и методике выполнения пилотажа на предельных режимах и боевых маневров в условиях горной местности. Эта командировка дала огромный опыт, как летчикам, так и техническому персоналу и службам тыла.

Навечно останется в памяти однополчан экипаж вертолета Ми-24П б/н 08, сбитый огнем ЗУ 31 января 2000 г. в районе н.п. Харсеной. В родном полку установлена мемориальная плита Герою России (посмертно) командиру звена майору Завитухину Андрею Анатольевичу и Герою России (посмертно) штурману звена капитану Кириллину Алексею Юрьевичу. Были потери и среди Ми-8, но, к счастью, из экипажей и пассажиров трех потерянных вертолетов никто не погиб — отделались ранениями.

Чумазые мустанги*

Как уже было сказано, с первых дней пребывания на Северном Кавказе и до конца командировки вертолеты летали с утра и до позднего вечера. Главное внимание уделялось исправности и боеготовности авиационной техники, внешний же вид вертолета никого особенно не волновал, да и в условиях дефицита воды и времени заниматься мытьем бортов было невозможно. Поэтому спустя некоторое время вертолеты стали покрываться черной копотью. А если вспомнить, что движкам приходилось работать в условиях высокогорья и жары, т. е. на предельных режимах, понятно, что копоти это только добавляло. Черные борта, потеки масла и россыпь жирных пятен на всем фюзеляже от смазки, слетавшей с втулок вращающихся винтов, делали все вертолеты похожими друг на друга. Близнецами машины делало и то, что все бортовые номера с самого начала были закрашены краской, черной или темно-зеленой — какая попалась под руку. А взамен бортовых номеров за стеклами кабин появились номерочки на картоночках. Делалось это для того, чтобы обезличить вертолеты и не дать противнику судить о численности соединения и тем самым скрыть его боевые возможности. Стандартный камуфляж также работал на обезличку машин, однако вертолеты (большее их количество) ЛенВО все-таки имели отличия: ПЗУ на Ми-24 бы

ли окрашены в оранжевый цвет, а на Ми-8 — в голубой.

Из прибывших на Северный Кавказ вертолетов только Ми-8МТ б/н 28 (красный с желтой окантовкой) нес эмблему ОВЭ в виде филина с щитом и мечом. Она появилась на левой бронеплите в середине ноября 1999 г. Этот вертолет имел стандартный камуфляж еще времен СССР (об этом говорит и наличие знака «Отличный самолет (вертолет)» желтого цвета, расположенный над входной дверью и симметрично с правого борта), изрядно истертый тряпками и стиральными порошками при каждом сезонном переводе авиатехники. В 20-х числах июня 2000 г. за блистерами этого вертолета появились таблички с шашечками такси и надписью «Groznycity, льгот нет». О причине их появления сказано выше. Их автор — летчик-штурман экипажа ст. л-т Алексей Б. При убытии домой экипаж снял их, и теперь они как памятные доски висят в классе эскадрильи. Жаль, но спустя неделю после нашего убытия из ЧР, вертолет б/н 28 «разложили» на посадке в районе Урус-Мартана.

В декабре месяце 1999 г., благодаря стараниям б/техника Романа Е., появилась и первая эмблема на Ми-24П б/н 03 (иногда этот борт по документам проходил как 031, хотя реально это был 03). Это была стилизованная, не в меру толстая, черная акула с красной пастью, нарисованная на обоих бортах поверх ранее нанесенного российского флага. Командование сквозь пальцы посмотрела на забаву борттехника, и акула утвердилась на 03 борту. Это, кстати, иногда упрощало радиообмен до позывного «Акула», хотя среди наших этот борт обзывали чаще «беременной акулой». В какой-то мере это было связано не только с дебелым изображением, но и с хандрившим автопилотом, что приводило порой к неуклюжему поведению вертолета в воздухе.

Единственным вернувшимся на родную базу вертолетом был Ми-9 б/н 34. Его прилет на аэродром, с фейерверком отстреленных АСОшек, был с радостью встречен однополчанами, но только не инженером части. Увидев до какой степени копоть превратила винтокрылого красавца в жуткое чудовище, он тут же скомандовал: «Отмыть!!!» Вертолет терли до такой степени, что смыли темно-зеленую краску крайнего капитально-восстановительного ремонта и на бортах проступил первозданный, данный ему от рождения камуфляж. Теперь вертолет имеет еще более жуткий вид с камуфляжем в темно-зеленую «пятнышку». И только спустя год по возвращению на месте черного квадрата появился его родной бортовой номер, а сам вертолет, благодаря стараниям маляров из ТЭЧ полка, приобрел новый камуфляж и звезды с желтой окантовкой (видно, белая краска в тот момент отсутствовала на складе).

Из Ми-8 на Грозном-Северном особенно выделялся Ми-8МТВ-3 б/н 61. Хоть он и прибыл из МВО, но его тоже украшали голубые ПЗУ. Интересный был и камуфляж вертолета. Темно-зеленый, почти черный и темно-оливковый, низ темно-голубой. Из-за этого низа аэродромная братия изводила экипаж: «Вы своим нижним бельем всех душманов распугали». На правой бронеплите карандашом размечен Российский флаг, но закрашена только красная полоса. Белой и синей краски найти не смогли. Этот вертолет пробыл на «Эрмитаже» до 10 июня и ушел в родной полк.

Еще один Ми-8МТ б/н 35 нес своеобразный камуфляж. Желто-песочный и светло-зеленый, низ светло-голубой, ПЗУ темно-зеленого цвета. Этот борт имел имя собственное — «Мустанг», данное ему за «накрученные» движки.

Из всей гаммы «восьмерок» сильно выделялся Ми-8МТ б/н 18, имевший под своим брюхом антенны аппаратуры радиоперехвата и пеленгации. В центре, между основными стойками, находилась выдвигаемая в полете антенна пеленгатора песочного цвета. Под кабиной экипажа тянулись желтые фидеры к двум черным вибраторам антенн. Слева от пулемета борттехника в блистере — заклеенная зеленой изолентой пулевая пробоина. Камуфляж стандартный серозеленый, низ светло-голубой, ПЗУ выгоревшие, голубые.

* Речь в этой главке пойдет об окраске боевых машин. Но хотелось бы вот о чем. Некто Виктор Хохлов в очень уважаемом журнале «М-Хобби» (№ 2-2001) уже отметился с этой темой. Но мы-то знаем, Хохлов, к чему ведет спешка. И я говорю для вас, Хохлов: не спешите, а. Ведь мало того, что второпях подали текст недоваренный (правда — красивый — это для вас, Хохлов, само собой), так еще и моделистов, буде кто захочет раскрасить модель, ввели в заблуждение несуразными картинками, не стыкующимися даже с тут же приведенными фотографиями. Конечно-конечно, рисовали не вы, но уж по вашему торопливому заказу — точно. Фанфары — успевшим! В.Золотов

Вертушка подана под группу спецназа. Ми-8 борт 16, Ханкала, июль 2000 г.

Техник этого Ми-24П б/н 01 отмыл только выколотки на створках шасси. В результате вертолет получил прозвище «Шахтерские яйца». Грозный-Северный, начало июля 2000 г.

Вверху: Ми-8МТ б/н 18, доработанный для ведения радиоперехвата. Грозный-Северный, конец июня 2000 г. Внизу: Транспортник Ми-26 борт 89 на аэродроме Калиновская, март 2000 г.

Имелись на аэродроме «восьмерки» и с коричнево-зеленым, и серо-зеленым камуфляжем, но никаких особенных отличий у них не было, за исключением Ми-8МТ б/н 16. У этого вертолета на левой бронеплите карандашом был нарисован летящий филин: вместо клюва у него — пулемет ЯКБ, а под крыльями — блоки НАР.

Но этот рисунок было видно только с близкого расстояния. Камуфляж вертолета в точности повторяет камуфляж б/н 28 вплоть до знака «Отличный самолет (вертолет)».

28 мая на «Эрмитаж» прибыла очередная замена, а усилившаяся жара на летном поле внесла и изменения во внешнем виде вертолетов. Ми-24В б/н 58 и так отличался от собратьев антеннами СПО-15, стоящими по бортам и на хвостовой балке и ночным прицелом на КПС-53 в кабине летчика-оператора. А в первых числах июня его хвостовую балку украсили вертикальные полосы. При этом никакой краски не использовалось, а наоборот — полосами отмытая керосином копоть открыла девственную чистоту камуфляжа. Что касалось остальных частей фюзеляжа, то там продолжала хозяйничать копоть и грязь от потеков масла и АМГ. Особенно сильно был залит правый борт вертолета, так как Ми-24 имеет наклон на стоянке именно в эту сторону. Как объяснил борттехник вертолета к-н С-н Р.Э., очень ему надоело бегать по 40-градусной жаре к каждому вертолету, чтобы глянуть, твой это борт приземлился или нет, а так еще на подходе видно, что родной «полосатый» возвращается домой. За вертолетом закрепилась кличка «Полосатый». Сквозь отмытые участки видно, что вертолет первоначально имел стандартный камуфляж светло-камышового и светло-зеленого цвета, на левом ПЗУ ободрана краска и проступает светло-желтый лак. На бронестекле командира справа от центра след попадания пули. Кстати, такое же повреждение, но на бронестекле оператора, есть на Ми-24В б/н 04. 25 июля б/н 58 вновь подвергся керосиновой драйке. На этот раз от копоти были отмыты звезды и весь фюзеляж. Черная граница копоти начиналась от бронеплиты, прикрывающей отсек гидросистемы и расходный бак. Горизонтальное оперение так и осталось закопченным. Общую картину завершали сине-серые от пороховых газов блоки Б-8.

В начале июня подвергся первой помывке и Мн-24П б/н 01. У этого вертолета была оттерта керосином копоть со сферических створок основных стоек шасси, за что он тут же получил прозвище «Шахтерские яйца». Но в 20-х числах июля, когда прибыла очередная замена, его внешний вид подвергся более радикальным изменениям. Техники отмыли хвостовую балку в виде диагональных полос. На правом борту появилась надпись «Туз», изображение пики и бубны, а перед звездой — знак молнии. На левом борту хвостовой балки, на месте б/н красовалось изображение пивной кружки с шапкой пены и (снизу под кружкой) надпись «Пи — кур» («пиво Курское»), На левом борту (в том же месте, где на правом молния) надпись “2000” по малой дуге. Теперь на «Эрмитаже» было два полосатых «рашпиля». Первое время между борттехниками разгорелась дискуссия о вреде плагиата, но быстро утихла, потому как через пару дней прибыла замена, а мы наконец-то убыли домой, на брега Невы, где из окон Управления армейской авиации видны стены совсем другого, мирного Эрмитажа.

Неуставные элементы окраски вертолетов Ми-24. Сверху: на заднем плане Ми-24П б/н 03 «Акула», Калиновская, март 2000 г. Снизу: автор статьи на фоне отмытого полосами Ми-24В б/н 58 «Полосатого», Грозный-Северный, 25 июля 2000 г.

Слева: Закрашенные номера на бортах в Чечне заменялись на картоночки с номерками за стеклом (Ми-24В б/н 58). Вверху: Ми-8МТ б/н 28 с эмблемой ОВЭ на бронеплите и табличкой «Grozny-city, льгот нет» за стеклом

Боевые вертолеты Северной авиагруппы над «пейзажем» аэродрома Грозный-Северный. Апрель 2000 г.

Список сокращений, встречающихся в тексте:

АСО — автомат сброса отражателей (тепловые ловушки). БК — боекомплект.

БЧ — боевая часть (ракеты).

ВКП — воздушный командный пункт.

ВПП — взлетно-посадоная полоса.

ГРУ — Главное разведывательное управление.

ДШК — пулемет Дегтярев-Шпитальный крупнокалиберный.

КП АА ОГВ(с) — Командный пункт армейской авиации объединенной группировки войск (северная).

ЛенВО и МВО — Ленинградский и Московский ВО.

НАР — неуправляемая авиационная ракета.

НВ — несущий винт.

ОАГ — объединенная авиационная группа.

ОВЭ — отдельная вертолетная эскадрилья.

ПАН — передовой авианаводчик.

ПЗУ — пылезащитное устройство.

ПОС — противообледенительая система.

ПРД — поисково-разведывательная деятельность.

ПТУР — противотанковая управляемая ракета («Штурм»).

РП — руководитель полетов.

УР — управляемые ракеты.

ЧР — Чеченская Республика.

GPS — система спутниковой навигации (Global Positioning System).

«Чехи», а также «духи» — название чеченцев в российских войсках.

«Вертушка» — вертолет.

«ЗУшка» — зенитная установка: 2-ствольная 23-мм пушка — ЗУ-2Э-2. Бывает, устанавливают на машины и БТР.

«Сыпаться» — в отношении вертолета — очень резко снижаться, падать.

«Рашпиль» — одно из прозвищ вертолета Ми-24.

«Кости за борт» — покинуть терпящую бедствие машину.

«Савушка» — от «САУ» (самоходная артустановка — «Мета» или «Акация») — правильно писать «Саушка», но некоторые переиначивают на «Савушка».

«Кроты» — саперы.

«Коробочки» — как правило, изначально так называли БМП, а впоследствии — любую автотехнику, т. е. автомобили, БМП, БТР, танки, САУ.

«Ленточка» или «лента» — колонна на марше.

«Крыша» — боевое прикрытие, как правило, с воздуха.

«Зелёнка» — зеленая растительность, зелень.

«Самогонный аппарат» или «самогонный агрегат» — нефтеперегонный заводик или даже просто устройство, как правило, самодельное.

«Полосатый» — одно из названий Ми-24.

Фото предоставлены автором.

ВОЙНА В ВОЗДУХЕ

Александр Д. позывной 024