III. Масса, пространство и другие формальные категории Книга третья, рассказывающая о чувствах, пробуждаемых в нас зодчеством

III. Масса, пространство и другие формальные категории

Книга третья, рассказывающая о чувствах, пробуждаемых в нас зодчеством

В первой книге, да и отчасти во второй мы говорили преимущественно о языке архитектуры. Как будто само здание или его автор что-то хотят нам сказать. Однако в искусстве, как в любви, слов недостаточно. Нужны чувства.

Архитектура – посредник между нами и неохватной природной средой. Человеческое тело слишком мало, чтобы быть сомасштабным природным просторам. А здание – удобный медиатор. Мы чувствуем его размеры, так как оно построено для нас. Когда оно встраивается в пейзаж, то дает нам меру отсчета и мы, люди, уже не выглядим песчинками, затерянными в огромном пространстве. То, что мы видим – от горизонта до горизонта, – становится постижимым, вмещается в сознание и в чувства.

Рис. 3.1. Замок Азэ-лё-Ридо. 1510 г. Франция[69]

Архитектура – всегда чудо. Как возникает здание – такое большое, собранное из неподъемных материалов, но точно сделанное, с прямыми, отточенными, как лезвие, гранями, строго вертикальное, не рассыпающееся под собственной тяжестью? (Тут надо бы сделать множество отступлений и оговорок, начав с Пизанской башни, всегда первой приходящей на ум; но что уж действительно подтверждает правило, так это такое исключение, как наклонившиеся колокольни.)

Архитектура всегда поставлена, что бы ни замышляли архитекторы: она стоит, давит на грунт, врыта в землю. Ее не сдвинешь запросто, не покачнешь. И это добавляет нам уверенности в незыблемости основ бытия.

Век даже вре?менной постройки обычно сравним с веком человеческой жизни. Дворцы и храмы строят на века. Увековечение – неотъемлемый атрибут архитектуры как искусства.

Архитектура – это кристалл. Чистая архитектура – это кристалл, когда она чиста, она чиста, как кристалл, волшебна, замкнута, исключительна, автономна, непорочна, неразрушаема, абсолютна, закончена, как кристалл. Она может быть кубом, параллелепипедом, обелиском, башней – это все замкнутые формы, которые стоят. Архитектура отвергает незаконченные формы (сфера – форма нескончаемая, она катится, но не стоит, она не имеет ни начала, ни конца). Архитектура начинается и кончается. Архитектура стоит.

Джо Понти. Любите архитектуру

Цит. по: Мастера архитектуры об архитектуре. М.: Искусство, 1972. С. 433–434.

Ученые полагают, что, как всякое тело, архитектура пробуждает в нас самые глубинные инстинкты – ассимиляционные и эротические, когда хочется обнять, объять умом и обладать. (В отношении последнего: кто ж откажется? Как, однако, научно обоснованно сидит в подсознании тяга к лишним квадратным метрам.)

Так или иначе, но архитектуру надо трогать. Это не только оптическое, но и осязательное (гаптическое) искусство. Тактильные ощущения необходимы и в скульптуре, где нужно на кончиках пальцев ощущать мельчайшие флуктуации поверхности, и в прикладном искусстве, где мало любоваться предметом, но важно взять его в руки, почувствовать тяжесть фарфоровой массы, увесистость серебра или хрупкость резного стекла. Да и живописное произведение хорошо рассматривать, держа за подрамник и видя на загнутых кромках структуру холста и оттенок грунта. Такое, увы, доступно лишь музейным работникам, а также коллекционерам – в обоих случаях людям, посвятившим искусству значительную часть своей жизни. Архитектура в этом смысле гораздо демократичнее. Только в очень редких случаях (как, например, на афинском Акрополе, где запрещено заходить за канаты) простой смертный лишен возможности дотронуться до исторического здания. Обычно же любой человек может почувствовать теплоту ракушечника, нагретого солнцем Адриатики, прохладу питерского гранита, нежную гладь полированного мрамора, шершавость известковой штукатурки, серебристую волну деревянного сруба и сетку швов кирпичной кладки. Архитектуру надо оглаживать всей ладонью (это немного интимно), как близкое существо, одновременно в движении чувствуя пол – звонкий камень или скрипучий паркет, – отдаваясь ритму и шагу лестниц, парадных и черных, торговых, спускающихся в лавки, и боевых, ведущих на крепостные стены. При каждом вашем касании и шаге древнее здание делится главным своим достоянием – приобщенностью к временам и событиям, случившимся так давно, что, не будь архитектуры, никто и не поверил бы, что они действительно были. Пожалуй, не нужно лишь трогать стекло. Безупречная гладь современных офисных зданий – овеществленный мираж, идеал, что-то родственное возвышенной мечте о совершенном. Потому не стоит касаться ее руками.

Рис. 3.2. Хрустальный собор. Архитектор Филипп Джонсон. 1980 г. Гарден-Гров, США[70]