Глава XII «Мертвая петля» и первый в мире воздушный таран Петра Нестерова
Глава XII
«Мертвая петля» и первый в мире воздушный таран Петра Нестерова
Командующий воздушными силами России, великий князь – голова светлая,
Александр Михайлович говорил: «парашют в авиации – вещь вредная,
Так как летчики при малейшей опасности будут спасаться
На парашютах, предоставляя самолеты гибели». Такова аргументация.
И в 1911 году, и в мировую войну летчики без парашютов продолжали летать.
Но боевые потери летного состава России давали о себе знать…
Летал без парашюта и Петр Нестеров, в будущем гордость нации.
Он рано ушел из жизни, а много мог бы сделать для авиации.
Увлечение «летанием» началось для него в «нижегородских окрестностях»
В марте 1911 года, взяв отпуск за службу в «дальневосточных местностях»,
Веря в свое предназначение и идею воздухоплавания, он в течение года
Решил добиться по службе скорейшего из артиллерии в авиацию перевода.
А все началось с занятия планеризмом, как раз во время его расцвета.
Слова Жуковского: «в авиацию – через планеризм» стали лучшим советом.
И, построив со своим другом планер, как писал «Нижегородский вестник»,
Нестеров удачно летал на нем в городских предместьях…
О полете Нестерова в газетах было написано 2 августа 1911 года:
«Один из членов Нижегородского общества воздухоплавания опыты
На планере производил за Петропавловским кладбищем, на поле…
Планер не имеет, конечно, пропеллера и мотора», такова конструктора воля…
Петр Нестеров
Князь Александр Михайлович
«Планер сделан из легкого материала и весит всего один пуд, что реально.
Летчик не садится в аппарат, а повисает на руках на планках» специальных.
«Аппарат приводится в движение лошадью», нужна сноровка…
«Лошадь увлекает его за длинную, связанную с ним, веревку».
«Аппарат, когда лошадь бежит, на 3 метра в воздух поднимается…
Затем веревку управляющий лошадью бросает, и аппарат опускается».
Репортер писал о полетах на планере в мажорном плане,
И утверждал, что они важны для подготовки к полетам на аэроплане…
Однажды Нестеров наблюдал ведомый Уточкиным аэроплан внимательно,
И у него возникла мысль создания совершенного аппарата летательного.
И в скором времени он в чертежах показал обтекаемость форм самолета
С воздушными тормозами и двухрычажной системой управления полетом.
И в конце 1911 года из Нижнего Новгорода в Петербург проект отослан был.
Но Главное инженерное управление Нестеров своими идеями не удивил.
Преклонявшиеся перед всем иностранным консерваторы без протекции
Отвергали все ценное, создаваемое русскими конструкторами, по инерции.
И Нестеров едет в Петербург, чтобы пользу своего проекта доказать.
Но и доброжелатели в инженерном управлении не смогли его понять.
Тогда он хлопочет, узнав о вакансиях, в Военном министерстве спешно
О зачислении в авиационный отдел офицерской школы, но безуспешно…
Отпуск заканчивался. И Нестеров решился на шаг, не входящий в его планы,
Он отправился на квартиру товарища военного министра Поливанова.
Сунув «на чай» в руку отворившему дверь денщику, он его упросил,
Чтобы тот к Его Высокопревосходительству допустил.
Полет Нестерова на планере
Проект самолета Нестерова
Несколько минут ожидания, как целая вечность, тянулись…
И для Нестерова вдруг двери генеральского кабинета распахнулись.
А перед Поливановым предстал голубоглазый офицер молодой,
От которого веяло глубокой порядочностью и почти детской простотой.
Беседа Нестерова с Поливановым нежданно затянулась на полтора часа.
Казалось, его будущее колебалось у судьбы на весах.
Нестеров с таким простосердечьем и энтузиазмом говорил,
Что Поливанов положительную резолюцию на его рапорт наложил.
Когда Нестеров прощался с генералом и тот ему руку пожал,
Он еле смог сказать слова благодарности и даже слез не скрывал.
Ведь он добился того, о чем в те годы, служа в артиллерии, мечтал.
Вот как об этом, почти дословно, позднее сам Нестеров писал:
«Без всякого разрешения я явился к генералу Поливанову, чем отныне
Рисковал навлечь на себя неприятности по службе за нарушение дисциплины.
Генерал Поливанов, выслушав меня, принял в моей судьбе горячее участие —
Он отдал распоряжение о зачислении меня в школу… Я был счастлив!»…
Учебный парк на Волковом поле
Однако чиновники в министерстве подписали приказ, горький до боли,
Не о зачислении Нестерова в авиационный отдел при Офицерской школе,
А о зачислении в Офицерскую военную воздухоплавательную школу, на деле,
Без упоминания, куда стремился Нестеров, то есть об авиационном отделе.
И Нестерову пришлось отправиться под Петербург, на Волково поле
В распоряжение Александра Кованько – начальника этой школы.
Генерал-майор Кованько любил воздухоплавание и его лелеял,
И ненавидел авиацию, и с нею все летательные аппараты, воздуха тяжелее…
Кованько в области воздухоплавания военного не был талантом обделен,
И в России личность известная. И в своей долгой служебной карьере он
Командовал первой в русской армии воздухоплавательной частью с 1885 года,
А в августе 1887 года был для Менделеева на аэростате организатором полета.
Кованько с 1890 года Учебный воздухоплавательный парк возглавлял.
Он с 1898 года член Воздухоплавательной комиссии, которую представлял
В Международном метеорологическом комитете. Кованько без позерства
Стоял за налаживание отечественных аэростатов и дирижаблей производства.
В русско-японскую войну 1904–1905 годов он, как патриот непреклонный,
Командовал Первым Сибирским воздухоплавательным батальоном.
Кованько боевое применение привязных аэростатов организовано было.
С помощью их наблюдение за неприятелем и корректировка огня происходили.
Александр Кованько
С 1910 года Кованько – начальник Офицерской воздухоплавательной школы.
В нее преобразовали Учебный воздухоплавательный парк по Высшей воле,
Где Кованько читал лекции по истории воздухоплавательного дела за границей.
В школе этой летной профессии первые русские летчики начинали учиться.
И Нестерову пришлось учиться в военной воздухоплавательной школе
С октября 1911 года по конец августа 1912 года не по своей воле…
К тому же в июне 1912 года с Нестеровым произошел эпизод интересный,
Причем авиационным историкам, вероятно, малоизвестный.
6 июня 1912 года вблизи Гатчины, в деревне Сализи как будто
Должны были состояться испытания авиационного парашюта.
Поручиком в отставке, Глебом Котельниковым, был изобретен этот парашют.
И Нестеров с другом Дмитрием Николаевым свои услуги предложили тут…
Друзья по воздухоплавательной школе волновались, понимая – дело важное,
К тому же дело неизведанное и, как представлялось, опасное.
Они не спали всю ночь, а когда спозаранку в Сализи прибыли,
Там их немедленно арестовали и на гауптвахту посадили…
Таково было распоряжение Кованько. Он, казалось, сделал как лучше…
Чтоб не рисковать людьми, выполнили из песка человекообразное чучело…
Парашют с чучелом сбросили с привязного аэростата,
И чучело, даже не в лучшей форме, приземлилось на обе ноги, как надо…
Глеб Котельников
Но и после «вынужденной посадки» Нестерова на гауптвахту, самой судьбой
Его мечта об офицерской авиационной школе могла остаться мечтой.
И только Кованько, за свободный полет 18 августа 1912 года на аэростате
Назвав Нестерова хорошим воздухоплавателем, учел его желание, кстати.
Кованько, которому был подведомственен и авиационный отдел,
Сказал Нестерову то, о чем он давно услышать хотел:
«Ну а теперь, поручик, Бог с вами, отправляйтесь в Гатчину». Как знают,
«К своим аэропланам… они ведь теперь и впрямь летают»…
Правда, Нестерову, как и Николаеву, переводившимся в авиационный отдел,
Предстояла медицинская комиссия. И здесь они могли остаться не у дел…
На медицинской комиссии оба были признаны непригодными
К службе в качестве летчиков и могли стать от авиации свободными…
У Нестерова по наследству были слабые легкие.
К тому же до Петербурга служил он во Владивостоке.
А там климат влажный – дыхание Тихого океана…
Но Нестеров «грезил летанием» и не отступал от своего плана.
И он, и его друг пошли на хитрость. Им кто-то подсказал
Подловить председателя комиссии по пути из школы на Гатчинский вокзал.
Так они и сделали. И, рассказав врачу о полетах, как полагается,
На аэростатах и планерах, заставили его под дружным натиском сдаться…
Александр Кованько
Так Нестеров, проявив настойчивость, находчивость и волю,
Поступил в сентябре 1912 года в Офицерскую военную авиационную школу.
И через несколько дней он к практическому обучению полетам приступил.
Его инструктором Стоякин, летчик старательный, но посредственный был.
И, садясь в учебный «Фарман» на место стажера-пилота,
Нестеров вспомнил Николая Яцука и первый полет в самолете.
Капитан-лейтенант Яцук с 1912 года – начальник школы авиационной
Всероссийского аэроклуба. Он был в авиацию фанатично влюбленный.
Именно Яцук новичка в летном деле Нестерова к авиации приобщал,
Когда Нестеров пассажиром с ним на самолете летал.
Яцук был образованным человеком. Успехов Отчизны ради
Он первым в мире создал прибор для управления самолетом по радио.
Яцук разработал и проект радиоуправляемой торпеды воздушной
Для сбрасывания с военных самолетов, когда это нужно.
Яцук поддержал и стремление Нестерова летчиком стать
И даже обещал Нестерова летному искусству обучать.
Но их обоюдному желанию не суждено было сбыться.
Нестеров, как офицер, должен был приказу министра подчиниться.
И, выполняя на своем уровне инструкторскую летную работу,
Летчик Стоякин готовил Нестерова к самостоятельному полету.
Учебный «Фарман-IV»
Аэроплан «Фарман-IV»
При достаточно простой системе обучения полетам в те годы
Некоторые сверстники Нестерова уже сами совершали полеты,
А он почему-то отказывался, и поручик, инструктор Стоякин недоумевал,
И Нестерова в трусости, из-за своего неумения понять его, подозревал…
Нестеров же просил инструктора Стоякина его еще и еще «вывозить»,
Чтобы до конца возникшие вопросы «по летному делу решить»…
Наконец, 12 сентября 1912 года на предложение полетать самостоятельно
Нестеров ответил согласием и стал готовиться к полету внимательно…
На концах крыльев «Фармана-IV» привязали красные флажки, чтобы знали:
В полете в первый раз ученик, и другие дорогу в воздухе ему уступали…
Стартуя на самолете, Нестеров «Гному» в 50 лошадиных сил полный газ дал
И аккуратно, выполнив по прямой разбег, плавно «Фарман-IV» в воздух поднял.
Самолет достиг границы аэродрома, и инструктора глаза бдительные
Увидели, что Нестеров на «Фармане-IV» выполняет что-то удивительное.
Вместо того чтобы сделать поворот без всякого крена «блинчиком»,
Он, сделав крен в 30 градусов, самолет развернул под прямым углом…
У следующего края аэродрома Нестеров на самолете маневр повторил,
Затем самолет стал приближаться к месту, откуда старт дан был,
На высоте 100 метров над местом старта, выключив мотор, накренил самолет
И, описав в воздухе со снижением круг, сел на место, с которого начал взлет.
Анри Фарман
Оторопевший инструктор Стоякин некоторое время в шоке пребывал.
И, несмотря на нарушение всех его наставлений, повторить полет приказал.
Нестеров точно так же еще раз сумел на «Фармане-IV» отлетать,
И с этого дня он стал летать один, чтобы экзамен на звание летчика сдать.
Стиль полетов Нестерова «крутые крены и плавность всех эволюций»
Позволяли «по почерку» его издали наблюдавшим узнать… И при случае
Крутые повороты – «виражами Нестерова» называть. И было чему учиться…
А он говорил: «при поворотах накреняются и природные летуны – птицы…»
Но многие летчики продолжали проповедовать «осторожность» полета…
Лишь Нестеров заявлял: «Если крен соответствует крутизне поворота,
То воздух всегда будет крыльям надежную опору создавать»…
Верил, что и «в вертикальной плоскости самолет может круг описать»…
Нестеров снова пытался обосновать свою мысль: «Да, есть пессимисты,
Но проделывают же в цирке «чертову петлю» велосипедисты…
Центробежная сила прижимает их к кольцеобразному треку, не впервой,
И в тот момент, когда едут они вверх колесами и вниз головой».
Нестеров своей энергией внес свежую струю в общество офицеров.
Так, на общем школьном офицерском собрании, к примеру,
Он предложил на журналы по авиации каждому члену коллектива
Отчислять по три рубля в месяц. И издание «Альманаха» – его инициатива.
Полевой аэродром
И в спорах с летчиками он возвращался к «мертвой петле», как ее называл…
А в офицерском собрании появился «Альманах» – рукописный журнал,
Где отклик на высказывания Нестерова о «мертвой петле» был помещен.
И Нестеров узнал себя в стихах под заголовком «Кто он?»…
«Ненавидящий банальность
Полупризнанный герой,
Бьет он на оригинальность
Своею «мертвою петлей»…»
И задетый за живое Нестеров, обладая навыками в стихосложении,
Немедленно ответил на без подписи ироническое стихотворение.
Когда читаешь строчки, написанные нестеровской рукой,
То чувствуешь, как он одержим был своею дерзкою мечтой…
«Коль написано «петля»,
То, конечно, это – я.
Но ручаюсь вам, друзья,
На «петлю»… осмелюсь я.
Одного хочу лишь я,
Свою петлю осуществляя:
Чтобы эта «мертвая петля»
Была бы в воздухе живая.
Не мир хочу я удивить,
Не для забавы иль задора,
А вас хочу лишь убедить,
Что в воздухе – везде опора»…
«Мертвая петля» (рисунок Нестерова)
Петр Нестеров
И споры о «мертвой петле» продолжались. И хотя Нестеров был убежден,
Доказать же верность своей идеи личным примером не мог он.
Самолетный парк Гатчинской школы не был готов для подвигов совсем.
Там в небе «ползали» учебные, неуклюжие «Фарманы-IV» и «Фарманы-VII».
«Фарманы» не развивали достаточной скорости, не обладали прочностью той,
Которых от них требовал маневр, связанный с «мертвой петлей».
Самолеты развалились бы в воздухе, по всем данным они не те…
Поэтому Нестерову на время пришлось забыть о своей крылатой мечте.
28 сентября 1912 года, почти через две недели, как он сам самолет поднял,
Нестеров успешно на звание пилота-авиатора экзамен сдал.
И был он на более сложный быстроходный «Фарман-VII» переведен.
И стал готовиться активно по программе на «военного летчика» он.
Как и ранее, Нестеров продолжал, «не упуская» погоды, летать,
А нелетные дни работе над конструкцией своего самолета посвящать.
Он считал, что «стать летчиком прежде всего необходимо ему,
Чтобы в будущем испытывать самолеты своей конструкции самому».
Аэроплан «Фарман-VII»
Аэроплан «Фарман-VII»
Нестеров жил, весь без остатка занятиями летными поглощенный.
И незаметно подошло время окончания Гатчинской школы авиационной.
5 октября 1912 года он экзамен на звание военного летчика сдал…
Нестеров был аттестован своим командованием на самый высший балл.
В послужной список Нестерова было вписано как заслуга личная:
«Летчик выдающийся, технически подготовлен отлично…
Энергичный и дисциплинированный. Школу окончил по первому разряду.
Нравственные качества очень хорошие. Достоин быть начальником отряда».
А осенью 1912 года в Гатчине проходил второй конкурс самолетов.
Семь русских конструкций из двенадцати могли участвовать в полетах.
Нестеров, еще учась в авиационной школе, не мог себе отказать
В удовольствии за полетами новых машин инженера Гаккеля наблюдать.
Нестеров считал, что, как и в прошлом году, если объективно разобраться,
Первые призы должны будут талантливому инженеру Гаккелю достаться…
Его биплан «Гаккель-VIII» и моноплан «Гаккель-IX» за себя могли постоять,
Но конкуренты сделали все, чтобы успех русского конструктора сорвать…
Самолеты Гаккеля стояли в одном ангаре с машинами завода «Дукс»…
Завод принадлежал немцу Меллеру, и делом чьих-то рук
Стало то, что в моторы обоих самолетов Гаккеля и неспроста
Была «неисповедимым» образом залита серная кислота…
Подкосный моноплан «Гаккель-IX»
Яков Гаккель
По этой причине самолеты Гаккеля на конкурсе участвовать не смогли…
Когда же оба неисправных самолета в другой ангар перевели,
Ангар тот сожгли. И Гаккель, мечтавший из призовых за долги рассчитаться,
Разорился и бросил авиаконструкторской работой впредь заниматься.
И все-таки победителями в конкурсе самолетов осенью 1912 года
Вышли самолеты отечественной конструкции Русско-Балтийского завода.
Однако Военное ведомство хотело снова отдать зарубежным фирмам заказ,
Но русские промышленники запротестовали на этот раз.
И Госдуме пришлось заводам «Дукс» и Русско-Балтийскому передать
Львиную долю заказов, правда вместе с тем такую систему оплаты создать,
Что заводам-поставщикам лучше было копировать иностранные самолеты,
Чем «еще неопробированные» типы русских самолетов брать в работу.
К тому же в небезызвестном 1912 году указ Правительства состоялся.
Он затормозил развитие авиации в России, а сначала прогрессивным казался.
Указ был о передаче заведования авиацией из Военно-инженерного управления
В Генеральный штаб, в специальный отдел при его Главном управлении.
И первой мерой нового руководства стала не об авиации забота,
А отмена всех прежних указаний по заказам и развитию воздушного флота
«Впредь до изучения состояния и организации авиации за границей»…
В России в 1912 году было 126 летчиков… но таких, как Нестеров, единицы…
Нестерову же звание военного летчика, при всей его значительности,
Еще не давало право приступить к практической деятельности,
Так как на вооружении в авиационных отрядах стояли
Совсем не те самолеты, на которых в авиационной школе обучали.
Поэтому после Гатчинской школы, перед отъездом к месту назначения,
Нестерова направили в варшавское отделение этой школы на дообучение.
Там военных летчиков с «Фарманов» производилось переобучение
На «Ньюпор-IV», взятый российским воздушным флотом на вооружение…
В Гатчине этого делать нельзя было, кстати,
Так как аэродром уже раскис от осенней слякоти.
А в Варшаве стоял климат такой наоборот,
Что можно было летать на самолетах круглый год.
В Варшаве Нестеров также не торопился «вылетать самостоятельно»,
Он осваивал особенности управления «Ньюпором» терпеливо и внимательно.
В ответ на разговоры об «осторожничанье» Нестеров заявлял всюду:
«Прежде чем я полностью не изучу машину, летать не буду»…
«Меня прежде всего интересует машина… Поэтому внимание все ей…
И как я справлюсь при первом полете с ней…
Это не трусость. Это как раз то, что должен делать летчик каждый
Перед тем, как взлететь на самолете новой конструкции однажды»…
Эдуар Ньюпор
Самолет-истребитель «Ньюпор»
Правильность своего метода обучения Нестеров доказал 25 января 1913 года.
Во втором самостоятельном полете на новом типе самолета,
Когда после взлета на «Ньюпоре-IV» в карбюраторе загорелся бензин,
И Нестеров, на высоте 75 метров, остался с самолетом один на один…
Самолет Нестерова по направлению к городу на ангары летел.
Нужно было спускаться, так как мотор остановился и был не у дел…
В это время еще не умели и не смели с креном разворачивать самолет,
Но он круто развернул его и на планирующем спуске закончил полет…
Однако неприятности продолжались и на земле. К тому же
Когда самолет опустился, то прокатился и встал в луже,
Бензин из емкости разливался по льду и воде и горел кругом,
Грозя спалить самолет. А Нестеров пока оставался в нем.
У Нестерова не расстегивался пояс, он связан был им с сидением.
Дело могло кончиться плохо, но Нестеров обладал волей и терпением.
И когда кричали ему, что самолет может взорваться,
Он, осмотрев пояс, расстегнул его и покинул аппарат, как полагается.
Затем оттащили самолет из воды. Затушили… И вне сомнения,
Поступок молодого летчика вызвал у присутствующих восхищение.
И с этого эпизода, слух о котором разошелся за варшавские пределы,
Нестерова летчики стали уважать как мастера своего дела.
В период, когда Нестеров заканчивал свое обучение, как волна,
Балканы в 1913 году захлестнула болгаро-турецкая война.
Россия оказывала Болгарии всяческую помощь и, как говорят,
Нестеров, тоже пытался записаться в добровольческий летный отряд…
Правда, ходатайство было отклонено. И в том нет его вины.
Считалось, что участие в войне кадрового офицера третьей страны
Приведет к дипломатическим осложнениям, что на руку провокаторам.
И в добровольческие отряды принимались лишь гражданские авиаторы.
А, закончив обучение в Варшаве, Нестеров в Киев назначение получил,
Где в должность начальника XI корпусного авиаотряда вступил…
Отряд базировался на Сырецком военном аэродроме под Киевом…
И состоял из 3-й авиационной роты. Нестеров выглядел счастливым…
В Киеве Нестеров мечтал основательно устроиться.
Он выписал к себе жену и детей, чтобы сердцем успокоиться.
Жизнь, казалось, в нормальную колею постепенно входила,
И вместе с этим появились энергия и новые, так необходимые, силы.
Нестеров на занятиях с летчиками в XI корпусном авиаотряде 3-й роты
Показал, как можно выполнять нужный маневр на самолете…
Он как бы создал свою школу летной работы,
Где летчики познали передовые методы обучения полетам.
Перевозка «Ньюпора»
Нестеров постепенно шел к «мертвой петле» – своей главной цели.
Он отрабатывал технику полетов, проводя на аэродроме летные недели,
Чтобы наконец свои исследования выполнением «мертвой петли» увенчать —
На самолете замкнутую кривую в вертикальной плоскости описать.
К этому эксперименту он тщательно готовился, и, как вспоминал,
Он обстоятельно теоретическую возможность его обосновал.
И все предыдущие эксперименты на самолете, где бы они ни шли,
Нестеров рассматривал как шаги к выполнению «мертвой петли»…
И 27 августа 1913 года мечта жизни его свершилась. В небо, как он и хотел,
Нестеров на «Ньюпоре» с Куреневского аэродрома в Киеве взлетел…
Достигнув высоты в 1000 метров, он развернулся вниз, задуманное осуществляя,
Потом разогнал самолет и набрал скорость, эксперимент развивая…
На высоте 600 метров Нестеров заставил свой «Ньюпор», на все пять,
В вертикальной плоскости замкнутую кривую описать.
Это было кольцо, со своим кульминационным моментом…
Самолет пошел на посадку. Друзья встретили Нестерова аплодисментами.
Нестеров – основатель фигурного летания – высшего пилотажа. По случаю,
Доказавший возможность совершать на самолете любые эволюции.
Долгое время эту заслугу приписывали в авиации французу Пегу…
Но удалось обосновать приоритет Нестерова. Россия была перед ним в долгу.
«Мертвая петля» Нестерова
Самолет-истребитель «Ньюпор»
Официальная телеграмма в Военное ведомство была дана
С места событий… Об этом славном опыте извещала она.
Летчики, наблюдавшие, и другие свидетели ту телеграмму подписали,
Подтверждая, что в исполнении Нестерова «мертвую петлю» увидали…
Телеграмма: «Сегодня в 6 часов вечера Нестеров – летчик 3-й авиароты
В присутствии летчиков, врача и публики», совершая на «Ньюпоре» полет,
«На высоте 600 метров «мертвую петлю» в вертикальной плоскости описал,
Сделав полный круг, и спланировал к ангарам», осуществив то, о чем мечтал.
А Киевское общество воздухоплавания за исполнение «мертвой петли»,
Считая ее как крупный вклад в науку, удостоило Нестерова Золотой медали
За «первое в мире удачное решение, с риском для жизни», непременно
«Вопроса об управлении аэропланами при вертикальных кренах»…
Нестеров произвел своим смелым экспериментальным полетом
Подлинный переворот во взглядах на управление и устойчивость самолета.
После полетов Нестерова отпала необходимость в разработке автоматов,
Обеспечивающих автоматическую устойчивость самолета, когда это надо…
Использование естественной устойчивости самолета – вот путь авиации.
И начало ему положил Нестеров. Его смелый эксперимент достоин овации.
Но русское авиационное начальство придерживалось иного мнения.
Оно считало фигурные полеты опасной затеей и не давало на них одобрения.
Однако Нестеров продолжал удивлять мир авиации, что примечательно…
Так, он совершил с механиком Нелидовым перелет из Киева в Гатчину.
1250 километров летчики преодолели за сутки, не ожидая себе поощрения,
Так как полет был осуществлен без всякой помощи и даже без разрешения.
Историки отмечают, что сохранилась ведомость 3-й авиационной роты,
Где видно, что Нестеров сделал еще несколько авиаперелетов…
Он также на войсковых маневрах работал усердно и с толком,
Успешно применяя, по указанию командования, аэрофотосъемку…
А летом 1914 года Нестеров на московский завод «Дукс» был командирован.
Здесь он принимал для своего авиаотряда новые машины «Моран»,
К тому же занимался постройкой самолета своей конструкции… И пресса
Писала, что Нестеров готовился к перелету «Москва – Одесса».
Но грозовые тучи Первой мировой войны уже сгущались на горизонте.
И 8 августа 1914 года 11-й корпусной авиаотряд Нестерова был на фронте.
Находясь на Юго-Западном фронте, по данным оперативной сводки,
Отряд выполнял главным образом задачи войсковой разведки.
Были рискованные и далеко не легкие боевые полеты.
Нестеров каждый раз испытывал удовольствие от выполненной работы
И духовный подъем из-за того, что ему удалось собрать, вне сомнения,
Подробные данные о расположении вражеских войск и укреплениях.
Фотографирование с самолета
Самолет «Альбатрос»
Но начальство недолюбливало Нестерова, играя на самолюбии его порой,
За его инициативу и самостоятельность и непреклонный характер прямой.
Так, генерал Драгомиров говорил часто Нестерову на укоряющей ноте,
Что в расположении войск появились враждебные австрийские самолеты.
Генерал Драгомиров, видимо, опасался, как вспоминают очевидцы,
Что на его штаб сбросят бомбы с аэропланов австрийцы.
Тогда самолеты в России не имели вооружения, лишь позднее его ввели,
И бороться с вражескими аэропланами русские летчики не могли…
Из австрийских аэропланов выделялся трехместный «Альбатрос».
Им командовал поручик Розенталь. Дело было на Львовщине… И всерьез
Нестеров стал задумываться, как прекратить вражеский полет.
Он обдумывал, как сбить или заставить опуститься этот самолет.
Нестеров даже на хвосте своего самолета приспособил при всем при том,
Грузик, выпускавшийся на длинном тросе стальном…
Он хотел опутать этим тросом винт вражеской машины и прекратить полет.
И вынудить в расположение русских войск сесть вражеский самолет.
Нестеров считал возможным, круги над самолетом совершая,
Заставить его приземлиться. «Альбатрос» была машина большая,
Как потом выяснилось, Розенталь – крупный австрийский помещик, к слову,
Облетал на нем свои земли. А на них стоял авиационный отряд Нестерова.
Нестеров высказывался о возможности таранить самолет врага,
Зная, что эта операция по своему осуществлению нелегка,
Но она не связана с большим риском при выполнении умелом.
Так Нестеров готовил себя к подвигу, оставаясь рассудительным и смелым.
И на Львовщине, недалеко от города Жолкева, 26 августа 1914 года,
Нестеров дважды взлетал по случаю прилета трех австрийских самолетов,
При первом подъеме догнать неприятельский самолет не удалось…
И Нестерову после круга над аэродромом возвратиться пришлось.
Кроме того, не обошлось без непредвиденного конфуза.
При подъеме, еще на земле, у «Морана» оборвался трос с грузом…
И казалось, сам ангел оберегал штабс-капитана от рокового шага,
Но Нестеров надеялся на расчет, удачу и личную отвагу…
Спустившись, Нестеров поехал в канцелярию, уведомив солдат,
Чтоб его предупредили, если снова появится неприятельский аппарат…
Вскоре над расположением части появился вражеский «Альбатрос», но
Летчик его не знал, что штабс-капитан Нестеров настроен серьезно…
Нестеров прибыл на аэродром…И, находясь как в детективном сне,
Он сел в свой двухместный аппарат системы «Моран-Сольнье»…
Садясь в летательный аппарат, он за неприятелем в небе глазами следил
И в спешке даже к сиденью себя ремнями пристегнуть забыл…
Аэроплан «Моран-Сольнье»
Место гибели Петра Нестерова
Он осознано шел на подвиг, внушая себе: «Не трусь!»
И на совет взять браунинг отвечал: «Ничего, я как-нибудь обойдусь»…
И «разбиваться когда-нибудь все равно придется» – рассуждал он спокойно,
«А жертвовать собой – есть долг каждого воина»…
Самолет Нестерова, взлетев, «выиграл» высоту и ринулся, как его видали,
Сверху на выделяющийся своими размерами самолет австрийца Розенталя…
И впервые в истории авиации, показав пример воздушного тарана,
Нестеров сбил самолет противника, но погиб из-за повреждения «Морана».
В акте расследования обстоятельств гибели летчика Петра Нестерова
Есть примерно такие, щемящие сердце каждого патриота России слова:
«Надлежит вывести заключение, что штабс-капитан Нестеров
Пошел на воздушный таран сознательно, личную опасность презрев»…
«Он преднамеренно поднялся, догнал неприятельский аппарат». На часах
«Было 12 часов 5 минут. И северо-западнее деревни Липина, в 3,5 верстах,
Находясь выше неприятельской машины», так задумано, видно,
«Он спланировал на нее с целью сбить ее колесами», очевидно.
«Вследствие трудности учесть поступательную скорость аэропланов,
Аппарат штабс-капитан Нестерова мог отклониться» от полетного плана.
«Он не ударил аэроплан неприятеля колесами, а врезался, мотором», тараня,
«Между двумя несущими поверхностями австрийского бимоноплана».
«От силы столкновения собственный аппарат Нестерова пострадал,
Доказательством тому изломанный винт «Морана» стал.
И он управлять им не смог. При падении, от аппарата отделившись
При резком движении его, Нестеров погиб, о землю разбившись…»
Гибель Нестерова болью отозвалась по всей стране. И в горе и в печали
В день похорон его 100 тысяч киевлян к Аскольдовой могиле провожали…
А Царю понадобилось полтора года, чтобы подписать, и это известно,
«Высочайший приказ» о награждении Петра Нестерова орденом посмертно…
Позднее в память о Нестерове город Жолкев в Нестеров переименовали…
И на месте, где прервался его последний полет, мемориал создали.
В небо поднялась сорокапятиметровая стела. К ней примыкая, сияет
Гигантская петля Нестерова! Восходящую ветвь ее истребитель венчает!
Петр Нестеров
Данный текст является ознакомительным фрагментом.