5.9. Приказ двух министров. В роли детектива. Тяжелая неудача на Ладоге и луч надежды в Фаустово

5.9. Приказ двух министров. В роли детектива. Тяжелая неудача на Ладоге и луч надежды в Фаустово

Источник питания излучателя — СВМГ — в свою очередь нуждался в какой-то начальной энергии. Никакие другие устройства не могут конкурировать с системами постоянных магнитов в том, что касалось простоты и надежности. Специалист ОКБ «Спецмагнит» Я. Рабинович рассчитал магнитную систему, в которой магниты были расположены так, что внутри обмотки ВМГ их поля суммировались (рис. 5.14). Но и такие ухищрения не позволяли повысить энергию начальною поля и СВМГ до величин, превышающих джоуль — слишком мала остаточная магнитная индукция даже в лучших материалах, таких как «железо — неодим — бор». Тем не менее, производство магнитных систем началось: расчет был на большой коэффициент усиления энергии в СВМГ. Одновременно шли приготовления к первым испытаниям на святой саровской земле.

Эти испытания начались 17 апреля 1988 года. Удачи в опытах со сборками Е-9 были редки, поскольку конденсаторную батарею ВНИИЭФ заряжали до энергии 2 МДж. Частые неудачи приписывали пробоям, но уверенность, что совместными усилиями они будут устранены, крепла. Очень надежно работали сборки ЕХ-10 на постоянных магнитах. Эйфория привела к тому, что был подготовлен и 23 июня подписан «приказ двух министров»: уже упоминавшегося Б. Белоусова и министра «самого среднего из всех возможных машиностроении», Л. Рябева. В приказе речь шла об ускорении работ и были закреплены области ответственности: ВНИИЭФ — разработка СВМГ, ЦНИИХМ — разработка излучателя.

Сразу после испытаний в Сарове пришлось попробовать себя в роли детектива. На складе одной из войсковых частей произошел подрыв осколочно-фугасной боевой части ракеты, погиб часовой, разлетевшимися ошметками металла был ранен еще один. «Красная» (шифротелеграмма) высокого начальства из министерства вызывала ассоциации с крылатыми словами: «Товарищ Шурик! Самое главное: Нина просила, чтобы это сделали именно вы!». Я опоздал к началу и вся черновая работа была уже проделана: личный состав многократно прочесал окрестности склада с задачей собрать предметы, которые имели отношение к случившемуся. Все собранное было разложено на больших кусках брезента в ангаре. Ощущался запашок: в рвань металла некоторых осколков была втиснута взрывом уже начавшая разлагаться человеческая плоть. Все более-менее крупные останки часового были собраны в цинк, лежавший где-то на льду, но перегружать нервную систему таким зрелищем не хотелось. Поверхностно осмотрев искореженные автомат, пряжку ремня, россыпи готовых поражающих элементов, рваные куски стали, силумина и прочее, я решил, что все это малополезно для установления причин и вышел на воздух. Заседания комиссии проходили после обеда. Считалось, что утром все «изучают вещественные доказательства», но так делал только тот, кого за свисавшие с крупного носа очки с толстенными линзами прозвали Четырехглазым. На заседаниях комиссии шли бои «на каждом километре» — представители фирм и ведомств любой ценой старались избежать оргвыводов в свои адреса.

^{Рис. 5.14. Повышение индукции магнитного поля внутри обмотки ВМГ за счет суперпозиции полей различно ориентированных элементов из постоянных магнитов}

К счастью, такой задачи передо мной поставлено не было и я, вначале даже с интересом, послушал, как один из бойцов невидимою фронта, запинаясь и неправильно расставляя ударения, докладывал: «опросом агентуры установлено, что вблизи вэче неоднократно останавливалась автомашина с пассажирами, говорившими с иностранным акцентом». Когда невидимые фронтовики стали требовать от специалистов заключения о том, возможно ли «с помощью лазера, размещенного на автомашине, поджечь склад на территории вэче», появилось ощущение упадничества в деятельности комиссии. На следующее утро я «изучал доказательства», прикорнув на солнышке…

Показалось, что я разбужен фанфарами Йом-Киппура — дрему развеяла картавая речь: «Пгостите, я подумал, вам будет интегесно взглянуть: какой стганный осколок!». В неправедном раздражении, мысленно посоветовал: «Думай как можно меньше, Спиноза[76] гребаная! Очки бы тебе пластилином натереть, рыло навозное!» — и взял искореженный кусочек.

Он стоил того: во-первых, характерные зубцы говорили о его «прошлой жизни» — он был элементом штык-ножа; во-вторых, еще более важными были следы течения металла — такое могли вызвать только чудовищно сжатые газы очень близкой детонации мощной взрывчатки. Стало стыдно: всего этого Четырехглазый — специалист по ПИМам[77] — не знал, но именно его интуиция и настырность решили все.

Членов комиссии «с невидимого фронта» нигде не было. Зайдя в Особый отдел, мы передали, что «есть информация». Мы с Четырехглазым еще не вышли из 00, а навстречу, дожевывая что-то, уже бежал главный невидимый фронтовик. Я еще не успел объяснить смысл следов на осколке — а уже забегали, как муравьи, офицера с личными делами. 00 мгновенно стал центром всей жизни вэче. Туда повели земляков и дружбанов часового — «сымать показания». Ранее отпиравшиеся, воины выходили понурые, «во всем признавшиеся». Некоторые плакали.

Совершая послеобеденный моцион на полигоне, пришлось наблюдать обучение покиданию автомашины на малом ходу. Первым спрыгнул обучающий — лейтенант. Он сгруппировался, четко приземлился и даже не упал. Прыгнувший же за ним боец с глухим звуком шмякнулся прямо па живот. Естественный порыв — оказать помощь — был подавлен действиями лейтенанта: он слегка попинал упавшего ножками и краткими, энергичными выражениями заставил его встать.

Тут окрестности содрогнулись от мощного звука артиллерийского выстрела.

Стреляли гаубицы. Чтобы отличать артиллерийские стволы по «голосу» опыта не хватало, но траектории пролетавших высоко над головой снарядов были навесными, гаубичными — я знал это из прочитанной в детстве отцовской книги «Артиллерия», изданной в 1938 году для младших командиров, в которой с изумительной наглядностью разъяснялись основы стрельбы. Снаряды, удаляясь, еще набирали высоту; вдалеке хлопали их разрывы. Удивил звук полета, совершенно не похожий на свист, который можно услышать в саундтреках кинофильмов. Это было шипение, становившееся то громче то глуше. Частота изменений интенсивности звука была около десятка герц. Конечно, кино не может рассматриваться как надежный источник информации о физических, а тем более, исторических явлениях и пришлось задумался над результатами наблюдений. Объяснить шипение было легко — это были акустические колебания, порожденные локальными сжатиями и разрежениями воздуха при полете снаряда. А вот модуляция шипения… Очевидно, она происходила из-за прецессирования. Дело в том, что снаряд, благодаря нарезам в канале ствола, приобретает существенную (около 500 оборотов в секунду) скорость вращения вокруг оси. Вращение стабилизирует полет снаряда — он не кувыркается. Но действие внешней силы — сопротивления воздуха — приводит к прецессии: ось, вокруг которой вращается снаряд, гоже начинает вращаться (рис. 5.15). Это-то движение и является причиной периодического смещения зон различной слышимости в пространстве. Наблюдать прецессию можно на детском волчке, раскрутив его, а потом попытавшись нажимом пальца изменить ось его вращения.

Полную впечатлений прогулку прервал непонятно как отыскавший меня посыльный сержант: «Здрражела… Ррразршитбратитьсь… Увасупросють зайтить у особотдел!» В 00 мне торжественно предъявили полиэтиленовый пакет — заначку несчастного часового. Она была обнаружена даже не в вэче — опасаясь, что будет заложен стукачами, воин хранил ее в укромном месте на ближайшей железнодорожной станции, рассчитывая забрать при посадке в дембельский поезд. Химанализ кусочков вещества не требовался: шипящее пламя при поджигании и характерный цвет флегматизатора безошибочно указывали на состав, которым снаряжаются боевые части ракет. Паренек задумал знатную рыбалку на родине и, во время своих караулов на складе (он сам напрашивался на них — это было установлено), непостижимым образом преодолев сигнализацию, сняв заглушку БЧ, отколупывал кусочки взрывчатки, пополняя заначку при увольнениях. Неосторожное движение штык-ножа вызвало горение взрывчатки (редкий, но встречающийся случай!), в замкнутом объеме быстро перешедшее в детонацию…

^{Рис. 5.15. Прецессирование снаряда в полете, рисунок из книги «Артиллерия», изд. НКО, 1938 г.}

17 августа команды испытателей ЦНИИХМ и ВНИИЭФ прибыли на остров Коневец. С доставкой ракет моряки запоздали и было достаточно времени, чтобы побродить по острову. Раньше тут, как и в Сарове, располагался монастырь и по всей территории были разбросаны часовенки и монашеские скиты. Одна из таких часовенок была без «луковки»: та валялась рядом. Местный старожил рассказал: сразу после полета Гагарина, политработники поощряли вандализм солдат- строителей (в основном — азиатов), слали в Ленинград донесения о том, что воины, «убедившись в отсутствии Бога», стали «бороться с поповщиной». Очень интересно было осматривать проросшие вереском развалины финских береговых батарей (до «зимней» войны Коневец принадлежал Финляндии), а однажды попался редкий сувенир (рис. 5.16). Гильза патрона к русской трехлинейке, выпущенная в том самом 1917 году, была явно не русского происхождения! Много позже я встретился в редакции журнала «Мир оружия» со специалистом по стрелковым боеприпасам и тот разъяснил, что патроны для трофейных русских винтовок производились и в Германии. Ими, наверное, и вооружили бойцов финского шюцкора, дравшихся с большевиками.

^{Рис. 5.16. Донце гильзы от патрона к русской трехлинейке, изготовленного на германском заводе «Deutsche Munitionsfabrik» в Карлсруэ, в 1917 году}

^{Рис. 5.17. На заднем плане — германский тральщик, служивший мишенью при испытаниях ядерного оружия на Новой земле}

Хотя вода Ладоги была уже холодной (9-10 градусов), мы с удовольствием купались. Подплывали на шлюпке и к затопленным кораблям, стоявшим недалеко от берега (рис. 5.17). Это были германские тральщики, на них сохранились даже проржавевшие крупнокалиберные пулеметы. Все удивлялись, как корабли попали на Ладогу, и только много лет спустя я узнал, что такие экскурсии были небезопасны: корабли привели сюда по каналам с Новой земли, где они служили мишенями при испытаниях ядерного оружия, а значит, нейтроны ядерного взрыва должны были вызвать в их металле заметную наведенную активность.

Наконец, на остров доставили ракеты. Моряки не обманули: одна из них — ЗМ80 «Москит»[78] (рис. 5.18) была действительно новой, недавно принятой на вооружение, а вторая — «Термит» — модификацией уже знакомой П-15. Перед испытаниями арзамасцы, прибывшие со своими СВМГ, дали твердое обещание, что энергообеспечение нагрузки в 100 кДж («как в Черноголовке») они обеспечат при любых обстоятельствах, а, если надо — получат и на порядок большую энергию. К сожалению, свое слово они сдержали. Постарались и мы: в излучателях не было ни одного пробоя. Вследствие этих «достижений», не наблюдалось ни эффектов облучения в мишенях ни сигналов с антенн. В опытах сделали небольшой перерыв, вернулись с новыми сборками, снова загрохотали взрывы с тем же нулевым результатом. Испытания были провалены и «заслуга» эта принадлежала мне, как начальнику лаборатории.

^{Рис. 5.18. Выгрузка противокорабельной ракеты «Москит»}

Главное — неясна была причина неудачи, ведь энергия в излучателе была «как в Черноголовке»! От мрачных мыслей отвлек звонок приятеля Н. Биюшкина, начальника сектора в НИИ авиационных систем, центральном институте авиационной промышленности: тот просил провести испытания стратегической крылатой ракеты Х-55, аналога американского «Томахока». Это была не очень выгодная мишень, потому что ее система наведения была инерциальной[79] но отказывать приятелю не хотелось. На испытания в подмосковный поселок Фаустово потащили несколько Е-14 (новых сборок), несколько Е-9 и довольно маломощную батарею конденсаторов.

Сборки Е-14, в которых начальный (и большой) ток в излучателях обеспечивали СВМГ, сработали без особого эффекта, но когда стали подрывать Е-9, начались сбои в бортовом компьютере ракеты. Группа Биюшкина фиксировала параметры облучения с помощью очень надежного прибора, предназначенного для регистрации электромагнитного импульса ядерного взрыва. Хотя им измерялась только низкочастотная составляющая излучения, не было никаких сомнений, что излучение сборок Е-14 уступало по мощности несравненно хуже обеспеченным энергией старомодным Е-9. В последний день испытаний, проходивших в тридцатиградусные морозы, Биюшкин уличил разработчиков ракеты в том, что они отсоединили перед опытами радиовысотомер, но это проявление «первого постоянно действующего фактора» не удивило.

Пожалуй, эти испытания были лучом надежды среди ложных успехов и явных провалов 1988 года!

Все подтвердилось в феврале 1989 г. в ходе испытаний в Арзамасе- 16, где был нащупан, наконец, оптимальный для излучения уровень энергии — менее килоджоуля!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.