XI. БИТВА НА ДНЕ ОКЕАНА

XI. БИТВА НА ДНЕ ОКЕАНА

Желание экипажей кораблей поднять затонувший кабель было так велико, что "Албани" и "Грозный" почти сразу же покинули Ньюфаундленд и уже на пятые сутки подошли к месту гибели кабеля. "Грейт Истерн" не смог вместе с ними отправиться в рейс. Для его подготовки требовалось больше времени. Нужно было перегрузить с "Медуэй" 1100 километров кабеля 1865 года и принять на борт несколько тысяч тонн угля, специально доставленного сюда из Англии небольшой флотилией угольщиков (один из кораблей флотилии по дороге затонул).

9 августа "Грейт Истерн" и "Медуэй" вышли в море и через три дня встретились с "Албани" и "Грозным". Последние к тому времени уже успели найти и зафиксировать буями место гибели кабеля. Словно гигантские морские птицы со сложенными крыльями, корабли караулили теперь место предстоящей добычи... Горя нетерпением, команда "Албани" уже сделала героическую попытку поднять кабель своими силами. Ей удалось даже зацепить его и приподнять над грунтом. Но... кабель вновь упал на дно.

Подошёл "Грейт Истерн". Остановившись в нескольких километрах от линии буев, он спустил на грунт крюк на проволочном тросе пятисантиметровой толщины. Затем качалась уже знакомая нам охота за кабелем. Однако зацепить его оказалось не так-то легко. Вновь и вновь "Грейт Истерн" терпеливо повторял заходы, но всё напрасно. Время от времени Филд садился на трос и по его вибрации и натяжению пытался определить, что же происходит там, на глубине около четырёх километров. Дно океана оказалось покрытым главным образом мягким илом, который, как замазка, прилипал к тросу и крюку. В ходе работ выяснилось, что это "Телеграфное плато" не такое уж ровное и гладкое; нет-нет да появлялись скалы, за которые иногда цеплялся крюк, вызывая внезапные нагрузки на трос, доходящие, как отмечал динамометр, до трёх-четырёх тонн! Однажды после одного такого "соприкосновения" на поднятом для осмотра крюке оказались погнутыми два зубца.

Только поздно вечером 16 августа кабель удалось зацепить. К утру его подтянули к поверхности. Как только утопленное сокровище Телеграфной компании показалось над водой, невообразимое ликование поднялось на судне. Но, увы, кабель был так ослаблен чрезмерным натяжением, которое испытывал при подъёме, что ещё не успели его закрепить, как он оборвался и опять ушёл на грунт. Всего пять минут он был на поверхности, словно лишь для того, чтобы усугубить танталовы муки его искателей.

Казалось, удача опять отвернулась от экспедиции. День за днём без всякого успеха шли поиски кабеля. Иногда его зацепляли, но каждый раз он обрывался. Вместе с "Грейт Истерном" искал кабель и "Албани". Однажды ему удалось зацепить и вытащить конец кабеля на борт, но только для того, чтобы вскоре обнаружить его второй конец. Оказалось, что зацепили кусок кабеля, оборвавшийся при одной из прежних попыток его поднять. Запасы подходили к концу, и "Грозный", который уже месяц находился в море, был вынужден уйти на базу. Команда судна последнее время жила на половинном пайке и всё-таки уходила в порт с большой неохотой.

К концу августа оставшиеся в океане корабли решили изменить тактику. Они отошли на сотню - другую километров к востоку, в места несколько меньшей глубины, и поиски кабеля начались в тридцатый раз. Вновь кабель был обнаружен. На этот раз его лишь приподняли над грунтом и удерживали в таком положении до тех пор, пока "Грейт Истерн" не отошёл на некоторое расстояние и не подцепил его в другом месте. Теперь, когда кабель был зацеплен в двух точках, натяжение стало не таким большим, как раньше. После двадцати четырёх часов терпеливого и медленного подъёма кабель, наконец, оказался на борту.

Сейчас же конец кабеля разделали и завели в аппаратную для проверки, возможна ли ещё по нему связь с Ирландией. Не исключена была вероятность, что где-нибудь в кабеле имеется повреждение (как-никак он целый год пролежал под водой) и титанические усилия по его вылавливанию окажутся напрасными.

"Молча ждали люди подтверждения своих надежд. Это был, пожалуй, самый напряжённый момент из всех, которые когда-либо переживали на "Грейт Истерне"... Привычная тишина аппаратной стала ещё глубже, - пишет Генри Филд, - лишь монотонно тикал хронометр. Прошло почти четверть часа, а ответа всё не было. Вдруг оператор сорвал с себя шапку, швырнул её на палубу и во всю глотку заорал: «Ура-а!» Свист, крики, шум, многократные «ура!», пальба из ракетниц были естественным и столь понятным проявлением радости, которое в эту минуту могли себе позволить эти мужественные люди...".

Сцена, разыгравшаяся на другом конце кабеля, была менее бурной, но не менее волнующей. Её неплохо описали в журнале "Спектейтор":

"День и ночь, в течение целого года, дежурные телеграфисты были на посту. Они наблюдали за маленьким лучом света на шкале зеркального гальванометра, с помощью которого принимались сигналы, и дважды в сутки проверяли кабель - его электропроводность и состояние изоляции по всей длине в две тысячи четыреста километров... Наблюдения за световым лучом велись, конечно, не потому, что ждали сообщений. Цель наблюдений заключалась в контроле за состоянием кабеля. Иногда, правда, из глубины океана начинали поступать какие-то дикие, бессвязные сигналы. Но это был лишь результат проявления магнитных бурь и токов земли, которые быстро отклоняли луч гальванометра, воспроизводили самые удивительные слова, а подчас даже целые предложения, лишённые всякого смысла. И вот однажды, в воскресное утро, ведущий наблюдение за гальванометром мистер Мэй заметил странное поведение сигналов. Как подсказывал ему опыт, такие сигналы обычно предшествовали началу сеанса телеграфной передачи. И в самом деле, через несколько минут неустойчивое мигание сменилось связным текстом. Вместо торопливой нечленораздельной речи  безграмотного Атлантического океана кабель начал передавать чёткие сообщения. Слова «Кэннинг - Глассу», прозвучавшие после долгого перерыва, во время которого доносилось лишь угрюмое бормотание океана, должна быть, напоминали первые разумные слова, произнесённые человеком, к которому после бреда вернулось сознание".

Кабель соединили, и "Грейт Истерн" ещё раз повернул на запад. На этот раз весь мир мог следить за продвижением корабля. Он мог говорить с Европой по кабелю, прокладку которого вёл; Европа могла общаться с Америкой посредством кабеля, который уже проложен. В бухте Хартс-Контент царило необычайное оживление, когда, несмотря на сильный шторм, "Грейт Истерн" доставил туда конец трансатлантического кабеля, всего через четыре недели после первого.

Изнурительная борьба была закончена.

С того времени и до наших дней связь между Европой и Америкой никогда не прекращалась больше, чем на несколько часов.

Король моря "Грейт Истерн", который был превзойдён по размерам лишь сорок лет спустя, одержав победу, направился на восток. Много воспоминаний, должно быть, пронеслось в голове Филда, когда он прощался со своими друзьями. Трижды команда "Грейт Истерна" прокричала "Ура!" в честь Филда, и трижды - в честь его семьи. Это были прощальные приветствия друзей с удаляющегося "Грейт Истерна", приветствия самой замечательной команды самого замечательного корабля, возвращавшегося после великого подвига в Англию.

Капитан "Грейт Истерна" Джеймс Андерсон

Королева Виктория и её супруг, принц-консорт, очень интересовались проектом трансатлантической телеграфной связи. Сразу же, как только связь была установлена, королева даровала дворянские звания Томсону, Глассу, Кэннингу, а также капитану Андерсону. Многие были отмечены высочайшими знаками внимания, но, как всегда, среди них были те, кто давал деньги, а не те, кто своими руками выполнял всю работу.

Ведущие инженеры Сэмюел Каннинг и Ричард Гласс

Насколько качественно была сделана эта работа, можно судить по результатам испытаний, которые провёл в Валенсии главный электрик Латимер Кларк. Несколько недель спустя после прокладки второго кабеля он отдал распоряжение соединить в Ньюфаундленде концы обоих кабелей. Образовалась электрическая цепь длиной более семи тысяч километров, по которой, несмотря на огромную протяжённость, Кларк вёл передачу сигналов, используя в качестве источника энергии всего лишь батарейку, сделанную из серебряного дамского напёрстка с несколькими каплями кислоты. У нас нет, к сожалению, никаких данных о том, что думал доктор Уайтхауз об этом последнем опровержении его теории "большой силы тока"; что же касается полутораметровых индукционных катушек, то им теперь оставалось только собирать пыль.

Внутренний вид береговой станции в Валенсии - на восточном конце первой трансатлантической телеграфной линии

Нет худа без добра, но, видимо, и нет добра без худа. Достижения в области трансатлантической телеграфной связи нанесли смертельный удар могучему, но ныне всеми забытому предприятию, которое развивалось на противоположной стороне земного шара. О проекте полковника Шаффнера, который пытался установить наземную телеграфную связь США с Европой через Гренландию, уже упоминалось в восьмой главе - из этого ничего не вышло. В момент, когда "Грейт Истерн" с триумфом вернулся в Англию, в самом разгаре находилось другое конкурирующее и ещё более грандиозное предприятие - так называемый "наземный телеграф" в Европу, который должен был пройти через Британскую Колумбию, Аляску, Сибирь, всю Россию. Вместо четырёх тысяч километров подводного кабеля намечалось соорудить двадцать пять тысяч километров наземной линии. Узкий Берингов пролив, конечно, не представлял сколько-нибудь серьёзных трудностей.

Будучи уверенной в неэкономичности трансатлантического телеграфа, даже если он и будет проложен, компания "Вестерн Юнион" в марте 1864 года начала работу по осуществлению своего проекта "наземного телеграфа". Она зафрахтовала суда, организовала сухопутные экспедиции и провела изыскания в бесплодных, необитаемых районах, по которым должна была пройти телеграфная линия. Три года упорного труда и три миллиона долларов ушли на этот проект. Инженеры и рабочие, несмотря на перенесённые лишения, всё ещё были полны решимости осуществить этот план, как вдруг в далёкий сибирский лагерь пришла весть о том, что Европа и Америка соединены даже не одним, а двумя телеграфными линиями. В обзоре событий того периода занятно рассказывается о провале этого грандиозного проекта:

"Они открыли своего рода международную ярмарку. Они до такой степени снизили цену на телеграфные провода, что эта «роскошь» оказалась доступной даже беднейшей семье. Они наводнили рынок кирками и лопатами, которые, как они уверяли местных жителей, крайне необходимы при погребении усопших. Они выбросили на рынок мороженые солёные огурцы и до хрипоты доказывали, что именно этот продукт укрепит здоровье живущих... Чтобы распродать излишки лимонного сока и муки, они учили жителей готовить прохладительные напитки и уговаривали печь пироги. Они направили всю свою энергию на то, чтобы вызвать у населения чувство крайней необеспеченности. Но рынок отказался поглощать скобы, кирки, лопаты; телеграфная проволока не очень-то годилась для рыболовных снастей и собачьих упряжек, несмотря на то, что американцы изо всех сил уверяли в обратном, а лимонный сок не привлекал аборигенов даже тогда, когда они пили его из изоляторов, имевших приятный зеленоватый оттенок".

Как армия, потерпевшая поражение, бежит, оставляя на поле боя многочисленные доспехи, так, бросив имущество компании, её рабочие и инженеры угрюмо потянулись к дому.

Но, потерпев неудачу в одном, они добились успеха в другом, не менее важном. Они открыли для цивилизации Британскую Колумбию [30] и заставили Соединённые Штаты обратить внимание на Аляску - район, прежде почти никого серьёзно не интересовавший. В тот год, когда провалился проект "наземного телеграфа", исследованная территория, по которой ему предстояло пройти, была куплена у России, главным образом по настоянию Государственного секретаря США Сьюарда, встретившего почти такое же сопротивление Конгресса, как и десять лет назад, когда он защищал проект Сайруса Филда. Что и говорить, США заключили тогда неплохую сделку, купив у России Аляску всего за 7200000 долларов.

Что касается Сайруса Филда, то дело всей его жизни завершилось. Ему было только сорок семь лет. То, как он сам оценивал значение трансатлантического телеграфа, видно из его выступления на банкете 15 ноября 1866 года, который устроила в его честь нью-йоркская Торговая палата. Слова, сказанные тогда Филдом, не утратили своего значения и в наши дни, хотя с тех пор прошло уже почти сто лет:

"...Благодаря Атлантическому телеграфу США и Англия стали ближе друг к другу. Появились возможности быстрого обмена информацией и лучшего взаимопонимания, так необходимого этим странам. К сожалению, ещё находятся люди, которые выступают против этого. Они, вероятно, забыли, что Америка, со всем своим величием, вышла из чрева Англии; в семье иногда случаются ссоры, но в сердцах наших всё равно живёт тоска по старому дому - земле наших отцов. И враг своей страны и человечества тот, кто пытается превратить эти ссоры во вражду двух народов, являющихся одной нацией, имеющих один язык, одну религию".

На следующий год Конгресс изменил своё отношение к Филду. Он единодушно выразил ему благодарность, наградив золотой медалью; между прочим, по нерадивости чиновников Филд смог получить её лишь спустя несколько лет. Перед лицом непреодолимых препятствий этот человек сумел воплотить в жизнь полезнейшие для человечества идеи, не прибегая при этом к жестокостям, особенно характерным для великих финансистов той эпохи.

Пик Сайруса Филда (Канада)

Названия дано в 1883 году.

Высота 2643 м.

О Филде говорили как о человеке проницательном и по-рыцарски великодушном. Но, видимо, это чрезмерное великодушие мешало ему иногда видеть эгоизм и неблагодарность некоторых своих партнёров. Из-за них к семидесяти годам он почти полностью лишился своего состояния. Однако Филд имел счастье в 71 год, за два года до смерти, отпраздновать золотую свадьбу в окружении семерых детей и ещё большего числа внуков [31].

По другую сторону океана сэру Вильяму Томсону, после сооружения трансатлантического телеграфа, удалось добиться ещё более значительных успехов и славы. Четыре года спустя он изобрёл прибор, автоматически записывающий даже самые слабые сигналы. Трудно представить себе, с каким напряжением работали до этого телеграфисты. Они часами просиживали у приёмного устройства, не спуская глаз со светящегося колеблющегося пятна. Малейшая заминка - и несколько букв, а то и слов оказывались пропущенными. Это вызывало неприятности и частые ссоры телеграфистов смежных станций. Нередко они просто отказывались работать. Теперь вместо светового луча указателем сигналов стала тоненькая, наполненная чернилами стеклянная трубка, расположенная над движущейся телеграфной лентой; всякий раз при прохождении тока конец трубки прижимался к ленте и оставлял на ней следы, соответствующие точкам или тире.

Телеграфный сифон-рекордер Томсона

Фрагменты записи - отклонения вверх означают точки, а вниз - тире.

Этот прибор, известный под названием "сифон-рекордер", многие десятилетия использовался почти во всех телеграфных пунктах земного шара. Автоматический телеграфный "самописец" принёс колоссальное облегчение целой армии телеграфистов и упорядочил связь, которая была теперь в значительной степени гарантирована от ошибок на приёме.

Изобретение это оказалось небесполезным и для Томсона. В том же году он смог купить яхту "Лалла Рук", на которой стал проводить большую часть своего времени. Там он отдыхал или испытывал свои новые изобретения. Одним из них явился его знаменитый лот, прибор для измерения глубин, которым пользуются на всех флотах мира и в наши дни. Кроме того, Томсон усовершенствовал конструкцию морского компаса, несмотря на обычное противодействие лордов из Адмиралтейства. Приятно также отметить, что деятельность Томсона в области телеграфии принесла ему не только богатство и славу, но и личное счастье. Он был вдовцом, когда во время экспедиции по прокладке кабеля в Южную Америку встретил свою вторую жену.

Томсон у морского компаса его конструкции

Слава Томсона неуклонно росла. В 1892 году он стал лордом Кельвином. В 1907 году он умер; его долгая жизнь охватила громадный период - от первого паровоза до первых самолётов. До последних дней стремился Томсон познать Вселенную, представлявшуюся ему механической схемой.

Сегодня нам понятна тщетность подобных стремлений. Однако лишь спустя десять лет после того, как лорд Кельвин Ларгский переселился навеки в Вестминстерское Аббатство [32], первая же успешная проверка теории относительности показала, что Вселенная гораздо более сложное понятие, чем он когда-либо мог вообразить.

***

Итак, прокладка первой трансатлантической телеграфной кабельноq линии потребовала в общей сложности десяти лет (1857-1866 гг.). Было организовано пять экспедиций: в 1857 г., две экспедиции в 1858 г., в 1865 и 1866 гг. (см. карту на первом форзаце книги). Первая длилась неделю, с 6 по 13 августа 1857 г., и прекратилась после потери 550 км кабеля. Прокладка велась американским судном "Ниагара" в одном направлении - с востока на запад. Вторая попытка, начатая 26 июня 1858 г., закончилась на четвёртый день после трёх обрывов кабеля (снова было потеряно около 450 км кабеля). Третья попытка, повторенная через месяц после провала второй, длилась неделю (с 29 июля по 5 августа 1858 г.) и увенчалась успехом. Линия была проложена, но проработала она только 27 дней, после чего ввиду несовершенства изоляции кабеля и особенно мест сращивания навсегда вышла из строя. Прокладка линии в обоих случаях велась двумя судами - "Агамемноном" и "Ниагарой" - одновременно и начиналась от средней точки трассы, расположенной в океане на полпути от Ирландии к Ньюфаундленду (её примерные координаты 49° северной широты и 31° западной долготы).

При четвёртой и пятой попытках, в 1865 к 1866 гг., кабель прокладывал "Грейт Истерн" от Ирландии к Ньюфаундленду. Четвёртая попытка, начатая 23 июля 1865 г., закончилась 2 августа обрывом кабеля после преодоления двух третей пути. Наконец, пятая попытка, длившаяся ровно две недели, с 13 по 27 июля 1866 г., ознаменовалась полным успехом.

Через месяц, в конце августа, была доведена до Ньюфаундленда и пущена в эксплуатацию линия прокладки 1865 года.

Д. Шарле