Кастовая этнократия

Кастовая этнократия — это идеальная модель любого традиционного общества. Она подразумевает безраздельное господство одного этноса над всеми остальными на территории некоего конкретного государства. Кастовая этнократия — это также сословное, вертикально ориентированное в социальном плане общество, которое автоматически подразумевает более высокую в этническом отношении чистоту крови в связи с положением, занимаемым личностью в обществе. Кастовая этнократия основана не только на принципе чистоты крови, но и на принципе возрастания чистоты мировоззрения, в зависимости от положения, занимаемого данной персоной в обществе. Именно сочетание чистоты крови с чистотой мировоззрения цементирует вертикальную пирамиду конкретного этноса, занимающего доминирующее и руководящее положение в конкретном государстве. В свою очередь, рост кастовых привилегий балансируется степенью ответственности.

Именно этот культурно-исторический и государственный феномен мы будем определять как КАСТОВУЮ ЭТНОКРАТИЮ.

Еще с древнейших времен при переходе обществ от первобытно-общинного к рабовладельческому типу, на территории всей планеты Земля в лоне всех известных культур возникли в принципе одинаковые структурно организованные модели первых государств. В Центральной Европе, в Центральной Азии, в Средиземноморье, в Индии, Китае и Латинской Америке возникли первые очаги организованной человеческой культуры, и все они, совершенно незнакомые друг с другом, с поразительной точностью воспроизвели одну и ту же модель общества.

В основе устройства этих культурно-государственных образований лежал принцип кастовой этнократии. Таким образом, независимо от географии возникновения и даже расовой принадлежности в лоне всех культур возникла вертикальная организация, принципиально сводимая к четырем основным компонентам.

Высшее положение в обществе занимала каста жрецов (брахманов) — цвет национальной элиты, в обязанности которой входило накопление, сохранение и передача из поколения в поколение эзотерических знаний с целью повышения жизнеспособности всего общества в целом. Социология, религиоведение, магия, психология, астрология, география, этнопсихология, медицина и множество других наук, накопленных в процессе обитания данного этноса в его ареале, входили в сферу деятельности жреческой касты. Эта каста представляла собой коллективный разум предков и на основе этого разума должна была вырабатыватьоперативные решения в зависимости от сложившейся ситуации. Само слово «жрец» происходит от простейшей архаической связи двух слов, означающих «тот, кто речет жизнь». Жизнеречение и означает жречество, то есть в обязанности данной касты входит обучение жизни всего вверенного им Богами общества. Жизнь жреческой касты была соткана из высших знаний, долга, чести, трезвенномудрого расчета и самопожертвования.

Жречество представляло собой идеальную форму реализации принципов кастовой этнократии. Жрецы как высшая каста всегда должны были жить обособленно, не смешиваясь с остальными соплеменниками. Вертикальная иерархия здесь соблюдалась неукоснительно. Жрецами могли быть только жрецы по крови, кроме того, прошедшие строжайшие инициатические испытания. То есть мало было родиться жрецом, им еще надлежало стать, доказав неоднократно свою так называемую профессиональную пригодность. Жрецы имели доступ к высшим ценностям — национальным эзотерическим знаниям, то есть должны были понимать душу своего народа. За утрату этих знаний, передачу их другому этносу и даже их искажение жрецам грозила немедленная смерть. Если персидский маг или древнерусский волхв были повинны в том, что затухал священный огонь, то ему отрубали голову. Равно и халдейские звездочеты, иудейские левиты, кельтские друиды — все они должны были защищать вверенные им по праву наследования высшие знания от чужаков и непосвященных.

И лишь когда количество священных знаний стало неимоверно возрастать, а в процессе войн, которые принимали все более опустошительный и глобальный характер, стало погибать все больше жрецов и цепь индивидуальной инициатической передачи могла прерваться, священные знания впервые начали записывать.

Невзирая на исключительно высокое положение жрецов, на то, что они имели собственность и все общество содержало их, чтобы физический труд не отвлекал их от священнических функций, тем не менее, на общем фоне экономической структуры общества они никак не выделялись. Современные расчеты, анализ древних культовых текстов, данные археологических раскопок, проведенных в самых различных странах, с завидной настойчивостью рисуют нам одну и ту же картину из жизни древних кастовых этнократий. А именно: на содержание высшей касты уходило не более 5 % национального валового продукта этих обществ. Номинально каста жрецов в древних обществах выполняла следующие функции представителей современного общества: религиозных деятелей, политических деятелей, административной верхушки, высшей бюрократии, цвета научной элиты, кадров медицины и системы высшего образования, представителей средств массовой информации, деятелей национально-значимого профессионального искусства.

По численности жречество в древнем мире также составляло приблизительно 5 % от всей численности этноса.

В уже окончательно гипнотизирует в связи с нашей темой третий уровень информации. Современные антропология и социология приходят к выводу, что количество талантливых людей, способных к научной деятельности, искусству, чувствительных к религиозной эзотерике, одним словом, к эвристике вообще и управлению обществом во все времена у всех развитых народов также составляло и составляет приблизительно 5 % от общего количества населения.

Таким образом, с учетом данных современных наук, представляется очевидным, что кастовые этнократии, возникшие на заре цивилизации, были абсолютно экономически и социально пропорциональными обществами, выросшими на основе естественной экологической картины мира.

Нужно раз и навсегда похоронить апокалипсические картины марксистской науки, бездоказательно, зато эмоционально впечатляюще свидетельствовавшей о нещадной эксплуатации одних классов другими. То была эксплуатация социально-экономически оправданная и закономерная. Если у человека не хватало ума сделаться писцом при храме, то он должен был гонять волов на солнцепеке. И никакой несправедливости в этом ни в одном из классических обществ древности никто не усматривал.

В данном же контексте нужно указать на еще одно явное противоречие социального дарвинизма и выросшего на его основе марксизма с данными объективной исторической науки. Древние общества с самого их зарождения вовсе не были основаны на принципе насилия, они были основаны на принципе естественно сложившейся самоидентификации «свой-чужой». Если применить принцип социального дарвинизма к кастовым этнократиям, то получилось бы, что в древних обществах у кормила власти стояли бы наиболее сильные и выносливые представители этноса. Однако мы наблюдаем всюду совершенно противоположную картину. На высотах власти царили физически ничем не примечательные люди, не имевшие даже права носить оружие, но им безраздельно подчинялась следующая в иерархии каста — каста воинов (кшатриев).

Основу этой касты составляли наиболее физически одаренные и доблестные люди, профессиональная деятельность которых была сопряжена с риском для жизни. Жертвовать жизнью во имя интересов всего общества в целом — вот в чем состояла их сословная миссия. Они также были освобождены от всех видов хозяйственной деятельности. Закалять тело и душу в походах, стойко переносить невзгоды кровавых битв, повинуясь не окрику хозяина, но только внутреннему чувству долга, — вот смысл их существования на Земле. В художественном эпосе всех древних культур присутствуют красочные описания художественного принесения воинами клятвы жреческому сословию.

Вульгарный марксизм, оперируя категориями этнопсихологии космополитического вольера в зоосаде, всегда обходил стороной данную ключевую инициатическую акцию, точно чувствуя свое классовое бессилие перед этой прекрасной мистерией древних кастовых этнократий. Марксизм никогда не в силах был объяснить сакральное назначение военного парада, на котором торжественно облаченные воины, стройными сомкнутыми рядами проходя мимо вождей государства, отдают им честь. Марксизм объяснял это демонстрацией мощи, верностью идеалам, защитой народных интересов — как угодно. Но классовая теория эта не в силах была увидеть в грандиозной мистерии именно классовой ее сути.

Египет, Вавилон, Рим, феодальные рыцарские ордена средневековой Европы, японское самурайство и даже советские военные парады на Красной площади — все они с завидной настойчивостью рисуют нам одну и ту же картину публичного принесения клятвы на верность воинской касты высшему жреческому сословию. Материалистическая историческая наука никогда не в силах была объяснить, зачем человеку, единственным назначением которого является смерть в бою без раздумий, тратить огромные деньги на парадную форму, которую ему нужно одевать лишь несколько раз в году. Мало того, она гораздо дороже той формы, в которой он исполняет свой профессиональный долг, и даже совершенно непригодна для войны. Сугубо магическое, кастовое назначение этого феномена классовая теория как раз и не в силах была объяснить. Парадная форма воина — это материальное дополнение к его клятве на верность интересам высшей касты общества.

В условиях существования воинской касты также присутствуют понятия чести и долга, связанные с ее функциональным назначением. Трусость, добровольная сдача в плен, утеря высшего символа — воинского знамени — в классических кастовых этнократиях во всех этих случаях провинившиеся карались смертью. Здесь, как и в случае жреческой касты, привилегии всегда уравновешивались мерой ответственности. Каждый получал в соответствии с содеянным. Ордена, повышения в звании, разжалования, офицерский суд чести, расстрел, дуэль — все это не более, чем функциональные элементы жизнедеятельности второй, воинской касты.

Наконец все, что так прельщает прекрасных дам в рыцарском кодексе чести — все это вновь непременные атрибуты кастовой этнократий. Равного по положению в обществе вызывают на дуэль, в которой шансы на жизнь распределяются между сторонами поровну, человека же более низкого звания приказывают выпороть прислуге и спустить с лестницы безо всякого риска для жизни.

С древнейших времен у всех рас и во всех культурах было так.

С точки зрения современной статистики картина выглядит следующим образом. Физически полноценное общество, занятое всеми видами хозяйственной деятельности в границах своего государства и при условиях проведения правильной демографической политики, может на период ведения военных действий содержать армию численностью до 30 % от общей численности этноса. Эта цифра может даже возрастать во время проведения тотальных мобилизаций при проведении глобальных вооруженных конфликтов, но лишь кратковременно, что же касается офицерского корпуса или профессиональных военных, посвятивших собственную жизнь без остатка делу служения своей родине, учитывая высокие моральные и физические качества, то в этом случае статистика будет следующей. Число таких людей вновь не будет превышать 5 % от численности общества. С учетом специфики современных обществ к представителям второй касты могут быть отнесены также представители следующих профессий: служители закона, налоговых служб, прокуратуры пожарные, также летчики гражданской авиации, штатные работники всех видов спасательных служб, охранники и даже частные детективы. Понятия долга, чести, внутренней моральной дисциплины, проистекающие не из принуждения, но из принципов профессиональной принадлежности, — все это отличает представителей второй касты кшатриев.

Если мы просуммируем представителей всех этих профессий в сочетании с количеством кадровых военных, мы вновь получим цифру приблизительно в 10 % от общего состава населения. Современные данные социопсихологии наглядно свидетельствуют, что общее количество энергетически пассионарных людей, способных к самопожертвованию, инициативе и активной деятельности невзирая на опасности, в любом невырождающемся этносе также равняется приблизительно 10 % от общего состава населения. Данные археологии и военной историографии вновь свидетельствуют, что численность касты воинов (кшатриев) в кастовых зтнократиях была экономически и социально оправданной. Правда, марксистская наука нам подтвердит, что древние общества не могли прокормить более определенного количества воинов, это верно. Но в древних обществах, как и в современных, никто не мог заставить стать воином против природных данных и воли. Что лишний раз свидетельствует в пользу нашей теории ненасильственного происхождения кастовых этнократий.

С древнейших времен и до наших дней воины определяют друг друга по принципу самоидентификации «свой-чужой». Воинские чины, медали, ордена с самых древних времен и рыцарские турниры чести — лучшее доказательство природного, естественного и ненасильственного происхождения принципов функционирования воинской касты кшатриев. Никудышных офицеров просто изгоняли из офицерской среды, с ними не здоровались, отказывая им в социальном равенстве.

Следующей по рангу кастой в древних обществах является каста производителей материальных благ (вайшья). Представители всех других профессий входят в эту самую массовую касту, объединяющую около 60–70 % всего этноса.

В традиционных обществах все представители данной касты — от наемных рабочих до крупнейших землевладельцев — также подчинялись законам чести и долга. Профессиональное мастерство, законы цеховой солидарности, слово купца, марка фирмы — нравственные категории, которыми живет эта самая многочисленная каста. Человек, которого публично попрекали невыплаченным долгом, а если он занимал высокое положение в обществе, то мог покончить с собой, как и офицер, не способный отстоять свою честь. Вспомните сказки всех народов мира: бедняк, будучи не в силах расплатиться с долгом, отдавал свою прекрасную юную дочь за престарелого вельможу безо всяких расписок и современных многолетних судебных процессов. И у бедняка было слово чести. Но ведь отдавал он свою дочь не на одну ночь, а замуж потому что у престарелого вельможи тоже было слово чести. В канцеляриях же русских купцов даже до начала XX века не велось почти никаких деловых бумаг, кроме амбарных книг, потому что слово русского купца было «бриллиантовым».

При производстве материальных благ так же, как и в иных сферах жизнедеятельности, прекрасно работает принцип самоидеитификации «свой-чужой». Согласитесь, ведь ни один коммерсант никогда не будет сотрудничать с другим коммерсантом, не выполняющим договорных обязательств. Также ни один мастер никогда не будет учить молодого подмастерья, если из того, по его разумению, не выйдет ничего путного в этой профессии. Ни один пахарь не доверит плуг чужаку, который не любит и не боготворит Землю как великую подательницу всех благ. Оскорбить Мать-сыру-землю — это кощунство для человека, подлинно привязанного к Земле, независимо от его религии и расы.

Налог, уплачиваемый представителями третьей касты на содержание первой и второй каст, а также на содержание многочисленных служб обширного государственного аппарата, выполняет, помимо фискального значения, еще и глубоко мистическую функцию. Он означает скрепление каст в единый национальный организм. Ведь ни один крестьянин или рабочий не в силах заставить жреца иссушать свой мозг в поисках единственно верного решения по спасению нации, так же как не способен он и заставить воина умереть в неравном бою за тридевять земель.

Не логика хозяйственной жизни ведет к такой взаимосвязи, о нет, но логика биологической жизни дает нам нерушимое соединение здоровых форм бытия. Пахарь или иной работник кланяется воину, а тот, в свою очередь, принародно отдает честь жрецу. И всеми ими движет не рабская сущность марксистского принуждения, не скотоподобный страх классовой эксплуатации. Сама мистерия жизни, облаченная различием цветов кожи и форм миросозерцания, всюду правит одним и тем же сценарием своего впечатляющего бала. Не хозяйственное различие мы хотим выявить, но естественно-природное, закрепленное и освященное магическим ритуалом. Жизнь не может быть не экологична и не соразмерна законам, которые она не устает являть и в среде зоологических организмов, нарекших себя хозяевами природы.

Вполне очевидно и не нуждается в доказательствах, с учетом всей хозяйственной истории человечества, что эта основная масса населения, самой природой заключенная в рамки третьей касты, производит всю совокупность материальных ценностей, необходимых для полноценного и независимого существования этноса. Представителей данной касты никто и никогда не ограничивал в овладении материальными благами. Сын освобожденного раба в древнем Риме мог быть сколько угодно богаче отца своего хозяина, и монархическая мощь великой империи нисколько не противилась этому. Роскошь, удовольствия, дворцы — все мог иметь нувориш, кроме одного. За деньги он никогда не мог купить положения в обществе, он не мог влиять на выработку стиля жизни, он не смел касаться сакральных основ бытия, созданных самой жизнью и Богами. Нувориш не смел задавать тон и освящать святыни. Смысл и стиль жизни в кастовых этнократиях вырабатывал жрец, а воин осуществлял их волей и мечом. Так было везде всегда и у всех народов и рас.

И, наконец, к четвертой касте (шудр) принадлежали отверженные члены общества, в силу своих моральных и физических качеств не способные к самостоятельной жизни, но приспособленные лишь к социальному паразитизму. Рабы, нищие, наркоманы, проститутки, извращенцы и психически невменяемые — все эти типы людей с древнейших времен и до наших дней составляют одну и ту же приметную картину низов общества, независимо от того, кутаются они в рубище или в драгоценные одеяния.

Представители этой касты составляют в различных, но не вырождающихся обществах от 10 до 20 % от общей массы населения. «Шудра» значит подлый. Отсутствие всяких моральных обязательств перед народом и обществом являются отличительной чертой этой касты. Поразительно, но не только на вершинах социальной пирамиды, но и среди отбросов общества с завидным постоянством работает вечный принцип самоидентификации «свой-чужой». Отщепенцы точно так же признают друг в друге своих, группируясь вокруг одинаковых историй разбитой жизни, как и вокруг нищенского костра в непогоду. Марксизм с его пресловутым экономическим дарвинизмом (кто не работает, тот не ест) и здесь даст гносеологическую трещину, ибо не сможет объяснить, почему древние общества, находившиеся у самых истоков экономического развития, опять же все с завидным упорством содержали эти явные отбросы общества, а не истребляли их по праву сильного. Ответ прост. Из-за самой природы ненасилия, заложенной в основе всех кастовых этнократий. Жрецы, воины и работники взирали на шудр, как на проклятье Богов. Но Боги ведают, что творят.

Вспомним, что бесклассовое общество развитого социализма с гораздо большим рвением уничтожало дармоедов на одной ступени социальной лестницы, неизменно, тем не менее, плодя их на другой, кастовая же этнократия исходила из других соображений. Все люди различны, и нет смысла требовать от всех одного и того же. Всемогущие Боги разделили людей по кастам, ну, а если зерно Провидения угодило при рождении в ребенка не из той касты, то он непременно пробьется наверх, иначе в искусстве переведутся сюжеты. Классический образ библейского Моисея — тому наилучший пример. «Из грязи да в князи» — это также классическая тема русских народных сказок, рассказанных простолюдинами, ибо русских жрецов-волхвов к этому времени просто уничтожили.

Теперь же, пройдя вся сословную пирамиду по вертикали, по первой кастовой составляющей, сверху вниз, проделаем все наоборот, по второй этнократической составляющей, снизу вверх, используя естественный принцип зеркального отображения.

Для любого общества совершенно безразлично, кто на улице просит милостыню: цыгане или марсиане. Не способные воздействовать на обширный государственный организм, они своей национальностью лишь увеличивают наше к ним отвращение. Подача им милостыни здесь также носит ритуальный характер с целью избавления от некоей назойливой оккультной напасти в виде ублажения демонов. Площадные рифмоплеты и лицедеи, даже если их угораздило дорасти до уровня друзей некоего владыки, у нормального человека также способны вызвать лишь суетную ухмылку от спорадической рифмы или неосознанной аллегории. Не более. Национальность в самом низу общества ничего не значит, она тонет, будто детская игрушка в бочке с мутной водой. Национальность шудры вещь столь же непроглядная, как и национальность осеннего дождя.

Однако поднявшись по социальной лестнице на ступень выше, этнический принцип уже начинает играть более заметную роль. Качество любой работы и товара напрямую будет сопряжено с этноментальностью и привычками производителя. Человек, не способный к усидчивости, не привыкший к длительному, кропотливому и творческому труду, не сможет создать законченное совершенное творение, требующее длительного созидательного процесса.

Еще в большей степени этнический фактор скажется теперь уже на самой верхушке третьей касты производителей, когда речь зайдет о естественном распределении продуктов труда. Вряд ли здесь нужно особо описывать принцип этнического протекционизма, сопутствующего всей истории развития человечества. Древнейшие порабощенные войной общества, а также современные колонии, в том числе и не объявленные, наглядно свидетельствуют, что принцип этнически непропорционального разделения продуктов труда существовал и существует по сию пору. Технология исполнения в данном случае это лишь форма изощренности и «цивилизованности» исполнителей. В любом случае кошелек, так же как и банковский счет, всегда имеют национальную принадлежность. Деньги не пахнут, это верно — они просто несут на себе генетический код владельца.

Однако хорошо отлаженная машина полицейского надзора и тотального контроля способна уводить деятельность экономических инсургентов из числа некоренных национальностей в единое могучее русло хозяйственной деятельности доминирующего этноса. Хотя и с потерями, могучее тело кастовой этнократии способно извлекать некоторую пользу из хаотической хозяйственной деятельности людей, подчеркивающих свою гражданскую позицию характерным словосочетанием «эта страна».

Неимоверно возрастает значение этнического фактора в условиях воинской касты, ибо никто не может заставить человека умирать в бою не за свою родину, руководствуясь лишь чувством трансцедентного долга. Во все века и у всех народов цвет офицерского корпуса комплектовался исключительно из представителей доминирующей национальности. Табуны академических историков, спорящих о причинах падения Римской империи, с завидным упорством умалчивают о законе императора Каракаллы — пуноязычного африканца-семита, запретившего служить в римской армии коренным италийцам. Теперь представьте себе колониальную армию могучей Британской империи, укомплектованную представителями цветных нацменьшинств, получающих пособие по безработице. А каким будет ваш прогноз о судьбе немецкой армии Третьего рейха, состоящей из бандеровских полицаев и западно-европейских коллаборационистов? Или как Вы себе представляете, наконец, историю России, за честь и судьбу которой сражаются безликие гумилевские пассионарии, представляя собой коктейль из немыслимых этнических сочетаний, подгоняемые в атаку степной бескормицей и неизрасходованной сексуальной мощью?

Совершенно очевидно, что без метафизики духа, проистекающего из метафизики крови, воинская каста совершенно не способна решать глобальные задачи кастовой этнократии. Психология доминирующего этноса, проистекающая из географического ландшафта ареала его обитания, является тем сосудом, который заполняют самые здоровые соки расы в вечном воинском кличе. Каждый умирающий воин на поле битвы видит над собой бездонное небо по-своему.

И, наконец, своего апогея этническая доминанта достигала в условиях деятельности высшей жреческой касты, ибо принцип чистоты крови, помноженный на чистоту мировоззрения, здесь был просто необходим. Узкий круг коллегий жрецов, неконтролируемых обществом извне, занимался обработкой эзотерических знаний во многих направлениях. Нередко получалось так, что несколько или даже один жрец контролировали целый аспект жизни общества, концентрируя всю полноту власти в своих руках, поэтому вторжение чуждой ментальности могло иметь самые роковые последствия для всего этноса. Именно потому во всех жреческих коллегиях всех религий неукоснительно велись родословные книги, и под знатностью происхождения здесь всегда подразумевалась его этническая чистота. Вверить священные знания своего этноса чужакам всегда было высшим преступлением по понятиям жреческой касты. Принцип самоидентификации «свой-чужой» в этих условиях достигал почти абсолютного звучания. Никакие добродетели не позволяли человеку из другого племени посягать на багаж высших знаний, накопленных представителями коренного оседлого населения. Философа Сократа принудили выпить яд, древнескифского мудреца Анахарсиса убили, был убит персидскими магами и великий пророк Зороастр, так же как спустя сотни лет его последователи убили пророка Мани. Формулировки, вынесенные жрецами отступникам, во всех случаях были на редкость схожи и гласили примерно следующее: «Он учит чужим Богам».

Здесь же следует отметить еще один немаловажный принцип функционирования кастовых этнократий. Современному человеку, воспитанному на непонятно откуда взявшейся аксиоме, что якобы все равны, изначальное деление общества на касты все же представляется неким варварским изуверством, ибо оно, как он полагает, табуирует его жизнь и не дает реализоваться в пределах главного смысла жизни. Проблема же эта, из-за которой в классической русской литературе было сломано столько копий, в условиях кастовых этнократий древности была решена еще на этапе их создания. Никто в те времена не учил такой очевидной глупости, что у человека должен быть один смысл жизни. Их подразумевалось как минимум четыре, что составляло как бы зеркальное отображение сословного устройства в душе каждого человека. Многомерное существо — человек — по представлениям древних должно было реализовать себя, во-первых, на уровне социального долга, то есть нравственных обязательств морали и чести; во-вторых, на уровне накопления материальных благ и роста положения в обществе; в-третьих, на уровне сексуальных удовольствий и всего того комплекса морально-этических и эстетических проблем, связанных с принадлежностью каждого к своему полу; ну и, наконец, на четвертом уровне высшего просветления и трансцеденции, парящих за пределами обыденной жизни.

Кроме того, кастовая этнократия исходит из следующих этических и социологических соображений, находящихся в противоречии с современным стилем жизни. Теперешнее демократическое общество полагает, что каждый человек может иметь свое собственное мнение по любому поводу. Кастовая же этнократия держится того мнения, что подлинный плюрализм мнений осуществим лишь в выгребной яме. Современная статистика самым очевидным образом свидетельствует, что к самостоятельной оценке ситуации способны от 5 до 10 % общества, остальное население подразделяется на две массовые категории. К первой относятся те, кто всю жизнь паразитирует на чужом мнении, вторую комплектуют те, кто не способен даже на паразитизм на чужом мнении. Неизменчивость людской природы с древнейших времен до наших дней и является основой нашего социального оптимизма. Ни каменные топоры, ни мистический ужас при овладении огнем, ни пресыщенная лень, вызванная обладанием пультом дистанционного управления телевизора, не изменили существа человеческой природы, как не изменили они разделения человеческих особей на подвиды, капризом судьбы заключенных в один зоологический вид — homo sapiens.

Более того, ни один вид государственного устройства никогда не был столь щепетилен и требователен в обосновании своих прав на вселенскую гегемонию с учетом качества человеческого материала, как кастовая этнократия. Продвижение наверх по социальной лестнице, помимо чистоты мировоззрения и благородства происхождения, еще требовало и генетического совершенства.

Евгенические законы, основанные на принципе улучшения качества потомства, в целях совершенствования всего этноса, его моральных и физических достоинств, были заложены в основу всех религиозных доктрин древности. В Спарте дегенератов сбрасывали в пропасть, в зороастрийской «Авесте» в комментариях на основной священный текст присутствуют трактаты о ритуальном уничтожении гомосексуалистов, то же самое имеет место и в индуизме. Древнеарийский воинский Бог Митра, кроме своего прямого кшатрийского назначения, являлся также оккультным борцом с ложью, заблуждениями и половыми извращениями. У древних славян и германцев в национальной мифологии тоже присутствовало множество табу в сексуальной сфере. Все цивилизации древности, оставившие нам свидетельства своего былого культурного величия, были предельно взыскательны в отношении расовой, этнической и кастовой гигиены.

Генетически неуправляемая любовь сделалась символом свободы лишь в XX веке. Качество крови было необходимым атрибутом отношений между полами вплоть до эпохи европейского Романтизма, и только революционные какофонии последующих времен изменили это незыблемое правило. Декадентские фантазии и модернистские извращения поколебали самый принцип генетической полноценности и, как следствие, сокрушили классическую мораль. Третий Рейх никогда не обратил бы свой взор к проблемам расовой гигиены, если бы все вокруг и в самом деле было бы чисто.

Итак, как мы увидели, кастовость подразумевает этнократию, так же как и этнократический принцип сам собою ведет к кастовому делению общества. В самых общих чертах мы обрисовали принципы организации и функционирования древних кастовых этнократических обществ так, как их мог бы увидеть современный человек. Теперь перейдем к рассмотрению нынешней ситуации в мире, вызванной закатом и разрушением этих принципов.

Начать нужно с того, что самая опасная бомба замедленного действия, заложенная под сам принцип кастовой этнократии, была изобретена в Египте в XIV веке до нашей эры при дворе фараона Аменхотепа IV, прозванного Эхнатоном. Именно тогда на свет вылупилось такое противоестественное и убийственное для всех традиционных обществ понятие, как Единый Бог. Умственное извращение это, будто хитроумная эпидемия, тронулось в путь, порождая глобальные нигилистические доктрины, проникнутые духом звериной нетерпимости к любому инакомыслию. Иудаизм, христианство, ислам, коммунизм — все эти концепции, чреватые кровавыми войнами на пути их движения, основанные на возвышении одной абстрактной идеи над другими, привели к созданию такого расхожего явления в нашей духовной жизни как политический монотеизм. Люди, больные таким мировоззрением, мыслят бинарными категориями белого и черного и не способны к полифоническому мышлению, конструктивному диалогу. Проповедники, борцы с фашизмом или сионо-масонским заговором, ортодоксальные религиозные фундаменталисты — все это носители бацилл политического монотеизма. Революционная нигилистическая сущность любого Однобожия, будь то духовного или светского, разрушает саму основу кастовых этнократий. Единый Бог, по мысли носителей этой идеи, с одними и теми же словами проповеди обращается ко всем кастам, нарушая их гармоничное разделение. Мораль жреца сравнивается с моралью воина, торговца и профессионального нищего. Древний принцип самоидентификации «свой-чужой» размывается, ибо, согласно капризам Единого Бога, отныне нет «ни эллина, ни иудея». Кастовая этнократия, таким образом, разрушается идеологами монотеизма как по первой своей кастовой составляющей, так и по второй, этнократической. Неравные изначально и природно, смешанные в мнимом неосязаемом равенстве люди производят вместе ту пеструю и хаотичную картину современного мира, которую мы наблюдаем. Воины с душой приказчика, жрецы с менталитетом лавочника, философствующие пахари и всамделишные нищие, исполненные возвышенного духа.

Американский вопрос-поговорка «Если ты такой умный, то почему же такой бедный?» превращается в универсальный простейший социальный фильтр, убогим двумерным мышлением его создателей разделяющий людей на два новейших социальных лагеря: бедных и богатых — нравственные традиционные категории духа, чести, священного становятся не нужны. В кастовых этнократиях каждый, независимо от положения в обществе, владел тем, что нельзя было отнять, — качествами, данными самой природой. В современном же обществе основу социальной иерархии составляют деньги, которые можно потерять в одночасье, несмотря на свои природные качества. Теперь это называется равенством и демократией.

Впрочем, об этих негативных с традиционалистской точки зрения аспектах современного мира аристократически мыслящие философы написали уже достаточно много. В свете же нашего эссе мы остановим внимание на других весьма принципиальных сторонах проблемы разрушения кастовых этнократий. Единый Бог между десятью заповедями спрятал еще два подводных камня: один для экологии, другой для теории управления.

Во-первых, кризис кастовых этнократий, вызванный появлением революционной сущности политического монотеизма, привел к невиданным экологическим катастрофам. Библия — это неэкологическая, противоестественная и противоприродная книга. Единый Бог всемогущ и вершит свой суд над людьми по собственному желанию; те, в свою очередь, отыгрываются на безгласной природе. Древнее языческое богопочитание природы, и именно природы национальной, уходит прочь. Единый Бог не имеет географических и национальных различий, он везде одинаков, как банка «кока-колы». Современные алхимики от морали, обвешанные академическими чинами, не моргнув глазом говорят о Едином человечестве, единой цели мирового разума, единой морали. Все эти заявления — не более чем гнойные язвы на теле организма, больного политическим монотеизмом.

Все люди разные — сословно и ментально, нравственно и психически. Все нации различны по сути, все они имеют свои задачи, свою мораль, свои цели. Все расы различны по своему происхождению, смешение неравных в равенстве ведет к хаосу и деградации. Кастовая этнократия — это искусство разделения. Современная так называемая демократия — это хаос смешения. Это два абсолютных полюса организации, и между ними не может быть примирения, только беспощадная война на тотальное истребление противника по принципу «свой-чужой».

Однако гидра политического монотеизма, возмечтавшая о политическом и духовном господстве, рано или поздно пожрет сама себя, ибо обладает родовым недостатком, который мы намерены проиллюстрировать с помощью теории управления. Разрушив старую систему управления обществом, сбалансированную самой природой, новая система неминуемо принесла в мир свою, но вот здесь и начало сказываться накопление дефектности новой системы в целом.

Жреческая каста управленцев кастовой этнократии, составлявшая 5 % от числа общества и исправно потреблявшая на свои нужды также 5 % валового национального продукта, была постепенно уничтожена жрецами Единого Бога. И вот здесь началось самое интересное. Культ Единого интернационального Бога, равного для людей всех сословий и этносов, вызвал шквальное увеличение числа новых управленцев и потребовал новых невиданных затрат. Пирамида кастовой этнократии держалась на принципе ненасилия, самоидентификации адептов и инициатической преданности одной касты другой. Эта пирамида держала себя сама, поэтому на нужды аппарата управления уходило всего 5 % мощностей всего государственного организма в целом. Всеобщая унификация и разрушение сословной иерархии, а также рост этноментальной несовместимости различных членов общества породили огромные зоны напряжения как по вертикали, так и по горизонтали, что вынудило всю систему в целом плодить новых жрецов-управленцев. Но беда заключается в том, что количество жрецов в обществе отмерено самой природой, и новые рекруты-неофиты, приобщенные к сложнейшему организму государственного устройства, в силу своей природной непрофильности начали лишь увеличивать погрешности при управлении. А погрешности эти начали складываться и умножаться, что приводило к дисбалансу всего общества, рекрутированию новых жрецов-управленцев еще более низкого качественного уровня, а те, в свою очередь, еще более ухудшили общее положение дел.

Можете ли Вы себе представить в древнем Египте, Вавилоне или Иудее государственный орган под названием «Совет по делам национальностей» или политическую партию под названием «Женщины Египта» или «Одалиски Пальмиры в борьбе за реформы», либо в древнем Риме «Совет авгуров седьмого созыва из числа Ветеранов Пунических войн»? Можете ли Вы себе вообразить Александра Македонского, занятого лавированием между исполнительной и законодательной властью в десятках суверенных государств на всей территории от Македонии до Индии? Как Вам видится царь Соломон, не вылезающий из зала суда ввиду постоянных исков его обширного гарема, а также рабочие консультации с гильдией Вольных каменщиков при распределении фондированных материалов на постройку Иерусалимского храма? Дело даже не в комичности ситуации, просто все учебники истории опустели бы из-за полного отсутствия исторических фактов.

Итак, культ Единого Бога врывался в лоно кастовых этнократий, выгрызал их изнутри своими революционными преобразованиями и погибал сам под остатками этих обществ. В цифрах это выглядело так. Библейский Иосиф в Египте по завершении реформ назвал обязательной передачу государству 20 % совокупного годового общественного продукта, в то время как жрецы обходились до этого всего в 5 %. Великий пророк Магомет в случае удачи при проведении своих «священных войн» также не брезговал брать 20 % военного приза в случае удачи, не неся при этом никакой ответственности в случае поражения. Церковная десятина (то есть 10 % национального продукта), укрепившаяся на Руси с приходом христианства, также не была единственным доходом церкви, имевшей свои земли, хозяйственные предприятия и солидную поддержку государства. К сожалению, не сохранилось точных финансовых отчетностей крестовых походов. Но то, что они разоряли Европу, известно из последствий этих авантюр, не давших никакого позитивного результата. Плоды всех великих геополитических построений современности были аннулированы расходами на коммуникации, аппарат принуждения, распределения и простую передачу указов на расстояния и для всех слоев населения.

Современные войны вообще невозможны без точной калькуляции, а вопрос о чести государства меркнет по сравнению с сезонными колебаниями цен на нефть.

Всеобщая уравниловка привела к еще одной беде. Жреческое сословие в кастовых зтнократиях выполняло все функции как духовного, так и светского характера. Культ Единого Бога рассек пирамиду управления пополам, принудив часто различные органы власти дублировать друг друга. Мало того, началась конкуренция и даже вражда между светскими и духовными органами власти и управления. Вспомните многовековую изнурявшую борьбу епископов и удельных князей в Европе с чередой интриг, заговоров и взаимных отлучений. Вполне известно, что при таком положении дел враждующие друг с другом римские папы и короли выгребали из единой казны последние деньги, желая сохранить контроль над ситуацией. У крестьянина и ремесленника вначале 10–20 % денег отнимало духовенство, затем столько же для сохранения равновесия — местный феодал. Дальнейшее соревнование двух форм власти, духовной и светской, забирало последние деньги все из того же одного кармана. «Налог на смех», «налог на дождь» — эти гиперболизированные фантазии европейских сказок — эхо тяжелейшего кризиса в системе управления. Крестьянские войны и Реформация — его закономерный результат.

Наконец, именно под этим углом зрения, основанном на принципах организации кастовых этнократий, а также сопряженной с ними теории управления, рассмотрим вкратце историю России на протяжении всего так называемого ее «тысячелетнего» периода.

Само последнее словосочетание вызывает наше недоумение, ибо с помощью разносчиков сего филологического штампа создается впечатление, что Россия возникла буквально в одночасье и из ничего, а до этого на ее территории обитали люди с другим хромосомным набором. Вообще историю России за нас, русских, последнее время писали все, кому не лень. В XVIII веке придворные немцы, чтобы оправдать свою духовно-экономическую экспансию при дворе, создали теорию норманского происхождения первых русских князей. Правда, два столетия спустя те же немцы усилиями нацистских полуграмотных теоретиков вдруг вспомнили, что благородная немецкая кровь, занесенная с Запада, была буквально каплей в море дикой непролазной «татарщины», и поэтому вся «тысячелетняя история» России является историческим недоразумением, не нуждающемся в силу низости предмета в детальном изучении.

Отечественный теоретик этногенеза и кормчий мировой пассионарностни Л. Н. Гумилев ушел еще дальше фашистских расологов и антропологов, сведя на нет всю немецкую составляющую в нашей крови, безапелляционно заявив, что достижения русской ментальности основаны на степном тюркском чувстве голода и безудержном половом влечении. Под многовековым же разбоем диких кочевых народов, регулярно уводивших в плен множество русских людей, он разумел теорию о перманентном балансе и интеграции между экономиками степных и лесных народов.

В последнее время завелись и вовсе вызывающие гомерический смех теории о происхождении русских от очередного потерянного колена Израилева. Правда, если окинуть невооруженным оком все усердно возделанное поле современной историографии и собрать все потери вместе, то счет колен пойдет уже на десятки и сотни, давно перевалив за сакральное число «12».

Застарелый спор между нашими так называемыми «славянофилами» и «западниками» вообще напоминает академический диспут на тему: «На какой ноге ходить, левой или правой?» Кругозор славянофилов, одурманенных некоей соборностью, не идет дальше былинного мышления трехвековой давности. Битва на Куликовом поле для них такая же точка отсчета, как и сотворение мира для тех, кто буквально помешан на Библии. С западниками дело обстоит еще проще, ибо их историческое мышление по прецессии просто съезжает в сторону на 2–3 часа другого временного пояса, и на этом вся глубина аналогий исчерпывается.

Итак, предпримем краткий экскурс в область истории России во время ее «злосчастного тысячелетия» с позиций кастово-этнократической социологии. Что же мы увидим?

В 988 году начинается насильственное крещение Руси, физически истребляется цвет высшей жреческой касты — волхвы. Уничтожаются летописи, другие ценнейшие письменные источники. Беспрерывно передающаяся цепь инициатических знаний постепенно вытесняется на периферию народной жизни, а затем и вовсе сходит на нет. Канонизированные светочи христианского миролюбия Борис и Глеб собственноручно рубят топором головы волхвам. Перед началом этой акции Кирилл и Мефодий завозят нам другую письменность, в результате чего начинается масштабная работа по переписыванию всей истории. Народу медленно, но верно меняют историческую и родовую память. Череда новых великих людей открывается с княгини Ольги, украдкой принявшей христианство в чуланах и опочивальнях византийского двора. А незаконнорожденный сын ключницы, пьяница и развратник Владимир публично объявляется равноапостольным. Начинается какофония подделок и откровенной лжи. Выбитая из колеи заморской идеологией Русь погружается в кровавое болото междоусобных войн, а напирающие отовсюду степные пассионарии отрывают от нее все новые и новые земли, и наконец задергивает шторы монголо-татарское нашествие.

Впрочем, процесс уничтожения идеологии русского язычества затянулся аж до XVII века. Мало кто знает, что церковная реформа Никона и была задумана лишь с этой целью. До XVII века на Руси шумно отмечались древние праздники, в лесах еще сохранялись святилища, старцы, хоронясь княжьих дружин и царевых людей, еще несли в народ мудрость. До XVII века пореформенное христианство окончательно уничтожило всякое влияние жреческой касты на народную жизнь.

Современные историки любят сравнивать русских староверов с западно-европейскими протестантами. Дескать, равенство морали и отношение к труду их очень роднит. Эти «ученые», правда, не замечают очевидного хронологического противоречия. Близкие к язычеству староверы существовали на Руси вначале, а затем им на смену пришло современное духовное сумасбродство. На Западе же, с точностью до наоборот, мрачный католицизм с его кострами инквизиции был сменен в процессе Реформации на более мягкое, разумное, светлое протестантство, приближающееся к древнему европейскому язычеству. Русь была околоязыческой, Европа же, напротив, только стала таковою.

В самом начале XVIII века Петр I, проводя в жизнь свои реформы, берется за боярство — высший слой воинской касты, кроме всего прочего, экономически и юридически не зависимый от воли московских царей. Символ свободы — борода публично остригается в самой кощунственной форме. Люди, знакомые с магическими ритуалами, могут подтвердить оккультный смысл этой акции. Разрушение второй воинской касты затягивается до начала XX века, когда большевики расстреливали всех русских царских офицеров, даже самых низких званий, за одну лишь причастность их ко второй касте кшатриев. Классового, то есть антикастово-этнократического характера этих мер комиссары уже не скрывали.

Добив вторую касту, космополитические ненавистники России после 1917 года берутся за третью. Поголовно уничтожается купечество, кадры экономики, промышленности и науки. Раскулачивание принимает глобальные масштабы. Голод в деревнях инспирируется целой программой карательных мер. Первая и Вторая мировые войны уносят уже не просто цвет нации, вызывая демографическую катастрофу, но и просто всё работоспособное население. Не дав народу залечить раны, сразу же после Отечественной войны миллионы еще оставшихся мужских рук вместо того, чтобы восстанавливать разрушенный центр России, перебрасываются на Восток с целью освоения целинных земель.

Наконец, пик оккультного вандализма мы наблюдали в 70-е годы, когда в самом сердце России под предлогом «неперспективности» были подвергнуты затоплению многие и многие русские деревни. Политика индустриализации совершила свое черное дело. Народ был оторван от корней. Больше половины населения страны было подвергнуто люмпенизации, то есть превращению в четвертую касту шудр — людей без памяти, традиций, устоев. Заповедное сердце России — ее центральные области, столетиями бывшие ее житницей и дававшие лучших людей, обезлюдели и деградировали, получив общее ругательное обозначение «нечерноземье».

Происходящий сейчас окончательный распад русского общества есть не следствие большевистского переворота и не забвение идеалов социализма, а результат процессов, совершившихся в глубине столетий, у самого изначалья этого «окаянного тысячелетия».

Лжепатриоты, начитавшиеся завещания Менделеева, сокрушенно задаются вопросом, где же миллионы наших соотечественников, не достающие до полумиллиардного прогноза ученого, составленного на конец XX века? Войны, революции, репрессии — отвечают они сами, не желая углубляться дальше нашего столетия. Где те сотни миллионов наших соотечественников, не достающие до миллиарда русских, спросим мы, если окинем взором все это тысячелетие? И ответ мы будем принуждены искать у обожателей привнесения на Святую Русь веры христовой, у маститых ревнителей державных реформ Петра, у монархистов — собирателей пыльного эмигрантского антиквариата, у скоморохоподобных ленинцев, у иезуитообразных сталинистов, у дегенеративных демократов, у раскосых хитрых евразийцев, у безбилетников из теории Третьего Рима, у русских «космистов» и рериховских «всечеловеков». У всех них — за их блажения, за их неуемную маниловщину, за всю их галерею иллюзий заморского происхождения, за все их тысячелетнее селекционное издевательство над русским духом мы должны взыскать по самому строгому счету.

Читатель может резонно заметить, что автор эссе видит все в черном цвете, отрицая реальные достижения русской истории последних веков. Отчего же, ответим мы. Но какой ценой и во имя какой конечной осязаемой цели Россия осуществила свой грандиозный, но крайне разорительный путь во времени?

Вновь вернемся к нашему методу и рассмотрим русскую историю под углом зрения традиционных кастовых этнократических обществ.

Политический монотеизм византийского разлива выплеснулся на Русь, совершив религиозный, а затем и социальный перевороты. Попав в условия монголо-татарского ига, владельцы новой системы ценностей были принуждены сменить тактику. К XIV веку происходит существенное обрусение высшей жреческой касты. Иноземная по функциям и цели, она понемногу начинает усваивать задачи текущего исторического момента. Верхушка русского христианского жречества первых веков состояла сплошь из иностранцев, однако необходимость выживания заставила их искать централизации земель и обращения к национальным инстинктам покоренного народа. Вызревает концепция Руси как «Третьего Рима», мощного идеологического инструмента, но на подсознательном уровне фиксирующего комплекс зависимости от Рима первого и Рима второго, то есть Византии.

Таким образом, в сословном организме русского общества уживается первый инородный компонент управления — христианское жречество — обрусевшая каста интеллектуалов иноземной религии, высокомерно взирающая на подчиненный народ как на полигон для масштабных религиозных экспериментов. Религиозная проповедь, то есть проповедь жизнеречения, идет теперь на непонятном народу гибридном церковно-славянском языке. Не видевший в глаза Библию, русский народ объявляется «богоносцем». Сюжетная канва уплотняется.

Петр I, выбивая вторую касту в традиционном русском обществе, не только рубит головы непослушным боярам, он лишает сословие в целом его экономической и юридической независимости. Однако ориентированное на светский образ жизни общество не может управляться жреческой кастой в ее классическом понимании, пусть даже и иноземной по сути. Поэтому впервые создается КВАЗИКАСТА — дворянство. Орудие центрального просвещенного абсолютизма — это сословие, невзирая на высокое положение в обществе, находится в полной зависимости от императорского двора. Все дворяне состоят на государевой службе, провинившиеся же лишаются чинов и отправляются на каторгу, как простые мужики. Цвет нового сословия представляет собой щеголеватых иноземцев, приехавших на заработки. Разговорные языки — германские и французские диалекты, вновь не понятные простому человеку, заставляют смотреть на новых господ как на пришельцев, а не на более заслуженных и способных соплеменников. Бремя крепостничества давит на все слои населения. Впрочем, ситуация повторяется. Сословие начинает русеть, добивается политических и экономических свобод, то есть права не служить государю и быть «вольтерьянцем». Вновь из толщи народного сознания поднимаются на поверхность жизни сказки, былины, песни, обряды. Набравшись светского лоска и переболев помпезными античными сюжетами к XIX веку, искусство обращается к национальной проблематике. Музы и титаны уходят, и им на смену приходит история нации, усыпанная обилием богатейших характеров. Изобразительные средства живописи, литературы, музыки, зодчества выходят на европейский цивилизованный уровень, а идейные акценты усиленно стремятся в национальный сектор. Первые успешные военные походы конца XVIII — начала XIX веков в Европу позволяют бывшим аборигенам, едва одевшим букли и косицы и научившимся говорить по-французски, взирать на европейские народы с высокомерием. Из-за границы в Россию едут уже не господа, оттуда выписывают модисток, гувернеров и мастеровых. Национальный дух торжествует.

Но не тут-то было. Болезнь, заложенная многие века назад, вновь дает рецидив. Условия функционирования новой системы управления делают дворянство ненужным, громоздким и дорогостоящим элементом. Реформы Александра II выводят наверх новую квазикасту — бюрократию. Нечувствительная к национальной проблематике, безликая, схематичная и своекорыстная по сути, она стремительно перехватывает пальму первенства у уже прижившегося и ставшего вполне своим дворянства. И если первая квазикаста только в начатках несла принципиальное отличие от классических каст древних обществ, то новейшая обнаружила это отличие во всей ужасающей полноте. Если в кастовых этнократиях мера привилегий в обществе балансировалась мерой ответственности, то в квазикастах рост привилегий, наоборот, избавлял от ответственности. Отягощенные сословными предрассудками, понятиями чести и достоинства, дворяне не шли ни в какое сравнение с новыми безликими администраторами, письмоводителями и столоначальниками. За необдуманные и разрушительные последствия высочайших указов никто не отвечал, ибо за важной бумагой не было видно реального человека.

Революция 1917 года явилась вновь лишь следствием этих реформ. Вненациональная бюрократия исподволь подготовила антикастово-этнократический переворот 1917 года. Выбитое с арены внутриполитической борьбы дворянство полностью передало бразды правления бюрократии, быстро сменившей цвет мундира. И вот здесь вновь произошло нечто неожиданное. Коммунистическая партия, создававшаяся в подполье, захватив власть, быстро начала оформляться в высшую касту. Так или иначе, но к концу существования СССР она, как ни странно, вышла на плановую цифру с социологической точки зрения — 5 % от общего состава населения. Возник коммунистический синедрион — Политбюро ЦК КПСС. Был провозглашен кастово-этнократический по сути лозунг: «Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи». Красных вождей стали хоронить, как фараонов, возобновили языческие праздники: День лесоруба, День милиции и т. д. Военные парады на Красной площади возродили во всей первозданной чистоте обряд принесения клятвы на верность воинами высшей жреческой касте, только теперь эта демонстрация подкреплялась ядерными ракетами. В обществе росли сословные различия: «20 лет в КПСС», «Ветеран вооруженных сил» и т. д. «Народ и партия» были едины, как египетский фараон в пирамиде, построенной всем Египтом. Города, как и в древнем Риме, стали получать отличительное символы и почетные знаки. Переходящее знамя социалистического труда уподобилось пальмовой ветви победителя. Народным артистам, воспевшим подвиг народа в труде и бою, стали устраивать совершенно античные апофеозы. Государство, просуществовавшее всего семьдесят с лишним лет и перечеркнувшее всю предшествовавшую историю своим классовым приговором, в совершенно классовом духе кастовой этнократии быстро выучилось говорить об эпохах и вечности, о мировом могуществе и своем образе жизни, о непреходящих ценностях и святости подвига воинов-победителей. Как языческая кастовая империя, новое «бесклассовое» государство воздвигло фаллические стелы, вечный огонь, государственную символику украсило колосьями, вознесло иные символы вечности и плодородия. Знаменитая пятая графа стала слабо реставрировать этнократический принцип, и всех диссидентов разом списали в четвертую касту шудр. Русский народ назвали старшим братом в дружной семье народов. А клятвы октябрят, пионеров, комсомольцев и коммунистов, хотя и в искаженной, подчас профанированной форме, возродили обряды межкастовых инициаций.

Но снова не тут-то было.

Гигантский кристалл нового культурно-исторического феномена вырос, но дефектная кристаллическая решетка не смогла вынести тяжести всей махины. Суть заключалась в том, что новый геополитический артефакт под названием СССР при своем зарождении не выполнил главного принципа социологического отбора. Сама суть самоидентификации «свой-чужой» была извращена, ибо элита государства рекрутировалась из так называемых негативных пассионариев. Воинствующие шудры заполонили высоты власти. Христианский антикастово-этнократический принцип, гласящий, что «нет ни эллина, ни иудея», в условиях большевистской пропаганды выродился в зловещую фразу «кто был ничем, тот станет всем». Принцип отбора достойнейшего был заменен принципом гегемонии талантливейшего из подлых. Знаменитая ленинская реплика, что каждая кухарка может управлять государством, из болезненного наваждения превратилась в явь. Классовая благонадежность вместо демонстрации родовитости превратилась в сущий эксгибиционизм никчемности. Родоплеменная пустота вылилась в неожиданное преимущество. Ничего не имеющие за душой стали оракулами. Крах системы был неизбежен.

В 1991 году после августовского шоу под названием «путч» единственная политическая партия, сосредоточившая в своих руках всю полноту власти, была запрещена президентским указом. И ни один из двадцати миллионов коммунистов, обремененных привилегиями и сознательностью, не смог защитить свои интересы. В мировой истории ни одно государство не знало ситуации, при которой верхушка общества была бы без боя смещена одним указом. Трусость победила кастовую солидарность. Ублюдочность, заложенная в самом принципе организации правящей касты, не преминула сказаться, и едва скрепы показной морали упали, толпа «избранных» разбежалась по норам. Ментальность шудр разом обнаружила свое бесклассовое нутро. Кто был ничем, ничем и остался, побыв лишь мгновение всем.

Наконец, двадцатый век вызвал к жизни новую квазикасту. Назовем ее МЕДИАКРАТИЯ как производное от масс-медиа. Хозяева информационного пространства сделались новыми хозяевами всей жизни в целом. Благая весть, отображенная в названии священных арийских книг «Веды» и «Авеста», превратилась в жареный факт и скоропортящуюся сенсацию. Полуграмотный газетный паяц, легко усвоивший науку прилюдного бесстыдства, начал требовать приведения в жизнь правовых механизмов от государственного мужа, воина и мудреца. Жонглер моральными категориями и словесный иллюзионист вытребовал себе право судить всех и вся. О журналистах недаром говорят, что это люди обо всем судящие и ничего при этом толком не знающие. Даже клеймо второй после проституции древнейшей профессии не убавило их гонора. Грязное белье светской хроники их руками было смешано с остатками священных реликвий. Свобода слова стала узаконенным правом на клевету. Как это и бывает в квазикастах, высота положения больше не балансируется мерой ответственности, но, напротив, от нее избавляет, а вопросы чести превратились в высокооплачиваемую судебную казуистику.

Но именно появление этой квазикасты явилось симптомом конца современной антикастово-этнократической системы управления. Если квазикаста бюрократии была по сути своей наднациональной, то новая каста медиакратии превратилась в откровенное антинациональное орудие. Бюрократия, по крайней мере, исходила из соображений субординации и временной длительности, что хотя бы отдаленно позволяло ей имитировать принципы функционирования кастовой этнократии. Медиакратия же впервые позволила человеку менять свою точку зрения на глазах у публики безо всякой ответственности. Беспринципность стала называться прогрессивностью взглядов. Антикастово-этнократическая медиакратия впервые открыто обозначила свою несовместимость с любыми национальными и сословными представлениями. Уничтожать устоявшееся стало ее физиологической потребностью, равно как и формировать низменные аппетиты, планомерно подкармливая их. Телевизионные политические отделы новостей и газетные столбцы стали формироваться только с учетом фактора интереса и психологии потребителя, а нравственное табуирование и гражданская ориентация исчезли полностью. На место чести, совести, гордости прочно встали любопытство, страх, отвращение. В условиях торжества медиакратии антитрадиционализм достиг своего пика. Скоротечность случайности взяла верх над длительностью устоявшегося, но сама природа медиакратии обозначила предел развития современной антикастово-этнократической системы управления. Любая случайность автоматически стремится к нулю. Кадры хроники, несущей заведомо противоположные точки зрения, мелькают все чаще. Потребитель новостей уже не успевает негодовать и удивляться. Стойкое безразличие, с одной стороны, в сочетании с сатанинской круговертью, с другой, заставляют систему прийти к такому ритму, который она сама не сможет выдержать.

Последние выборы президента в России наглядно показали, что система уже преодолела порог управляемости и вошла в штопор. Основанная на отрицании природных пропорций и самого принципа разделения, она подошла к своему логическому завершению. Еще за полгода до начала выборов данные журналистского опроса вновь высветили магические 5 %. Именно столько наших соотечественников поддерживало, как они свидетельствовали, курс президента. Снова 5 % — точная цифра количества чуждой народу по крови и интересам высшей касты, имплантированной в тело России. Но торговцы сенсациями, прибегая ко всем ухищрениям зомбирования, ошаманили народ, доведя количество покорных аж до 50 %! Сама по себе эта цифра для нас ничего не значит. Гораздо интереснее другая, на которую почти никто не обратил внимания: это вновь магические 5 %. Ровно столько наших соотечественников во втором туре проголосовали «против всех». Они поняли, что происходит и сделали свой осознанный выбор. Именно из этих людей, способных оценивать ситуацию самостоятельно и не идти на поводу у других, мы и сможем сформировать нашу национальную элиту по золотому принципу самоидентификации «свой-чужой». Погонщики и стадо всегда разглядят друг друга и раздадут кому надо свирели, а кому — колокольчики.

Кризис нынешней системы управления мы намерены проиллюстрировать другими цифрами. Если древние кастовые этнократии на нужды управления обществом тратили 5 % национального валового продукта, то в условиях торжества монотеистических религий и безклассового общества, как мы показывали, эта цифра превышала 20 %, достигая иногда половины национального дохода. Ситуация с выборами президента России впервые наглядно показала, что квазикаста управленцев для поддержания своего сословного статуса умудрилась израсходовать больше, чем произвела вся страна. Ополовиненный золотой запас, полугодовые невыплаты зарплат даже в стратегически важных областях промышленности, задолженности армии, науке, медицине, образованию, наконец съеденные листовками и телевизионными панегириками огромные кредиты Запада. Все это говорит лишь о том, что нынешняя система управления зашла в тупик своего развития. Она стала неэкологичной, противоестественной, она съедает на свои нужды больше, чем государство в силах произвести. И даже если к 2000 году медиакраты сумеют заменить неблагодарный за дарованную демократию народ на послушных марсиан и объявят, что курс реформ поддерживает 150 % населения страны, тем не менее, трюк с выборами образца 1996 года повторить не удастся, потому что на него не будет денег. Период агонии системы управления будет длиться максимум четыре года, и все мы станем свидетелями этого подлинно вселенского конца.

В зороастрийской священной книге «Авесте» дана потрясающая по своей точности картина мира. Время существования мироздания исчислялось древними персами в 9.000 лет и разбивалось при этом на три равных по длительности цикла. Первый, длившийся 3.000 лет и называвшийся Эпохой Творения, символизировал утерянный людьми «золотой век». Законченный и совершенный мир был создан Творцом Ахура-Маздой, и несмотря на то, что демон тьмы Ариман вершил козни, Добро и Зло — эти два абсолютные начала бытия — были разделены в своей основе. Победа же всегда оставалась за силами света, правды и чистоты. Приблизительно в 1000 году до нашей эры мир вступил в Эпоху Смешения, и несоединимые по сути нравственные основоначала бытия смешались в хаосе современного мира. Именно в это время начался кризис кастовых этнократий, возник политический монотеизм и был заложен Иерусалимский храм. Эпоха эта, длительностью в 3.000 лет, заканчивается в 2000 году нашей эры. Кризис нравственности, утеря всяких ориентиров, социальная мешанина, окончательный распад классической системы ценностей, смешение фискального и трансцедентного, мерзкого и прекрасного — все это достигло сейчас своего пика. И мы не вправе отказать в гениальной прозорливости великому арийскому пророку Зороастру, жившему в середине II тысячелетия до нашей эры и столь ясно и масштабно обрисовавшему грядущую картину мира.

Но великая сила древней религии зороастризма, основанной на поклонении очистительному огню, отличалась всегда неистребимым оптимизмом. В отличие от христианства, вызвавшего стойкую антипатию и скептицизм своими регулярными плановыми концами света, Зороастр четко сформулировал, что конца света не будет, но в 2000 году произойдет завершение очередного этапа, и мир вступит в Эпоху Разделения. Зло обессилиет и утеряет способность к темным делам, а Великие Боги, проснувшиеся от длительного сна, растопят холодный металл, и огнедышащая лава стечет с гор и затопит пламенем всю Землю. В этом очистительном огне сгорит все лживое, гадкое, нечистое, смешанное, а все, что имеет способность творить Добро, выйдет из этого очистительного огня закаленным, очищенным и освященным для того, чтобы уподобиться Вечности. Эпоха Разделения вновь разделит Добро и Зло, с тем чтобы окончательно восславить первое и уничтожить второе.

Экскурс в основу организации древних кастовых этнократий, данные современной теории управления и на их основе выявленный нами прогноз показывают, что эсхатологическая картина мира, нарисованная Зороастром, не просто гениальна. Она находится за гранью гениальности, это — Божественное Откровение. А скупые цифры современной статистики только подтверждают озарения пророка, жившего три с половиной тысячи лет назад. В «Авесте» сказано, что к концу Эпохи Смешения, то есть к 2000 году нашей эры, Зло утеряет способность творить зло, оно обессилиет. Выборы президента в России это ясно показали.

Наличие в России 87 % русских от общего числа населения дает нам реальный, а не заоблачный шанс построить действительно этнократическое общество. Мы больше не поддерживаем пораженческие лозунги старых патриотов о введении принципа национально пропорционального представительства в органах власти. Вся власть полностью должна принадлежать нам, русским. Построив русское этнократическое государство, мы придадим ему классическую кастовую основу. Это будет Русское кастово-этнократическое государство.

Но перед этим мы должны вычистить из России всех представителей иноземного жреческого сословия, поставить на колени бюрократию, национализировав ее, и уничтожить медиакратию.

Мы снова вернемся к изначальным принципам кастовых этнократий, русские жрецы вновь обретут свои священные русские знания, русские воины навеки вернут себе свою честь, а русские создатели благ получат богатство, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Русские же бездельники обретут свое законное право лежать на печи. К людям вновь вернутся все их четыре смысла жизни, отобранные свободой и демократией. Масонскую табличку с надписью «Свобода, равенство, братство» заменят на другую — «Кровь, разделение, долг».

Нам долго морочили голову при построении великого государства, предлагая решить задачу, по какому принципу мы хотим его организовать. Нам задавали каверзный вопрос: «Кровь или почва, что выше?» Мы долго терзались ответом, но отныне мы утверждаем: «И кровь, и почва!» — и другого ответа у нас больше не будет.

Оккультисты говорят, что в узловые эпохальные моменты мировой истории на Земле воплощаются в одном поколении великие люди, до этого жившие в разные эпохи. Сама Вечность, точно по призывному кличу, выстраивает свою рать лучших сынов и дочерей, собирая их по разным эпохам, чтобы прямо с парада направить их в бой, и подчинить бурное русло времени словам великих пророков.

Поэтому всем, кто живет сейчас одной жизнью, бесчинствует и пирует, лжет и оскверняет наши святыни, мы спокойно заявляем:

«Незнание метафизических основ бытия не освобождает вас от следующих жизней. Кто был ничем, возомнив себя всем, в ничто и воплотится!»

21–31 июля 1996