IV. Северо-русский тип

В противоположность малороссам, великороссы были общественники и для достижения общих целей соединялись в ненавидимые малороссами общины и артели. Постановления общины были обязательны, и им, безусловно, подчинялись все члены ее. Передвигались великороссы также обыкновенно связанными родством общинами. Доказанное проф. Самоквасовым постепенное движение русских в VIII–IX веке на восток, строя предварительно небольшие укрепленные городки, характерно преимущественно для великорусского типа. То, что эти города идут правильно по р. Десне и затем продолжаются и дальше на восток, вместе с преобладанием там сероглазого типа, дает опору мнению проф. М. П. Погодина, что в населенной ныне главным образом народностью малорусского типа Черниговской губернии, в языческий период жили великороссы.

В типе великороссов инициативы и анархизма больше, чем у малороссов. Призвав князей, новгородцы желали, чтобы власть их была сильная и справедливая. Если этому князья не удовлетворяли, они их изгоняли. В решающих важные дела народных вечах принимали участие не одни только бояре и жившие в городах разнообразные инородцы, как на юге, а главным образом местное в значительной степени торговое население. Такой же справедливой власти новгородцы требовали и от духовенства. Не обращая внимания на иерархию, они своей властью в 1212 году изгнали епископа Митрофана, а на его место поставили постригшегося в монахи Добрыню Ядринкевича. Группы вольных людей, не выносивших никакой власти, в том числе и республиканской, на свой страх и риск, разрывая связи с государством, уходили в отдаленные страны. Уже 1147 году новгородские ушкуйники образовали республики на р. Вятке, существовавшие независимо более 250 лет. Это стремление уходить вдаль обусловливалось не одним только желанием личной свободы и экономическими причинами, а находилось в связи с особенностями формировавшегося в бесконечной равнине и дебрях антропологического, с мистическими наклонностями, типа, вечно стремящегося найти страну, где все люди праведны и счастливы, а власть справедливая и абсолютная.

Заложенная рюриковичами и сознательно усвоенная сильными представителями новгородского типа, идея одного русского государства, однако прочно внедрилась в сознание большинства, и во имя ее новгородцы сплачивались и готовы были на жертвы. Идея единства государства поддерживалась не только варягами, а самим народом по инициативе рюриковичей.

Уже при Ярославе варяги своими притязаниями и своевольством возбудили к себе ненависть новгородцев, и несмотря на то, что Ярослав любил варягов, новгородцы в 1015 году перебили их. Возмущенный Ярослав, призвав под видом пира к себе в загородный дом зачинщиков этого избиения, умертвил их. Новгородцы негодовали, но когда Болеслав, король Польский, покорил Киевскую область и Ярослав приходил в отчаяние, новгородцы сами обложили себя большими налогами и сказали князю: «Мы хотим и можем противиться Болеславу, у тебя нет казны, возьми, что имеем».

Во многих и других случаях новгородцы увлекались идеей рюриковичей, если во главе их стояли любимые князья. Так, в 1212 г., несмотря на то, что кроме старых врагов у них явились и новые — рыцари, на убеждение князя Мстислава идти на Киев помогать князьям Мономахова рода новгородцы отвечали: «Куда обратишь очи свои, там будут наши головы», — затем пошли, взяли Киев и возвратились.

К иноверцам и язычникам новгородцы относились терпимо, веры своей никому не навязывали, и когда ливонские рыцари с епископом Альбертом насильно крестили туземцев, новгородцы негодовали. В 1222 году ливонцы, разрушив немецкие церкви, отреклись от христианства, послали послов к новгородскому князю Ярославу и молили его о защите, а когда он явился, благодарили его и выдавали ему немцев. По своей веротерпимости новгородцы стояли выше фанатиков как ливонцев, так и немцев.

Как из образования республик Новгорода и Пскова, так и из того, что отдельные группы великороссов на свой страх и риск селились между инородцами по Северной Двине, Вятке и в других, удаленных от метрополии, местностях, как будто видно, что при благоприятных обстоятельствах, если бы можно было мирно размежеваться с соседями, они могли организоваться в государства и без князей. Не говоря однако об особых причинах, обусловивших возможность существования олигархических республик и условиях зоологического района, тип народный, вечно стремящийся к чему-то абсолютному, в конце концов не мог примириться с властью купцов.

Считая, как и малороссы, землю Божьею, великороссы занимали все свободные местности. Когда эти земли князья и бояре обкладывали налогами, казавшимися поселенцам обременительными, они бросали землю и переходили на другие свободные места. Становилось и здесь тесно, они бросали и эти места и шли дальше. В этом отыскивании свободной земли, где бы ни было никаких господ, была и главная причина быстрого расселения в разные стороны русских анархистов. Занимая чужие земли, великороссы туземцев не истребляли, веры их не касались и смешивались с ними меньше, чем думают историки. Это доказывается уже тем, что тип великорусский разных местностей мало разнится. Причина быстрого размножения русского типа и вымирание туземных заключается главным образом в естественной борьбе за существование, при которой русские оказывались сильнее туземцев.

Православная религия у великороссов не была так пассивна, как у малороссов. Между духовенством было много мистиков и подвижников, жертвовавших жизнью за свои убеждения. На почве анархизма, причем каждый считал себя имеющим право толковать веру по-своему, образовались многочисленные секты. На почве мистицизма и радикализма великороссы доходили до самосожжения и оскопления.

Анархизм, отсутствие мстительности, мистицизм и что-то вроде непротивления злу, вместе с земледельческой культурой и религиозной терпимостью великороссов, в данных обстоятельствах были не минусом, а плюсом в их движении среди инородческого населения на востоке.

Важную роль в судьбе великорусского типа играло купечество. Еще до призвания князей русские купцы имели торговые сношения с варягами, датчанами, финнами и русскими племенами. Если поляне и северяне и не были великороссы, и если ильменские славяне и не были, как думает Костомаров, колонией полян, то уже тот великорусский характер, какой имел двор великого князя Владимира и цикл богатырей показывает, что в Киеве во время первых рюриковичей кроме дружинников были и новгородские купцы. Судя по некоторым сведениям, они жили там и до Рюрика, в княжение Аскольда и Дира, и, вероятно, еще раньше.

Насколько торговое значение новгородцев было значительно, видно из того, что они вели торговлю и с западной Европой, отправляли свои корабли в Данию и Шлезвиг, а на острове Гельголланде имели свою церковь. В 1057 году при осаде Шлезвига король Датский Свен IV захватил много русских кораблей с товарами.

Торговые сделки, уменье купить подешевле, продать подороже, вырабатывали особые деловые, умышленные, жадные типы. При сношениях с малокультурными племенами и отсутствию конкуренции эти типы должны были иметь большую силу. При торговых сделках типичный анархизм должен был регулироваться и смягчаться. Купцы должны были опираться на силу, на свою или государственную, защищающую собственность, власть.

Перенесение центра тяжести торговли в Москву должно было необыкновенно усилить значение этого города. Вместе с торговлей купцы распространяли и русскую государственность, и организовывали промышленные предприятия. Купцы Строгановы в Пермском крае устроили железоделательные заводы, имели свою вооруженную стражу. Будучи знакомы по торговым сношениям с соседними странами, они помогли Ермаку проникнуть в Сибирь и положить начало завоеванию ее.

В беспорядочные времена XIII–XV столетия народность великорусского типа еще только объединялась из многих отдельных, в одно государство, и, хотя московские цари и называли себя, как потомков Рюрика, обладателями всей Руси, на самом деле они были царями только народности великорусского типа и почти всякая связь их с Киевской Русью прекратилась.