Глава 29 Танки в городе

Замалчивание танковых потерь в Берлинской операции даже в совершенно секретных изданиях привело к тому, что и в последующие 60 лет наши генералы были уверены, что средние и особенно тяжёлые танки являются весьма эффективным оружием в городских боях.

В новогоднюю ночь 1995 г. российские танки с трёх сторон ворвались в Грозный. Но в первые же минуты их встретил буквально шквал огня. Из подвалов и нижних этажей зданий били гранатомёты, с верхних этажей и крыш летели гранаты и баки с напалмом.

Только 131-я бригада из 26 танков потеряла 20, из 120 бронетранспортёров — 102, были уничтожены и все шесть ЗСУ «Тунгуска». По официальным, но далеко не полным данным, только в январе 1995 г. федералы безвозвратно потеряли 225 единиц бронетехники, в том числе 62 танка.

Первые недели над Грозным висела облачность высотой 6–7 км. Но и позже истребители-бомбардировщики Су-24 могли поражать цели с точностью ±150 м. При этом управляемые ракеты Х-29 и Х-25 и неуправляемые С-25 имели радиус поражения 280–480 м. Надо ли говорить, какие потери от своей авиации несла наша пехота, действовавшая в непосредственной близости от противника.

«Ах, кто бы мог подумать? Никто не ожидал, и т.п.» — оправдывались генералы-лампасники.

Тем не менее, весь опыт Второй мировой войны показывал неэффективность действий танков в крупных городах, за исключением, конечно, случая боёв с морально неустойчивым противником.

Почему лучшие в мире для своего времени танки в 1945 г. и 1995 г. били, как хотели, мальчишки из гитлерюгенда и дудаевских формирований? Дело в том, что и ИС-2 с нарезной 122-мм пушкой, и Т-72 со 125-мм гладкой пушкой хороши лишь для боя на открытых пространствах, например, на Бородинском поле. Помните: «И вот нашли большое поле, есть разгуляться где на воле».

Но в городе такие танки становятся дичью даже для повстанцев. Так, пушки современных танков не могут стрелять под углом выше 15°, а навесная стрельба из них вообще исключена. А фугасные снаряды танковых пушек калибра от 76 до 125 мм содержат слишком мало взрывчатого вещества (ВВ) и слабы для разрушения крупных каменных строений. Так что, надо брать города без применения танков? Может быть, использовать современное высокоточное авиационное оружие? Но, увы, оно тоже не для штурма городов с большим числом пожаров и сильным задымлением, где практически не работают тепловые и оптические системы наведения.

20 февраля 1995 г., отвечая на критику, министр обороны П. Грачёв заявил: «Без действия танков Грозный взять бы не удалось». Совершенно правильно, но вот каких танков? Для этого нужны не обычные, а специальные штурмовые танки.

Первые штурмовые танки были созданы в СССР в 1936 г. на базе танка БТ-5. Помимо основного вооружения — 45-мм танковой пушки 20К — они вооружались двумя 245-мм ракетами с фугасными боевыми частями. Стартовый вес таких ракет составил 250 кг. В том же 1936 г. 245-мм ракеты по проекту инженера Тверского были установлены на танке БТ-5. Две ординарные пусковые установки располагались по бокам башни танка. Вертикальное наведение производилось специальным подъёмным механизмом, а горизонтальное — поворотом башни. 245-мм ракеты получили название танковых торпед. Перед применением торпед производилась предварительная пристрелка 45-мм танковой пушкой и вводился поправочный коэффициент при помощи переходных таблиц. Максимальная дальность стрельбы составляла 1500 м. Торпеды предназначались для поражения бронированных и бетонных фортификационных сооружений.

На вооружение танковая торпеда принята не была, так как имела много конструктивных недоработок. Среди них: плохая кучность стрельбы, что, естественно, недопустимо при стрельбе по дотам или броневым башням и куполам; сложная система заряжания; ракеты на открытых установках крайне уязвимы для огня противника.

В декабре 1939 г. перед Реактивным НИИ (РНИИ) была поставлена срочная задача создания мощных ракетных снарядов для поражения дотов на линии Маннергейма. Требовалось по глубокому снегу подвезти пусковую установку на позицию. Конструкторы РНИИ под руководством Л.Э. Шварца немедленно приступили к работе. Был спроектирован реактивный фугасный снаряд с боевой частью весом в одну тонну и дальностью стрельбы 2–3 км.

Для стрельбы этими снарядами были спроектированы две пусковые установки. Первая пусковая установка устанавливалась на задней части танка Т-34 и имела четыре направляющие. Танк Т-34 должен был подойти к доту и залпом выпустить четыре ракеты. Выполнив задачу, танк сбрасывал ракетную установку, а затем выполнял дальнейшие функции по прорыву в глубь территории.

Пусковые установки второго типа помещались на санном прицепе, буксируемом танком Т-34 или Т-28. Санные полозья установки делались из швеллера № 30 и ставились на ширину колеи гусениц танка. Установка имела поворотную раму с пространственной, из швеллеров, подъёмной фермой. Управление наводкой производилось ручным механизмом. На ферме укреплялись четыре управляющих балки, скомбинированные из швеллеров.

Санная установка была построена в мастерских РНИИ и в январе 1940 г. отправлена на Ленинградский фронт. Установка прибыла с некоторым опозданием. Кроме того, боясь рассекретить ракетное оружие, командование фронта так и не использовало установку в боевых действиях. После окончания Финской войны она была отправлена на Ржевку для прохождения огневых испытаний.

Наши инженеры шли в правильном направлении, но, увы, после окончания Финской войны работы по созданию танков, оснащённых тяжёлыми фугасными ракетами, прекратились.

С некоторой натяжкой можно считать КВ-2 переходным образцом от линейного тяжёлого танка КВ-1 к штурмовому, поскольку мощность 152-мм гаубицы М-10 была недостаточна для разрушения дотов и больших каменных домов. Тем не менее, и КВ-2 мог бы хорошо поработать в Берлине и Кёнигсберге.

Но, увы, немногочисленные танки КВ-2 наши генералы в 1941 г. использовали в качестве линейных, где они, естественно, оказались гораздо хуже, чем КВ-1 с 76-мм пушкой.

После Сталинградской битвы Гитлер потребовал создать бронированную мощную самоходную мортиру для боёв в городе. Первоначально был создан проект установки 21-см мортиры обр. 18 на шасси танка «тигр», но позже решили использовать для этой цели 38-см реактивный противолодочный бомбомёт типа 61, разработанный фирмой «Рейнметалл» и серийно выпускавшийся на заводе в городе Дюссельдорфе (другое его название «Gerat 562»).

Прототип самоходной пусковой установки «штурмтигр» (другое её название Sturmmorger Wagen 606/4 — штурмовая мортира 606/4) был показан Гитлеру 20 октября 1943 г. При этом рубка установки была из обычной, а не из бронированной стали. Машина понравилась фюреру, и он приказал запустить её в серийное производство.

Установка была создана фирмой «Алкет» на шасси серийного танка T-VIE «тигр». Причём её делали не на новых шасси, а переделывали уже готовые танки. Вместо башни на танк была поставлена сварная рубка. В лобовом листе рубки, наклоненном под углом 47°, в шаровой установке была смонтирована пусковая установка для реактивного 38-см снаряда.

Тактико-технические данные пусковой установки «штурмтигр» приведены в Приложении.

Замечу, что пусковой установкой я её называю по современной терминологии, а немцы её называли мортирой. На самом деле это сравнительно редкий тип пусковой установки по схеме закрытая труба. От мортиры она отличалась тем, что реактивный двигатель снаряда работал около 2 секунд, и основную часть кинетической энергии снаряд приобретал не в канале орудия, а вне его.

Для стрельбы использовались турбореактивные снаряды R.Sprgr.4581. Стабилизировался снаряд вращением, причём — первоначально он получал вращение от нарезов в канале ствола, а после вылета из ствола — за счёт наклона 32-х сопел порохового двигателя, расположенных по краям дна снаряда. В хвостовой части корпуса снаряда имелось 9 выступов, которыми он вставлялся в нарезы ствола пусковой установки.

Мощный фугасный снаряд мог пробить по нормали 2,5-метровую железобетонную стену. При попадании снаряда в каменный многоэтажный дом происходило полное разрушение строения.

В ряде источников указывается, что кроме фугасного снаряда в боекомплект «штурмтигра» входил ещё и кумулятивный снаряд, но данных о нём не приводится.

Пусковая установка «штурмтигр» имела нарезной ствол, заряжание которого происходило с казённой части с помощью клинового горизонтального затвора.

Ствол пусковой установки не имел противооткатных устройств и был жёстко связан с шаровой установкой, которая вращалась в рамке рубки. Для уменьшения отдачи ствола при выстреле часть газов, образовывавшихся при сгорании метательного заряда, направлялась в зазор между собственно стволом и 13-мм рубашкой, надетой на ствол. Для выхода газов в торцевом кольце у дульного среза имелось 31 отверстие. Такая конструкция ствола также способствовала его лучшему охлаждению.

Заряжание установки производилось с лотка с роликами вручную при помощи специального досылателя. Снаряды загружались внутрь машины через прямоугольный люк в крыше рубки при помощи крана. На стенках боевого отделения располагалось 12 захватов для снарядов — по 6 с каждой стороны. 13-й снаряд мог находиться на лотке, а 14-й — непосредственно в стволе, поднятом на угол 16°.

Для самообороны пусковой установки справа от ствола в шаровой установке был помещён 7,92-мм пулемёт MG 34.

Экипаж «штурмтигра» состоял из пяти человек: механика-водителя, стрелка-радиста, командира (он же наводчик) и двух заряжающих.

Первый серийный «штурмтигр» был создан фирмой «Алкет» 15 сентября 1944 г. К февралю 1945 г. всего было переоборудовано в пусковые установки 18 танков «тигр» и изготовлено 397 реактивных снарядов R.Sprgr.4581.

По крайней мере, одна установка «штурмтигр» участвовала в уличных боях в августе 1944 года в ходе Варшавского восстания и была показана в немецкой кинохронике.

11 октября 1944 г. 1001-я рота штурмовых мортир (Panzer Sturmmorser Kompanie) получила четыре установки «штурмтигр», а через некоторое время была сформирована и 1000-я рота, также с четырьмя установками. Обе роты действовали на Западном фронте. Первая вступила в бой в декабре 1944 г. в районе Трира, но в боях участвовал только один «штурмтигр», так как остальные три вышли из строя по техническим причинам и были брошены. Вторая рота начала боевые действия в ноябре 1944 г., а в январе 1945 г. довольно успешно воевала недалеко от Бонна. При переправе через Рейн одна установка «штурмтигр» была подбита огнём американских танков.

Позже была сформирована ещё одна, 1002-я, рота, получившая шесть «штурмтигров». Она принимала участие в боевых действиях восточнее Бонна, а в марте 1945 г. четыре оставшиеся в строю машины этой роты были переброшены на Восточный фронт.

К 26 марта 1945 г. в частях состояло тринадцать «штурмтигров», а ещё три имелось на складах.

В первые дни мая 1945 г. у реки Эльба частями 3-й армии 1-го Белорусского фронта был захвачен исправный «штурмтигр». В настоящее время он находится в Военно-историческом музее бронетанкового вооружения в подмосковном посёлке Кубинка. Советские специалисты изучили машину, но, к сожалению, не поняли, каким эффективным оружием она была в уличных боях.

Англичане к 1944 г. создали ухудшенный аналог «штурмтигра» и назвали его штурмовым танком AVRE (Armoured Vehicles Royal Engineers), в качестве шасси они использовали тяжёлый английский танк «Черчилль» Мк-III, а затем Mk-IV с толщиной лобовой брони до 152 мм, а бортовой — 75–95 мм. Максимальная скорость среднего танка Mk-IV составляла всего 28 км/час, а AVRE — ещё меньше.

Свой штурмовой танк англичане вооружили 305-мм мортирой. Снаряд содержал 15 кг взрывчатого вещества, которого было достаточно, чтобы разрушить бетонную стенку толщиной до 2,5 м. В отличие от немцев, создавших снаряд-ракету для «штурмтигра», англичане создали примитивную по устройству мортирку, которую сами именовали «петардой». Любопытно, что заряжание мортирки производилось с дула при помощи специального приспособления. При этом экипаж танка оставался за бронёй. Дальность стрельбы мортирки составляла всего 90 м.

Танки AVRE англичане впервые применили в июне 1944 г. в ходе высадки в Нормандии. Особенно пригодились они при захвате мощных укреплений Атлантического вала.

В своё время Атлантический вал стал предметом острых дебатов советских и западных историков. Первые утверждали, что это были редкие слабые укрепления, защищаемые солдатами-инвалидами, а вторые говорили, что это была сплошная линия неприступных бетонных сооружений.

Как ни странно, обе стороны оказались правы. На наиболее десантноопасных направлениях от Дюнкерка до Булони немцы действительно создали береговые батареи, представлявшие собой чудо инженерной мысли. А вот в Нормандии, где было стратегически невыгодно высаживаться и где союзники без толку протоптались пару месяцев и не были сброшены в море только из-за отправки всех немецких резервов на Восток, где шло генеральное наступление Красной армии, вот там действительно Атлантический вал оставлял желать лучшего.

Осенью 1944 г. союзники с тыла обошли береговые батареи немцев на берегу Ла-Манша, но германские батареи не сдавались. Мало того, германские 38-см суперпушки береговой батареи Тодт и 40-см пушки батареи Линдерман, находившиеся в самом узком месте пролива, вели огонь по… Англии. Особенно часто обстреливались порты Фолкстон, Дувр, Рамсгит и т.д.

Бетонные покрытия (толщиной до 6 м) германских береговых батарей не брали даже самые тяжёлые авиабомбы. Так, 20 сентября 1944 г. 633 бомбардировщика союзников совершили массированный налёт на батарею Линдерман, но не сумели вывести её из строя.

И тогда на штурм фортов были направлены канадские войска, оснащённые специальными танками на базе танка «черчилль» — AVRE и огнемётные «крокодилы». По мнению английского командования танки AVRE сыграли большую роль в захвате этих фортов.

Позже англичане успешно использовали танки AVRE в ходе Корейской войны.

Увы, в СССР после 1940 г. не было даже попыток проектирования штурмового танка. Это связано с синдромом полигонного мышления наших генералов, которые привыкли проводить учения танковых и мотострелковых частей на равнинных полигонах. Ну и по картам водили танковые дивизии на территории ФРГ. Я сам на офицерской подготовке несколько раз «водил» роту танков по германским дорогам, но ставить нам задачу вести бой в крупном населённом пункте преподавателям и в голову не приходило.

Кстати, наплевательское отношение у нас было не только к штурмовым танкам, но и к буксируемым мортирам. За всю историю СССР у нас выпустили около сотни 152-мм мортир образца 1931 г. и сорок пять 280-мм мортир Бр-4. И всё!

На секунду представим себе, что наши конструкторы, используя немецкий задел, сделали хотя бы два десятка «штурмтигров». Риторический вопрос: на сколько сократилось бы время боёв в Будапеште в 1956 г., да и были бы они вообще после первого же выстрела «штурмтигра»? Продержались бы в январе 1995 г. боевики в Грозном хоть пару суток под огнём «штурмтигров»? Я уж не говорю о психологическом действии штурмовых танков в Берлине в 1953-м и 1961 годах.

Но, увы, у нас очень не любят военную историю, точнее, считают её монополией узкого круга лиц с большими звёздами на золотых погонах.