ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ

Танки Т-34 перед атакой. Сталинградский фронт, осень 1942 года. (Фото из коллекции И. Мощанского)

4 мая 1938 года в Москве состоялось расширенное заседание Комитета Обороны СССР. Вёл заседание В. И. Молотов, присутствовали И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов, другие государственные и военные руководители, представители оборонной промышленности, а также командиры-танкисты, недавно вернувшиеся из Испании. Собравшимся был представлен проект лёгкого колёсно-гусеничного танка А-20, разработанный на Харьковском паровозостроительном заводе имени Коминтерна (ХПЗ). В ходе его обсуждения завязалась дискуссия о целесообразности применения на танках колёсно-гусеничного движителя.

Выступившие в прениях участники боёв в Испании, в частности А. А. Ветров и Д. Г. Павлов (на тот момент начальник АБТУ), высказали диаметрально противоположные точки зрения по этому вопросу. При этом противники колёсно-гусеничного движителя, оказавшиеся в меньшинстве, ссылались на якобы печальный опыт применения танков БТ-5 в Испании, что не совсем понятно, так как опыт этот имел весьма ограниченный характер — в Испанию было отправлено всего 50 танков БТ-5. Несостоятельными выглядели и ссылки на очень низкую надёжность ходовой части: в сентябре 1937 года «бетешки», например, выдвигаясь на Арагонский фронт, совершили 500-км марш по шоссе на колёсах без существенных поломок. Кстати, полтора года спустя, уже в Монголии, БТ-7 6-й танковой бригады совершили 800-км марш к Халхин-Голу на гусеницах, и тоже почти без поломок.

Суть противоречий, скорее всего, состояла в другом: насколько вообще нужна боевому танку ходовая часть в двух ипостасях? Ведь колёсный движитель использовался в основном для совершения маршей на высоких скоростях по хорошим дорогам, а такая возможность выпадала достаточно редко. Стоило ли ради этого усложнять конструкцию ходовой части танка? И если у БТ-7 такое усложнение было ещё сравнительно небольшим, то у А-20, имевшего привод на три пары опорных катков, — уже весьма существенным. Наверняка, имели место и другие причины: производственные, эксплуатационные и политические — если начальство за колёсно-гусеничный движитель, то зачем лезть на рожон?

В итоге, и не без влияния позиции И. В. Сталина, неожиданно для многих поддержавших «гусеничников», КБ ХПЗ поручили разработать проект чисто гусеничного танка, по массе и всем прочим тактико-техническим характеристикам (разумеется, за исключением ходовой части) аналогичного А-20. После изготовления опытных образцов и проведения сравнительных испытаний предполагалось принять окончательное решение в пользу того или иного варианта машины.

Здесь уместно сделать краткий экскурс в историю и напомнить читателю некоторые факты, связанные с проектированием А-20 (подробнее об этом см. в «Бронеколлекции» № 5 за 1996 год), поскольку именно с А-20 началась история танка, впоследствии названного Т-34.

Итак, в 1937 году завод № 183 (этот номер ХПЗ получил во второй половине 1936 года) в соответствии с тактико-техническими требованиями АБТУ должен был спроектировать колёсно-гусеничные танки БТ-7ИС и БТ-9, причём в том же году планировалось выпустить 100 единиц БТ-7ИС. Конструкторским бюро КБ-190 отдела «100» (танковое производство), которое с января 1937 года возглавлял М. И. Кошкин, эта работа была сорвана. Кроме того, Кошкиным всячески тормозилась и работа адъюнкта ВАММ им. Сталина военинженера 3-го ранга А. Я. Дика, специально направленного на ХПЗ для разработки нескольких вариантов эскизного проекта танка БТ-ИС.

13 октября 1937 года АБТУ выдало заводу техтребования на проектирование новой боевой машины — колёсно-гусеничного танка БТ-20. Спустя две недели директор завода № 183 Ю. Е. Максарев получил из Главка распоряжение следующего содержания:[1]

«Директору завода № 183.

Решением Правительства № 94сс от 15 августа 1937 г. Главному управлению предложено спроектировать и изготовить опытные образцы и подготовить к 1939 г. производство для серийного выпуска быстроходных колёсно-гусеничных танков с синхронизированным ходом. Ввиду чрезвычайной серьёзности данной работы и крайне сжатых сроков, заданных Правительством, 8-е Главное управление[2] считает необходимым провести следующие мероприятия.

1. Для проектирования машины создать на ХПЗ отдельное КБ (ОКБ), подчинённое непосредственно главному инженеру завода.

2. По договорённости с ВАММ и АБТУ назначить начальником этого бюро адъюнкта академии военинженера 3 ранга Дик Адольфа Яковлевича и выделить для работы в бюро с 5 октября 30 человек дипломников ВАММ и с 1 декабря дополнительно 20 человек.

3. По договорённости с АБТУ РККА назначить главным консультантом по машине капитана Кульчицкого Евгения Анатольевича.

4. Не позднее 30 сентября выделить для работы в ОКБ-8 лучших конструкторов-танкистов завода для назначения их руководителями отдельных групп, одного стандартизатора, секретаря и архивариуса.

5. Создать при ОКБ макетно-модельную мастерскую и обеспечить внеочередное выполнение работ, связанных с новым проектированием во всех цехах завода.

6. Считать необходимым спроектировать три варианта ходовой части и изготовить два опытных образца, утверждённых по рассмотрению проектов.

7. На проведение работы заключить договор с АБТУ не позднее 15 октября 1937 г.»

В результате на заводе было создано КБ, значительно более сильное, чем основное.

Для разработки нового танка АБТУ направило в Харьков капитана Е. А. Кульчицкого, военинженера 3-го ранга А. Я. Дика, инженеров П. П. Васильева, В. Г. Матюхина, Водопьянова, а также 41 слушателя-дипломника ВАММ.

В свою очередь, завод выделил конструкторов: А. А. Морозова, Н. С. Коротченко, Шура, А. А. Молоштанова, М. М. Лурье, Верковского, Диконя, П. Н. Горюна, М. И. Таршинова, А. С. Бондаренко, Я. И. Барана, В. Я. Курасова, В. М. Дорошенко, Горбенко, Ефимова, Ефременко, Радойчина, П. С. Сентюрина, Долгоногову, Помочайбенко, В. С. Календина, Валового.

Начальником ОКБ был назначен А. Я. Дик, помощником начальника инженер П. Н. Горюн, консультантом АБТУ Е. А. Кульчицкий, начальниками секций В. М. Дорошенко (контрольная), М. И. Таршинов (корпусная), Горбенко (моторная), А. А. Морозов (трансмиссия), П. П. Васильев (ходовая часть).

Опытный средний танк А-32 во время полигонных испытаний летом 1939 года. (Оба фото из коллекции М. Барятинского)

Опытный средний танк А-34 во время испытаний на НИБТПолигоне в Кубинке. Март 1940 года. Обращает на себя внимание гнутый лобовой лист корпуса, не встречавшийся на серийных машинах. (Оба фото из коллекции М. Барятинского)

Сведения о деятельности этого коллектива, которые пока удалось обнаружить, обрываются началом ноября 1937 года. Однако достоверно известно, что ТТТ к танку БТ-20 (заводской индекс — А-20) во многом базировались на разработках А. Я. Дика, сделанных летом 1937 года. В первую очередь это касается конструкции гитары, углов наклона верхней части бортов, продольного расположения карданных валов колёсного привода, наклонного расположения рессор и др. Даже предложение Дика использовать в ходовой части пять пар опорных катков для лучшего распределения нагрузки на ходовую часть нашло своё применение, если не на А-20, то на последующих машинах.

В публикациях по истории создания Т-34 ОКБ не фигурирует, а встречаются лишь упоминания о секции или бюро перспективного проектирования во главе с А. А. Морозовым и практически с тем же коллективом. В альбоме «Харьковское конструкторское бюро по машиностроению имени А. А. Морозова», изданном в Харькове к 70-летию КБ, сообщается, что для выполнения задания АБТУ по разработке нового колёсно-гусеничного танка М. И. Кошкин организовал новое подразделение — КБ-24. Конструкторов он подбирал лично, на добровольных началах, из числа работников КБ-190 и КБ-35.[3] В этот коллектив входил 21 человек: М. И. Кошкин, А. А. Морозов, А. А. Молоштанов, М. И. Таршинов, В. Г. Матюхин, П. П. Васильев, С. М. Брагинский, Я. И. Баран, М. И. Котов, Ю. С. Миронов, В. С. Календин, В. Е. Моисеенко, А. И. Шпайхлер, П. С. Сентюрин, Н. С. Коротченко, Е. С. Рубинович, М. М. Лурье, Г. П. Фоменко, А. И. Астахова, А. И. Гузеева, Л. А. Блейшмидт.

На упомянутом выше заседании Комитета Обороны проект А-20 представляли М. И. Кошкин и А. А. Морозов.

Однако вернёмся в 1938-й год. Технический проект гусеничного танка, получившего обозначение А-32, выполнили быстро, поскольку внешне он ничем не отличался от А-20, за исключением ходовой части, имевшей 5 (а не 4, как у А-20) опорных катков на сторону. В августе 1938 года оба проекта были представлены на заседании Главного военного совета РККА при Наркомате обороны.[4] Общее мнение участников вновь склонялось в пользу колёсно-гусеничного танка. И вновь решающую роль сыграла позиция Сталина: он предложил построить и испытать оба танка и только после этого принять окончательное решение.

В связи со срочной разработкой чертежей встал вопрос о привлечении дополнительных конструкторских сил. В начале 1939 года было проведено объединение имевшихся на заводе № 183 трёх танковых КБ (КБ-190, КБ-35 и КБ-24) в одно подразделение, которому присвоили шифр — отдел 520. Одновременно произошло слияние в один всех опытных цехов. Главным конструктором отдела 520 стал М. И. Кошкин, начальником КБ и заместителем главного конструктора — А. А. Морозов, заместителем начальника — Н. А. Кучеренко.

К маю 1939 года опытные образцы новых танков изготовили в металле. До июля обе машины проходили в Харькове заводские испытания, а с 17 июля по 23 августа — полигонные. При этом в отчёте об испытаниях указывалось, что ни та ни другая машины не были полностью укомплектованы. В наибольшей степени это касалось А-32. На нём отсутствовали оборудование ОПВТ, предусмотренное проектом, и укладка ЗИП; 6 опорных катков из 10 были заимствованы у БТ-7 (они были уже родных), не полностью оказалась оборудована и боеукладка.

Что касается отличий А-32 от А-20, то комиссия, проводившая испытания, отметила следующее: первый не имеет колёсного привода; толщина его бортовой брони 30 мм (вместо 25 мм); вооружён 76-мм пушкой Л-10 вместо 45-мм; имеет массу 19 т. Боеукладка как в носу, так и на бортах А-32 была приспособлена для 76-мм снарядов. Из-за отсутствия привода на колёсный ход, а также наличия 5 опорных катков внутренняя часть корпуса А-32 несколько отличалась от внутренней части А-20. По остальным же механизмам А-32 существенных отличий от А-20 не имел.

В ходе испытаний были уточнены ТТХ обоих танков.

В ходе заводских испытаний А-20 прошёл 872 км (на гусеницах — 655, на колёсах — 217), А-32 — 235 км. На полигонных испытаниях А-20 прошёл 3267 км (из них на гусеницах — 2176), А-32 — 2886 км.

Председатель комиссии полковник В. Н. Черняев, не решаясь отдать предпочтение одной из машин, написал в заключении, что оба танка успешно выдержали испытания, после чего вопрос опять повис в воздухе.

СРАВНИТЕЛЬНЫЕ ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ТАНКОВ А-20 и А-32

23 сентября 1939 года состоялся показ танковой техники руководству Красной Армии, на котором присутствовали К. Е. Ворошилов, А. А. Жданов, А. И. Микоян, Н. А. Вознесенский, Д. Г. Павлов и другие, а также главные конструкторы представляемых танков. Помимо А-20 и А-32, на подмосковный полигон доставили тяжёлые танки KB, СМК и Т-100, а также лёгкие БТ-7М и Т-26.

А-32 «выступил» весьма эффектно. Легко, даже изящно и в хорошем темпе танк преодолел ров, эскарп, контрэскарп, колейный мост, вброд перешёл реку, поднялся по косогору с подъёмом больше 30° и в заключение сбил носовой частью бронекорпуса большую сосну, вызвав восхищение зрителей.

По результатам испытаний и показа было высказано мнение, что танк А-32, имевший запас по увеличению массы, целесообразно защитить более мощной 45-мм бронёй, соответственно повысив прочность отдельных деталей.

Впрочем, в это время в опытном цехе завода № 183 уже велась сборка двух таких танков, получивших заводской индекс А-34. Одновременно в течение октября — ноября 1939 года велись испытания двух А-32, догруженных на 6830 кг, то есть до массы А-34.

Завод торопился собрать новые танки к 7 ноября, бросив на это все силы. Однако возникавшие технические трудности, главным образом, с силовыми установками и силовыми передачами, тормозили сборку. И это несмотря на то, что все агрегаты и узлы тщательно собирались, все резьбовые соединения обрабатывались горячим маслом, а трущиеся поверхности пропитывались очищенным тавотом. Игнорируя протесты военпредов, в коробки передач установили только импортные подшипники. Беспрецедентной отделке подвергались и внешние поверхности корпусов и башен.

Не способствовала ускорению производства и весьма сложная технология изготовления броневых деталей для этих двух танков. В частности, лобовая часть корпуса выполнялась из цельного броневого листа, который сначала подвергался отпуску, затем изгибался, правился и вновь поступал на термообработку. Заготовки коробились при отпуске и закалке, покрывались трещинами при гибке, а их большие размеры затрудняли процесс правки. Башня также сваривалась из крупных гнутых бронелистов. Отверстия (например, амбразура пушки) вырезались после гибки, что вызывало большие трудности при механической обработке.

Тем временем, ещё до изготовления машины в металле, 19 декабря 1939 года постановлением Комитета Обороны при СНК СССР № 44Зсс танк был принят на вооружение Красной Армии под обозначением Т-34.

Один из первых серийных танков Т-34. 1940 год. (Фото из коллекции М. Барятинского)

Танк Т-34 с 76-мм пушкой Ф-34 во время испытаний на Гороховецком полигоне, ноябрь 1940 года. (Фото из коллекции М. Барятинского)

Сборку первого А-34 закончили в январе 1940 года, второго — в феврале. И сразу же начались войсковые испытания, ход которых отражался в отчётах.

«Первая [машина] А-34 прошла 200 км испытаний. Проходимость хорошая. Сопровождающий БТ часто застревает, и приходится вытаскивать [его] 34-й.

Видимость в движении отвратительная. Стёкла потеют, забиваются снегом через 7–10 минут. Дальнейшее движение невозможно, требуется прочистка стёкол снаружи.

В башне при этой системе тесно.

15.02.40 г. из пробега возвратились. Машину поставили на установку маски.

А-34 вторая — произвели обкатку, механизмы работают нормально».

После 250 км пробега на первом А-34 вышел из строя двигатель, проработавший всего 25 моточасов. Его пришлось заменить новым. К 26 февраля эта машина прошла только 650, а вторая — 350 км. Стало очевидно, что завершить весь объём испытаний пробегом — 2000 км — до правительственного показа, назначенного на март, не удастся. А без этого танки не могли быть допущены к демонстрации. Тогда-то и возникла идея перегнать оба А-34 из Харькова в Москву своим ходом и «накрутить» таким образом необходимый километраж. На специальном заседании парткома завода ответственным исполнителем пробега был назначен М. И. Кошкин.

Утром 5 марта (по другим данным, в ночь с 5-го на 6-е) колонна из двух А-34 и двух тягачей «Ворошиловец», один из которых был оборудован под жильё, а другой — до отказа забит запчастями, взяла курс на Москву. Из соображений секретности маршрут пробега был проложен в обход крупных населённых пунктов и основных дорог. Мостами через реки разрешалось пользоваться только в случае невозможности перейти реку по льду и в ночное время. График пробега учитывал не только время движения и отдыха, но также и расписание поездов на пересекаемых железнодорожных линиях, и прогноз погоды на маршруте. Средняя скорость движения колонны не должна была превышать 30 км/ч.

Неприятности начались уже недалеко от Белгорода. Во время движения по снежной целине у одного из танков был «сорван» главный фрикцион. В ряде публикаций это приписывают отсутствию опыта у одного из водителей, что представляется маловероятным, так как танки вели лучшие водители-испытатели завода, накатавшие на них не одну сотню километров. Ю. Е. Максарев в своих воспоминаниях даёт другую трактовку этого факта. По его словам, «представитель ГАБТУ, сев за рычаги, заставлял машину разворачиваться в снегу на полной скорости и вывел из строя главный фрикцион». М. И. Кошкин решил продолжать движение с одним танком, а к вышедшему из строя вызвали с завода ремонтную бригаду.

В Серпухове колонну встретил замнаркома среднего машиностроения (в 1939 году все танковые заводы были переданы из Наркомоборонпрома в Наркомсредмаш) А. А. Горегляд. Исправный танк прибыл в Москву, а точнее на завод № 37, находившийся в тогда ещё подмосковном Черкизове. В течение нескольких дней, пока ждали отставшую машину, на завод продолжалось настоящее паломничество: представители НТК ГАБТУ, ВАММ им. Сталина, Генерального штаба РККА — всем было интересно взглянуть на новинку. В эти дни М. И. Кошкину стало плохо, поднялась температура — во время пробега он серьёзно простудился.

В ночь на 17 марта обе «тридцатьчетвёрки» прибыли на Ивановскую площадь Кремля. Кроме М. И. Кошкина в Кремль допустили только двоих сотрудников завода № 183. Танк № 1 вёл Н. Ф. Носик, а № 2 — И. Г. Битенский (по другим данным — В. Дюканов). Рядом с ними на месте стрелка располагались сотрудники НКВД.

Утром к танкам подошла большая группа партийных и государственных деятелей — И. В. Сталин, В. М. Молотов, М. И. Калинин, Л. П. Берия, К. Е. Ворошилов и другие. Начальник ГАБТУ Д. Г. Павлов отдал рапорт. Затем слово взял М. И. Кошкин. Несмотря на принятые лекарства, он не мог сдержать душившего его кашля, чем вызвал недовольные взгляды И. В. Сталина и Л. П. Берии. После доклада и осмотра танки разъехались: один — к Спасским, другой — к Троицким воротам. Не доезжая до ворот, они круто развернулись и понеслись навстречу друг другу, эффектно высекая искры из брусчатки. Проделав несколько кругов с поворотами в разные стороны, танки по команде остановились на прежнем месте. Новые машины понравились вождю, и он распорядился, чтобы заводу № 183 была оказана необходимая помощь по устранению имевшихся у А-34 недостатков, на которые ему настойчиво указывали замнаркома обороны Г. И. Кулик и Д. Г. Павлов. Причём последний смело сказал Сталину: «Мы дорого заплатим за выпуск недостаточно боеспособных машин».

После кремлёвского показа танки направились на НИБТПолигон в Кубинку, где были проведены их испытания обстрелом из 45-мм пушки. Затем боевые машины пошли дальше: по маршруту Минск — Киев — Харьков.

Танк Т-34 довоенного выпуска в экспозиции танкового музея на Абердинском полигоне в США. (Фото Я. Магнуского)

Танк Т-34 выпуска 1941 года.

Завязший на заливном лугу и брошенный экипажем Т-34 выпуска лета 1941 года. (Фото из коллекции М. Барятинского)

31 марта 1940 года был подписан протокол Комитета Обороны о постановке танка Т-34(А-34) в серийное производство на заводе № 183 и по подготовке его выпуска на СТЗ.

По прибытии машин в Харьков после 3000 км пробега, при разборке обнаружился ряд дефектов: подгорело ферродо на дисках главных фрикционов, появились трещинки на вентиляторах, обнаружились сколы на зубьях шестерён коробок передач, подгорели тормоза. В КБ прорабатывали ряд вариантов по устранению дефектов. Однако всем было ясно, что 3000 км — гарантийный пробег без дефектов — даже после исправлений А-34 не пройдёт.

Тем временем на заводе приняли производственную программу на 1940 год, предусматривавшую выпуск полутора сотен танков А-34.

Ориентировочный план выпуска машины А-34 в 1940 году

Впрочем, этот план вскоре был существенно скорректирован. 5 июня 1940 года СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О производстве танков Т-34 в 1940 году», в котором говорилось:

«Придавая особо важное значение оснащению Красной Армии танками Т-34, Совет Народных Комиссаров Союза ССР и ЦК ВКП(б) постановляют:

1. Обязать Народного Комиссара Среднего Машиностроения тов. Лихачёва И. А.:

а) изготовить в 1940 году 600 танков Т-34, из них:

на заводе № 183 (им. Коминтерна)—500 шт.,

на Сталинградском тракторном — 100 шт.,

со следующей разбивкой по месяцам:

б) обеспечить полностью программу 1940 г. по выпуску танков Т-34 дизелями, для чего увеличить выпуск моторов В-2 на заводе № 75 и изготовить до конца 1940 года 2000 шт., со следующей разбивкой по месяцам:

Предупредить руководителей предприятий, выполняющих заказы для танка Т-34, что они персонально отвечают за их исполнение как по качеству, так и в срок».

Несмотря на грозное предупреждение, план этот выполнен не был, более того — летом 1940 года над Т-34 начали сгущаться тучи. Дело в том, что на полигон в Кубинку поступили два танка Pz.III, закупленные в Германии после подписания пакта о ненападении. Результаты сравнительных испытаний немецкого танка и Т-34 оказались неутешительными для советской боевой машины.

Т-34 превосходил тройку по вооружению и броневой защите, уступая по ряду других показателей. Pz.III имел трёхместную башню, в которой были достаточно комфортные условия для боевой работы членов экипажа. Командир имел удобную башенку, обеспечивавшую ему прекрасный обзор, у всех членов экипажа имелись собственные приборы внутренней связи. В башне же Т-34 с трудом размещались два танкиста, один из которых выполнял функции не только наводчика, но и командира танка, а в ряде случаев и командира подразделения. Внутренней связью обеспечивались только два члена экипажа из четырёх — командир танка и механик-водитель.

Немецкая машина превзошла Т-34 и по плавности хода; она оказалась и менее шумной — при максимальной скорости движения Pz.III было слышно за 150–200 м, а Т-34 — за 450 м.

Полной неожиданностью для наших военных явилось и превосходство «немца» в скорости. На гравийном шоссе Кубинка — Репище Pz.III разогнался на мерном километре до скорости 69,7 км/ч, в то время как лучший показатель для Т-34 составил 48,2 км/ч. Выделенный же в качестве эталона БТ-7 на колёсах развил только 68,1 км/ч!

В отчёте об испытаниях отмечались и более удачная подвеска немецкого танка, высокое качество оптических приборов, удобное размещение боекомплекта и радиостанции, надёжные двигатель и трансмиссия.

Эта машина завязла там же, где и танк с предыдущего снимка, но это — Т-34 довоенного выпуска. Об этом говорят пушка Л-11 и наличие в башенном люке прибора кругового обзора. На левой надгусеничной попке лежат два продолговатых предмета, выдаваемые в зарубежной печати за ящики ЗИП. На самом деле — это наружные топливные баки ёмкостью 33,5 л каждый. (РГАКФД)

Эти результаты произвели эффект разорвавшейся бомбы. ГАБТУ предоставило отчёт полигона маршалу Г. И. Кулику, который утвердил его и тем самым приостановил производство и приёмку Т-34, потребовав устранения всех недостатков. Руководство завода № 183 не согласилось с мнением заказчика и обжаловало его в главке и наркомате, предложив продолжать производить Т-34 с исправлениями, сократив гарантийный пробег до 1000 км. Нарком среднего машиностроения В. А. Малышев (сменивший на этом посту И. А. Лихачёва) вместе с начальником 8-го Главного управления Наркомсредмаша А. А. Гореглядом, директором завода № 183 Ю. Е. Максаревым и начальником НТК ГАБТУ И. А. Лебедевым обратились непосредственно к К. Е. Ворошилову, который, как и В. А. Малышев, являлся заместителем председателя СНК СССР. Маршал ознакомился с результатами пробега на 3000 км, испытаниями на полигоне и на бывшей «линии Маннергейма», заслушал мнение И. А. Лебедева, выступавшего за продолжение производства Т-34, и объявил своё решение: «Машины продолжать делать; сдавать в армию, установив 1000-км гарантийный пробег. Заводу начать разрабатывать новую машину — Т-34М, введя в неё не только прочностные изменения, но и пятискоростную коробку передач».

К тому времени здоровье М. И. Кошкина, заболевшего в марте воспалением лёгких, значительно ухудшилось. Несмотря на удаление поражённого лёгкого, 26 сентября 1940 года М. И. Кошкин скончался. Главным конструктором танкового КБ назначили А. А. Морозова.

Под его руководством началось проектирование двух вариантов модернизации Т-34. В первом — А-41 — была сделана попытка исправить большинство недостатков без изготовления нового корпуса и замены силового агрегата. Машина получала новую трёхместную башню с диаметром погона 1700 мм (против 1420 мм у Т-34) и новую пушку Ф-34 завода № 92. Дальше бумажной стадии этот проект не пошёл.

Второй вариант — А-43, более известный под названием Т-34М, — был длиннее, уже и выше, чем Т-34. Клиренс увеличили на 50 мм. Для А-43 спроектировали новый двигатель В-5 мощностью 600 л.с. Новую коробку передач разрабатывать не стали, а в паре со старой, 4-скоростной, установили демультипликатор. В результате у А-43 появилась возможность двигаться на восьми скоростях вперёд и двух — назад. Свечная подвеска типа Кристи, перекочевавшая на Т-34 с БТ, уступила место торсионной.

А-43 получил башню с командирской башенкой и двумя круглыми посадочными люками, спроектированную ранее для А-41. Радиостанцию перенесли в корпус, что позволило увеличить боекомплект пушки с 77 до 100 выстрелов, а боекомплект пулемётов — с 46 до 72 дисков.

В итоге новая машина оказалась на 987 кг легче Т-34, но удельное давление на грунт несколько возросло, так как ширина гусениц была уменьшена на 100 мм.

Одновременно с разработкой А-43 завод № 183 продолжал выпуск Т-34. К 15 сентября 1940 года заводские цеха покинули три первых серийных танка, а до конца года их было изготовлено всего 115 единиц, или 19 % годовой программы. СТЗ вообще не сдал ни одной машины, хотя и собрал к концу года 23 танка.

На то были свои причины. Новый танк требовал новой оснастки для его изготовления и расширения производственных площадей. Медленно осваивался смежниками и выпуск комплектующих изделий для Т-34. Поставляемые Мариупольским металлургическим заводом имени Ильича (раньше в публикациях это предприятие, в целях конспирации, именовалось «Южным броневым заводом») броневые детали требовали доработки, поскольку не выдерживалась их геометрия. Несмотря на упрощение технологии сборки танка (лобовая часть, например, теперь сваривалась из двух прямых бронелистов), она оставалась достаточно сложной и более трудоёмкой, чем у БТ-7М, выпуск которого прекратился только в июле 1940 года.

На заводе № 75 с огромным трудом добились, чтобы дизель В-2 без сбоя работал 150 часов на стенде. Проблем была масса! Для правильного и одинакового распыления, равномерной подачи топлива, изготовили специальные стенды, на которых проверялся весь комплект из 12 форсунок со всеми трубопроводами и насосами. Клапаны, форсунки и иглы притирали вручную ученики школы ФЗО: особенно хорошо это получалось у девушек, чуткие девичьи пальцы лучше справлялись с этой тонкой работой. Много хлопот было и с отверстиями в форсунках. Сверлом диаметром 0,3 мм требовалось на больших оборотах сделать шесть отверстий в головке форсунки. Этот поистине ювелирный инструмент хранился в спичечных коробках. Одного коробка хватало на смену.

Не было проблем, пожалуй, только с вооружением. Видимо, потому, что выпуск предназначавшихся для Т-34 76-мм пушек Л-11 был прекращён в 1939 году, и они поступали в Харьков не с завода-изготовителя, а с артиллерийского склада. В 1938–1939 годах Кировский завод в Ленинграде изготовил 746 пушек Л-11. В июне — октябре 1940 года на НИАПе в целом удовлетворительно прошли испытания этой пушки на Т-34. До января 1941 года, помимо Т-34, пушка Л-11 устанавливалась в тяжёлый танк KB, а также на ряд опытных образцов бронетанковой техники. Всего «тридцатьчетвёрок» с этим орудием было выпущено около 400 единиц. Вопреки некоторым публикациям, 76-мм пушка Ф-32, разработанная по одному техзаданию с Л-11, в танк Т-34 никогда не устанавливалась.

Впрочем, уже в 1939 году существовала более мощная, чем Л-11 и Ф-32, 76-мм пушка. Речь идёт о Ф-34, созданной в КБ завода № 92 под руководством В. Г. Грабина и первоначально предназначавшейся для вооружения танков Т-28 и Т-35. Первые её испытания в танке Т-28 были проведены на Гороховецком полигоне 19 октября 1939 года. С 20 по 23 ноября 1940 года там же проходили полигонно-войсковые испытания (объём 1000 выстрелов) пушки в танке Т-34. По их результатам комиссия рекомендовала Ф-34 к принятию на вооружение.

Тем временем первые три серийные машины Т-34, согласно директиве замнаркома обороны № 76791 от 25 октября 1940 года, подверглись в течение ноября — декабря интенсивным испытаниям на НИБТПолигоне, офицеры которого выявили так много конструктивных недостатков у новых машин, что усомнились в их боеспособности. Снова был поднят вопрос о снятии Т-34 с производства, к тому же у ряда руководителей ГАБТУ и Наркомата обороны существовало устойчивое мнение — самым массовым танком Красной Армии должен был стать лёгкий Т-50.

Такая позиция руководства РККА была не случайной. Как известно, 9 июня 1940 года было принято решение о формировании девяти механизированных корпусов. По штату каждому корпусу полагалось иметь две танковых и одну моторизованную дивизию; каждой танковой дивизии — 63 тяжёлых танка KB, 210 средних Т-34 и 102 лёгких танка (на тот момент — БТ и Т-26). На вооружении моторизованной дивизии должны были состоять 275 лёгких танков (в основном Т-26). Для замены всех лёгких танков «старых типов» и предназначался Т-50. В феврале — марте 1941 года по тем же штатам началось формирование ещё 20 мехкорпусов. Нетрудно подсчитать, что для них требовалось значительно больше лёгких танков, чем средних и тяжёлых. Кроме того, лёгкие боевые машины имелись в составе многих стрелковых соединений.

Начальник ГАБТУ Я. Н. Федоренко и начальник ГАУ Г. И. Кулик, поддержанные командующим Западным Особым военным округом Д. Г. Павловым, выступили с инициативой прекратить выпуск Т-34 и восстановить производство БТ-7М, пока не будет завершена работа над Т-34М. Однако это предложение отклонили.

Что же касается Т-34М (А-43), то его проект в январе 1941 года одобрил Комитет Обороны при СНК СССР.

В марте приступили к изготовлению двух эталонных образцов танка. Одновременно смежники освоили производство узлов и агрегатов для этой машины. Первым на проектный режим вышел завод № 92 в Горьком, уже в феврале 1941 года начавший отправку в Харьков пушек Ф-34, которые из-за отсутствия готовых Т-34М стали устанавливать в серийные Т-34.

Компоновка танка Т-34 выпуска 1940–1941 годов:

1 — пушка Л-11; 2 — люк для вентиляции; 3 — смотровой прибор кругового обзора; 4 — рым; 5 — заглушка отверстия для стрельбы из револьвера; 6 — двигатель; 7 — воздухоочиститель; 8 — главный фрикцион; 9 — стартёр; 10 — бортовой фрикцион; 11 — коробка передач; 12 — подмоторная рама; 13 — аккумуляторы; 14 — моторная перегородка; 15 — вертикальные кассеты со снарядами; 16 — сиденье командира; 17 — укладка снарядов на правой стенке боевого отделения; 18 — сиденье механика-водителя; 19 — рычаги управления; 20 — педаль главного фрикциона; 21 — баллоны со сжатым воздухом; 22 — буксирная серьга; 23 — радиостанция; 24 — зеркальные приборы наблюдения механика-водителя.

Штампованную башню с толщиной стенок 45 мм разработали на Мариупольском металлургическом заводе под руководством В. С. Ниценко. В мае 1941 года завод не только изготовил первые 5 башен для Т-34М, но и подготовил их массовое производство (при эвакуации осенью 1941 года из Мариуполя вывезли 50 почти законченных башен). Примерно в это же время здесь начали выпуск литых башен для танка Т-34 с толщиной стенок 52 мм.

Танк Т-34 выпуска 1942 года в Танковом музее в Абердине (США). Эта машина проходила испытания на Абердинском полигоне с ноября 1942-го по сентябрь 1943 года. (Фото Я. Магнуского)

Отражением всех мытарств и споров по поводу Т-34 и Т-34М стало постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О производстве танков Т-34 в 1941 году», принятое 5 мая 1941 года. В нём, в частности, говорилось:

«1. Утвердить Наркомсредмашу на 1941 год план производства:

а) танков Т-34 в количестве 2800 штук, в том числе по заводу № 183 — 1800 штук и по СТЗ — 1000 штук, с обеспечением поставки этих машин НКО по следующему графику:

2. Обязать Наркомсредмаш т. Малышева и директора завода № 183 т. Максарева внести в танки Т-34 следующие улучшения:

а) увеличить толщину брони башни и переднего лобового листа корпуса до 60 мм;

б) установить торсионную подвеску;

в) расширить погон башни до размера не менее 1600 мм и установить командирскую башенку с круговым обзором;

г) установить бортовые листы корпуса танка вертикально, с толщиной брони, равнопрочной 40-мм броне при угле наклона 45.

3. Установить полный боевой вес улучшенного танка Т-34 — 27,5 тонны.

4. Обязать Наркомсредмаш т. Малышева и директора завода № 183 т. Максарева обеспечить в 1941 году выпуск 500 штук улучшенных танков Т-34 в счёт программы, установленной настоящим постановлением».

Судя по всему, речь в этом документе идёт о Т-34М, к серийному производству которого почти всё уже было готово. К 17 апреля на ХПЗ изготовили три бронекорпуса, к концу месяца с ХТЗ поступили на сборку торсионы, катки и другие элементы ходовой части. Однако двигатель В-5, предназначавшийся для этого танка, так и не был готов ни к 1 Мая, ни к началу войны…

Отработка взаимодействия пехоты и танков. Ленинградский фронт, 1942 год. Лобовая броня корпуса и борта башен обоих танков экранированы. На корме дальней машины закреплена фашина. (Фото из коллекции М. Барятинского)

25 июня 1941 года вышло постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об увеличении выпуска танков KB, Т-34 и Т-50, артиллерийских тягачей и танковых дизелей на III и IV кварталы 1941 г.», в котором была сформулирована задача по созданию комплексной танкостроительной промышленности. 1 июля 1941 года появилось ещё одно постановление, уже Государственного Комитета Обороны № ГКО-1 её, в соответствии с которым к производству танков Т-34 привлекался горьковский завод «Красное Сормово» (завод № 112 Наркомсудпрома). При этом сормовичам разрешили устанавливать на танки авиамотор М-17 — к его выпуску должен был приступить цех авиадвигателей ГАЗа. Решение о производстве Т-34 с бензиновым двигателем было вынужденным и временным и связанным с тем, что к середине 1941 года единственным изготовителем дизелей В-2 оставался харьковский завод № 75. В первые же дни войны поступило распоряжение о развёртывании их производства на ХТЗ. Однако быстро меняющаяся обстановка на фронте заставила изменить эти планы. Двигательное производство ХТЗ перебазировали на СТЗ, где и начался выпуск дизелей в ноябре 1941 года. Завод № 75 в это время находился «на колёсах» — шла его эвакуация на Урал.

Программа выпуска Т-34 на заводе «Красное Сормово» в 1941 году включала 700–750 единиц, но до конца года завод смог изготовить только 173 машины.

Тем временем завод № 183 наращивал выпуск танков. Люди работали в две смены по 11 часов, не покидая цеха даже во время начавшихся бомбёжек города. В июле из ворот завода вышли 225 танков, августе — 250, сентябре — 250, в октябре удалось собрать последние 30 машин. На основании постановления № 667/СГКО от 12 сентября 1941 года Ю. Е. Максарев отдал приказ о немедленной эвакуации завода в глубокий тыл. Первый эшелон покинул Харьков 19 сентября и направился на Урал, в Нижний Тагил, на территорию Уральского вагоностроительного завода. На эту же площадку прибыли Московский станкостроительный завод имени С. Орджоникидзе, часть оборудования и сотрудников московских заводов «Красный пролетарий», «Станколит» и др. На основе этих предприятий был образован Уральский танковый завод № 183. Первые 25 танков на новом месте собрали уже в конце декабря из узлов и деталей, привезённых из Харькова.

Осенью 1941 года единственным крупным производителем Т-34 оставался СТЗ. При этом выпуск максимально возможного числа комплектующих постарались развернуть в самом Сталинграде. Броневой прокат поступал с завода «Красный Октябрь», бронекорпуса сваривались на Сталинградской судоверфи (завод № 264), пушки поставлял завод «Баррикады». Короче говоря, в городе организовали практически полный цикл производства танка и его деталей. Так же обстояли дела и в Горьком, и в Нижнем Тагиле.

Двигательный завод № 75 прибыл в Челябинск, где влился в состав Челябинского Кировского завода. В ноябре 1941 года из заготовок и деталей, привезённых из Харькова, в Челябинске собрали первые 18 дизелей. В декабре ЧКЗ наладил серийный выпуск дизелей В-2 уже полностью из деталей собственного изготовления и сдал за месяц 155 двигателей. В январе 1942 года выпуск составил 240 дизелей, а к марту 1942 года производство достигло 10 моторов в сутки. Но и эти темпы отставали от потребностей танковых заводов.

Предвидя эту ситуацию, СНК принял решение о развёртывании производства дизелей ещё на двух заводах. Двигательное производство ЛКЗ эвакуировали в Свердловск, на площадку Уральского турбинного завода (13 декабря был переименован в завод № 76 НКТП). Первый дизель здесь собрали 12 октября 1941 года.

Ещё один завод появился на Алтае. 13 октября 1941 года ГКО принял решение о строительстве в Барнауле двух заводов: одного — по производству лёгких танков Т-50, другого — по изготовлению для этих танков 6-цилиндровых дизелей В-4. В конце января 1942 года эти два предприятия слили в одно — завод (с 17 сентября 1942 года —№ 77 НКТП) по производству дизелей В-2, который проектировался на основе двигательных производств ХТЗ и московского ЗИСа. Первый двигатель здесь был собран 6 ноября того же года.

Таким образом, в первой половине 1942 года выпуск танков Т-34 осуществлялся на трёх заводах: № 183 в Нижнем Тагиле, СТЗ и № 112 «Красное Сормово». Головным считался завод № 183, так же, как и его КБ — отдел 520 (в некоторых источниках — ГКБ-34). Предполагалось, что все изменения, вносимые в конструкцию Т-34 другими заводами, будут утверждаться именно здесь. На деле всё выглядело несколько иначе. Незыблемыми оставались только ТТХ танка, в деталях же танки разных заводов-изготовителей существенно отличались.

Так, например, по чертежам головного завода, поступившим на «Красное Сормово», в задней стенке башни имелся люк, закрываемый съёмным броневым листом с креплением на шести болтах. Люк предназначался для демонтажа в полевых условиях повреждённой пушки. Металлурги завода по своей технологии кормовую стенку башни отливали сплошной, а отверстие под люк вырезалось на фрезерном станке. Вскоре выяснилось, что в съёмном листе при его обстреле из пулемёта возникает вибрация, приводящая к отрыву болтов и срыву его с места. Попытки отказаться от люка предпринимались неоднократно, однако каждый раз возражали представители заказчика. Тогда начальник сектора вооружения А. С. Окунев предложил с помощью двух танковых домкратов поднимать кормовую часть башни. При этом в образовавшееся отверстие между погоном башни и крышей корпуса пушка, снятая с цапф, свободно выкатывалась на крышу корпуса танка. На испытаниях на переднюю кромку крыши корпуса приварили упор, предохранявший башню от сползания во время подъёма. Военпред А. А. Афанасьев предложил вместо упорной планки на всю ширину крыши корпуса приварить броневой козырёк, который одновременно служил бы упором и защищал от пуль и осколков зазор между торцом башни и крышей корпуса. Позже этот козырёк и отсутствие люка в задней стенке башни стали отличительными чертами сормовских танков.

Из-за потери многих смежников танкостроителям приходилось проявлять чудеса изобретательности. Так, в связи с прекращением поставок из Днепропетровска воздушных баллонов для аварийного запуска двигателя на «Красном Сормове» стали использовать для их изготовления выбракованные по мехобработке корпуса артиллерийских снарядов!

Танк Т-34 производства завода № 112 в Музее Войска Польского в Варшаве. (Фото М. Коломийца)

Выкручивались, как могли, и на СТЗ: множество сварных и штампованных деталей танка заменили литыми, благо, что литейный цех завода был в то время вторым в мире по мощности. По мере приближения немцев к Волге отрезались все пути подвоза комплектующих, в частности резины. В результате, характерной внешней особенностью сталинградских танков стало отсутствие резиновых бандажей на опорных катках. Впрочем, в 1942–1943 годах и на машинах, выпущенных на других заводах, можно было встретить такие катки.

Сталинградский тракторный выпускал и ремонтировал танки вплоть до того момента, когда линия фронта подошла к заводским цехам. О том, в каких условиях протекала эта работа, можно судить по отчёту заводского корпуса № 5 за период с 23 августа по 12 сентября 1942 года:

«С момента подхода фашистских банд к заводу, бомбёжек и обстрелов заводской территории корпусом № 5 проделана следующая работа:

выпуск новых танков — 68 штук, отремонтировано танков — 3. Кроме того, оказана помощь Красной Армии в ремонте путём посылки высококвалифицированных рабочих в ремонтные бригады, а также выдачи запасных частей и различного оборудования.

За промежуток указанного времени в корпус попало шесть фугасных бомб, около 154 зажигательных бомб и один снаряд. Сгорело газойльхранилище, разрушена в двух местах крыша».

5 октября 1942 года в соответствии с приказом НКТП все работы на СТЗ были прекращены, а оставшиеся рабочие эвакуированы.

Стремясь компенсировать неизбежную потерю СТЗ, в июле 1942 года ГКО дал задание Челябинскому Кировскому заводу приступить к выпуску Т-34. 22 августа первые «тридцатьчетвёрки» покинули цеха ЧКЗ. В марте 1944 года их выпуск на этом предприятии прекратили.

Почти одновременно с челябинцами к производству Т-34 приступил и «Уралмашзавод». С лета 1941 года он был основным поставщиком для ЧКЗ бронекорпусов танка КВ. В апреле 1942 года здесь началось изготовление бронекорпусов и башен танка Т-34 для завода № 183. А 28 июля 1942 года постановлением ГКО № 2120 «Уралмашзаводу» поручили организовать производство уже всего танка Т-34. Серийный их выпуск начался на «Уралмаше» в сентябре 1942-го. При освоении серийного производства танка возникало немало проблем, например, с башнями — из-за увеличения программы литейные цеха не могли обеспечить выполнение плана. По решению директора завода Б. Г. Музурукова были задействованы свободные мощности 10 000-тонного пресса «Шлеман» (на таком же прессе — их в СССР было два — в Мариуполе накануне войны штамповали башни для Т-34М). Конструктор И. Ф. Вархрушев и технолог В. С. Ананьев разработали конструкцию штампованной башни, и с октября 1942 по март 1944 года их выпустили 2050 единиц. При этом завод не только полностью обеспечил свою программу, но и поставил значительное число таких башен на ЧКЗ. Танки «Уралмаш» выпускал недолго — до августа 1943 года. Затем это предприятие стало основным по выпуску САУ на базе Т-34.

В 1942 году к производству Т-34 подключился и завод № 174 имени К. Е. Ворошилова, эвакуированный из Ленинграда в Омск. Конструкторскую и технологическую документацию ему передали завод № 183 и «Уралмаш».

Танки Т-34, выпускавшиеся с конца лета 1942 года, получили новую башню, так называемой «улучшенной» формы (впрочем, не менее тесную, чем, предыдущая, и за свою близкую к правильному шестиграннику форму получившую прозвище «гайка») с двумя круглыми посадочными люками в крыше, пятискоростную коробку передач, воздухоочистители типа «Циклон», увеличенный боекомплект, башенный вентилятор, десантные поручни, наружные топливные баки цилиндрической формы и много других более мелких новинок.

Летом 1943 года на Т-34 начали устанавливать командирскую башенку. Интересная деталь: свой приоритет в этом вопросе отстаивают в заводских отчётах по танкостроению за период Великой Отечественной войны три завода —№ 183, «Уралмаш» и «Красное Сормово». На самом деле тагильчане предложили установить башенку в корме башни за люками и разместить в башне третьего танкиста. Но и двум членам экипажа было тесно в «гайке», какой уж там третий! Уралмашевская башенка хоть и размещалась над левым командирским башенным люком, но была штампованной конструкции, и её тоже отвергли. И лишь литая сормовская «прописалась» на «тридцатьчетвёрке».

В таком виде танк Т-34 состоял в серийном производстве до середины 1944 года, причём дольше всех его выпускал завод № 174 в Омске.

Как и в случае с машинами более раннего выпуска, танки с «улучшенными» башнями имели отличия, связанные с технологическими возможностями заводов-изготовителей. Облик танков менялся и в результате ремонтов — на сталинградский корпус могли поставить, скажем, уралмашевскую башню; при ремонте в ряде случаев проводилось усиление лобовой, а иногда и бортовой брони корпуса и башни путём наварки различной формы бронелистов толщиной от 10 до 20 мм (особенно отличался этим ленинградский танкоремонтный завод № 27).

Завод «Красное Сормово», в свою очередь, выпустил 68 танков Т-34, корпуса и башня которых были оборудованы фальшбортами. Предполагалось, что они защитят танки от немецких кумулятивных снарядов. Однако проверить это не удалось — в первом же бою почти все экранированные таким образом боевые машины были подбиты обычными бронебойными снарядами 75-мм противотанковых пушек противника.

Первая попытка создания на базе Т-34 машин специального назначения была предпринята накануне войны. Речь идёт об артиллерийском тягаче АТ-42, которым планировали заменить в войсках тяжёлый тягач «Ворошиловец».

В 1942 году около 70 танков Т-34 было выпущено в варианте БРЭМ. С машин сняли башни и оборудовали их лебёдкой и кран-стрелой.

Танки Т-34 производства СТЗ на ул. Горького в Москве, 1942 год. (РГАКФД)

Завод № 27 изготовил на базе «тридцатьчетвёрки» несколько десятков мостоукладчиков с металлическим колейным мостом длиной 7,7 м. В боевых действиях использовалась ещё одна инженерная модификация танка Т-34, оснащённая противоминным тралом ПТ-3 (ПТ-34). Этот трал был разработан группой конструкторов под руководством П. М. Мучалева, который работал над этой проблемой ещё до начала войны, будучи адъюнктом Военно-инженерной академии имени Куйбышева.