БАЛЛИСТИЧЕСКАЯ РАКЕТА СТАРТУЕТ С МОРЯ

БАЛЛИСТИЧЕСКАЯ РАКЕТА СТАРТУЕТ С МОРЯ

Наступил наконец долгожданный момент. Ракета погружена в шахту, проведены генеральные испытания. На утро следующего дня, 16 сентября, назначен выход в море.

Но как ни велико желание осуществить пуск, технический руководитель выход отменяет. На море штиль, а он хочет, чтобы стрельба состоялась при волнении. Это в стиле главного конструктора С. П. Королева: не упрощать эксперимент, а, наоборот, приблизить его условия к реальным, не торопиться без нужды, ради внешнего эффекта. Однако ближе к обеду ветер свежеет, на море появляются барашки, и принимается решение идти на стрельбу. Экипаж уже на борту, стартовая команда и участники стрельбы от промышленности спускаются в лодку. В море идут с нами С. П. Королев и Н.Н.Исанин. Оставшиеся на берегу желают успеха, волнуются и по-хорошему завидуют своим товарищам, которым доверено первым произвести пуск ракеты с подводной лодки. Буксир разворачивает лодку, и она выходит из базы. Через некоторое время лодка погружается для дифферентовки – обязательной операции при выходе в море.

Все, кто обслуживает ракетный комплекс, – в ракетном отсеке. Здесь разработчики отдельных систем В.П.Финогеев, В.П.Арефьев, Ю.А.Щербаков, В.Я.Соколов. П.М.Зеленцов. П.В.Новожилов, И.В.Попков, Я.С.Кноблер и другие. На своих постах операторы стартовой команды Ю.А.Батаев, А.Г.Юшков, К.М.Абросимов. Мое место за пультом подготовки и производства пуска ракеты. На нем все тумблеры и кнопки, кроме одной самой главной – кнопки "Пуск". Эта кнопка вынесена в центральный пост лодки, и ее должен нажать В.П.Финогеев, последний импульс на пуск ракеты – от него. Н.В.Шаскольский возглавляет стартовую команду.

Впервые люди должны были находиться так близко от стартующей ракеты. Их спины касались шахты, открыв лаз которой можно было достать ракету рукой. Здесь не было ни безопасного расстояния, ни защитных бетонных стен бункера, ни укрытий. В этом тоже была специфика ракетного оружия подводных лодок и службы их экипажей. Внешне все мы спокойны, на самом же деле, конечно, волнуемся за то, чтобы пуск был успешным.

В отсеке появился Сергей Павлович, сел на складной стульчик, по-морскому разножу, молчит, ушел в себя. Теперь я понимаю: он пришел, чтобы присесть перед "дальней дорогой", самым трудным и ответственным ее участком, на котором начнутся уже необратимые процессы. Его приход был продуманным, своим присутствием он хотел разрядить обстановку и снять напряжение. Однако его молчание в то же время не позволяло нам расслабиться. Люди успокаивались, становились увереннее, а следовательно, и вероятность неправильных действий, ошибок снижалась.

Много лет спустя, уже после неожиданной и нелепой смерти С. П. Королева, я прочел, что в молодости Сергей Павлович участвовал в съемках фильма "Трипольская трагедия" как каскадер, если пользоваться современной терминологией. Я смотрел этот фильм очень давно и, конечно, содержание забыл, но остались в памяти кадры, где банда Зеленого теснит красных к берегу Днепра и расправляется с ними. Так вот, оказывается, Королев прыгал с трипольских круч в воду, чтобы "заработать немного денег на книги и английский лак для планера".

Кто знает, может быть, находясь в отсеке подводной лодки, погружающейся для дифферентовки, он вспоминал, как погружался в днепровскую воду, прыгая с обрыва. Какие еще "погружения" и "всплытия" в своей жизни испытал этот несгибаемый человек?

Уже на подходе к району испытаний Лодку неожиданно догнал катер с заместителем главкома ВМФ адмиралом Л.А.Владимирским на борту. Как истинный радетель за судьбу флота он не мог оставаться равнодушным к предстоящему событию и предпочел быть рядом с теми, кто создал и испытывал новое оружие.

Лодка приближается к исходной точке предстартового маневрирования и ложится на боевой курс. По часовой готовности начинаются операции предстартовой подготовки. Первую из них, весьма ответственную – заправку шара-баллона ракеты сжатым воздухом – производят ведущий конструктор И.В.Попков и старший инженер Я.С.Кноблер, разработчик воздушной системы корабля. По 30-минутной готовности к старту в отсеках лодки звучит сигнал ревуна, и через динамики разносится голос командира лодки Ф.И.Козлова: "Боевая тревога!" Командир БЧ-2 С.Ф.Бондин подает команду на разворот пускового стола на курсовой угол стрельбы.

Сергей Павлович поднимается в боевую рубку, чтобы оттуда руководить пуском. Такое непосредственное участие в стрельбе было вовсе не обязательным для главного конструктора, но свое место и функции С. П. Королев определил сам.

Рядом находятся Ф.И.Козлов и Л.А.Владимирский. В центральном посту Н.Н.Исанин и В.П.Финогеев.

Стартовая команда надевает шлемофоны и включается в связь между собой и с "Первым". Это позывной технического руководителя испытаний С. П. Королева. В наушниках слышны команды, подаваемые "Первым".

Командует Сергей Павлович четко, по-военному. Голос у него чуть глуховатый, с мягким произношением буквы "г". Я обратил внимание на это еще при первых встречах, но не мог тогда сообразить откуда это у него. И только потом, когда была опубликована биография Сергея Павловича, я узнал, что детство и юность он провел на Украине.

Идут последние минуты. Подано питание на борт ракеты. Запускаются гироскопические приборы. Вводятся и поступают в ракету исходные данные стрельбы. Загораются транспаранты согласования бортовых и корабельных приборов системы управления: ракета ориентирована на цель.

Подводная лодка подходит к точке старта. Сергей Павлович командует:

– 5-минутная готовность!

Отдраивается кремальера и открывается крышка шахты. Пусковой стол с ракетой поднимается в верхнее положение. Ракета над лодкой и вместе с ней покачивается.

– Минутная готовность!

– Есть минутная готовность – поступает со всех постов ракетного отсека.

– Внимание! Пуск!

Нажата кнопка "Пуск".

По светящимся транспарантам слежу за протекающими процессами и громко репетую их значение:

– Есть "Запуск ДУ!" (ДУ – сокращенно двигательная установка) и вслед за этим:

– Есть контакт подъема!

Ракета оторвалась от стола. Это произошло в 17 часов 32 минуты 16 сентября 1955 года.

Помня грохот при старте ракеты, который проникал в бетонный бункер, расположенный под землей на достаточном удалении от стенда, теперь, находясь на лодке в ракетном отсеке рядом с шахтой, все ожидали услышать что-нибудь подобное. Нас, операторов, это не очень беспокоило, поскольку мы были в шлемофонах, взятых накануне напрокат у катерников. А вот некоторые из присутствующих решили на всякий случай заткнуть уши ватой: береженого – бог бережет. Однако прогнозы и опасения не подтвердились. К общему удивлению, мы услышали не очень сильный шум, к тому же резко оборвавшийся. Объяснение этому явлению пришло потом: звук исчезал, как только газовая струя из сопла двигателя переставала попадать на лодку.

С этим "звуком" был связан такой эпизод. Через год на одну из стрельб прибыл командующий Северным флотом адмирал Андрей Трофимович Чабаненко. Мы были на переходе из базы в район стартовой позиции. Адмирал и главный конструктор беседовали в каюте командира. Я подошел с докладом о выполнении очередной готовности к Сергею Павловичу и услышал фразу командующего:

– … да, мне говорили, вроде как кастрюлями гремят!

На лице Сергея Павловича появилось недоумение: ведь звуки старта были для него симфонией, а тут такое прозаическое сравнение.

С сопровождающего нас корабля передают, что старт и полет ракеты прошли нормально, а вскоре и на боевом поле наблюдали падение ракеты. Вот оно, зримое рождение нового. Впервые в мире произведен старт баллистической ракеты с подводной лодки. За несколько минут ракета достигла цели, удаленной не на одну сотню километров.

После первого пуска испытания продолжались в соответствии с программой.

Незадолго до выхода в море на первую стрельбу команда лодки, готовясь к такому знаменательному событию, выкрасила заново в отсеках все трубопроводы в соответствующие их назначению цвета – "развела петухов". Эта инициатива имела последствия. Присутствующий на стрельбе заместитель главкома ВМФ адмирал Л.А.Владимирский при выходе наверх по возвращении с моря испачкал свое плащ-пальто. Сергей Павлович, проявив любезность, попытался тыльной стороной своего темно-синего габардинового плаща поправить дело, но это ему удалось не полностью. Из происшедшего Главный сделал для себя правильный вывод. Учитывая флотские традиции, на второй выход он явился в ладно сшитом комбинезоне цвета хаки с многочисленными молниями на карманах. Комбинезон, конечно, не остался без внимания. Королев, уловив в глазах оператора Ю.А.Батаева восхищение обновой, тут же пообещал:

– Закончим испытания, подарю его Вам!

Сергей Павлович, несмотря на свою предельную занятость, на каждую стрельбу выходил с нами в море и руководил всеми пусками ракет. Думаю, поступал он так не потому что не доверял нам, а для того чтобы взять на себя непосредственное руководство в критической ситуации, если таковая возникнет, и всю ответственность за ее исход. А случаи такие были.

Так, при предстартовой подготовке пятой ракеты уже после нажатия кнопки "Пуск" и наддува баков ракеты произошла автоматическая отмена старта. Аварийная ракета осталась на столе пусковой установки. Своими впечатлениями о происшедшем делится В.П.Финогеев. "Сложилась крайне опасная ситуация: над лодкой качается заправленная компонентами топлива ракета, неизвестно что с ней и что делать дальше. Можно, конечно, сразу сбросить ее за борт. Но как можно такое сделать, не попробовав разобраться в причине неисправности и не использовав все возможности запустить такую дорогую ракету. И вот Сергей Павлович принимает крайне рискованное решение – выбраться наверх и осмотреть ракету, так как он подозревал причину в неплотной стыковке отрывного разъема, связывающего бортовую систему управления ракеты с корабельной аппаратурой. Я был вызван на мостик, и втроем, вместе с Сергеем Павловичем и Федором Ивановичем, мы подобрались к ракете и осмотрели все, что было возможно, ничего аномального мы не обнаружили. И хотя все понимали, как важно было установить истинную причину отказа, чтобы исключить его вероятность в дальнейшем, главный конструктор скомандовал:

– Аварийный сброс!

Невозмутимый Анатолий Юшков – оператор на пульте разброса стоек выполнил эту команду.

Ракета была сброшена за борт".

Такой выбор сделать было не просто, но Главный, взвесив все "за" и "против", принял единственно правильное решение, то, которое гарантировало безопасность людей и всего корабля.

Мне потом рассказывал старший помощник командира лодки, капитан-лейтенант Вадим Константинович Коробов. Когда после сброса он поднялся на мостик, там находились технический руководитель С. П. Королев, командир лодки Ф.И.Козлов и В.П.Финогеев. Коробов, обращаясь к Королеву, заметил:

– Сергей Павлович, Вы так спокойно командовали, как будто до этого только и занимались сбросами!

– Да какое там "спокойно" – вся рубашка на спине мокрая! – ответил ему Королев.

Второй непредвиденный случай произошел также при предстартовой подготовке. На этот раз преждевременно, до подачи команды на задействование бортовой батареи, стрелка вольтметра показала наличие бортового питания на ракете. Это означало, что батарея уже задействована. Но когда? Как долго она была в таком состоянии? На этот вопрос никто не мог ответить, а следовательно, и гарантировать, что под нагрузкой напряжение не упадет ниже нормы и в полете не произойдет авария. Н.В.Шаскольский доложил о ситуации Сергею Павловичу. Королев отменил стрельбу, и мы вернулись в базу. Ракету нужно было выгрузить, чтобы заменить батарею. Главный был очень недоволен (опять потеря времени) и приказал создать комиссию для выяснения причины происшедшего. Меня назначили председателем этой комиссии.

Существовал единственный способ задействования батареи – подача в нее сжатого воздуха. Разрабатывал воздушную систему очень грамотный специалист и большой хлопотун. Накануне выхода в море он проверял эту систему. Трудно было поверить, что он мог ошибиться и не туда "дунуть", но факт был налицо, а чудес не бывает.

Пока комиссия изучала версии, писала и печатала акт, прошло несколько дней. За это время батарею на ракете заменили и провели успешный пуск. Вопрос остроту потерял. Выводы комиссии были довольно неопределенными, потому что однозначно причину установить не удалось. О предполагаемом виновнике в акте ни слова не было.

С таким актом я появился в салон-вагоне Сергея Павловича. Был солнечный день, в салоне светло и уютно. Сидели несколько начальников отделов и ведущих специалистов конструкторского бюро. У всех хорошее настроение. Сергей Павлович в шелковой рубашке, без галстука, совсем по-домашнему. Я доложил, что принес на утверждение акт комиссии. Королев взял акт и присел к письменному столу. Прочитав акт. Сергей Павлович обратился ко мне:

– Что это комиссия такой непартийный документ составила?

– Сергей Павлович, что значит "непартийный"?

– Да виновный не указан, а я хотел его наказать!

По интонации и по этому "хотел" я понял, что гнев прошел.

– Но его вина не установлена, и специалист он отличный!

– Ладно, утверждаю! – ответил Королев и подписал акт.

Снова я убеждался в его добром отношении к людям.

Пройдя через такие тернии в своей одиссее, он не ожесточился, не зачерствел.

Или вот еще случай, на испытаниях в 1956 году.

Лодка на боевом курсе. До пуска остается меньше пятнадцати минут, уже выработаны исходные данные, гироприборы отслеживают команды, поступающие с приборов управления стрельбой.

Вдруг один из представителей промышленности, первым почувствовавший характерный запах горящей изоляции трансформатора, бросается к гироазимутгоризонту и обнаруживает, что гироплатформа завалилась набок. Следовательно, ориентация бортовых гироприборов отсутствует, что может привести к падению ракеты после старта. Я немедленно доложил об этом в рубку Сергею Павловичу. Посовещавшись с командиром лодки, он принял решение:

– Все в исходное, идем в базу!

Было около 14 часов. Я запомнил это время, потому что не раз вспоминал этот случай, как пример оперативности Главного.

Полным ходом возвращаемся в базу. Надо торопиться, так как день на исходе и к тому же суббота.

Сергей Павлович быстро сошел на берег и начал связываться с организацией- разработчиком отказавшей системы. Необходимо было срочно доставить трансформатор для замены. Несмотря на конец рабочего дня и недели, трансформатор был доставлен на следующее утро в пять часов специальным самолетом. Пуски двух ракет мы произвели в воскресенье. 31 октября, тоже около 14 часов. Понадобились всего сутки, чтобы доставить из другого города, расположенного за тысячу километров, трансформатор, установить его, проверить систему и произвести пуск. Это был для всех пример организации испытаний высокого класса и огромного авторитета Сергея Павловича.

Теперь, спустя много лет, я склоняюсь к мысли, что в выборе Сергеем Павловичем своего места при пусках ракет с подводной лодки была еще и эмоциональная подоплека. На чем же основано мое предположение? Во-первых, кто из главных конструкторов самолетов не мечтал поднять свое детище в воздух сам? А тут именно такая возможность и представлялась главному конструктору С. П. Королеву. Во-вторых, вся обстановка, царившая на подводной лодке, где строгая дисциплина и порядок сочетались с раскованностью личного состава, немногословные команды выполнялись четко и быстро, однако без суетливости, импонировала этому высокоорганизованному человеку. Находясь на командном пункте и непосредственно руководя пуском, он, вероятно, чувствовал себя членом экипажа корабля. По сути дела так оно и было. Ведь в боевом расписании главный конструктор значился руководителем пуска, то есть был в составе боевого расчета корабля при стрельбе ракетами.

Вот еще одно подтверждение моему предположению. На подводных лодках принято обращаться к старшему не по званию, а по должности: "Товарищ командир!", "Товарищ старпом!", "Товарищ комбриг!" и т.п. Поэтому в ходе испытаний в море, когда выполнялись операции по различным готовностям, я обращался к Сергею Павловичу подобным же образом: "Товарищ главный конструктор!"

Однажды, по-моему, уже в 1958 году, я посетил С. П. Королева в ОКБ-1. Он сразу принял меня, хотя в его кабинете находился председатель Государственного комитета по оборонной технике К.Н.Руднев. Видимо, мое внезапное появление всколыхнуло чувства, которые Сергей Павлович испытывал, находясь в боевой рубке подводной лодки, и он представил меня: "А это наш главный стрелок!"

Такой должности у нас ни по штатному, ни по боевому расписаниям не было, на последних испытаниях в 1956 году я был начальником стартовой команды. Так что это был ответный экспромт.

К концу октября 1955 года все задачи, предусмотренные программой испытаний, были решены. За полтора месяца, что называется на одном дыхании, произведено семь пусков ракет. Испытания подтвердили возможность старта и прицельной стрельбы ракетами с подводной лодки, безопасность использования оружия для корабля и его личного состава, работоспособность всех систем ракетного комплекса совместно с корабельными системами.

Высокий темп и полученные результаты испытаний были достигнуты благодаря исключительно четкой их организация, слаженному взаимодействию всех служб полигона и экипажа подводной лодки, высокой надежности испытуемой и обеспечивающей техники и, конечно, полной самоотдаче всех участников испытаний.

Стремительность и положительные результаты испытаний имели решающее значение для подтверждения перспективности нового направления в вооружении военно-морского флота и необходимости дальнейшего развития этого направления.