" ОТКУДА ЕСТЬ ПОШЛА. . ."

" ОТКУДА ЕСТЬ ПОШЛА. . ."

Начало воплощения в жизнь идеи вооружения подводных лодок управляемыми баллистическими ракетами было положено военными моряками примерно в 1952 году.

В инициативную группу вошли инженер-контр-адмирал Н. А. Сулимовский, инженер- капитан 2 ранга П. Н. Марута и инженер-капитан 3 ранга Н. П. Прокопенко. Группа отдавала себе отчет в том, что, прежде чем выходить с предложением в промышленность, необходимо самим разобраться в специфических условиях эксплуатации и боевого применения нового оружия и сформулировать требования, соответствующие этим условиям. Но и этого недостаточно. Нужно было еще проработать возможные пути реализации требований. К работе были подключены Б. В. Барсов. В. В. Шереметьев, Д. П. Ткаченко, затем А. А. Булыгин, Д. Г. Вызолъмирский, А. С. Авдонин и другие товарищи.

Результаты выполненной работы явились первой предпосылкой для постановки вопроса перед проектными организациями. Второй же, а по значимости можно ее считать и первой, было завершение создания ОКБ-1 НИИ-88 новой армейской ракеты "Р-11", ряд характеристик которой соответствовал требованиям использования ракет на подводных лодках.

Вооруженные своими проработками и воодушевленные появлением конкретного образца, который мог служить предметом разговора, военные моряки обратились к главному конструктору С. П. Королеву с предложением и просьбой согласиться начать работать по морской тематике.

Оценивая проявленную тогда военными моряками инициативу и настойчивость при достижении поставленной цели, можно считать, что ими, образно говоря, был подготовлен плацдарм, с которого затем началось широкое наступление по всем направлениям решаемой проблемы.

Смысл идеи вооружения подводных лодок баллистическими ракетами заключался в том, что соединение боевых свойств этих кораблей и абсолютно нового для них оружия не только дополняло и расширяло боевые возможности каждого, но и позволяло создать совершенно новый класс кораблей – подводных ракетоносцев, способных решать несвойственные ранее подводным лодкам стратегические задачи.

Если раньше главной задачей подводных лодок, вооруженных торпедами, было нанесение ударов по кораблям и судам противника, для чего приходилось сближаться с ними на дистанцию прямой видимости, то теперь, при наличии на борту баллистических ракет, появилась возможность поражать еще и наземную цель, удаленную на сотни и тысячи километров, причем ударная мощь нового ракетного оружия была, во много раз больше прежнего, торпедного.

В свою очередь, ракета, размещенная на подводной лодке, приобретала подвижную стартовую позицию, обладающую способностью широкого маневрирования в горизонтальной и вертикальной плоскостях, значительной скоростью хода, большой автономностью плавания, огромным радиусом действия. Все это в целом способствовало скрытности, а следовательно, и меньшей уязвимости такой позиции. Большая дальность полета ракеты увеличивала площадь районов возможного развертывания подводных лодок – носителей ракет, что должно было усложнять их поиск и обнаружение. Идея была, конечно, понята главным конструктором С. П. Королевым, однако и сложность ее реализации – тоже. Ведь условия боевого применения и повседневной эксплуатации баллистических ракет на подводных лодках не имели ничего общего с наземными.

Не вдаваясь в подробности, достаточно выделить несколько проблемных вопросов, дающих представление о сложности поставленной задачи.

Прежде всего надо было разместить ракетные шахты диаметром одного порядка с диаметром прочного корпуса лодки к при этом сохранить не только традиционные архитектурные формы, но и все тактико-технические свойства, присущие этому классу кораблей.

Далее, следовало осуществить ориентацию ракеты на цель и стрельбу с качающегося и движущегося основания. Ведь в наземных условиях ракета перед стартом устанавливалась строго вертикально и ориентировалась в горизонтальной плоскости на цель с геодезической точностью.

Поскольку в боевых условиях заранее неизвестно время ракетной атаки, должно быть обеспечено поддержание ракетного оружия в постоянной готовности к пуску ракет в течение всего срока автономного плавания.

Нужно было надежно удерживать ракету на столе пусковой установки до старта и освобождать ее в момент запуска двигателя, исключив при этом разрушение выдвижных устройств и корпусных конструкций лодки от воздействия газовой струи.

Не менее важным было снижение до минимума времени предстартовой подготовки. И, конечно, что уже само собой разумелось, при хранении заправленной компонентами топлива ракеты в шахте в аварийных ситуациях, в боевых условиях необходимо было гарантировать безопасность личного состава и лодки. Даже из этого далеко не полного перечня вопросов было видно, что предлагаемая работа выходила за рамки опытно- конструкторской разработки.

Однако наши энтузиасты пришли не с пустыми руками. На основании результатов предварительных проработок они предложили возможные реальные варианты решения этих задач.

Наряду с серьезными техническими трудностями существовали еще и препятствия идеологического характера. В первую очередь, необходимо было убедить военные инстанции в целесообразности и наличии возможности создания нового вида морского вооружения, внедрения новых способов использования подводных лодок и в связи с этим постановки новых задач. А новое, как известно, воспринимается не сразу и не всеми.

В книге "Введение в ракетную технику", изданной в 1956 году, ее авторы В. И. Федосьев и Г. Б. Синярев очень осторожно оценивали возможность использования баллистических ракет в морских условиях: "Баллистическая ракета представляет собой тяжелый и громоздкий аппарат, требующий сложного и транспортного и пускового оборудования. Вследствие этого такие ракеты трудно применять на морских судах". Книга эта рецензировалась известным в ракетостроении ученым, давним сподвижником С. П. Королева Михаилом Клавдиевичем Тихонравовым. Обратим внимание на то, что здесь речь шла о морских судах вообще, а не о подводных лодках, где условия для применения ракет должны казаться и вовсе неприемлемыми.

Если существовало такое мнение у специалистов, знающих ракетную технику не понаслышке, то чего можно было ожидать от тех, кто не имел о ней никакого представления.

Неудивительно, что скептиков в военной среде в тот период было более чем достаточно. А сам факт, что впервые стратегическую задачу для флота выдвигали "технари", вызывал в высоких сферах отрицательную реакцию. Словом, "зеленый свет" зажигать не торопились, лишь тускло горел "желтый", свидетельствующий о равнодушии многих к этой новой и необычной идее.

Как вспоминает П. Н. Марута, тогда начальник группы 4 Отдела ВМФ, при посещении вышестоящих инстанций он нередко встречал непонимание. Но Павел Никитич, толковый, прямой и независимый, смело отстаивал эту идею в высоких инстанциях как военного, так и промышленных ведомств. За свои убежденность и принципиальность был известен, уважаем и имел доступ в организации этих ведомств. Он настойчиво продолжал добиваться согласования и подписания подготовленных им документов, имеющих одну цель – начать работы по вооружению подводных лодок баллистическими ракетами.

В рождении этой темы заметную роль сыграл заместитель главкома ВМФ по кораблестроению и вооружению инженер-адмирал Николай Васильевич Исаченков, кстати, тоже "технарь". Оказывал всяческую поддержку и адмирал Лев Анатольевич Владимирский. Оба неоднократно встречались с С. П. Королевым.

Необходимо отметить, что П. Н. Марута не оставался в стороне и принимал самое активное участие в рассмотрении технических вопросов у С. П. Королева. Отстаивая свое мнение, мог и не согласиться с ним и даже поспорить.

Разногласия между ними были по возможным способам старта. Военные предлагали осуществить подводный старт с запуском двигателя в шахте. С. П. Королев опасался, что от резкого повышения давления и температуры в шахте ракета может разрушиться и не выйти из нее. П. Н. Марута же считал, что процесс будет быстротечным и неопасным, так как на ракету будет действовать не только сила тяги, но и давление газов, образующихся в подракетном пространстве.

В ОКБ-1 без привлечения моряков был поставлен эксперимент с запуском двигателя ракеты, закрепленной в шахте, и она сгорела. П. Н. Марута прямо и нелицеприятно, без стеснения в выражениях, высказал С. П. Королеву по этому поводу свое мнение, смысл которого заключался в том, что некорректная постановка эксперимента (с закреплением ракеты в шахте) и не могла привести к иному результату.

Возмущение П. Н. Маруты было вполне понятным, потому что отрицательные результаты этого эксперимента могли поставить под сомнение саму идею вооружения подводной лодки ракетами, которая только начинала приобретать признание. Ответная реакция была в духе Сергея Павловича.

Однако Павел Никитич, поднаторевший в спорах и привыкший к ударам в борьбе за интересы флота, не дрогнул, и конфликт развития не получил. Стойкость П. Н. Маруты была объективно оценена. С. П. Королевым: неподатливость оппонента, а тем более правого, была по нему, в его стиле. Отношения между ними остались нормальными, без обид.

Знаменательно, что П. Н. Марута оставался несгибаемым первопроходцем при создании новых ракетных комплексов и двадцать лет спустя. Не случайно главнокомандующий ВМФ адмирал флота Советского Союза С. Г. Горшков предложил именно его включить в руководство наземными и корабельными испытаниями совершенно необычной по способу боевого использования баллистической ракеты. И на этот раз П. Н. Марута проявил свой бойцовский характер и выполнил всю программу двух этапов испытаний с положительными и ожидаемыми результатами.

Не сразу, не с первого захода удалось убедить Сергея Павловича согласиться на эту работу. Однако не последнюю, по-видимому, роль здесь сыграли увлеченность военных моряков и даже, если хотите, их одержимость идеей. Эти качества, близкие и понятные Сергею Павловичу, не могли оставить его равнодушным. Но главным, конечно же, были их веские технические аргументы.

Вспоминает один из пионеров морского ракетостроения генеральный директор НИИ КП Вячеслав Павлович Арефьев: "Нужно отдать должное изумительной способности Н. Л. Сулимовского грамотно и доходчиво излагать особенности использования оружия и методично убеждать представителей промышленности и ВМФ на всех уровнях в реальности задуманного. Я учился на его выступлениях, как надо уметь отстаивать свои позиции. Прозорливость и убежденность Н. Л. Сулимовского, думаю, были одной из причин свершения "первого в мире" события".

Оценив с присущим ему даром научного предвидения перспективность нового, морского, направления в ракетостроении, Сергей Павлович взялся за эту работу активно и решительно. Сейчас, спустя много лет, хочется понять, чем же руководствовался С. П. Королев при принятии такого решения.

Нет оснований предполагать, что была необходимость загрузить работой коллектив ОКБ-1. "Портфель" заказов, я думаю, был полон, если учесть, что уже летом 1957 года была испытана первая в мире межконтинентальная ракета, а осенью того же года запущен первый в мире искусственный спутник Земли. Совершенно поэтому очевидно, что за три года до этих событий работы были широко развернуты, и дополнительная нагрузка по морской тематике могла быть взята только за счет "интенсификации труда". Даже приезжая на испытания на морской полигон, С. П. Королев продолжал заниматься спутником. Придя однажды в салон-вагон главного конструктора, я увидел там карты и глобус звездного неба.

Значит мотив "загрузки" однозначно следует отмести.

Тогда, может быть, его заинтересовали новизна и сложность поставленной задачи? Безусловно! Как вспоминал Б. В. Раушенбах. Королев очень любил начинать. Тем более, что положительное решение этой задачи означало рождение новой, теперь уже морской ветви отечественного ракетостроения, основу которого закладывал С. П. Королев. Разве можно было остаться равнодушным к реализации такой возможности и не оказать необходимую помощь, более того, лично не поучаствовать в этом?

Нельзя исключать и того, что С. П. Королев, по словам М. К. Тихонравова, "очень возбудимый, увлекающийся человек", загорелся желанием решить эту труднейшую, казавшуюся для многих фантастической, задачу. Предстоящие же трудности (С. П. Королев не ног заблуждаться на этот счет) были оправданы перспективностью новой техники и ее значимостью в деле укрепления обороноспособности государства. А то что С. П. Королев был государственным человеком и большим патриотом своей Родины, подтверждавшим эти свои черты не на словах, а повседневным каторжным подвижническим трудом, полагаю, ни у кого сомнений не вызывает.

И еще одно, на мой взгляд, в ряду обстоятельств, способствовавших согласию С. П. Королева, принять на себя разработку. Он проникся доверием к военным морякам, так убежденно отстаивавшим свои предложения. Энтузиазм и глубокое проникновение в суть вопроса, кажущаяся фантастичность идеи и конкретные пути претворения ее в реальность, настойчивость и упорство в сочетании с четкостью и корректностью как в постановке задачи, так и в отношениях со специалистами промышленности – все это не могло не расположить Сергея Павловича к представителям военно-морского флота. Моя уверенность в существовании и этого мотива подкрепляется тем, что в дальнейшем неоднократно будут проявляться его уважение и симпатии к морякам, независимо от их служебного положения.

Главный конструктор С. П. Королев привлек к работе своих верных сподвижников – главного конструктора систем управления Николая Алексеевича Пилюгина и главного конструктора двигательных установок Алексея Михайловича Исаева. Это был, теперь можно со всей определенностью утверждать, первый успех в начатом деле, а если еще точнее, то морякам просто повезло, что тема попала к нашим ракетным корифеям.

Следующей удачей явилось согласие главного конструктора ЦКБ-16 Николая Никитича Исанина на создание подводной лодки – носителя баллистической ракеты. Товарищи из руководимого им бюро рассказывали, что эта работа предлагалась нескольким главным конструкторам, но, видимо, отсутствие аналогов вызвало у них сомнения в возможности выполнения подобной работы в ограниченные сроки. Начальник отдела ЦКБ- 16 В. И. Ефимов вспоминает, что в конце 1953 года состоялась встреча Н. Н. Исанина с С. П. Королевым у него в ОКБ-1. Сергей Павлович показал гостю ракету "Р-11" и поделился своими замыслами. Н. Н. Исанин, отдавая себе отчет в сложности поставленной перед ним задачи, принял предложение С. П. Королева. Так образовался этот замечательный тандем двух Главных – С. П. Королева и Н. Н. Исанина. Через два-три дня С. П. Королев организует совещание в расширенном составе, на котором уже присутствуют Н. Н. Исанин, Н. А. Пилюгин, Е. Г. Рудяк, Н. А. Сулимовский, П. Н. Марута, представители Главного управления кораблестроения ВМФ. Сергей Павлович намечает и обсуждает вопросы организации взаимодействия участников работы.

26 января 1954 года выходит Постановление правительства "О проведении работ по исследованию возможности старта баллистических ракет с подводных лодок, а также по созданию первых боевых подводных лодок, вооруженных баллистическими ракетами в морском исполнении типа "Р-11ФМ". Теме был присвоен шифр "Волна".

Руководство работами по этой теме поручалось главному конструктору ЦКБ-16 Н. Н. Исанину и главному конструктору ОКБ-1 НИИ-88 С. П. Королеву. В состав организаций- участников работы вошли НИИ-885 (главный конструктор Н. А. Пилюгин), ОКБ-2 (главный конструктор А. М. Исаев), НИИ-49 (директор Н. А. Чарин), МНИИ-1 (директор Э. И. Эллер), ИКБ-34 (главный конструктор Е. Г. Рудяк), завод №402 (директор Е. П. Егоров).

Весной 1954 года, по воспоминаниям того же В. И. Ефимова, С. П. Королев приезжает в Ленинград. Н. Н. Исанин знакомит его с результатами первых проработок по размещению ракет на лодке. В конференц-зале на встречу с С. П. Королевым были собраны руководство и ведущие специалисты ЦКБ-16. Из выступления С. П. Королева перед корабелами особенно запомнилось высказывание о том, что "составные элементы ракетного комплекса (шахты, системы их обслуживания, аппаратура управления стрельбой) так тесно связаны с конструкциями и системами самого корабля, что наши коллективы при выполнении этого необычного и очень важного задания должны работать как один. Только при этом условии возможен успех начатого дела. При этом постоянное внимание должно быть обращено на сроки".

Хочу отметить, что в тексте Постановления "созданию первых боевых подводных лодок" предшествуют работы по "исследованию возможности старта", из чего следует, что в ту пору еще не было полной уверенности в легкой и быстрой реализации идеи. Уверенность стала быстро крепнуть по мере развертывания дальнейших событий.

Во флотских Правилах совместного плавания существует маневр "Поворот все вдруг". Так вот такой маневр совершили организации, фигурирующие в Постановлении, когда они "все вдруг" повернулись и устремились к единой цели. Все происходило одновременно: проектировались и испытывались составные элементы ракетного комплекса, создавался корабль-носитель, сооружался качающийся стенд на сухопутном полигоне в Капустином Яру, оборудовался вновь организованный морской ракетный полигон.

По широте и темпам начатых работ, четкости и взаимодействию большого числа вовлеченных в них коллективов различных ведомств, по оперативности принятия согласованных решений все тогда происходившее можно сравнить с подготовкой крупномасштабной военной операции. Тем более, и роль самих военных в ней была не последней. В разработке и приемке проектов, испытаниях оружия и корабля принимал непосредственное участке личный состав войсковых частей, где командирами были Б. В. Липатов и Н. А. Сулимовский, М. А. Рудницкий и Л. А. Коршунов, В. И. Вознюк и И. А. Хворостянов, Н. Д. Сергеев и В. П. Цветко.

С целью сокращения срока выполнения всей работы менялась принятая последовательность разработок корабля и его оружия, отдельные, даже зависимые друг от друга этапы проводились параллельно. Так, уже к концу 1954 года, еще задолго до летно- конструкторских испытаний ракеты "Р-11ФМ" с наземного стенда, то есть без опытного подтверждения возможности ее старта с качающегося основания, была закончена разработка всей проектной документации, включая и рабочую, по подводной лодке-носителю. Переоборудование подводной лодки шло практически одновременно с подготовкой к проведением испытаний ракеты с наземного стенда. Предъявление лодки на летно- конструкторские испытания ракеты ограничили только проверками по программам швартовных и заводских ходовых испытаний корабля. На это могли пойти только эти двое – великие Главные С. П. Королев и Н. Н. Исанин. Ответственность была колоссальная. Но в итоге уже к августу 1955 года, всего через полтора года после выхода Постановления правительства по теме "Волна", и корабль, и ракетный комплекс были готовы к совместным испытаниям.