В ДНИ ВОЙНЫ

В ДНИ ВОЙНЫ

Внезапно, вероломно нам был нанесен удар огромной силы. На нас обрушила свою армию фашистская Германия.

Но перед Гитлером была не аграрная, отсталая Россия. Перед ним был Советский Союз, индустриальная держава.

Немецкие фашисты встретили не буржуазно-помещичью страну с угнетенным, порабощенным народом, а страну социалистическую, где народ — хозяин своей судьбы. Советские люди поднялись на защиту Родины с героизмом и самоотверженностью, каких еще не бывало в истории.

Хозяйство быстро перестроилось на военную ногу. Советская Армия получила нужное ей вооружение.

Тут-то и сказалась дальновидность Коммунистической партии, создавшей в годы пятилеток сильную индустрию с новым размещением. Индустриальные районы в глубине страны не только вырабатывали нужную продукцию — они дали возможность перебазировать туда промышленность с запада.

Враг захватил на западе районы, дававшие треть промышленной продукции, свыше половины угля, более двух третей чугуна. Нужно было опереться на Восток и в страду ожесточеннейшей из войн развить там сложное военное хозяйство. Нужно было в кратчайший срок перевести промышленность из западных и центральных районов в восточные. А это значило за месяцы сильно изменить всю промышленную географию страны, расстояния которой громадны: от Днепра до Волги — тысяча километров, от Волги до Оби — три тысячи километров…

Мог ли справиться наш народ с этой невиданной, казалось бы немыслимой, задачей?

Да, нашему народу такая задача оказалась по плечу.

Всю осень и зиму начала войны шло великое переселение заводов. Цехи годами, а иные десятилетиями стояли на своих местах: в Москве, в Ленинграде, в Донбассе, в Прибалтике. Заводы были связаны нитями рельсов с рудниками и с товарными станциями, тесно кооперировались друг с другом, вокруг заводов лежали кварталы рабочих поселков. И вот сильная рука, следуя глубокому замыслу, сразу вырвала это живое тело из ткани, в которую оно так прочно вросло. Под вражескими бомбежками, при выключенном свете, под грохот приближающейся канонады были остановлены моторы, разобраны и упакованы станки. Это было бережное разрушение. Жизнь замирала, чтобы возродиться в новом месте.

Рабочие оставили свои привычные места, уложили имущество, забрали жен и детей. Сдвинулись людские массы, численностью равные населению крупных городов. Громоздкая лавина тронулась за тысячи километров — на восток. Один из брянских заводов занял для эвакуации 30 тысяч вагонов. А всего вагонов потребовалось больше миллиона.

К фронту нескончаемыми волнами двигались эшелоны войск и вооружения, а навстречу им везли заводы. Советские железнодорожники выдержали это небывалое напряжение — два мощных встречных потока. Диспетчеры по суткам не спали. Грузчики работали до изнеможения. Машинисты вели удлиненные составы с повышенной скоростью. При поломке колосников слесари в мокрой одежде спускались в раскаленные топки, лишь бы не гасить огонь и не ставить паровозы в депо.

На западе работе дорог мешали воздушные налеты. Но к этому привыкли. На Кольском полуострове, например, несмотря на частые бомбежки, ни на один день не замирало движение. На станциях, где часто не оставалось уцелевшего дома, где вся земля была изрыта воронками, быстро отцеплялись горящие вагоны, формировались составы и отправлялись в путь.

На востоке работе дорог зимой мешали суровые морозы. Люди коченели от холода, вода замерзала в колонках. Преодолели и это. Железная дорога в Кузбассе выполнила в 1941 году план погрузки угля раньше заданного срока…

В непостижимо короткое время огромная промышленность была переброшена за тысячи километров.

Но это была еще безжизненная промышленность. Ее необходимо было воскресить — и в кратчайший срок. Участки вокруг станций на Урале, в Казахстане, в Сибири были заставлены ящиками с деталями машин. Из нагромождения металла выступали остов мотора, тело парового котла, скелет шлифовального станка.

Думалось тому, кто это видел: скоро ли можно привести в порядок лагерь машин?

Но вот все стало на свое место. Промышленность возродилась.

Оборудование частью разместилось в готовых помещениях, частью потребовало нового строительства. Проектировка шла тут же, на строительных площадках. Первые камни зданий закладывались еще до готовых проектов — по эскизам. Ветер пронизывал до костей, и кожа рук на сибирском морозе прилипала к металлу, но рабочие по двенадцать-шестнадцать часов не уходили со стройки. В пустынной степи, среди гор появлялись заводские корпуса, детали находили друг друга и соединялись в машины. Большой машиностроительный завод площадью в 12 тысяч квадратных метров был восстановлен за месяц. Корпус другого завода на Урале площадью в 10 тысяч квадратных метров был построен за двенадцать дней. В новых корпусах машины были сразу же смонтированы и приведены в движение. Один из заводов-гигантов Запорожья начал работать в новом месте на двадцатый день. А другой завод, вывезенный за Волгу, был пущен на пятнадцатый день и стал давать больше продукции, чем на прежнем месте.

Индустрия, перебазированная на восток, была пущена в ход. К середине 1942 года почти вся она уже работала в полную силу.

Только советская власть, только Коммунистическая партия могли провести эту хозяйственную операцию, не имеющую примера в истории. Единое, мудрое руководство опиралось на понимание, поддержку, самоотверженность народа.

Ничего подобного не могло бы совершиться в капиталистической стране. Там непреодолимой преградой на пути встали бы общественные противоречия, частная собственность. Было бы невозможно слить в одно русло интересы разрозненных предпринимателей, владельцев заводов и фабрик. Выбор мест для размещения перебазированных заводов был бы затруднен. И вряд ли нашлись бы капиталисты, согласные пожертвовать своими прибылями ради общенациональных интересов. В Польше 1939 года и во Франции 1940 года гитлеровцы при наступлении захватывали промышленность в полной пригодности.

На Советском Востоке дело не ограничилось восстановлением эвакуированной промышленности. Там еще быстрее, чем в мирные годы, создавалась новая индустрия. Народ не только воевал, но еще и строил.

В царской России первая мировая война понизила добычу топлива. На востоке СССР за время Великой Отечественной войны добыча угля увеличилась. Строились большие электростанции на угле и торфе.

В царской России первая мировая война гасила домны одну за другой. В СССР во время Великой Отечественной войны на востоке задувались новые огромные домны.

В царской России уже в самом начале первой мировой войны стало не хватать вооружения. СССР в первые же месяцы Великой Отечественной войны развил и заново создал мощные очаги военной промышленности. И на фронт лавиной двинулись пушки, танки, самолеты, автоматы, минометы, бронебойные ружья, смертоносные «катюши».

На востоке не только были построены новые предприятия — и старые перестроились применительно к военным нуждам. На ходу была выкована новая технология. Магнитогорский и Кузнецкий заводы до войны выпускали лишь рядовой металл. Война потребовала от них высококачественной стали для броневых машин. Раньше такую сталь плавили в электропечах или в небольших мартенах. В больших мартеновских печах плавить ее не умели. Война заставила пересмотреть весь технологический процесс — от шихтовки до разливки. Были смонтированы новые механизмы — и в короткий срок большие мартены Урала и Сибири дали броневую сталь.

На Магнитогорском заводе трудились плечом к плечу в сорокаградусный мороз и сорокаградусный зной люди тридцати шести национальностей. Они рыли котлованы в неподатливой каменистой земле, крепили конструкции на леденящем ветру, осваивали новые механизмы, перестраивали старые. И, вопреки привычным законам техники, плавили ферромарганец в домнах, прокатывали броневые листы на обычном блюминге.

Раньше многие виды сырья для промышленности востока привозились с запада — металлургия Урала получала марганец почти целиком из Никополя, электротехника Урала применяла фарфор из глины Донбасса. Война заставила найти новые месторождения марганца на Урале и в Казахстане. На Урале же нашли и глину для фарфора.

Так за время войны на востоке разрасталась индустрия. Возникло 67 новых городов, из них 53 — к востоку от Волги.

Рубцовка — селение степного Алтая. От столицы четыре тысячи километров. Едва заметная точка на карте Азии. Пыль, тишина, одноэтажные домишки… В годы войны здесь был создан тракторный завод, а затем завод сельскохозяйственных машин, завод тракторного электрооборудования. Рубцовка превратилась в Рубцовск.

Тяжелая индустрия среди земледельческой степи — что это значит? Организация индустриального труда — и культурный подъем. Монтаж металлических деталей, конструкторская работа — и новые профессии…

Размещение промышленности сильно изменилось.

Это был не только количественный, но и качественный сдвиг огромного значения.

Росли новые очаги энергетики и новые металлургические центры, завязывались новые связи в снабжении топливом, сырьем. Во всех республиках и областях Востока изменялся состав промышленности — везде появлялось машиностроение. В тех краях, где за годы пятилеток успела вырасти только легкая индустрия, теперь поднялась и тяжелая.

В Узбекистане сейчас тяжелая индустрия дает почти половину промышленной продукции. А ведь еще сравнительно недавно этот край был почти сплошь сельскохозяйственным. Лишь в советское время там появилась промышленность: были созданы большие предприятия, прежде всего связанные с хлопком, — прядение и ткачество в Ташкенте и Фергане, производство сельскохозяйственных машин в Ташкенте, выработка удобрений в Чирчике. Уже в предвоенные годы в республике стало складываться соотношение отраслей, свойственное развитым индустриальным странам. А в годы войны этот процесс ускорился. Свой уголь в Ангрене, свой прокат в Бегдаате, свой сахар в Янги-Юле и Зерабулаке, свой «Днепрострой» на Сыр-Дарье и, главное, свои сложные машины: приборы, станки.

Заводы, перевезенные с запада, помогли узбекской промышленности. На Ангрен пришло шахтное оборудование из Донбасса, в Янги-Юль прибыли украинские сахарники; новое машиностроение стало расти там, где осели цехи перебазированных и восстановленных заводов.

Вывод такой: почва для быстрого роста промышленности Узбекистана была подготовлена в годы первых пятилеток. Индустриальная база в районах востока была заложена еще до войны.

Промышленность не переместилась бы так легко из фронтовой полосы на Урал и за Урал, если бы она не нашла там рабочих кадров, энергетической базы, металла, целой системы машиностроительных заводов-смежников.

Быстрый и победный разворот нашего военного хозяйства был подготовлен всей политикой индустриализации, ростом и планомерным размещением производительных сил. Партия под руководством Сталина, продолжателя дела Ленина, подготовила и организовала тот подвиг, который совершил наш народ в тылу в дни войны.

Все мы, советские люди, участники и свидетели этого беспримерного подвига. Одни из нас были сами солдатами великого сражения на фронте, другие трудились для победы. Героизм народа стал повседневным, повсеместным. Образы героев рождались перед нами в бою, в труде, вставали из писем, на страницах газет.

А ныне, осмысливая прошлое, мы располагаем еще и цифрами, суммарными цифрами, выражающими подвиг народа. 900 дней блокады Ленинграда, 22 немецкие дивизии, окруженные и разгромленные под Сталинградом, 41 тысяча орудий, громивших Берлин… На века запомнило человечество эти цифры — меру нашего ратного подвига.

И трудовой подвиг выражен в цифрах. Они передают современникам, запечатлевают в истории размах тех исполинских усилий, которыми наш народ в дни войны выковал материальную основу победы.

Каждый из нас помнит вереницы эшелонов, шедших осенью 1941 года с запада на восток, машины на открытых платформах, людей в теплушках. За несколько месяцев из зоны военных действий было переброшено на восток свыше 1 300 крупных предприятий — целая промышленность.

Мы сами и близкие наши воевали в те суровые годы на франте или работали где-нибудь на Урале, в Сибири, на одном из заводов, за одним из станков. Мы чувствовали себя каплей в потоке могучего народного движения, нараставшего час от часу наперекор всему. А сейчас мы видим меру этого движения, видим его числовое выражение. Было нелегко: с июня по ноябрь 1941 года промышленная продукция более чем вдвое сократилась, а уже за 1942 год она более чем в полтора раза увеличилась. В этом исчислении, выражающем героическое преодоление трудностей, мы находим отзвук своим чувствам, своему восхищению.

Помним, как в городах не хватало энергии и как напряженно работали наши люди, чтобы увеличить мощность электрических станций. На востоке за годы войны пущены турбины общей мощностью почти в 2 миллиона киловатт. Это приближается к мощности Куйбышевской ГЭС.

Помним, как в дни войны на шахты Урала по призыву партии шли в помощь горнякам горожане — женщины, молодежь. И вот цифра, отмечающая подвиг: в 1943 году «бедный топливом» Урал дал лишь немногим меньше того, что давал дореволюционный Донбасс, «кочегарка» всей страны.

Не забыта помощь Сибири нашим армиям. Здесь, на далекой, недавно совсем еще отсталой сибирской земле волею советского народа выросла промышленность, по объему равная крупной промышленности всей дореволюционной России. А по структуре — несравненно более высокая: производство тракторов, станков, мотоциклов, шарикоподшипников, алюминия… Не то что Сибирь — и Центр царской России ничего этого не знал.

Помним стройки тех лет — работа день и ночь на морозном ветру, иной раз пуск машин в еще не покрытых цехах… Много мы построили тогда и ввели в действие больших предприятий на востоке. Сколько? 2 250 за три года. Три года — это 1 095 дней. Два завода за сутки…

И какой бы факт ни вставал перед нами, всегда и всюду мы видим руководящую роль Коммунистической партии. Мы ощущаем присутствие титанической воли, организовавшей наш труд, нашу победу. Мы видим, какая предусмотрительность была обнаружена еще до войны, какая неиссякаемая энергия была вложена в оборону страны, какая несокрушимая твердость была проявлена в трудную минуту. Вспомним ноябрь 1941 года, когда мы проходили критическую точку падения производства: именно в эти дни разрабатывался план строительства домен и мартенов на Урале и в Сибири. Вспомним самое начало декабря 1941 года, когда враг еще стоял под Москвой: в эти дни началась разработка плана восстановления донецких шахт. Вспомним ноябрь 1942 года, когда гитлеровцы были на берегу Нижней Волги и в горах Кавказа: постановление о грандиозном Фархадском строительстве в Узбекистане было подписано Сталиным за день до нашего наступления у стен Сталинграда…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.