Торпедоносцы Ильюшина в небе Балтики

Торпедоносцы Ильюшина в небе Балтики

Согласно директивы Наркома ВМФ адмирала Н.Г.Кузнецова № 14846 от 26 февраля 1941 г., в случае войны с Германией, Краснознаменному Балтийскому флоту предстояло не допустить высадки морских десантов на побережье Прибалтики и Моонзундские острова, совместно с ВВС Красной Армии нанести поражение германскому флоту при его попытке проникнуть в Финский залив, не допустить проникновения кораблей противника в Рижский залив, содействовать сухопутным войскам, действующим на побережье Финского залива и на полуострове Ханко, обеспечивая их фланги и уничтожая береговую оборону противника. Действия ВВС КБФ предполагалось начать сразу же после начала войны. Кроме вышеперечисленных задач, в каждой из которых морская авиация принимала то или иное участие, предусматривались действия против боевых кораблей и перевозок противника в районах вражеских баз. Главными объектами атак в средней и северной частях Балтийского моря определялись линейные корабли и крейсера, а в базах и южной части моря — транспорты. Постановку мин на внутренних фарватерах планировалось производить после постановки мин подводными минными заградителями.

Необходимо отметить, что система базирования морской авиации на Балтике, принятая в мирное время, не соответствовала поставленным на военное время задачам. Укомплектованные дальними бомбардировщиками и торпедоносцами 1-й МТАП и 57-й БАП (оба полка образовывали 8-ю бомбардировочную бригаду) базировались соответственно на аэродромах Беззаботное и Котлы, расположенных всего в нескольких десятках километров от Ленинграда. Строительство «западных» авиабаз задерживалось, на них также не было создано необходимых запасов бомб и ГСМ, так что командование сочло возможным для выполнения плана летной подготовки оставить полки фактически на тыловых аэродромах. Это обстоятельство избавило ВВС КБФ от последствий внезапного удара на рассвете 22 июня, что, впрочем, мало отразилось на последующей судьбе большинства пилотов и самолетов…

Для экипажей 1-го минно-торпедного и 57-го бомбардировочных полков июнь 1941 г. не стал боевым крещением — части принимали наиактивнейшее участие в войне с Финляндией. Весной в 1 — м полку была развернута 5-я эскадрилья, в результате чего в трех эскадрильях оказался смешанный состав из ветеранов и новичков 41 — го года выпуска, в то время как 3-я и 4-я эскадрильи сохранили хорошо подготовленный летный состав. Похожая картина имела место и в 57- м БАПе, на базе которого в октябре 1940 г. был сформирован базировавшийся в Пярну 73-й БАП, получивший туполевские СБ и входивший в состав 10-й смешанной авиабригады. Из пилотов двух оставшихся эскадрилий и молодого пополнения развернули четыре эскадрильи, три из которых (3, 4-я и 5- я) летали на ДБ-3. Интенсивная боевая подготовка, осуществлявшаяся в частях в конце 1940 — начале 1941 гг., не могла не отразиться на техническом состоянии «ильюшиных». Так, в 1-м полку остаточный ресурс планеров ДБ-3 составлял 59 %, моторов — 50 %. У только недавно поступивших ДБ-Зф показатели были существенно лучше — 93 % и 63 % соответственно.

Начавшаяся война в течение недели опрокинула предвоенные планы, хотя сначала, казалось, всё будет как в 39-м. Целью первого вылета оказался Мемель — передовая военно-морская база Германии на Балтике. Вообще-то, если быть точным, бомбардировщики обоих полков вылетели для нанесения удара по вражескому десанту в район поселка Павилоста (севернее Либавы), но поскольку сообщение оказалось ложным, в пути ударные эшелоны перенацелили. Всего днем 24 июня 53 «ильюшиных» сбросили на порт пять ФАБ- 500, 78 ФАБ-250, 150 ФАБ-100, а также две высотные торпеды (вылетавшие в дополнение к бомбардировщикам 21 «низкий» торпедоносец из-за отсутствия морских целей оружие не использовал). Противодействие нашим самолетам осуществлялось исключительно силами зенитной артиллерии, которая при стрельбе на большие высоты продемонстрировала свою полную неэффективность. Впрочем, без потерь всё равно не обошлось, та как два ДБ- 3 оказались разбиты при посадке — один при вынужденной, другой скапотировал на пробеге уже на ВПП таллинского аэродрома. С воздуха эффект бомбардировки выглядел настолько впечатляюще, что вечером тех же суток командующий ВВС КБФ генерал-майор В.В.Ермаченков доложил начальнику штаба КБФ адмиралу Ю.А.Пантелееву буквально следующее:

«— Товарищ начальник штаба! Военно-морской базы Мемель у фашистов больше нет!

— Куда же она девалась?

— Мы всё там разбомбили…» 1*

1* Цитируется по: Пантелеев Ю.А. Морской фронт. М., 1965. С. 42.

Сходство со сравнительно спокойными для авиаторов временами «зимней войны» продолжало усиливаться и в последующие дни. С утра 25 июня целями для бомбардировщиков Балтфлота стали аэродромы и базы Финляндии.

ДБ-Зф с моторами М-87 из состава 57-го БАП ВВС КБФ.

ДБ-ЗТ с моторами М-86 капитана А.Т.Дроздова из состава 1-го МТЛП ВВС КБФ.

ДБ-Зф с моторами М-87 из состава 57-го БАП.

30 июня 1941 г. этот самолёт совершил вынужденную посадку в районе Даугавпилса и позже был восстановлен немецкими специалистами до лётного состояния и испытывался в Исследовательском центре Люфтваффе в Рехлине.

ДБ-ЗТ с моторами М-86 командира 1-го МТАП полковника Е.Н.Преображенского.

ДБ-Зф с моторами М-87 из состава 1-го МТАП.

Командиры эскадрилий М.Н.Плоткин, А.Я.Ефремов и В.А.Гречишников.

Таблица № 1. Боевая деятельность бомбардировочной авиации КБФ в три первых месяца Великой Отечественной войны

(самолеты ТБ-3, СБ, Ар-2, Пе-2).

Источник: ОЦВМА, ф. 46, д. 25875. Не учтены вылеты на разведку.

* Без учета вылетов бомбардировщиков ДВА.

Хотя формально, после нападения Германии на СССР, эта страна осталась нейтральной, на деле она не только предоставила свои военные объекты для действий против соседа, но и сама активно включилась в необъявленную войну против Советского Союза. Например, «Юнкерсы» KFGr 806, пытавшиеся на рассвете первого дня войны заминировать Ленинградский морской канал и разбомбить шлюзы Беломор-Балтийского канала, базировались на аэродроме Мальмё близ Хельсинки. Финские войска тайно высадились на демилитаризованных Аландских островах, а надводные и подводные минные заградители «страны Суоми» активно ставили мины в Финском заливе. Через несколько часов после предъявления ноты советского правительства флотские ДБ-3 пробомбили аэродром и военно-морскую базу Турку, а в последующие дни аналогичные объекты в Котке, Порво, Ловизе, Хамине и Борго. Кое-что досталось также финским береговым батареям и броненосцам (см. таблицу № 1).

В отличие от предыдущей войны, ВВС Балтфлота оказались готовы и к минированию вод противника. Хотя предвоенными планами планировалось в первую очередь заминировать с воздуха Данцигскую бухту, очень скоро выяснилось, что куда более важно парализовать деятельность вражеского флота в Финском заливе. Противник свободно перемещался шхерными фарватерами вдоль побережья, а по ночам производил вылазки, атакуя наши конвои, и ставил мины в районе мыса Юминданина (позднее именно эти эпизодические постановки легли в основу минно-артиллерийской позиции, которую Балтфлоту предстояло преодолеть во время печально известного Таллинского перехода). Помешать этим действиям не могли ни надводные силы, ни подводные лодки, ни высотные бомбардировщики. В штабе КБФ был разработан план по парализации деятельности финских и германских сил в Финском заливе и у островов Аландского архипелага. В его основу легли действия экипажей заградителей ДБ-3 из состава 3-й и частично 4-й эскадрилий 1-го авиаполка.

Первые вылеты состоялись ночью с 29 на 30 июня. Всего удалось выставить 32 мины МАВ-1 у островов Флисэ и Корпо (Аландские о-ва), портов Котка и Порво. Одна из мин не от делилась от «Ильюшина» при выполнении задачи, но не преминула сделать это при приземлении на аэродроме. Самолет оказался разбит, но экипаж, к счастью, не пострадал. В последующие восемь дней число выставленных мин планировалось довести до 144, но стремительное развитие неблагоприятной ситуации на суше заставило отложить эти планы.

В ночь на 30 июня в штаб 8-й авиабригады получили срочный приказ командующего Балтфлотом с рассветом нанести удары по войскам противника, форсирующим Западную Двину у Двинска (ныне Даугавпилс). Известие, о том, что враг продвинулся настолько глубоко внутрь нашей территории было встречено личным составом с недоумением. Тем не менее, удар организовали, но спланировали его таким образом, будто речь шла не о действиях в условиях господства авиации противника в воздухе, а о показательном занятии. Утром отельные звенья 57-го БАП и 73-го БАП произвели вооруженную разведку, которую правильнее было бы назвать «побудкой» противника. Лишь спустя 3,5 часа в район цели прибыли первые эскадрильи 57-го полка, но прошло ещё полтора часа, прежде чем за ними последовали «Илы» 1-го минно-торпедного. Всего в этот день для бомбежки переправлявшихся войск балтийская авиация совершила 99 вылетов ударных самолетов (в т. ч. 55 на ДБ-3). Интервалы между подлетом эскадрилий Н. В. Челнокова, В.А.Гречишникова, М.Н.Плоткина, А.Я.Ефремова, М.Н.Хроленко и Д.А.Чемоданова составляли от 5 до 45 минут, что позволило противнику бить наши подразделения последовательно поодиночке. В качестве главной противодействующей силы выступили истребительные группы II и III/JG54, доложившие в этот день о 65 воздушных победах. Конечно же, это число оказалось значительно завышенным, но реальные потери флотских авиаторов в тот день равнялись 34 бомбардировщикам, 18 из которых составляли ДБ-3 (еще три «Ильюшина» не дотянули до своих аэродромов, и как минимум один из них не успели эвакуировать с территории, в скором времени захваченной врагом).

Ответным огнем стрелков, по германским данным, было сбито пять и подбито три «Мессершмитта», что подтверждает сравнительно высокую подготовку летчиков морской авиации. К сожалению, многие из них уже никогда не вернулись на свои аэродромы. Только 1-й авиаполк безвозвратно потерял 33 авиаторов, а еще шесть получили тяжелые ранения. В число погибших вошел экипаж младшего лейтенанта П.С.Игашева, который, пилотируя тяжело поврежденный бомбардировщик, смог, воспользовавшись случайным стечением обстоятельств, протаранить «мессер», а затем совершил «огненный таран» колонны войск противника.

Несмотря на всю горечь потерь, 30 июня ударило по нам не столько в материальном, сколь в моральном плане. С этого момента флотские ВВС начали действовать гораздо осторожнее. Важнейшими стали считаться удары по войскам противника в ближайшем тылу, и авиационные штабы практически прекратили планировать какие-либо действия на морском направлении даже тогда, когда это позволяла боевая обстановка. Определенный шок возник и у первых лиц командования флотом. За грубые упущения в организации и осуществлении удара от должностей были отстранены командир 1-го МТАП майор Н.В.Абрамов и командующий ВВС КБФ генерал-майор В.В.Ермаченков. Его обязанности в течение второй половины июля пришлось исполнять самому командующему морской авиацией генерал-лейтенанту С.Ф.Жаворонкову (впоследствии командующим был назначен бывший заместитель Ермаченкова генерал-майор М.И.Самохин). Нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов наложил запрет на использование летчиков минно-торпедной авиации для решения сухопутных задач, но он продержался недолго — всего до 10 июля.

За этот период воздушные миноносцы успели выставить еще 57 мин у берегов Финляндии, однако данные об успехе этих минных заграждений отсутствуют. Неоднократным бомбардировкам небольших групп ДБ-3 подверглись порты Финского залива. Тогда же бомбардировочная авиация ненадолго включилась в боевые действия в Ирбенском проливе и Рижском заливе.

6 июля дюжина ДБ-3 во взаимодействии с 14 СБ из состава 73-го бап бомбила корабли противника в Виндаве, причем легкие повреждения получили два немецких прорывателя минных заграждений. Довольно курьезная история произошла через неделю, когда германское морское командование вознамерилось перевести в Ригу корабли и суда «Экспериментального соединения Балтийского моря». Данное соединение было прообразом сформированных позднее десантных флотилий, и впоследствии принимало самое активное участие в высадке на Моонзундских островах осенью 1941 г. Крупный конвой, состоявший примерно из четырех десятков малых судов и плавсредств, прошел через Ирбенский пролив днем 12 июля, но лишь вечером об этом стало известно в штабе КБФ.

Наступившие сумерки сделали неэффективными поиск каравана, осуществлявшийся крупными силами бомбардировочной авиации. Только утром нескольким эскадрильям из состава трех ударных авиаполков удалось сбросить бомбы на цель, которая к этому времени уже почти достигла Усть- Двинска. По обобщенным данным, нашей береговой батарее на полуострове Сырве, торпедным катерам и самолетам удалось потопить четыре эсминца, 13 транспортов и баржу с танками. Немецкие данные подтверждают легкие повреждения на 27 кораблях и судах, но лишь один мотобот (имевший, правда, гордое название «Дойчланд») оказался потопленным, чем собственно и символизировал не столь далёкое будущее, которое ждало гитлеровскую Германию.

Впрочем, и само флотское командование убедилось в умении летников выдавать желаемое за действительное. Днем 13-го четыре ДБ-3 в Рижском заливе сбросили бомбы на «три крейсера, предположительно типа «Кёнигсберг»» и по докладу нанесли им серьёзные повреждения. Спустя несколько часов выяснилось, что бомбардировке подверглись наши эсминцы, возвращавшиеся в Таллин после безуспешной попытки перехватить злополучный конвой. Корабли не получили даже царапин, что в общем не удивляет, если вспомнить, что экипажи ДБ-3 бомбили с высоты более километра. 2* Несмотря на очевидную неэффективность бомбардировок с высот 4500–5500 м, данный метод до конца войны оставался в арсенале наших морских летчиков — по-видимому, из-за простоты его осуществления.

Ставились в Рижском заливе и мины: восемь АМГ-1 утром 15 июля перед входом в Усть-Двинск и четыре «Мираб» в ночь на 20 июля в районе маяка Овизи. Эффективной оказалась только первая банка. На ней 23 июля погиб германский тральщик «М 3131», на борту которого погибло 22 моряка, включая командира 31-й флотилии корветтен-капитана Конрада, и… подорвался наш сторожевой корабль «Туча». В ночь на 18 июля этот сторожевик в составе отряда, куда входил однотипный «Снег» и два эсминца, ставил мины возле Рижского буя. Внезапно под кормой произошел сильный взрыв, деформировавший всю кормовую часть вместе с рулем и гребными валами. К счастью, водонепроницаемая переборка выдержала, что сделало возможным буксировку и спасение корабля. Словно по иронии судьбы, спустя час после подрыва пришло оповещение, в соответствии с которым район, где подорвался «Туча» был заминирован нашей авиацией. Штабным структурам КБФ потребовалось трое суток, чтобы довести эту информацию до сил флота, базировавшихся на Моонзундские острова!!!

2* Надо сказать, что и у других ВВС не слишком получалось наносить урон вражеским кораблям и судам таким образом. Например, в 1940 г. на Средиземном море итальянские горизонтальные бомбардировщики произвели более тысячи вылетов для атаки с больших высот, единственными результатами которых стали повреждения, полученные легким крейсером и пароходом.

Технари и оружейники закатывают под ДБ-ЗТ тележку с авиационной миной АМГ-1, которая сбрасывалась без парашюта.

Таб.2. Динамика изменений численности ДБ-З/ДБ-Зф в ВВС КБФ в течение трех первых месяцев воины.

Источник: ОЦВМА, ф. 46, д. 25875.

В скобках указано число самолетов, находившихся в ремонтных органов ВВС флота. На 22 сентября 1941 г., после убытия в состав СФ звена И.Я.Гарбуза, в ВВС КБФ оставалось 19 (2) ДБ-З/ДБ-Зф. Существуют и другие, по-видимому, более достоверные данные о численности и причинах потерь из «Отчета о боевой деятельности ВВС КБФ за 10 месяцев войны» (ОЦВМА, ф. 12, оп. 1, д. 67, л. 179–180). Согласно этому документу, в течение первого месяца боевых действий было потеряно 45 ДБ-3, второго — 18 (только 1-й МТАП, согласно собственного отчета, потерял за 2-й месяц войны 15 ДБ-3) и третьего — 17.

По сведеньям, приведенным в д. 25875, в течение трех первых месяцев войны ВВС КБФ пополнений самолетами ДБ-3 не получали. По данным из «Отчета о самолетном парке ВВС ВМФ за 1941–1942 гг.» (ОЦВМА, ф. 12, д.39240, л. 42) в июне, июле и августе 1941 г. ВВС КБФ получили по одному ДБ-3.

С 12 июля возобновились действия 1-го МТАП и 57-го БАП на сухопутном направлении — к этому времени войска противника уже захватили Псков и Остров и безостановочно двигались к спешно оборудуемому Лужскому рубежу. Прямая угроза Ленинграду заставила бросить в бой всё что было под рукой — от рабочей гвардии «города трех революций» до летчиков-торпедоносцев. На этот раз ДБ-3 действовали с высот 1500–2000 м отдельными группами по шесть — девять самолетов под прикрытием истребителей МиГ-3 5-го ИАП. В среднем в день производилось от 10 до 70 вылетов бомбардировщиков, причем некоторые экипажи поднимались в воздух по три раза. Всего за 1941 г. только экипажи 1-го МТАП сбросили на наступающие войска противника 2634 бомбы общим весом 252,2 т. Противник нёс чувствительные потери, но и силы нашей морской авиации таяли как снег на солнце. Только 1-й авиаполк потерял с 14 по 18 июля 16 машин, девять из которых сбили вражеские истребители (они же по всей вероятности сбили и все три «Ильюшина», числящиеся пропавшими без вести). Не удивительно, что к концу месяца потери балтийских ДБ-3 составили почти половину от того числа, которое встретило войну (см. таблицу № 2).

Отдельной страницей в деятельности балтийских ДБ-3 в 1941 г. стали налеты на Берлин. Поскольку по данной теме написано большое количество различных книг и статей, мы сосредоточим свое внимание лишь на кратком изложении основных событий. Утром 4 августа группа из 15 «Ильюшиных» перелетела из Беззаботного на аэродром Кагул (остров Сарема). Для выполнения важного правительственного задания были отобраны лучшие экипажи, причем не только из состава 1- го минно-торпедного полка, но и из 57-го БАП. Кстати, и сам 1-й МТАП с 22 июля возглавлялся бывшим командиром 57-го полковником Е.Н.Преображенским. Вслед за опытными летчиками в 1-й МТАП передали и все оставшиеся ДБ-3, в то время как 57-й БАП был пополнен Пе-2 и штурмовиками.

Командир эскадрильи 22-го БАП капитан В.Г.Тихонов.

Командир 1-го МТАП полковник Е.Н.Преображенский и флаг- штурман капитан П.И.Хохлов перед вылетом на Берлин.

Ряд самолётов 1-го МТАП ВВС КБФ несли накануне и в первый период войны довольно причудливую окраску, не регламентированную никакими наставлениями.

В ночь на 5 августа пятерка бомбардировщиков совершила пробный разведывательный полет на Берлин. Он завершился успешно, и днем началась подготовка к ночному бомбардировочному вылету. Не желая терять несколько часов светлого времени, командование решило привлечь самолеты группы к более прозаическим делам. Около 13 часов на взлет пошла тройка, ведомая Преображенским, целью для которой должны были стать портовые объекты и суда в оккупированном Пярну. Каждый «Ильюшин» нес под фюзеляжем по три ФАБ- 500. Не ясно, задумывались ли те, кто планировал вылет, над тем, сможет ли самолет с такой нагрузкой взлететь со сравнительно короткой взлетной полосы островного аэродрома, или нет. В любом случае, практический эксперимент чуть было не закончился трагедией. Машина Переображенского с трудом оторвалась от полосы, но из-за перегрева и хлопков в одном из моторов ей сразу же пришлось садиться. Шасси пришлось выпустить, так как удар ФАБ-500 о землю не сулил ничего хорошего. Самолет чудом не скапотировал, снес забор, крышу с дома лесника и, пробежав по усеянному пнями и валунами болоту, замер. В результате флагманский самолет вышел из строя на двое суток, а без Преображенского вылет на Берлин не мыслился. Хотя налет на Пярну сорвался, вечером 10 ДБ-3 бомбили Виндаву. По не вполне понятной причине одна из машин, ведомая лейтенантом Н.П.Леоновым, не стала возвращаться в Кагул (возможно, сказалась боязнь ночной посадки на незнакомую короткую ВПП), а пошла на аэродром Котлы под Ленинградом. Поскольку её там не ждали, аэродром не был освещен, и при посадке самолет со всем экипажем разбился.

6-го числа самолет Преображенского был отремонтирован, но налету воспрепятствовала погода. На следующий день все было готово к старту. Вечером 7-го в воздух поднялось 15 «Илов», объединенных в группы Преображенского, командира 2-й эскадрильи 1- го полка капитана В.А.Гречишникова и командира 3-й эскадрильи 57-го БАП капитана А.Я.Ефремова. До цели, правда, дошло только пять машин, сбросивших на «логово зверя» всего 30 ФАБ-100. Слова, переданные радистом флагманского самолета Коротенко «Мое место Берлин. Задачу выполнил. Возвращаюсь» быстро облетели радио и прессу, придав огромный эмоциональный заряд всем советским людям. Высшее государственное руководство по достоинству оценило подвиг летчиков, наградив Преображенского, Гречишникова, Ефремова, капитана М.Н.Плоткина (командир 3-й эскадрильи 1 — го мтап) и флагманского штурмана П.И.Хохлова званиями «Герой Советского Союза».

На следующую ночь налет был повторен даже с большим успехом. За счет некоторого уменьшения веса боевой нагрузки на каждом самолете условия полета облегчились, и все наши экипажи смогли дойти до цели. К сожалению, один из них — старшего лейтенанта И.П.Финягина — на базу не вернулся. Воздушный стрелок другого самолета видел при возвращении взрыв в воздухе, что, по всей вероятности, означало, что поврежденный зенитным огнем ДБ-3 Финягина загорелся, и сбить пламя не удалось…

Успех, как известно, придает силы и рождает надежды, а потому удачный дебют подтолкнул командование на увеличение состава участников за счет частей дальнебомбардировочной авиации. 10 августа на соседний с Кагулом аэродром Астэ перелетели 12 ДБ-3 и ДБ-Зф из состава 40-й БАД (из 200-го БАП под командованием майора В.И.Щелкунова и 22- го БАП капитана В.Г.Тихонова). Поскольку деятельностью особой авиагруппы руководил лично командующий ВВС ВМФ С.Ф.Жаворонков, командование ВВС Красной Армии не проявило энтузиазма и понимания задачи при подборе летчиков и, в особенности, самолетов. Многие из машин были сильно изношены, даже при перелете в Астэ трём из них пришлось вернуться на аэродром взлёта. И все же самолеты дальней авиации, по крайней мере на первых порах, оказались значительным пополнением. В ночь на 12 августа ДБ-3 в третий раз бомбили Берлин. В налете участвовало 4 самолета от морской авиации и 9 (ещё один сел сразу после взлета) от дальней. Несмотря на тяжелые метеоусловия, все бомбардировщики вернулись на свои аэродромы.

Противник также не дремал. Разрекламировав в средствах массовой информации свой успех, наше руководство невольно поставило авиагруппу под удар, тем более, что характеристики ДБ-3 в общих чертах немцам были известны 3* и 6 августа аэродром Кагул впервые подвергся удару авиации противника, не имевшему, к счастью, серьезных последствий. В дальнейшем постоянные беспокоящие налеты и ухудшение состояния матчасти стали основными факторами, постоянно снижавшими число исправных самолетов.

В западной прессе советские налёты вызвали неожиданно широкий резонанс. Британская «Дейли Телеграф» сообщала о том, что «советскими лётчиками полностью разрушен Штеттинский вокзал и центральный почтампт Берлина», а американская «Нью-Йорк Таймс» писала, что «в день Красного Воздушного Флота русские бомбардировщики успешно атаковали авиазаводы Мессершмитта, которым нанесён тяжёлый урон». Дело дошло до того, что в британской печати было помещено приветствие руководства Бомбардировочного Командования, в котором сообщалось, что «английские лётчики будут рады приветствовать своих советских коллег над Берлином».

3* После окончания «зимней войны» и нормализации отношений со своим традиционным союзником, неожиданно выступившим в ходе вооружённого конфликта на стороне СССР, Финляндия передала Германии как минимум один восстановленный до лётного состояния ДБ-3, который в 1940–1941 гг. испытывался в Исследовательском центре Люфтваффе в Рехлине.

ДБ-3 капитана А.Х. Дроздова из состава 1-го МТАП.

Таб. З. Основные показатели деятельности особой авиагруппы при бомбардировках Берлина.

1* В том числе 52 морской авиации.

2* В том числе 33 морской авиации.

3* Общие потери флотской составляющей Особой авиагруппы составили 17 ДБ-3 и 8 экипажей. 3 самолета считались сбитыми непосредственно в районе цели, 1 при разведке, 1 при перебазировании в Беззаботное, 6 — потеряны при авариях и катастрофах и ещё столько же при штурмовке вражеской авиацией аэродрома Кагул.

Таблица составлена автором на основании ОЦВМА, ф. 2, д. 4, 5, 6; ф. 122, д. 27914.

ДБ-3 командира 1-го МТАП полковника Е.Н.Преображенского.

Четвертый налет, произошедший в ночь на 16 августа, стал самым крупным. В нём принимало участие 17 «Илов», сбросивших на город 105 50-кг фугасных и зажигательных бомб. К сожалению, при ночной посадке в Кагуле разбились и целиком погибли экипажи лейтенантов А.Ф.Кравченко и В.Г.Александрова. Ещё одна машина, отправленная для ремонта в Беззаботное погибла 17-го числа. Её над линией фронта тяжело повредил свой же И-153, и при вынужденной посадке у деревни Плешевицы «Ильюшин» разбился. Следующие потери также были небоевыми, но на этот раз «отличилось» высшее руководство, приказавшее использовать при налетах на Берлин бомбы калибром 500 и 1000 кг. Командованию ВМФ не удалось доказать невозможность использования самолетов с изношенными моторами большая часть из которых прошла по три- четыре перечистки (т. е. наработала свыше 300–400 часов) с большой бомбовой нагрузкой со столь коротких полос, что и подтвердилось 5 августа в ходе предпринятого Преображенским «эксперимента».

В результате, при попытке взлететь с ФАБ-1000 (бомбы массой свыше 100 кг ДБ-3 и ДБ-Зф могли нести только на внешней подвеске. — Прим. авт.) в ночь на 20 августа разбился ДБ-3 Гречишникова (экипаж не пострадал), а ДБ-3 дальнебомбардировочной авиации, пытавшийся взлететь с двумя ФАБ- 500 сразу же упал и взорвался (экипаж старшего лейтенанта Павлова погиб). Кроме того, еще один флотский бомбардировщик, вылетавший в этот день на разведку, при посадке в Кагуле врезался в трактор и был полностью разбит. После всех этих потерь в налете в ночь на 21 августа смогло принять участие только семь бомбардировщиков. И снова последовали потери на своих же аэродромах. Два ДБ-3 дальней авиации упали при взлете, причем целиком погиб экипаж старшего лейтенанта Богачева. Эти катастрофы не оставили сомнения в том, что дальнейшее использование сильно изношенных самолетов ДБА не имеет смысла, и днем 21-го остатки групп Щелкунова и Тихонова перелетели на тыловые аэродромы.

Состояние машин ВВС КБФ вряд ли сильно отличалось в лучшую сторону. Около половины из них не могло привлекаться к дальним вылетам с серьезной бомбовой нагрузкой и теперь использовалось для ведения разведки и атак морских целей в Рижском заливе. 24 августа при возвращении из подобного полета погиб бомбардировщик, пилотировавшийся лейтенантом Н.Ф.Дашковским. Уже находясь над ВПП, он внезапно потерял скорость, упал и взорвался. Спустя три дня над Рижским заливом в районе мыса Колкасрагс вражеские истребители сбили ДБ-3 капитана Е.Е.Есина. В ночь на 31 августа после 10-дневного перерыва наши самолеты вновь бомбили Берлин. На этот раз удалось выслать всего шесть машин, из которых только две дошли до цели. «Ильюшин», пилотировавшийся лейтенантом М.П. Русаковым с задания не вернулся, — предположительно, он дошел до Берлина, но погиб при возвращении.

К началу сентября обстановка на Балтике значительно изменилась. 28 августа пал Таллин, и материковая часть Эстонии оказалась полностью захвачена врагом. Снабжение авиагруппы боезапасом и топливом полностью прекратилось. Противник производил явные приготовления к высадке на Моонзундские острова. В этих условиях были произведены два последних налета: вечером 2 и 4 сентября. Эффект от них был незначителен, наши потери составили ДБ-3 лейтенанта К.А.Мельгунова, по всей вероятности сбитый над городом ночным истребителем. В составе авиагруппы оставалось всего 9 машин, по большей части неисправных, но приказа о прекращении налетов всё ещё не было.

Однако вечером 6 сентября 28 самолетов противника (Bf 110 из состава III/ZG 26 с истребительным прикрытием) произвели штурмовку аэродрома Кагул, в результате которой на земле сгорели шесть «Илов» и еще один тяжело поврежден, после чего вопрос о продолжении налетов отпал сам собой. Конечно же, трудно говорить о большом военном эффекте бомбардировок, в ходе которых было сброшено всего 36 тонн бомб (впоследствии самолеты английских и американских ВВС сбросили на столицу нацистской Германии число бомб большее на два порядка), но с пропагандистской точки зрения это мероприятие имело несомненный эффект, вполне заслуживавший сделанных затрат.

7 сентября остатки авиагруппы Преображенского перелетели к месту постоянного базирования. Им с конца августа стали аэродромы Новинки и Богослово, находившиеся в глубоком тылу в Калининской области. В качестве передового использовался аэродром Углово на северной окраине Ленинграда. Именно с него в горячие дни генерального штурма «колыбели революции» пилоты ДБ-3 летали на бомбежку войск противника. В большинстве случаев «балтийским соколам» удавалось производить налеты внезапно и избегать встречи с истребителями противника. Когда это не удавалось, потери, как правило, оказывались весьма тяжелыми.

15 сентября при бомбежке станции Кириши «Мессершмитты» один за другим сбили три «Ила» из шести, составлявших группу старшего лейтенанта И.И.Борзова. К счастью, части экипажей (в том числе и самому И.И.Борзову) удалось найти дорогу через линию фронта к своим. Еще одна машина пала жертвой немецких зенитчиков на следующий день, а 17-го три «Ильюшина» не вернулись с бомбежки вражеских частей в районе Урицка — Лигово. К этому времени наступление противника выдохлось, а основа его ударной мощи, 4-я танковая группа, начала спешно перебрасываться на московское направление. Впрочем, не зная об этом, наше командование продолжало планировать бомбовые удары по войскам противника и в октябре. В том, что немецкое наступление было остановлено, есть несомненный вклад авиаторов Балтики, но вклад этот был обильно полит кровью. Погибли многие опытные летчики, в том числе и командир 2-й эскадрильи Герой Советского Союза капитан В.А.Гречишников. При бомбежке скопления вражеских танков и пехоты в районе села Грузино (Новгородская область) 24 октября его машина была подбита огнем с земли и упала в районе цели. В пропагандистских целях экипажу Гречишникова приписали «огненный таран», как будто и без него в короткой боевой карьере балтийцев было мало героического!

29 октября в качестве главной задачи перед 1 — м МТАП поставили бомбежку вражеских аэродромов и железнодорожных узлов. Это неудивительно, поскольку полк оказался единственной частью дальних бомбардировщиков, имевшихся в распоряжении командующего ВВС Ленинградского фронта генерала Новикова. Это и определяло интенсивную боевую деятельность части. Особенно напряженной она стала в ноябре, когда группа ДБ-3 с аэродрома Новинки приняла участие в отражении немецкого наступления на Волхов и Тихвин. Интересно отметить, что для ночных полетов с этого находящегося посреди лесных массивов аэродрома в качестве радиомаяка использовали переоборудованный линкорный радиопередатчик «Шторм».

В дальнейшем, до конца весны 1942 г., полк оставался разбитым на две части, каждая из которых действовала в составе самостоятельной авиационной группы: Ленинградской и Волховской. По состоянию на 30 ноября 1941 г. восемь ДБ-3 находились на аэродроме в Углово и семь на авиабазе в Новинках. Достигнутые полком боевые достижения были отмечены присвоением 18 января 1942 г. гвардейского звания — первого в авиации ВМФ!

Однако напряжение в боях с наступлением нового года не спадало, поскольку в феврале начались новые попытки отбросить врага от стен города Ленина и прорвать блокаду. Бомбардировщики Ленинградской группы бомбили тыловые железнодорожные станции немцев, Волховской — узлы обороны в период нашего неудачного наступления в районе Погостья. Потери в период всех вышеописанных боев были не очень высокими, что в первую очередь объяснялось малым числом находившихся в строю машин. В октябре 1941- го 1-й МТАП потерял три ДБ-3, в ноябре — ни одного, в декабре — два, в январе и феврале — по одному и в марте — два, что в сумме дало девять машин — почти половину от того, что оставалось к концу сентября.

Продолжение в следующем номере

САМОЛЁТЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ

Алексей Андреев