КУРИЛКА
КУРИЛКА
История двадцать вторая от Владимира ДОБРОХОТОВА
Вот, говорят, знаменитости том всякие, высокие-далекие, прям как небожители, кажется даже не писают, не какают. А я вам так скажу — делают. И то, и другое…
После войны герои наши часто ездили по всей стране почетными гостями. Лавры пожинать. Пионеров им выстраивали, салют отдавали, стол накрывали — всё как полагается по русскому обычаю.
И вот с одним летчиком — трижды героем — такая история была. Предстояло ему как-то лететь в отдаленный колхоз, ждали его там, чтоб рассказал молодежи про суровые боевые будни. Выделяют ему вертолет Ми-4 с экипажем. Подъезжает он на лимузине на аэродром — одет легко: шинелька, ботиночки, как говорится, на тонкой подошве. А, надо сказать, зима стояла ух, колотун за минус 20. Да только что ему — он из авто в вертолет прыг и полетели. Тут же — две девчушки из местной газетенки, призванные освещать великое событие.
Летят часа два. Тут ему и |риспичило. Холод, известное дело, способствует. Только терпит пока. Прилетают, садятся. Дверь открывают. Встречающие в нее сразу хлеб-соль суют… Вот так их отодвинуть, сказать: «Мне бы поссать»… Так что ли? Да не по геройски как-то… Ведут его, окруживши, сразу в клуб. А там трибуна, графин на ней, кумачи поразвешаны. Речь надо толкать. А потом, без паузы, — стол обильный: выпивка-закусочка.
И не отлучиться, потому как ты — центр внимания. Все рты на тебя раскрыты.
В общем, сидит экипаж вертушки, ждет возращения героя. Уж темнеть начало, лететь надо. Командир идет в клуб, героя из застолья выдергивать. А хозяева упираются — отпускать не хотят…
Стоит летчик-вертолетчик, устамши клянчить «лететь надо», на первом этаже клуба, а перед ним — лестница крутая деревянная на второй этаж, где как раз и чествуют высокого гостя. Вдруг видит: появляется герой. Там, наверху. Под одну ручку его председатель колхоза держит, под другую — секретарь местного райкома. Все трое в зюзю. И громко обсуждают, мол, надо лететь. Качаясь, делают первый шаг на лестницу и — о, боже! — кубарем скатываются до первого этажа. Групповой, так сказать, пилотаж. Сопение, мат, глухие удары тел, звяньканье звезд героя…
Но живы!
Заботливые руки кладут тело героя в вертолет. Туда же запрыгивают уже немного веселенькие репортерши. Полетели.
Где-то на полпути просыпается герой, даже протрезвел от холода, и к командиру. «Слышь, сажай вертолет, а то я сейчас обоссусь! Ты ж не хочешь, чтоб в акте написали — авария произошла из-за взрыва мочевого пузыря на борту?» А куда садиться? Темень непроглядная, так и убиться можно. «Ща, — говорит командир, — Придумаем что-нибудь». И подзывает бортмеханика: «Ведро есть?» — «Ну». — «Давай, герою надо».
А где? Тут же девчонки в салоне… Но у Ми-4 в задней части салона есть такой закуток, там, за занавесочкой, механик держит всякие полезные вещи. Вот туда и направили героя. Установил ему механик ведро, свет включил, вышел, занавесочку задернул.
И вот для тех, кто находился в салоне, на занавеске этой начался театр теней.
Руки героя быстро и неловко полезли в брюки. Оттуда выскочил живчик, и из него тут же забила могучая струя, звонко ударившая в пустое ведро.
Девочки, несмотря на мороз, зарделись пунцово. Остальные рты руками позакрывали, чтоб ржач унять.
А герой всё продолжал и продолжал…
История двадцать третья от Сергея КАТАЕВА
Одного руководителя полетов уволили из армии. Как-то всё сразу навалилось — и самолеты почти летать перестали, то есть не нужен стал наш заслуженный герой, да и годы подошли — не заметил…
Ушел на гражданку, да повезло — пристроился и тут полетами руководить, правда, в сельхозавиации.
Вот сидит он, значит, руководит. А тут как раз Ан-2 на посадку заходит. Заходит, значит, и запрашивает разрешение.
А наш РП привычно:
— Посадку разрешаю. Проверьте выпуск закрылков и шасси.
А ему в ответ:
— Шасси выпущено… И законтрено… Еще в 1947 году…
ВОЙНА В ВОЗДУХЕ
Бомбардировщики Пе-2 идут на боевое задание. Сталинградский фронт, 1942 г.