9 Советский Главный конструктор и спутник

9

Советский Главный конструктор и спутник

Я предполагаю, что, когда мы, наконец, доберемся до Луны, нам придется пройти через русскую таможню.

Вернер фон Браун

У каждого героя большой драмы должен быть двойник, в сравнении с которым более ярко проявляются его качества. Был такой двойник и у Вернера фон Брауна. Это был человек, который тоже мечтал о постройке ракетных космических кораблей, который проектировал космические ракеты для своей страны и которому помогали в работе немецкие ракетчики, изучившие свое ремесло на службе Третьему рейху. Это была таинственная личность, никому не известная ни в стране, ни за ее пределами. Когда о нем впервые заговорили после запуска первого искусственного спутника Земли, он был известен лишь как Главный конструктор.

В коммунистическом Советском Союзе личность имела ценность лишь в той мере, в какой она вносила вклад в общее дело. Талант, если ему позволено было себя выразить, растворялся в целом как достижение советского народа. Так было, по крайней мере, в теории. Можно сравнить вклад Главного конструктора, который задумал советскую космическую программу и руководил ею, со вкладом Вернера фон Брауна в космическую программу Соединенных Штатов. Этим Главным конструктором был Сергей Павлович Королев.

Задолго до того, как Вернер фон Браун и Сергей Королев сделали космический полет реальностью, и даже до того, как Роберт Годдард и Герман Оберт создали ракеты на жидком топливе и указали путь к звездам, родившийся в Польше русский, Константин Эдуардович Циолковский (1857–1935), заложил основы для космического полета.

Циолковский был школьным учителем математики и физики. В 1883 году он задумался над вопросом, как можно передвигаться в космосе, а через двадцать лет изложил результаты своих размышлений в статье «Исследование мировых пространств ракетными приборами», которую опубликовал в русском журнале «Научное обозрение». В последующих работах он предложил концепцию многоступенчатой ракеты и ракетного двигателя на топливе из жидкого водорода и жидкого кислорода. К сожалению, из-за недостатка средств Циолковский не мог построить ракету. Все его теоретические исследования и предложения были опубликованы на русском языке. Они не переводились и были недоступны за пределами его родной страны. Их никто не читал, кроме других русских, более молодых, таких, как Сергей Королев.

По фотографиям Королева можно судить, что он был плотного телосложения, мускулистым, но не тучным и, несмотря на массивность, подвижным. У него были зачесанные назад темные волосы и округлое лицо с резкими чертами. Можно было найти в нем поверхностное сходство с Вернером фон Брауном, бывшим лишь пятью годами моложе. Те, кто знал его, использовали для характеристики слова, приложимые и к фон Брауну: блестящий, энергичный, вспыльчивый. Как и у фон Брауна, у него в прошлом было то, о чем он не любил говорить: у Королева был свой лагерный опыт.

Биография Сергея Королева, как и значительная часть советской истории, скрыта в тумане махинаций советской политики. Советский Союз создавал мифы, вычеркивая неприятную правду и не упоминая о том, что считал не относящимся к делу. Правда всегда уступала место целесообразной выдумке. Так обстоит дело и с биографией Королева. Значительная ее часть потеряна, и факты трудно проверить.

Сергей Павлович Королев родился в 1907 году на Украине, там прошла его юность. В Москве он учился профессии авиаконструктора у Андрея Туполева и работал авиаинженером.

В начале 1930-х годов Королев заинтересовался ракетами. Свое знание предмета он продемонстрировал, написав в 1932 году брошюру «Ракетные двигатели», выпущенную военным издательством. Королев был активным участником Группы изучения реактивного движения (ГИРД) — советского эквивалента немецкого «Общества космических путешествий» и группы «Ракетодром». По рассказам, он был фактическим лидером ГИРД. Королев убедил маршала Тухачевского в перспективности ракетного оружия и получил его поддержку, в частности, для создания испытательного полигона под Москвой. Там и была успешно запущена первая в Советском Союзе ракета на жидком топливе, весившая 17 кг и достигшая высоты 400 м.

Тридцать первого октября 1933 года произошло объединение ГИРД с работавшей в Ленинграде Газодинамической лабораторией, и на их базе начал работать Реактивный научно-исследовательский институт. Девятого ноября 1933 года Сергей Королев стал заместителем директора института. При поддержке военных он начал работу над двумя проектами — ракеты с дальностью полета 48 км и планера, снабженного жидкостным реактивным двигателем.

В 1934 году Королев посетил Константина Циолковского. Перед своей кончиной в 1935 году патриарх советской ракетной науки передал свою мечту о межпланетных полетах молодым людям, таким как Королев, которые имели поддержку правительства и были в состоянии претворить мечту в реальность.

Удача покинула Королева, когда 10 июня 1937 года был арестован Тухачевский и весь подчинявшийся ему высший командный персонал. Почти все они погибли, за исключением Королева. Королев был отправлен на Колыму. У него остались жена и маленькая дочь, родившаяся в 1935 году. Согласно одному сообщению, его жена поддалась давлению и отказалась от него.

Королев провел год на Колыме, и он погиб бы там, если бы не его учитель Андрей Туполев. Туполев с женой и все его подчиненные были арестованы и отправлены в лагерь, где они должны были продолжать работу. В поисках пополнения для своей группы Туполев разыскал Королева, и тот оказался в «шарашке» под Москвой. Несколько лет он провел там, а потом, когда немцы напали на Советский Союз, вместе с Туполевым и его группой был переведен в Омск. Оттуда Королев был послан в спецлагерь № 4 (месторасположение неизвестно), где работал над реактивными двигателями для самолетов и над ракетными бомбами.

В 1945 году Королев был награжден орденом Знак Почета за участие в разработке и испытаниях реактивных двигателей для военных самолетов. Он был выпущен на свободу, хотя, по-видимому, находился под наблюдением.

Освобождение Королева было связано с окончанием войны. После поражения Третьего рейха в Германии было полно военно-технического оборудования, которое победители жадно расхватывали в качестве трофеев. При разделе Германии на оккупационные зоны Пенемюнде и первый в мире ракетный завод «Миттельверк» достались Советскому Союзу. Однако все ценное было вывезено с Пенемюнде фон Брауном и его группой при эвакуации ракетного центра предыдущей зимой. Американская армия во время короткой оккупации территории вокруг Нордхаузена награбила на «Миттельверке» около 400 вагонов компонентов ракет, что было достаточно для постройки 100 «Фау-2». Британцам удалось найти несколько нетронутых «Фау-2», и они собирались испытать их с помощью немецкого персонала на артиллерийском полигоне на Северном море вблизи немецкого города Куксхафен в рамках операции под кодовым названием «Бэкфайр». Британцы великодушно пригласили союзников прислать наблюдателей. Советский Союз прислал группу, в которой был Сергей Королев.

Британцы сделали первую попытку запустить «Фау-2» из Куксхафена 2 октября 1945 года, но из-за проблем с зажиганием ракета не взлетела. На следующий день, 3 октября, вторая попытка увенчалась ошеломляющим успехом: ракета с ревом продолжала полет 4 минуты 50 секунд и упала на землю на 0,8 км влево и 1,6 км не долетев до цели. В этот же день конструктор ракеты Вернер фон Браун прибыл в Форт-Блисс.

Четвертого октября с пусковой площадки в Куксхафене поднялась еще одна ракета «Фау-2». Ее полет, казалось, протекал нормально, но двигатель ракеты проработал только 35 секунд, и она упала на землю, пролетев лишь 24 км.

Сергей Королев прибыл к третьему, последнему, полету «Фау-2» 15 октября. Два советских офицера высокого ранга были допущены к месту запуска, но Королеву британцы в допуске отказали. Его фамилия по каким-то причинам не была включена в список официальных наблюдателей. Королев вынужден был довольствоваться наблюдением с другой стороны колючей проволоки. Когда ракета взлетела, Королев, может быть, увидел на миг, как она поднялась над деревьями и исчезла в низких облаках. Успех запуска был относительным, так как снаряд упал, не долетев до цели около 19 км.

Понимая стратегическую ценность ракет «Фау-2», советское руководство предприняло ряд мер, направленных на изучение немецкого опыта производства ракет. Были определены две цели: восстановление документации, связанной с производством «Фау-2», и возобновление производства снарядов «Фау-2» и их компонентов. Для достижения первой цели был организован Институт Рабе (сокращение от «ракетен-бетриб» — ракетное предприятие) в Бляйхероде. Для осуществления второй был заново открыт подземный ракетный завод «Миттельверк» под названием «Центральверк».

У Советского Союза не было трудностей с привлечением к работе немецких специалистов. Американцы и фон Браун оставили в Германии тысячи квалифицированных людей, не имевших теперь работы и охотно согласившихся на хорошие условия, предложенные им советскими властями. Некоторым американцы предлагали работу в рамках операции «Оверкаст», но они отказались, предпочтя остаться с друзьями и родными в своей разрушенной стране. Наиболее талантливым из таких людей был Хельмут Греттруп, старший инженер из группы фон Брауна на Пенемюнде, который был в свое время вместе с фон Брауном арестован гестапо за якобы имевшие место занятия планами космических полетов в ущерб деятельности по созданию оружия для Третьего рейха.

По-видимому, на высшем уровне и советский, и немецкий персоналы выполняли обязанности, связанные с проектированием ракет в Институте Рабе и их производством на «Центральверке». Весной 1946 года Греттрупу было поручено возглавить «Центральверк». Летом советское руководство попросило его внести предложения по техническому усовершенствованию «Фау-2», что он с коллегами и сделал в середине сентября.

Королев также был направлен на «Центральверк» для координации работ по восстановлению подземного завода, а позднее для переправки оборудования в Советский Союз. Кроме того, он работал в Институте Рабе над усовершенствованным вариантом «Фау-2», известным позднее как К1 или Р-1. Снаряд, разработанный советскими конструкторами с учетом предложений немцев, был удлиненным «Фау-2». Длина его была увеличена на 2,7 м, чтобы можно было установить топливные баки больших размеров, а тяга, создаваемая двигателем, увеличилась с 25 до 39 т. Дальность полета снаряда была увеличена с 320 до 640 км.

Королев и Греттруп неплохо поладили и относились друг к другу с профессиональным уважением. Однако деловые отношения между русскими и немцами становились односторонними. Немцев просили предлагать решения проблем. Русские оценивали эти решения, используя то, что им нравилось. Они старались создать впечатление, что немцы сами руководят своими проектами, но в то время, как Королев и другие советские конструкторы резко изменили направление своих работ, немцы не знали, используются ли их идеи, и не имели понятия о работе русских.

В 1946 году военная разведка США узнала о том, что Советский Союз приглашает бывших сотрудников фон Брауна для работы по проектированию ракет и изготовлению новых снарядов «Фау-2». Разведка попросила фон Брауна, при посредничестве майора Джеймса Хэмилла, дать оценку возможностей персонала, который может работать на русских. Отчет Хэмилла характеризует его осведомленность о том, что происходило в советской зоне Германии, а также то, как фон Браун оценивал своих бывших сотрудников.

Нет сомнения, что основная часть наиболее способных сотрудников группы Пенемюнде сейчас находится в Соединенных Штатах. Однако есть также очень хорошие специалисты, работающие на русских. По мнению профессора фон Брауна, два наиболее способных из них — это дипломированный инженер Хельмут Греттруп и инженер Мартин. Эти два человека, в соответствии с имеющейся информацией, возглавляют русский проект — новые разработки (Греттруп) и производство А-4 в Нордхаузене (Мартин). (Более поздние отчеты отдают Греттрупу общее руководство производством «Фау-2» на «Центральверке». — Прим. авт.)

Что касается будущих разработок, таких как А-9, А-10 и А-11 (соответственно: крылатая ракета «Фау-2» с увеличенной дальностью; носитель для А-9, способный увеличить ее дальность до межконтинентальной; большой носитель для комбинации А-9/А-10, который мог бы вывести А-9 на орбиту), то Греттрупа следует рассматривать как очень способного и умелого лидера конструкторской группы.

Хэмилл привел слова фон Брауна: «Я уверен, нисколько не умаляя достоинств нашей группы в Форт-Блиссе, что Греттруп постепенно сможет создать из бывших сотрудников предприятия на Пенемюнде работоспособную группу, которая продолжит разработки для русских».

Далее фон Браун предсказывал, что в 1949 году русские смогут запустить в производство А-10. Похоже, что эти оценки фон Брауна никогда не были реально учтены.

Летом 1946 года Королев вернулся в Советский Союз, чтобы руководить испытаниями трофейных летающих бомб «Фау-1» на ракетном полигоне возле деревни Капустин Яр, примерно в 96 км к востоку от Сталинграда. Осенью, снова приехав в Германию, он подготовил список наиболее способных немецких ученых и инженеров и передал его своему руководству.

В 1946 году, по словам Черчилля, опустился «железный занавес», разделивший бывших союзников в войне против нацистской Германии и обозначивший их новый статус противников, если не врагов. Если бы началась новая война, западные союзники имели бы преимущество благодаря тому, что их авиабазы находились в пределах расстояния нанесения удара от Москвы и других крупнейших городов Советского Союза. Только у США были наземные, авиационные и военно-морские базы, окружавшие СССР. Американцы в войне с Японией продемонстрировали, что у них есть атомное оружие, и они готовы применить его. У Советского Союза не было ни ядерного оружия, ни способа доставить его через Атлантический океан. Советские физики создавали свою атомную бомбу, а Королев должен был построить межконтинентальную баллистическую ракету (МБР) для доставки атомного оружия. Это нужно было сделать не в Германии, а на советской земле.

Двадцать первого октября 1946 года генерал Гайдуков, отвечавший за использование немецкой ракетной технологии, пригласил Греттрупа и его подчиненных отметить их сотрудничество, позволившее значительно усовершенствовать «Фау-2». Тост со стороны немцев с неизбежностью следовал за тостом со стороны русских, и цикл повторялся до четырех утра 22 октября, когда мертвецки пьяных немцев и их семьи погрузили в поезд, следовавший в Россию. По прибытии немцы были разбиты на группы и посланы в разные места, где они работали над проблемами, которые им ставили их русские хозяева. Выработанный в Германии стиль отношений не менялся. Немцы выполняли свои задания, но они никогда не были интегрированы в советскую ракетную программу.

Осенью 1947 года Королев руководил серией опытных запусков «Фау-2» на полигоне Капустин Яр. Там присутствовали немецкие ракетчики, которые должны были обучить русских обращению с ракетами. До конца года было запущено около 20 ракет, несших боеголовки или научные приборы. В конце 1940-х годов работа Королева с «Фау-2» и ее усовершенствованной русской версией К1 (или Р-1) принесла свои плоды. Ракета Р-1 была принята на вооружение в качестве боевой ракеты Красной Армии.

В то время как работа Королева шла успешно, его личная жизнь была беспокойной. В 1946 году он развелся с первой женой, матерью его единственного ребенка. В следующем году он женился второй раз. По некоторым сообщениям, в 1948 году Королев снова был отправлен в «шарашку». Об этом почти ничего не известно, впрочем, возможно, что при Сталине была невелика разница, с какой стороны колючей проволоки находиться.

Со временем к немецким ракетчикам присоединились, а затем и заменили их молодые русские инженеры. Наконец, между 1951 и 1953 годами, немцам, которых вывезли в Советский Союз против их воли, было позволено вернуться в Германию.

Примерно в это же время заместитель фон Брауна Эберхард Рес провел много времени в Германии, вербуя квалифицированный персонал для работы над ракетной программой сухопутных войск США. Один из тех, с кем встречался Рес, недавно вернулся из Советского Союза и жил в Западной Германии. Он опасался говорить с Ресом, так как думал, что находится под наблюдением советских агентов. Еще один из тех, кто вернулся, живший в Восточной Германии, не пришел на назначенную встречу. Рес предположил, что он снова попал к русским.

Фон Браун получил письмо от Вернера Баума, предлагавшего ему свои услуги после возвращения из Советского Союза. Баума помнили как посредственного инженера, и армейская разведка полагала, что он мог действовать по указанию Советского Союза. Американские военные считали, что немцы, которые поработали на СССР, мало что могли предложить, и что из-за угрозы для безопасности их не следует нанимать.

Спустя годы, оценивая вклад своих бывших коллег в советскую ракетную программу, Вернер фон Браун сказал: «Есть все основания полагать, что их вклад в русскую космическую программу можно почти не принимать в расчет. Они должны были писать отчеты о том, что было в прошлом, но, можно сказать, они были выжаты как лимон. В конце концов их отправили домой, даже не проинформировав о содержании секретных русских проектов».

Советский Союз пытался создать МБР, которая могла бы послать ядерную боеголовку в его врагов. Советские технологии изготовления ракет и боеголовок были примитивными по сравнению с существовавшими в Соединенных Штатах. По иронии судьбы, в первые годы соревнования в космосе эти недостатки дали русским некоторые преимущества. Прежде всего, создав ядерные бомбы через несколько лет после Соединенных Штатов, советские физики не умели, однако, делать их небольшими. Следовательно, советские ракетные конструкторы, в частности Королев, должны были строить ракеты, которые были значительно больше американских. Большие ракеты позднее дали возможность поднимать в космос более тяжелые грузы. Кроме того, советские инженеры не могли построить более мощные ракетные двигатели, способные выдержать дополнительное давление и нагревание. Королев застрял на несколько улучшенной версии двигателя «Фау-2». Поэтому он начал проектировать и строить ракеты, приводившиеся в движение громоздкими блоками этих небольших двигателей. Они не были элегантными или красивыми, но они были мощными, и они работали.

Когда умер Сталин, многие в России вздохнули с облегчением. Королев был реабилитирован. Он вступил в Коммунистическую партию и был избран в Академию наук СССР.

Одним из наиболее надежных свидетелей, подтверждающих важность Королева для развития советской ракетной техники, являлся бывший советский премьер Никита Хрущев. В своих мемуарах он писал:

Когда был жив Сталин, он сам принимал все решения по вопросам обороны, в особенности это касалось ядерного оружия и средств доставки.

Вскоре после смерти Сталина Королева пригласили на Политбюро сделать доклад о его работе. Я не хочу преувеличивать, но мы смотрели на то, что он показывал, как бараны на новые ворота. Когда он показал нам одну из своих ракет, похожую на большую трубу, мы не поверили, что она может летать. Королев пригласил нас на пусковую площадку и попытался объяснить нам принципы работы ракеты. Мы были там как крестьяне на ярмарке. Мы ходили вокруг ракеты, постукивали по ней, проверяя на прочность, только что на язык ее не пробовали.

Мы вполне доверяли товарищу Королеву. Когда он сказал, что его ракета не только полетит, но и пролетит 7 тысяч километров, мы поверили ему. Когда он объяснял или отстаивал свои идеи, у него горели глаза, а его доклады были образцом ясности. Его энергия и целеустремленность были неисчерпаемы, и он был блестящим организатором.

Благодаря товарищу Королеву и его сотрудникам у нас теперь была ракета, способная нести ядерную боеголовку. Его изобретение нашло также много мирных применений. Своей «семеркой» он проложил дорогу в космос.

«Семерка» Королева (известная в СССР также как Р-7, а на западе как СС-6 «Сапвуд») была безобразным созданием, малопригодным для выполнения своего предназначения в качестве МБР. Она состояла из центральной ракеты и четырех присоединенных к ней ускорителей. Двигатель центральной ракеты представлял собой блок из четырех камер с фиксированной тягой, составлявшей несколько более 25 т. Топливом служили керосин и жидкий кислород. В каждом из четырех ускорителей имелся блок из четырех аналогичных камер. Кроме того, имелось двенадцать ракетных двигателей меньшего размера на кардановых подвесках, служивших для управления. Во время пуска все основные и управляющие двигатели Р-7 включались одновременно, создавая тягу свыше 454 т. Однако в качестве оружия Р-7 была малопригодной. Ее потребность в жидком кислороде вызывала необходимость в громоздком вспомогательном оборудовании и приводила к длительному времени заправки. Ее размеры (сухой вес: 28,26 т; стартовый вес: 294,85 т; длина: 30 м; диаметр у основания: 9 м) вызывали трудности в транспортировке и маскировке. Однако относительная простота и надежность делали ее идеальным средством для запуска на орбиту больших грузов.

Размеры и мощность Р-7 намного перекрывали возможности существовавших в Советском Союзе ракетных полигонов. В июне 1955 года СССР начал строительство нового секретного ракетного полигона возле небольшого селения Тюратам в Казахстане, на северо-восток от Аральского моря. (Из соображений безопасности после запуска первого корабля с человеком на борту в качестве места старта был назван Байконур, селение, расположенное на сотни километров северо-восточнее. Даже сейчас космодром называется Байконур, хотя расположен он возле Тюратама.)

Королев и его группа начали испытания Р-7 в конце весны 1957 года, и шли они неудачно. Первая ракета взорвалась ка старте, и еще несколько попыток закончились не лучше. В июле Королев подвергся критике со стороны других конструкторов и советских бюрократов. Наконец, 3 августа 1957 года Королев и его группа произвели первый успешный запуск Р-7. Через несколько недель они запустили вторую ракету в Тихий океан возле Камчатки. У Королева была наконец большая ракета-носитель, если не боевая МБР.

Королев рассказывал (в записках, опубликованных в 1969 году, после его смерти), как возникла концепция первого советского искусственного спутника Земли:

Мы внимательно следили за сообщениями о готовящемся в США запуске спутника, многозначительно названного «Авангард». Многие считали, что он будет первым спутником в космосе. Мы подумали, что мы можем сделать, и пришли к выводу, что мы можем поднять на орбиту добрых 100 кг. Мы доложили в ЦК партии, откуда ответили: «Это хорошая идея, но мы должны все обдумать». Летом 1957 года меня вызвали в ЦК. Добро было дано.

По-видимому, предложение Королева получило одобрение после первого успешного полета Р-7, в августе 1957 года. Из этого рассказа можно сделать два важных вывода. Во-первых, Соединенные Штаты в то время были впереди в «космической гонке». Руководители Советского Союза всерьез не думали о запуске спутника до того, как Соединенные Штаты начали свою программу «Авангард». Хотя научные представители разного ранга заявляли о будущей советской космической программе, она не была одобрена и даже не рассматривалась руководством страны. Во-вторых, Королев увлек ЦК и Хрущева идеей «обставить» США. На первом месте была пропаганда, а наука даже не обсуждалась.

Работы по подготовке запуска спутника начались в середине августа 1957 года, и Королев оставался на Байконуре, пока они не были завершены. Он жил в домике, построенном в роще, находившейся на полпути между местом сборки ракеты и стартовой площадкой. Он постоянно бывал в том и другом месте, следя за ходом работ, а совещания проводил у себя дома. Он часто подолгу смотрел на ракету, размышляя над возникшей проблемой. Затем он вскакивал и быстро отдавал все необходимые распоряжения.

Сам спутник был устроен очень просто. Это был шар диаметром около 0, 6 м, весивший 83,5 кг. Единственным прибором на нем был радиопередатчик, извещавший о его присутствии.

Четвертого октября 1957 года ракета Р-7 стояла среди казахских степей с примитивным искусственным спутником Земли на вершине. Королев руководил пуском из бетонного бункера, находившегося лишь в трехстах метрах от стартовой площадки. В 19. 30 по Гринвичу (22. 30 по московскому времени) 20 основных и 12 управляющих двигателей ракеты Р-7 взревели, и она стала плавно подниматься в ночное небо над огненной колонной высотой в несколько длин ракеты. Через 4 минуты она уже была лишь яркой звездой в северо-восточной части неба. Четыре ускорителя сожгли свое топливо и отвалились. Центральная ракета со спутником на носу работала еще 5 минут, пока ее скорость не достигла свыше 28 800 км/час орбитальной скорости. Через полтора часа после взлета «Спутник-1» завершил первый оборот по эллиптической орбите вокруг Земли. Монотонное «бип-бип-бип» его радиосигнала подтверждало Сергею Королеву и всему миру, что Советский Союз запустил первый искусственный спутник на орбиту вокруг Земли.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.