ОТКРЫВАТЕЛИ ПУТИ

Замечательно то, что мельница, как аллегорическое изображение космических процессов, встречается по всему свету, даже там, где первоначальный контекст скрыт или вообще утерян. Впрочем, согласно аргументам Сантильяно и фон Дехенд, утрата контекста ничего не значит. «Особое достоинство мифологической терминологии, говорят они, состоит в том, что она может служить средством для передачи определенного знания, независимо от понимания материала людьми, непосредственно рассказывающими истории, басни и т. д.». Иначе говоря, важно только, чтобы уцелела и продолжала передаваться в пересказе некая базовая образная система, независимо от того, насколько рассказчики отойдут от первоначального сюжета.

Пример такого отхода (при сохранении ключевых образов и информации) можно обнаружить у индейцев чероки, которые по сей день называют Млечный Путь (нашу галактику) — «Где бежала собака». Согласно преданиям чероки, «у людей Юга была кукурузная мельница, из которой кто-то все время воровал муку. В конце концов хозяева обнаружили вора, собаку, которая, завывая, убежала к себе домой, на Север. На бегу мука сыпалась у нее изо рта, и сзади оставался белый след. Теперь на этом месте мы видим Млечный Путь, который чероки до сих пор называют… „Где бежала собака“».

В Центральной Америке в одном из мифов о Кецалькоатле рассказывается о том, как он способствовал восстановлению человечества после губительного потопа, которым закончилось Четвертое Солнце. Вместе со своим собакоголовым товарищем Ксолотлем он спустился в преисподнюю, чтобы вернуть скелеты людей, погибших во время потопа. Ему это удалось, он перехитрил бога смерти Миклантечутли и доставил кости в место, именуемое Тамоанчан. Там их перемололи на камне в муку, как кукурузу. В эту костяную муку боги напустили крови, и получилась плоть нынешних людей.

Сантильяна и фон Дехенд полагают, что присутствие собаки как персонажа в обоих вариантах мифа о космической мельнице не случайно. Они указывают, что Куллерво, финского Гамлета, тоже сопровождал «черный пес Мусти». Аналогично после возвращения Одиссея домой в Итаку первым узнала его верная собака. Все помнят из Библии, что Самсону приходилось иметь дело с лисами (числом 300, чтобы быть точным), которые являются представителями семейства собачьих. В датском варианте саги об Амлете-Гамлете волк перебегает ему дорогу в лесной чаще. И, наконец, в одном из вариантов финской легенды о Куллерво героя, что несколько странно, «посылают в Эстонию лаять под забором, где он пролаял целый год…»

Сантильяна и фон Дехенд уверены, что все эти «собачества» умышленные: еще один элемент древнего кода, пока не расшифрованный, настойчиво звучащий то здесь, то там. Они перечисляют массу собачьих символов в серии «морфологических маркеров», которые идентифицируют как указание на наличие в древних мифах научной информации, касающейся прецессии равноденствий. Эти маркеры либо имеют собственное значение, либо вводятся с целью привлечь внимание аудитории-адресата: «Приготовьтесь, сейчас в тексте рассказа появится важная информация». Не исключено, что иногда они могут служить «открывателями пути» — указателями для вновь посвященных, следуя которым можно получить научную информацию, переходя от мифа к мифу.

Так, хотя при этом в поле нашего зрения и не возникает знакомых мельниц и водоворотов, нам, возможно, следует насторожиться и быть повнимательнее, когда мы узнаем, что Орион, великий охотник из греческого мифа, был хозяином собаки. Когда Орион попытался добиться расположения девственной богини Артемиды, она создала из земли скорпиона, который убил и охотника, и его собаку. Ориона переправили на небо, где он стал созвездием, ныне носящим его имя. Пес же превратится в Сириус, звезду-собаку45.

В точности те же ассоциации вызывал Сириус и у древних египтян, которые связывали созвездие Ориона со своим богом Осирисом46. В Древнем Египте образ верной небесной собаки находит наиболее полное и явное мифическое воплощение в Упуате, шакалоголовом божестве, чье имя переводится как «Открыватель путей»47. Если мы последуем за этим открывателем в Египет, обратимся к созвездию Ориона и мифу об Осирисе, то окажемся в окружении знакомых символов.

Читатель помнит, что это миф отображает Осириса как жертву заговора. Заговорщики попытались разделаться с ним, запечатав его в ящик и пустив плыть по Нилу. Не напоминает ли он в этом отношении Утнапиштиа, Ноя, Кокскокстли и всех других героев потопа в их ковчегах (ящиках, сундуках)?

Другим знакомым элементом является классический образ мирового дерева и(или) столба, подпирающего крышу (здесь — сочетание обоих). Миф повествует, как Осирис, все еще запечатанный в своем сундуке, выплыл в море, где его прибило к берегу возле Библоса. Там волны вставляют его в ветвях тамариска, который быстро вырастает до огромных размеров, так что сундук оказывается вросшим в ствол. Царь тамошней страны, которому очень нравится дерево, спиливает его и ставит кусок ствола с Осирисом внутри в своем дворце в качестве столба, подпирающего крышу. Позднее Исида, жена Осириса, извлекает тело мужа из столба и забирает его обратно в Египет, чтобы возродить48.

В мифе об Осирисе фигурируют также некоторые ключевые числа. Случайно или целенаправленно, эти числа открывают вход в «науку» о прецессии. Но об этом — в следующей главе.