Канун

В настоящее время почти все народы мира пользуются солнечным календарём, практически унаследованным от древних римлян, которые в свою очередь заимствовали его у премудрых египтян.

История не сохранила точных сведений о времени зарождения римского календаря. Как полагал Марк Теренций Варрон (116?27 гг. до н. э.), ещё до Ромула — легендарного основателя Рима и первого римского царя (753–716 гг. до н. э.), то есть до середины VIII века до н. э., римляне пользовались календарём, в котором год состоял из 10 месяцев и содержал всего 304 дня. Остававшийся промежуток времени, по свидетельству Макробия (V в. н. э.), они на месяцы не разделяли, а просто «в безвремении» ждали прихода весны, чтобы опять начать счёт по месяцам. Первым из них был март (назван в честь бога войны Марса). Следующим шёл апрель (от латинского «aperire» — «раскрывать», так как в этом месяце раскрываются почки на деревьях). Третий месяц был посвящён богине Майе — матери Меркурия. Четвёртый в честь богини Юноны, супруги Юпитера, покровительницы женщин, был назван и юнем. Последующие месяцы носили числовые обозначения, некоторые сохранили их вплоть до наших дней: сентябрь (то есть седьмой по счёту), октябрь (то есть восьмой), ноябрь (девятый), декабрь (десятый).

Дальнейшее реформирование системы счёта времени римские историки связывают с именами самого Ромула и полулегендарного диктатора Рима Нумы Помпилия ((около 673 до н. э.).

Последним, по Макробию, был введён лунный год в 354 дня (затем — в 355 дней) с добавлением двух новых месяцев — января (в честь двуликого бога Януса: он одновременно мог и созерцать прошедшее, и предвидеть будущее) и февраля (от латинского «februarius» — «очищение»: в середине этого месяца проводился обряд очищения; посвящён богу подземного царства Фебруусу).

Для согласования счёта времени по Луне с Солнцем через год вставлялся дополнительный месяц — мерцедоний (от латинского «marcere» «увядать»: месяц как бы увядал в конце одного двулетия, чтобы вновь возникнуть лишь в следующем; по другой версии — от «marces» — «плата»: мерцедоний являлся месяцем окончания всех денежных расчётов по прошедшему году).

«По весьма остроумному и высоко вероятному предположению Г. Ф. Унгера, — замечает священник Д. А. Лебедев в книге «К истории времясчисления у евреев, греков и римлян» (Петроград, 1914), — римляне называли собственными именами шесть месяцев, с января по июнь, потому что они приходятся на ту половину года, когда день увеличивается, почему она и считалась счастливой и только на неё в древнейшее время приходились и все праздники (от которых обычно получали свои названия и месяцы); остальные же шесть месяцев, соответствующие той половине года, в которую увеличивается ночь и в которую поэтому, как в неблагоприятную, не справлялось никаких празднеств, не имели ввиду этого особых имён, а просто только считались от первого месяца марта.

Полную аналогию с этим представляет и тот факт, что при лунном годе римляне отмечали только три лунные фазы: новолуние (Calendae), 1-ю четверть (nonae) и полнолуние (idus). Эти фазы соответствуют той половине месяца, когда светлая часть Луны увеличивается…»

Средняя продолжительность римского календарного года с учётом вставного месяца составляла 366, 25 суток, то есть более чем на сутки была больше истинной. Чтобы ликвидировать расхождение между календарными числами и циклическими явлениями природы, приходилось время от времени прибегать к увеличению или уменьшению количества дней в мерцедонии.

Право определения продолжительности последнего («назначать для вставочного месяца столько дней, сколько потребуется»), согласно закону Мания Ацилия Глабриона, начиная с 191 года до н. э. было полностью предоставлено римским понтификам, во главе которых стоял верховный жрец (Pontifex Maximus). Новоявленные «хронометристы» часто злоупотребляли своим положением, произвольно и не без корысти манипулировали длительностью календарного года, сокращая или растягивая его.

По свидетельству Цицерона (106?43 гг. до н. э.), пользуясь предоставленной им бесконтрольной властью, понтифики удлиняли сроки пребывания на общественных должностях для своих друзей или за взятку и укорачивали эти сроки для оппонентов. По своему произволу они могли манипулировать также временем уплаты различных налогов. Поэтому нетрудно себе представить, как твёрдо жрецы держали в своих руках всю политическую и хозяйственную жизнь Рима. В отличие от жизни сакральной, пущенной, как всегда при чрезмерном увлечении земными утехами, на самотёк.

Наслаиваясь, искусственные искажения календаря прибавлялись к его естественным погрешностям, связанным с неточностью определения продолжительности циклов Солнца и Луны и несоразмерностью, некратностью их целым числам. В результате ко дням Цезаря он был столь деформирован, что, по словам священника Д. А. Лебедева, представлял собою «настоящее хронологическое monstrum». Не совпадая ни с движением Солнца, ни с фазами Луны, «это был календарь не лунный и не солнечный, а псевдолунный и псевдосолнечный. Обладая всеми недостатками лунного, он не имел ни одного из его достоинств. И точно в таком же отношении стоял он и к солнечному».

Естественные хронологические ориентиры с очевидностью оказались утраченными. И теперь уже, следуя календарю, праздник жатвы приходилось отмечать зимой. По словам известного американского учёного, специалиста в области хронологии Э. Бикермана, сей — по определению — путеводитель во времени «скорее полностью блуждал наугад…»

Неразбериху и хаос, господствовавшие в римском календаре в канун его реформы, лучше всего охарактеризовал как и обычно остроумный Вольтер (1694–1778 гг.). По словам философа, «римские полководцы всегда побеждали, но они никогда не знали, в какой день это случалось…»