Глава 12 ГКЭТ – МЭП

Глава 12

ГКЭТ – МЭП

В 1954 году американская фирма Texas Instrument Inc. объявила о выпуске первого транзистора, изготовленного из кремния. Это был серьезнейший шаг в развитии полупроводниковой электроники, поскольку переход на этот материал, имеющий температуру плавления 1420 °C, позволял создавать транзисторы с гораздо более широким диапазоном рабочих температур, чем германий. Кроме того, кремниевый транзистор мог отдавать намного больше мощности. Для военных, да и не только для них, это было чрезвычайно важным.

Исключительную роль в развитии электроники в конце пятидесятых годов сыграла разработка и последовавшее быстрое распространение так называемой планарной технологии и внедрение групповых методов обработки. Произошло резкое снижение себестоимости полупроводниковых приборов. Американцы быстро поняли, что сулит помещение денег в новую высокотехнологичную отрасль техники. В 1960 году разработкой и производством полупроводниковых приборов в США занималось уже более шестидесяти фирм, и число их росло как снежный ком.

Еще более революционным было появившееся в конце 1959 года сообщение американского инженера Килби из фирмы Texas Instrument о создании в одном кристалле кремния нескольких транзисторов и резисторов. Килби начал создавать конструкцию триггера, изготовленного на одном кусочке монолитного германия в начале октября 1958 года, закончил его изготовление в начале 1959 года, и «твердая схема» была представлена на выставке института радиоинженеров в марте 1960 года. Однако к февралю 1960 года фирма Fairchild Semiconductor объявила о начале испытаний на долговечность «большого числа» своих интегральных схем серии Micrologic, изготовленных уже из кремния.

Революционная суть этих достижений состояла в том, что сборка электронного оборудования из классических радиокомпонентов представляла собой трудоемкий, занимающий много времени процесс, который замедлялся еще сильнее все возраставшей сложностью схем. Суммарное число переключающих приборов в цифровом оборудовании, в особенности в компьютерах, увеличилось во много раз. Например, компьютер типа CD1604, выпущенный в 1960 году фирмой Control Data Corp., содержал около 1 млн диодов и 25 тысяч транзисторов.

Спрос на новые функциональные возможности оборудования существовал и рос с каждым днем, а средства для ускорения изготовления готового оборудования были исчерпаны. И вот новая технология позволила приспособиться к растущей сложности аппаратуры путем исключения соединений между их дискретными элементами. Одновременно достижения физики твердого тела в сочетании с планарной технологией открывали захватывающую перспективу нового резкого уменьшения размеров радиоэлектронного оборудования, увеличения его надежности. Делалось возможным, сосредоточив внутри кремниевого кристалла размером всего лишь несколько миллиметров целое электронное изделие с законченными функциями, получать его в едином технологическом цикле, используя только полупроводниковую технологию.

В нашей ведущей радиоэлектронной фирме КБ-1 вопросы микроминиатюризации всегда стояли остро, ее специалисты внимательно отслеживали зарубежные достижения. Уже в 1960 г. отдел научно-технической информации КБ-1 издал монографию А.А. Колосова. «Вопросы молекулярной электроники» – первую в мире на эту тему. Автор не только дал описание физических основ работы устройств молекулярной электроники, но и обосновал необходимость и своевременность начала широкомасштабных работ по исследованию проблем, связанных с созданием твердых схем, и изложил новые принципы создания радиоэлектронной аппаратуры. В частности, в ней говорилось: «…В настоящее время радиоэлектроника стоит на пороге такого переворота, который по своей значимости, возможно, будет превосходить скачок вперед, сделанный в начале этого столетия при переходе от искровой и дуговой радиотехники к радиотехнике электронной лампы»¹. Главный инженер КБ-1 Ф.В. Лукин создал у себя отдел твердых схем, который А.А. Колосов и возглавил.

И в традиционном направлении развития электроники – в освоении все более высоких частот – тоже был совершен прорыв. Твердотельная электроника осваивала все новые диапазоны – сантиметровый, миллиметровый – и, наконец, этот процесс привел к созданию в 1960 году в США генератора излучения видимого диапазона электромагнитных волн – лазера.

Хотя у нас и писали тогда, что советская радиопромышленность развивается высокими темпами, но выпуск ею продукции возрос к 1955 году по отношению к уровню довоенного 1940 года только в 10,8 раза (у американцев только за время войны – в 12 раз). Количество выпускаемых советской радиопромышленностью электровакуумных приборов выросло с 1947 по 1954 год примерно в 8 раз, а у американцев только за годы войны производство основных компонентов возросло в 20–30 раз. Умножьте цифры военных лет на итоги послевоенного развития (230 % по отношению к 1947), и получится, что радиотехническая промышленность США выросла за тот же период примерно в 25–30 раз, при том, что и в точке отсчета она во много раз превосходила советскую. Как же далеко [274] было нам тогда до этого американского уровня и какие же огромные задачи предстояло решать для сокращения этого ужасающего разрыва!

Осознание этого факта стало доходить до высшего руководства еще в середине пятидесятых годов на примере той же ракеты «воздух-воздух» К-5. В отчетном докладе ЦК КПСС ХХ съезду партии, с которым выступил Хрущев, эти проблемы затронуты только обшей фразой, в одном ряду с тем, что в стране в короткие сроки была решена проблема получения атомной энергии для развития народного хозяйства и укрепления безопасности: «Усилиями наших ученых созданы такие выдающиеся творения технической мысли, как электронные счетные машины, различные приборы и механизмы, успешно решаются другие сложные проблемы развития науки и техники».

Зато первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Ф.Р Козлов, выступая в прениях, сказал четко: «В настоящее время огромное значение имеет дальнейшее развитие полупроводниковой техники и широкое применение ее в промышленности. Учеными Ленинграда сделаны первые шаги для промышленного применения полупроводников. Однако полупроводниковая техника в промышленности применяется крайне медленно. Академии наук и Министерству радиотехнической промышленности предстоит большая работа для более широкого применения в промышленности этого важного открытия в науке».

Еще более подробно на вопросах электроники остановился Председатель Совета Министров СССР Н.А. Булганин в Докладе по директивам съезда на VI пятилетку: «Одна из важных и срочных задач приборостроительной промышленности – обеспечить нужды науки и производства достаточным количеством быстродействующих счетно-математических машин, являющихся новым средством автоматизации вычислительных работ и производственных процессов.

Работникам радиотехнической промышленности особое внимание следует обратить на создание новых полупроводниковых приборов высокого качества, успешно заменяющих в ряде случаев радиолампы. Полупроводниковые приборы, имея значительно меньшие размеры и вес, чем радиолампы, повышают надежность работы радиоаппаратуры, счетно-математических машин и других установок

Полупроводниковые приборы заслуживают того, чтобы ими занялись серьезно. Однако Министерство радиотехнической промышленности недопустимо медленно осваивает их производство, а Министерство цветной металлургии в совершенно недостаточных количествах вырабатывает для этих целей химически чистые материалы. Особо важную роль в осуществлении автоматизации должны сыграть автоматические вычислительные машины. <…> Развитие автоматизации имеет большое государственное значение».

Поэтому в самих Директивах было записано как никогда конкретно: «Всемерно развивать радиотехническую и приборостроительную промышленности, в особенности производство приборов для контроля и регулирования технологических процессов. Увеличить за пятилетие изготовление приборов и средств автоматизации примерно в 3,5 раза, в том числе… счетных и счетно-аналитических машин – в 4,5 раза… Увеличить выпуск электровакуумных приборов в 2,6 раза.

Развивать научно-исследовательскую и лабораторную базу приборостроения, радиотехники и электроники и резко улучшить ее техническую вооруженность. Усилить работы по конструированию и производству автоматических быстродействующих вычислительных машин для решения сложных математических задач и счетно-математических машин для автоматизации управления производственными процессами. Повысить точность и улучшить качество изготовляемых приборов. Обеспечить разработку новых средств автоматики, основанных на использовании последних достижений физики, электроники и радиотехники. Широко развернуть научно-исследовательские работы по полупроводниковым приборам и расширить их практическое применение.

В целях расширения производственной базы по изготовлению приборов общепромышленного назначения осуществить строительство и ввести в действие в шестой пятилетке 32 приборостроительных завода».

Работа НИИ-35, начавшаяся в 1953 году, и ЦНИИ-108 уже дала результаты в виде первых советских плоскостных германиевых транзисторов, ставших основой для серийных приборов типа П1, П2, ПЗ и их дальнейших модификаций. К середине пятидесятых производство первых маломощных ВЧ-транзисторов для приемной техники было освоено на заводе «Светлана», что, собственно, и имел в виду Ф.Р Козлов в цитированном выступлении. В течение 1957 года, с которого можно исчислять начало промышленного выпуска полупроводниковых приборов (диодов и транзисторов) в СССР, было выпущено уже 24 миллиона полупроводниковых приборов, в том числе 2,7 млн транзисторов. Это внушительное, казалось бы, количество было мало. В том же году в США было выпущено уже 28 млн транзисторов, в том числе с недостижимыми пока для советской промышленности показателями по сочетанию рабочей частоты и мощности. Но транзисторами и диодами появление новых полупроводниковых электронных компонентов не исчерпывалось. Массовое применение в радиоэлектронике нашли оксидные полупроводниковые материалы – ферриты: в антенно-фидерных трактах СВЧ, в параметрических усилителях, колебательных контурах радиоаппаратуры и т. д. Особо нужно отметить использование ферритов в ячейках магнитной памяти ЭВМ, заменивших громоздкие блоки на особых электронно-лучевых трубках – потенциалоскопах[275]. Для сосредоточения научно-исследовательских и важнейших опытно-конструкторских разработок в области оксидных магнитных материалов-ферритов и магнито-диэлектриков в 1959 году был образован Всесоюзный научно-исследовательский институт по ферритам (ВНИИ-596). На основе отечественной технологии создания металлоокисного проводящего слоя с высоким удельным сопротивлением были созданы новые ультравысокочастотные сопротивления типа МОУ и ряд других.

Объективно положение с элементной базой было все же неудовлетворительным, а появление интегральной электроники – задачи, для нашей страны многим представлявшейся не решаемой, – еще более усугубляло положение. И чем тяжелее и больше по размерам становились наши ракеты и спутники, тем нетерпимее становилось состояние электронной технологии. В реальной советской жизни эта объективная картина дополнялась характерными организационными сложностями: в электронных компонентах и комплектующих изделиях (сопротивлениях, конденсаторах, трансформаторах, предохранителях и другой подобной продукции) нуждались все приборостроительные отрасли, разделенные к тому же по совнархозам, а занимались ими по-настоящему только в ГКРЭ. А у руководства ГКРЭ, начиная с председателя В.Д. Калмыкова, опытнейшего системщика, погруженного в проблемы создания нового радиоэлектронного вооружения, просто не доходили руки до всех этих технологических и материаловедческих сложностей электронной техники. Такой расклад ответственности позволял смежникам при необходимости списывать свои провалы на ГКРЭ, обвиняя последний в развитии элементной базы в первую очередь для себя (даже если в конкретной ситуации этого не было!). Вопросы применения электровакуумных и полупроводниковых приборов в ракетно-космической технике обостряются до предела. Дело доходит до скандалов, жалобы на ГКРЭ идут к самому Н.С. Хрущеву Чтобы не быть голословным, приведем выдержку из решения Военно-промышленной комиссии от 31 марта 1960 г.:

«В 1959 г. 65 % рекламаций воинских частей были вызваны отказами в работе комплектующих изделий (из-за выхода из строя электровакуумных и полупроводниковых приборов, низкого качества монтажа проводов). Развитие мощностей заводов электровакуумных и полупроводниковых приборов задерживается из-за отсутствия энергетического и специального технологического оборудования. Госкомитеты и некоторые совнархозы медленно решают вопросы по устранению недостатков в изделиях военной техники, выявленных в ходе контрольно-проверочных испытаний, и затягивают доработки по принятым решениям»[276].

Причиной аварии, произошедшей 24 октября 1960 г. при испытании ракеты Р-16 и унесшей 74 человеческие жизни, согласно заключению правительственной комиссии под председательством Л.И. Брежнева явилось «неверное исполнение команды по подрыву пиромембран и самопроизвольное срабатывание пиропатронов газогенератора», что, в свою очередь, «произошло из-за конструктивных и производственных дефектов пульта подрыва, разработанного ОКБ-692 ГКРЭ».

Хотя за аварию никого не наказали – все виновные погибли – 16 ноября 1960 г. научно-технический комитет Совета машиностроения при Совете Министров СССР направил в ЦК КПСС и в правительство обширный доклад, в котором указывалось, что выполнение решений июньского 1959 г. Пленума ЦК КПСС об ускорении научно-технического прогресса находится под угрозой срыва[277]. При этом немалую степень вины машиностроители возложили на недостаточное количество и низкое качество изделий электровакуумной и полупроводниковой промышленности:

«В США еще в 1955–1956 гг. был достигнут ежегодный выпуск электровакуумных приборов в количестве 600 млн шт., то есть в 5–6 раз больше, чем в СССР. Особенно значительно отставание по производству магнетронов, клистронов, ламп бегущей и обратной волны, газоразрядных приборов – игнитронов и тиратронов, импульсных генераторных и модуляторных ламп, электронно-лучевых трубок, электронно-оптических преобразователей. Наши приборы значительно уступают зарубежным по надежности и температурному интервалу работы.

Большое отставание имеется в отечественной промышленности полупроводниковых приборов. В США выпуск полупроводниковых приборов в 1958 г. составил 150 млн шт., в 1959 г. 225 млн шт., а в 1960 г. может вырасти до 300 млн шт. При этом количество типов полупроводниковых приборов только по транзисторам перевалило за 200.

Выпускаемые в СССР полупроводниковые приборы пока недостаточно стабильны и надежны; стоимость их из-за дороговизны микрокристаллических материалов и несовершенства технологии очень высока. Не удовлетворяет потребностей радиоэлектронной промышленности производство радиодеталей и радиокомпонентов, несмотря на то, что за последнее десятилетие объем продукции этой отрасли вырос в 20 раз. Ощущается острый недостаток в ферритовых изделиях, электролитических конденсаторах и сопротивлениях. Годовой выпуск ферритовых сердечников в СССР составляет 25–30 млн шт. в год, а в США – в 10раз больше».

В начале 1961 г. Комиссия Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам приняла решение придать отечественной электронной промышленности статус отрасли, имеющей стратегическое народнохозяйственное и оборонное значение. Следует подчеркнуть, что в тот момент речь шла только об отраслевой науке и разработке образцов новой электронной и вычислительной техники.

Даже до руководства Советского Союза, увлеченного рекордными весами и размерами ракет и спутников и сверхмощными термоядерными зарядами, стало доходить через тех же ракетчиков, что электроника все больше отстает от потребностей страны. Ждать вступления в строй новых предприятий не было времени. Поэтому продолжалась практика отбора недостроенных зданий у других ведомств под задачи радиоэлектроники. Так, А.И. показывал автору на Нефтехимический институт имени Губкина, как на пример неудавшейся попытки такого рода. Были и курьезные случаи: под задачи расширения разработок и производства мощных электровакуумных СВЧ приборов для ПРО правительство рекомендовало забрать Бутырскую тюрьму[278]. В.Д. Калмыков съездил туда лично и убедился в ее полной непригодности. После этого предложили построить опытный завод с ЦКБ на юго-западе Москвы – будущий НИИ «Титан».

Принимавшиеся меры в виде постановлений по развитию электронной техники оказывались недостаточными – мировой прогресс в этой области шел так быстро, что, несмотря на усилия ГКРЭ, наметилось угрожающее отставание и по количеству, а главное, и по качеству радиоэлектронной аппаратуры. Все эти обстоятельства – и объективные, и субъективные – послужили почвой для созревания идей выделения из ГКРЭ и сосредоточение в самостоятельном ведомстве работ по созданию новых электронных компонентов, о чем свидетельствует вот такое, почти личное, письмо К.И. Мартюшова А.А. Захарову:

«1 августа 1960 г.

Уважаемый Андрей Андреевич!

Вы просили меня подумать во время отпуска о предложении взять под свою опеку полупроводниковые дела. Зная, что Вы к этому вопросу все равно вернетесь, я решил дать свой ответ в письменном виде. Кроме того, ответ мой может показаться нахальным, и вряд ли я набрался бы смелости все это сформулировать устно.

По существу Ваша идея объединить полупроводники и радиоэлементы абсолютно правильна. Нет нужды и обосновывать это. Лично я взялся бы за такую работу, так как это очень интересно и перспективно.

Но для пользы дела, учитывая очень большую нагрузку, необходимость очень много знать и по существу разбираться в технике и производстве столь обширной области радиоэлектроники для того, чтобы не осрамиться, считал бы правильным руководителя такой области наделить известными правами.

Если Вы сами считаете возможным и правильным, просил бы Вас выяснить точку зрения Министра об использовании вакантной должности члена Комитета.

Возможно, я когда-нибудь пожалею о таком «нахальстве», но я хочу быть абсолютно искренним перед Вами и прошу поверить, что не честолюбивые намерения заставляют меня ставить подобные «условия».

Мне кажется, что обстановка в Комитете мне очень хорошо известна, и только при этом условии можно брать на себя столь большую ответственность.

Работа в аппарате – это не моя стихия, и я с гораздо большим удовольствием работал бы где угодно, но не в Комитете, но если уж браться за крупное дело, хотелось бы максимально развязать себе руки и действовать более активно. Если Вы сами считаете мои «притязания» ересью или с ними не согласятся наши официальные руководители, можете мне попросту не делать больше предложений.

Независимо от этого, нужно искать подходящую кандидатуру, наделять ее некоторыми правами и объединять 7-е и 12-е Управления.

Мне кажется, что кроме Вас в составе Коллегии должен быть представитель от так называемых «комплектующих» управлений. Без этого и Вам, Андрей Андреевич, будет очень тяжело, и поставите Вы вместо т. Пеляцкого т. Мартюшова или наоборот, практически все останется по-старому. <…>»[279].

Вот как описывал события их непосредственный участник заместитель председателя ГКРЭ А.А. Захаров:

«В нашем комитете с широкой номенклатурой изделий руководству было очень трудно правильно распределять отпускаемые государственные средства и уделять должное внимание комплектующим подотраслям, в частности находящимся под моим руководством. Так получилось, что выпускаемые предприятиями комитета радиоустройства определяли оценку деятельности его. Председателю комитета много времени приходилось затрачивать на полигонах при испытании вооружения с применением радиоустройств и, конечно, при неудачах вынуждало все внимание уделять организациям, его выпускающим, мало уделяя внимания предприятиям, комплектующимрадио-устройства.<…>

На одном из совещаний в Оборонном отделе ЦК КПСС я поставил вопрос о необходимости выделения из Комитета радиопромышленности отрасли комплектующих – электроники. <…>». (Конечно, в тот момент речь шла не о промышленности, а только об отраслевой науке и разработке новой техники.) Говорят, что толчком послужило письмо генеральных и главных конструкторов военной техники с таким требованием и доводами в его пользу. Идея разделения ГКРЭ все больше овладевала массами руководителей, принимавших решения, и в начале 1961 года была принята ими окончательно. «При обсуждении на коллегии [вопроса о разделении] все без исключения, кроме меня одного, выступили и проголосовали против выделения в самостоятельный комитет электронной техники, но ЦК принял решение об отделении электронной отрасли от радиопромышленности. Но все же через некоторое время по настоянию ЦК Правительство решило организовать самостоятельный Комитет по электронной технике, и председателем вновь созданного Комитета назначили А.И. Шокина <…>»[280].

По непроверенным сведениям, занимался этим вопросом А.Н.Косыгин, бывший тогда первым заместителем Председателя Совета Министров СССР Председателем был Хрущев, совмещавший эту должность с постом Председателя Президиума ЦК КПСС, поэтому Алексей Николаевич был уже в ту пору повседневным главой правительства. На его вопрос, кого можно рекомендовать на должность председателя будущего Государственного комитета по электронной технике, Калмыков назвал Шокина, хотя тот и оставался последовательным противником проведения границы между компонентами и аппаратурой и выделения электронной техники в самостоятельное ведомство. Впрочем, все: и друзья, и недруги понимали, что другой кандидатуры при таком решении нет. Поэтому, когда А.И., исчерпавший аргументы организационного характера, стал отказываться, ссылаясь на мучившие его болезни, за уговоры взялся сам Косыгин.

И получили согласие. И не ошиблись.

Так на пятьдесят втором году жизни А.И. стал министром СССР.

Задачи, стоявшие перед ним, многим тогда представлялись неразрешимыми: с одной стороны, электроника становилась базовой отраслью для большинства направлений промышленности, определяя их уровень, а с другой – сама электроника требовала новых подходов к созданию материалов особой чистоты, технологического и исследовательского оборудования, приборов, которые отечественная промышленность не выпускала. Отрасль промышленности для выпуска сложной современной техники (а таковыми были все оборонные отрасли) должна состоять из множества специализированных предприятий, а их разрабатывающие, технологические и производственные мощности должны быть хорошо сбалансированы и выстроены в технологическую цепочку. Но по факту в подчинение новому ведомству было передано лишь полтора десятка НИИ и КБ.

Электронные фирмы Англии, Франции, особенно США, в своем развитии не только складывали усилия, но и использовали кооперацию с фирмами Германии, Швейцарии, Италии и других стран. Советскую электронику надо было поднимать в условиях жесткой изоляции от мировых достижений.

Только очень смелый и уверенный в себе человек мог взяться за это дело.

Но какие бы великие задачи по развитию микроэлектроники и всей остальной электронной техники ни стояли, начинать нужно было с прозы: формирования аппарата и создания условий для его работы. И уже здесь начались первые сложности. Первым заместителем председателя Госкомитета явно не с подачи А.И. Шокина был назначен К.И. Михайлов, а не, к примеру, А.А. Захаров, уже давно занимавшийся электровакуумными приборами и другими электронными компонентами. В.С. Сергеев, работавший до войны на заводе № 213, писал в воспомминаниях: «Директор завода К.И. Михайлов (впоследствии заместитель министра электронной промышленности) был человек «крутой». <…> Вел директор себя независимо и, мягко говоря, недемократично. Ходили слухи, что Михайлов пользовался каким-то высоким покровительством, в том числе, когда вопреки желанию А.И. Шокина, назначили его заместителем»[281].

В состав нового комитета переходили главные управления ГКРЭ, занимавшиеся активными и пассивными электронными компонентами. В очередной раз менялась и ведомственная принадлежность здания на Большом Черкасском. Отраслевые главки так и продолжали размещаться здесь, но для руководства А.И. Шокин счел его малоподходящим и начал борьбу за помещения в здании на Китайском проезде. Здесь на втором этаже располагался созданный в 1956 году Институт мировой экономики, возглавлявшийся А.А. Арзуманяном (в 1962 году стал академиком АН СССР) – родственником первого заместителя Председателя Совета Министров Анастаса Ивановича Микояна. Несмотря на то, что А.И. Шокин довольно быстро добился поддержки у Косыгина, вопрос о передаче этих площадей Госкомитету по электронной технике не продвигался из-за сопротивления Арзуманяна и его влиятельного родственника.

Отступать было не в правилах А.И. Шокина – нужно было идти к Микояну. При встрече состоялся памятный разговор. Умудренный ветеран советского правительства сказал примерно следующее:

– Зачем вам это надо? Вы знаете, что беретесь за невозможное? Такого в нашей стране создать нельзя. Неужели вы не понимаете, что теперь все будут валить свои грехи на ваш комитет, а вы сами превратитесь в мальчика для битья?

Высказывая эти провидческие мысли, Микоян, наверное, больше думал о том, чтобы, запугав собеседника, решить проблемы Арзуманяна. На А.И. Шокина разговор произвел сильное впечатление не самими этими утверждениями, так как он и сам хорошо понимал будущий расклад ролей, а то, как, казалось бы, далекий от электроники политик сразу все понял. Он проявил настойчивость, и недовольный Микоян, не имея веских возражений, был вынужден прекратить сопротивление. Институт мировой экономики переехал в другое место, и в бывшем кабинете его директора разместился почти на двадцать пять лет А.И. Шокин.

Председатель ГКЭТ за работой в своем кабинете

Вскоре после образования ГКЭТ 12 апреля 1961 года пришел выдающийся, ни с чем не сравнимый успех в космосе – полет Ю.А. Гагарина. На новой должности ездить на полигон председателю ГКЭТ уже было не надо, но его вклад в эту работу не был забыт – он был награжден орденом Ленина (вторым). Брежнев, Руднев, и Калмыков за этот полет стали Героями Социалистического Труда, Устинов получил вторую медаль «Серп и Молот», а Н.С. Хрущев – третью.

В Записке И.Д. Сербина в ЦК КПСС о награждении за заслуги в создании ракетной техники и изучении космоса говорилось, что, после рассмотрения представленных материалов с соответствующими организациями и ведомствами, внесены необходимые поправки. К присвоению звания Героя Социалистического Труда было представлено 86 человек вместо 114. Остальные 28 человек представлены к награждению орденами, так как целый ряд из них ни разу не награждался, недавно работают в области ракетной техники и имеют замечания по работе. Вносимыми предложениями исчерпываются ранее принятые решения ЦК КПСС о награждении за создание и производство ряда баллистических ракет.

Героями Социалистического Труда стали главный инженер НИИ-34 Евгений Антонович Гайлиш и заместитель главного конструктора и начальник отдела СКБ-567 Геннадий Яковлевич Гуськов, заместитель главного конструктора ОКБ-1 Борис Евсеевич Черток, научный руководитель НИИ-944 Александр Юльевич Ишлинский, директор Всесоюзного НИИ электромеханики Андроник Гевондович Иосифьян. Орденом Ленина были награждены НИИ-885 и завод № 205 Саратовского совнархоза и его директор его Б.В. Бальмонт, а также Г.С. Вильдгрубе, Л.Н. Закгейм, С.А. Зверев, Г.П. Казанский, К.И. Мартюшов, К.И. Михайлов, И.Д. Сербин, М.М. Федоров, А.Н. Щукин. В списке награжденных орденом Ленина после «64. Витку В.А.» идет «66. Внутского В.А.». Можно предположить, что под № 65 стояло «Владимирского С.М.», но было вычеркнуто в последний момент.

Среди награжденных за первый полет человека в космос. Сидят слева направо: 3-й – Н.К. Руднев, 4-й – В.П. Глушко, 5-й – В.И. Кузнецов, 6-й – Д.Ф. Устинов, 7-й – Л.И. Брежнев, 8-й – М.К. Янгель, (?), 10-й – Н.А. Пилюгин, (?). Стоят: 2-й – С.А. Зверев, 3-й – В.Н. Третьяков, 9-й – Л.В. Смирнов. Третий ряд: 4-й – А.И. Шокин, 7-й – Б.Е. Бутома, 12-й – В.Д. Калмыков

Поскольку в записке Сербина указано, что орденом Ленина награждаются 484 человека, а список заканчивается на номере 485, то, скорее всего, он и вычеркнул…

Для А.И. Шокина, проработавшего в структурах управления промышленностью уже двадцать с лишним лет (и каких лет, и с какими учителями и воспитателями!), времени для вхождения в профессию вообще было не нужно, и без какой-либо раскачки он приступил к решительным действиям. Уже 26.06.61 г. он направил служебную записку на имя заместителя Председателя Совета Министров СССР Д.Ф. Устинова, в которой приводились данные о катастрофически низком качестве продукции, выпускавшейся заводами: большая часть выпускаемых в стране телевизоров (60 %) и радиол (70 %) выходили из строя и требовали ремонта до истечения 6-месяченого гарантийного срока; 20 % отбраковывалось в магазинах сразу после доставки с заводов, что свидетельствовало о низком качестве заводского контроля.

Главной заботой председателя Госкомитета стала выработка стратегии развития в стране промышленности электронных компонентов. Как государственному деятелю ему была абсолютно ясна необходимость паритета в военной области с богатейшей страной мира – Соединенными Штатами Америки. Как специалист он прекрасно понимал, что без первоклассной электроники это невозможно, а затраты на ее развитие требуются огромные, и тягаться здесь с США еще труднее, чем в других областях. Американцы понимали это по крайней мере не хуже и давно уже всячески ограничивали продажу в Советский Союз не только радиокомпонентов, но и оборудования для их производства. Поэтому главные цели нужно было выбирать из условия достижения наибольшего эффекта при крайне ограниченных возможностях отечественной экономики.

А.И. Шокин не считал правильным, что государственные комитеты отвечали только за развитие отраслевой науки, а промышленные предприятия находились в ведении совнархозов. По его мнению, это приводило к дополнительному административному барьеру между наукой и производством, но зато при таком разделении ответственности и сам министр, и весь аппарат комитета были обязаны уделять все свое внимание созданию и внедрению образцов новой техники. Этим и отчитывались, а не валовыми показателями производства. Не случайно, что именно в этот период было создано очень много НИИ и КБ.

Для определения рациональных путей развития электроники, а особенно ее новых направлений, нужны были хорошие знания научно-технических вопросов. А.И. Шокин не стал полагаться на уже накопленный им за долгие годы работы в радиоэлектронике опыт. Вновь, как и во времена Бюро новой техники, он набирался новых знаний, работая с литературой. Читал он много. Самым любимым изданием по работе для него стал американский журнал «Electronics», а особенно тщательно им был изучен юбилейный – к шестидесятилетию общества – сборник трудов Института радиоинженеров США, вышедший в 1962 году. Все статьи этого сборника, посвященные электронным приборам в современном состоянии и прогнозам будущего развития электроники и ее места в обществе, были прочитаны самым внимательным образом, о чем свидетельствуют многочисленные подчеркивания синей ручкой. Он вообще при чтении специальной литературы (а в молодости и художественной) подчеркивал все, что считал наиболее важным. По сохранившимся пометкам в книгах из его личной подборки специальной литературы, в основном с дарственными надписями авторов, можно таким образом восстановить, на чем он заострял свое внимание. В совсем специальные вопросы он, конечно, не вникал, но и чтением только предисловий не ограничивался.

В структуре комитета были выделены традиционные основные научно-технические направления. На первом месте по важности и по номеру главного управления по-прежнему были приборы для генерации и усиления СВЧ электромагнитных колебаний, фактически ставшие определять уровень оружия, связи и транспорта. Были также выделены полупроводниковые приборы, электровакуумные и газоразрядные приборы (приемно-усилительные лампы, приемные и передающие трубки и др.), резисторы, конденсаторы и другие радиокомпоненты. Уже в этой первой структуре были предусмотрены органы управления такими стратегически важными для электроники вопросами, как специальное машиностроение, технология и материалы.

Особое внимание он уделял, конечно, полупроводниковой электронике и следовавшей за ней интегральной микроэлектронике. Подходы к созданию полупроводниковой промышленности во многом были схожи с теми, что были при организации массового производства электровакуумных приборов, и Шокину были понятны и знакомы. Однако использование совершенно новых для промышленности материалов, физических принципов и процессов влекло за собой развитие новых технологических направлений, ставило новые, крайне жесткие требования к чистоте и однородности материалов, к точности работы технологического и измерительного оборудования, которое еще предстояло создать.

Процесс изготовления транзисторов представлялся весьма сложным. К его характерной для электроники необратимости добавилось то, что в отличие от других отраслей машиностроения полупроводниковое производство на протяжении почти всего технологического цикла имеет дело только с одной деталью. Кристаллик германия или кремния, проходя через десятки технологических операций, постепенно превращается в транзистор или диод. В число этих операций входят шлифование, химическое травление, термическая обработка в вакууме (или инертном газе), дозированное введение примесей, соединение p-n-переходов с металлическими выводами, нанесение защитных покрытий и, наконец, механическая сборка и герметизация готового прибора.

Многие технологические операции должны проходить в среде с очень точно дозированным содержанием водорода, аргона, азота и других газов, с чрезвычайно низкой, в буквальном смысле нетерпимой для человека, влажностью воздуха. Вот почему ряд операций, в частности сборку транзисторов, проводили в специальных боксах, изолированных от атмосферы цеха. Технологический регламент надо было выполнять с чрезвычайно высокой точностью. Например, режим диффузии при изготовлении высокочастотных транзисторов должен обеспечить создание области толщиной в несколько микрон. Затем в этой области нужно создать еще один слой толщиной в 1–2 микрона – коллектор с другим типом проводимости. И, разумеется, к каждой из этих зон надо присоединить вывод – тонкий проводничок, который сквозь «бусинки» изолятора выходит из герметизированного корпуса полупроводникового прибора. А температуру свыше 1000 °C одного из процессов так называемой планарной технологии нужно выдерживать с точностью до ± 0,5 градуса. Сами кристаллы германия, а позднее и кремния должны были быть фантастической чистоты. Для германия допускалось содержание примесей не более 10^-8%, что соответствует одному грамму примеси на 10 тысяч тонн основного вещества!

И получение подобных материалов, и контроль их чистоты должны были осуществляться не для каких-либо уникальных лабораторных исследований, а в условиях крупносерийного производства – на заводах, выпускающих многие миллионы полупроводниковых приборов. Ни одна из отраслей техники (разве что атомная промышленность) до этого времени не предъявляла столь жестких технических требований по столь широкому кругу проблем, необходимых для достижения поставленных целей, и не могла служить достаточной базой для развития полупроводниковой электроники.

А.И. Шокин вникал в детали проблем полупроводниковой техники, ездил на предприятия, беседовал со специалистами, поощрял аналитическую и прогнозную деятельность, внимательно следил за тенденциями развития этого направления. Вот что вспоминал по этому поводу Я.А. Федотов[282]:

«В 1959 г. я получил довольно неожиданное предложение о переходе на административную работу: в ГКРЭ создавался главк по двум техническим направлениям: полупроводниковые приборы и кинескопы. Начальник главка И.Ф. Песьяцкий предложил мне должность главного инженера с разделением всех функций «по вертикали». Другими словами, он отдавал мне всю полупроводниковую тематику, оставляя за собой «вакуум» – кинескопы и источники света.

Очень скоро из ГКРЭ выделился Госкомитет по электронной технике во главе с А.И. Шокиным. Здесь под его руководством я по настоящему понял, что такое увлеченность. И значение полупроводниковой электроники, и перспективы интегральной электроники он понял практически раньше, чем взял на себя эту миссию. А дальше важнейшей задачей было получение разрешений на строительство и, естественно, соответствующих ассигнований, Необходимо было практически на пустом месте создавать новую наукоемкую отрасль».

Первые практические и схемотехнические разработки микроэлектронных монолитных интегральных схем на германии в НИИ-35 были осуществлены уже в 1959 году, почти одновременно с объявлением в открытой технической литературе об изобретении интегральных схем Джеком Килби (США). Тогда же на стажировку в Станфордский университет к профессору Шокли был направлен недавний студент А.Ф. Трутко – будущий директор института, еще через год на стажировку в США поехал Б.В. Малин, возглавивший в 1962 году отдел микроэлектроники.

В докладной записке Председателя ГКЭТ в Госэкономсовет Совмина СССР от 9 июля 1962 г., в частности, констатировалось:

«Состояние научно-исследовательской, конструкторской и производственной базы по электронной технике продолжает оставаться неудовлетворительным. Достаточно сказать, что в системе ГК по электронике нет конструкторской и производственной базы по машиностроению для полупроводниковой техники, и Комитет не в состоянии не только оказать помощь заводам в механизации производства, но не может даже обеспечить оборудованием собственные разработки.

Строительство важнейших НИИ и опытных заводов, предусмотренное постановлениями ЦК КПСС и СМ СССР в 1957,1958 и 1959 гг., до настоящего времени либо не начато, либо ведется с отставанием в 2–3 года. Комитет не располагает базой для создания испытательной и измерительной радиотехнической аппаратуры, специальных материалов, радиокомпонентов, микромодулей.

Вопрос выделения средств на пром<ышленное> строительство многократно рассматривался в Госэкономсовете и Госплане, признается всеми как крайне важный, необходимый и первоочередной. Однако при окончательном рассмотрении необходимых решений не принимается. Электронная техника непрерывно развивается, появляются новые технические направления, обеспечивающие решение задач создания современного оружия и удовлетворения нужд народного хозяйства, но все это требует проведения сложных исследований, создания новых приборов и материалов на новых конструктивных и технологических основах, разработки огромного количества оборудования, <а для этого> нужны площади, люди и средства»[283].

Для такой наукоемкой отрасли, как электроника, одной из главных проблем является сокращение цикла «исследование-производство», от первоначальной идеи до внедрения ее последующего развития в практику, и среди наиболее полно испещренных подчеркиваниями Александра Ивановича научных книг был сборник П.Л. Капицы «Теория. Эксперимент. Практика», подаренный автором. С Петром Леонидовичем он познакомился, еще когда тот был в опале и занимался у себя на даче, на Николиной горе созданием сверхмощных приборов СВЧ (по имени местности один из них так и назывался «ниготрон»). Вот туда, на Николину гору, А.И. и приехал изучить на месте работающие макеты приборов, изготовленные Капицей тут же в мастерской своими руками и руками сыновей. Увиденное произвело на А.И. очень сильное впечатление, и он приложил со своей стороны все усилия, для того чтобы обеспечить академику возможность трудиться в достойных его условиях. Он был, конечно, не одинок, да и время уже сыграло свою роль, но Петр Леонидович всегда помнил А.И. Шокина, даря все новые издания своих книг, особенно «Электронику больших мощностей». Ну а когда самому А.И. исполнилось семьдесят пять, поздравить его приехали сыновья уже покойного к тому времени академика. Увидев Сергея Петровича, ведущего популярной телевизионной программы, А.И. быстро нашелся, сказав: «Это очевидно, что Вы здесь, но это невероятно», и получил в подарок последнее (без купюр!) издание известных и не раз уже читанных записок академика А.Н. Крылова со следующей надписью: «В Ваш славный юбилей эта книга нашего деда напомнит о том, как уже два поколения назад устанавливали отношения между государством и наукой».

В своих зарубежных поездках А.И. тоже всегда интересовался вопросами продвижения новых идей в производство, изучал национальные особенности, определяемые структурой производства, системой образования, сложившимися традициями и государственной поддержкой. Русские инженеры отличались тем, что благодаря широкому кругозору, воспитанному принятой в России системой образования, и привычке не рассчитывать на кооперацию из-за слаборазвитой промышленности, имели непревзойденные способности к выдвижению новых идей и созданию с нуля единичных образцов уникальных конструкций. Вспомните высказывания А.А. Реммерта о Попове и Маркони. Поскольку конструкции были действительно уникальные, то налаживание их выпуска в таких инертных и потому тяготеющих к консерватизму организациях, как завод, всегда встречали огромные трудности. Еще в тридцатые годы, находясь в Америке, А.И. Шокин отметил, что там русские эмигранты-инженеры, благодаря своим качествам занимали ведущие должности в фирмах передовых отраслей, где как раз требовались новые идеи и подходы, а уж продвинуть их в массовую продукцию с помощью кооперации и специализации американцев учить было не надо.

Теперь в электронной технике от А.И. Шокина требовалось преодолеть отрицательные национальные традиции русских, а теперь советских инженеров-разработчиков, и научиться при создании новых изделий продумывать весь их жизненный цикл, включая организацию массового производства и эксплуатацию у потребителей. Вот почему он так внимательно изучал книгу Капицы, который в свое время прошел тернистый путь от физика-экспериментатора – автора идеи до начальника Главного управления кислородной промышленности при СНК СССР, созданного по его предложению в 1943 году. Для себя А.И. Шокин вынес из книги мысль, что по мере продвижения новой идеи, высказанной одним автором, на каждом следующем этапе продвижения к производству требуется все большее, возрастающее в геометрической прогрессии, количество специалистов с квалификацией отнюдь не намного меньшей, чем у творца идеи.

Да, электронной промышленности были нужны квалифицированные научные кадры в больших количествах, особенно для полупроводникового направления. Нужны были свежие силы. В Постановление «О развитии радиоэлектроники в стране», которое вышло 12 апреля 1962 года, помимо прочих задач впервые была прописана организация вузов для подготовки специалистов по специальностям ГКЭТ. Так в середине июня на базе Московского вечернего машиностроительного института был образован Московский институт электронного машиностроения.

Молодых специалистов начали посылать учиться, перенимать передовой опыт в науке, организации разработок и производства в США и европейские страны. Так как надо было пользоваться методами производства, которые не просто отличались от обычных технологических методов, но во многих отношениях граничили с алхимией, кадровые службы комитета разыскивали блестящих молодых физиков и других ученых, необходимых для того, чтобы продвинуть вперед уровень полупроводниковой техники.

На заседании Коллегии Комитета он поставил задачу: «Считать генеральной линией для производства всех видов ИЭТ создание унифицированных непрерывных технологических процессов, ориентированных на производство ИЭТ высокого качества, сокращение технологических потерь, повышение производительности труда, технологическую тренировку продукции, статистические методы контроля в производстве».

Но, как считал Александр Иванович, сложившаяся к шестидесятым годам система оценки труда научных работников мало способствовала их продвижению на производство. Он неоднократно высказывал свои мысли о том, что уровень зарплаты должен определяться результативностью работы, а не ученой степенью или званием, тем более, что на производстве эти надбавки не платили. Критикуя систему, А.И. Шокин, сам никаких ученых степеней и званий не имевший, всячески поддерживал работников отрасли в повышении их научной квалификации, продвигал наиболее достойных в Академию наук. И научно-технический совет, председателем которого был Шокин, играл в деятельности ГКЭТ, а затем и Министерства электронной промышленности самую важную роль.

Кстати, заместителем председателя НТС был М.С. Лихачев. Он обладал представительной внешностью и умением устраивать дела – свои и порученные – с исключительной энергией и предприимчивостью. Долгое время А.И. Шокин ценил эти его качества и обычно брал с собой в командировки. Как-то в Ленинграде Лихачев решил познакомить начальника со своим младшим братом. Они зашли в Пушкинский Дом и стояли в ожидании, рассматривая публику. Эти наблюдения в очередной раз навели А.И. на мысли об ученых, и он решил высказать их своему спутнику: «Посмотрите, Михаил Сергеевич, сколько же тут людей получает зарплату за чтение книг. И вид у них какой-то несолидный. Вот, один идет, совсем как высохший книжный червь».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.