Вена, 1873. ЦАРЬ-МОЛОТ ИЗ ПЕРМИ

Вена, 1873.

ЦАРЬ-МОЛОТ ИЗ ПЕРМИ

Широкая аллея, с обеих сторон обсаженная деревьями и украшенная огромными бассейнами с высокими фонтанами, выводила посетителей прямо к ротонде главного здания, составлявшей центр выставки. Ротонда диаметром около 85 м представляла собой цилиндр, построенный внутри громадного квадратного здания с изящным порталом и колоннами, ограничивавшими широкие открытые галереи. Поднимавшаяся над зданием часть ротонды была покрыта усеченным конусом, на верхнем основании которого был поставлен огромный цилиндрический фонарь, увенчанный короной. К квадратному зданию примыкали длинные и широкие галереи, параллельно к ним было пристроено 28 более узких и коротких галерей. Вся эта связь галерей составляла одно громадное здание выставки, в котором размещались изделия промышленности почти со всего света.

Согласно программе Венская всемирная выставка делилась на 26 групп: горнозаводская промышленность, сельское и лесное хозяйство, химическая промышленность, продукты питания, производство машин и перевозочных средств, научные инструменты и т. д. Вместе с тем выставка стремилась представить картину культурной жизни народов в образцах произведений «изящных искусств», в предметах» служащих для народного образования, в типах городских и сельских жилищ, вещах, относящихся к мореплаванию и военному делу. Венская выставка отражала период завершения становления машинной техники фабрично-заводского производства. Широко была представлена электротехника.

Экспонатов на выставку привезли так много, что они не поместились в закрытых помещениях, пришлось строить новые павильоны на открытом воздухе, на дворах между галереями Дворца индустрии. Все это затрудняло изучение экспозиции по какой-либо специальности. Устройство выставки не было окончено не только ко дню ее открытия, 1 мая, но даже и к середине мая, когда началась деятельность суда экспертов.

Выставку посетил и описал в «Отечественных записках» сотрудник журнала, известный публицист и народник Николай Константинович Михайловский. Он приехал на 6-й день после торжественного открытия выставки. По его описанию, день был чудесный, кругом звучала музыка, бурлила людская толпа. Во Дворце индустрии еще распаковывали экспонаты.

В русском отделе Николай Константинович увидел группы посетителей около витрины мехов, возле музыкальных инструментов и парчи. Но больше всего любопытных собралось у бриллиантов, изделий из малахита и ляпис-лазури, яшмы, топаза горного хрусталя Екатеринбургской фабрики Степанова и особенно около серебряных вещей Овчинникова.

Перед возвращением домой Николай Константинович еще раз побывал на выставке и увидел ее в полном блеске. Он обошел все отделы и павильоны, взобрался на ротонду, был во дворце египетского вице-короля, в русской избе Громова. Тем не менее его оценку нельзя назвать восторженной: «Люди мало-мальски свободные от фальшивого патриотизма, все согласны в том, что в международном отношении выставка есть шарлатанство, то есть она ни в коем случае не дает понятия о степени развития того или другого элемента цивилизации в той или другой стране».

«Экономическая сторона цивилизации, — продолжал Н. К. Михайловский, — совершенно скрыта на выставке, поглощена стороною техническою, которая одна только и представлена удовлетворительно. Остается не систематический, конечно, но полный, по некоторым отраслям даже слишком полный отчет о современном развитии техники. Какой высоты изящества, прочности, экономии производства различных предметов достиг современный мир — вот вопрос, на который выставка может дать действительный ответ.»

Михайловский остановился на современной технике, на некоторых ее особенностях. Он отметил большую экономию затрат, когда орудия труда становятся постепенно все сложнее и сложнее, а вместе с тем уменьшается спрос на рабочую силу. Экономия времени достигает больших размеров. В венгерском отделе он видел роскошный ковер, который женщина ткала 30 лет. А в другом месте американская машина шила сапог за 7 мин. За эти минуты на глазах толпы вырезались подошва и другие части сапога, мигам сшивались куски по швам, а затем другой станок тут же прокалывал подошву из проволоки резаными медными гвоздями.

Михайловский заметил, что, чем больше посредников между человеческой силой и ее продуктом, тем слабее отражается на продукте личность, чувства, идеи работника. «Произведение машин будет всегда страдать сравнительно с ручной работой отсутствием оригинальности, отсутствием мысли, отсутствием художественности», — сокрушается он.

Михайловский подметил, что капитализм убивает искусство и превращает труд в механическое повторение однотипных движений, лишает его творческого характера. Механизация и разделение труда превратили ремесленника в простого исполнителя и убили радость труда. На фабрике человек, прикрепленный к машине, ничего не требующей от его ума, уныло выполняет монотонную работу, от которой испытывает одну лишь усталость.

Капитализм к 70-м годам XIX в. уже утвердился в большинстве европейских стран, в США и Японии. Сложилась мировая капиталистическая система, в которую оказались в той или иной форме втянутыми все страны и все народы. Со времени последнего кризиса 1867 г. произошли крупные изменения. Колоссальный рост средств сообщения — океанские пароходы, железные дорога, электрические телеграфы, Суэцкий канал (открыт в 1869 г.) — впервые создали действительно мировой рынок.

В России после отмены крепостного права в 60 — 70-х годах наступил решающий этап промышленного переворота. Отметив, что до этого техника в России «прогрессировала чисто стихийным путем и с чрезвычайной медленностью», В. И. Ленин писал: «Пореформенная эпоха резко отличается в этом отношении от предыдущих эпох русской истории. Россия сохи и цепа, водяной мельницы и ручного ткацкого станка стала быстро превращаться в Россию плуга и молотилки, паровой мельницы и парового ткацкого станка. Нет ни одной отрасли народного хозяйства, подчиненной капиталистическому производству, в которой бы не наблюдалось столь же полного преобразования техники». На конец 60-х и начало 70-х годов приходится первый период «громадного подъема», по выражению В. И. Ленина, железнодорожного строительства. Средний годовой прирост протяженности русских железных дорог составлял с 1865 по 1876 г. 1,5 тыс. км.

Первые лампы накаливания А.Н. Лодыгина

Свои успехи в промышленном развитии Россия показала за год до Венской выставки — на первой Всероссийской политехнической выставке в Москве летом 1872 г. Громадное обилие товаров, производимых и продаваемых в России, заполняло выставку. В здании манежа стояли всевозможные станки. Они (приводились в движение огромными паровыми машинами, вынесенными на улицу. За Василием Блаженным выстроили железнодорожную станцию, на которой стояли паровозы и вагоны, на Москве-реке демонстрировались пароходы. В одном из павильонов действовала настоящая типография, в другом — небольшой газовый завод. На выставке показывали телеграфный аппарат П. Л. Шиллинга, гальванопластические приборы Б. С. Якоби, работы русских фотографов, электрическую швейную машину В. Н. Чиколева.

Да, на этой выставке уже смелее заявило о себе электричество. Так, Чиколев представил на Политехническую выставку чертежи дуговой лампы, гальваническую батарею ящичной конструкции, электрическую швейную машину и усовершенствованный электромотор. Швейная машина приводилась в движение маленьким электродвигателем, питавшимся от нескольких элементов Даниэля. Это была первая в России демонстрация электрического привода. За это изобретение комитет выставки наградил Чиколева большой золотой медалью. Батарею и электродвигатель отметили большой серебряной медалью.

В Вене были показаны и другие достижения русских электротехников. В 1873 г. лампа А. Н. Лодыгина демонстрировалась помимо международной выставки в Московском технологическом институте, такая же лампа горела в фонаре на Одесской улице возле Смольного института в Петербурге. В 1874 г. Петербургская Академия наук присудила изобретателю Ломоносовскую премию.

На Венской выставке французский физик И. Фонтен демонстрировал свойство обратимости электромашин: он приводил в действие двигатель (машину Грамма) от генератора (такой же машины Грамма). Двигатель и генератор соединялись между собой кабелем длиною в 1 км. Осенью следующего года русский изобретатель в области электротехники Ф. А. Пироцкий провел опыты по передаче электроэнергии на расстояние 1 км на Волковом поле в Петербурге.

После осуществления электропередачи на расстояние Фонтен заявил, что при помощи динамоэлектрических машин «можно передать энергию только на небольшие расстояния, например, для приведения в действие станков, подъемников, вентиляторов, одним словом — механизмов, которые ныне приводятся в действие ременными или канатными передачами». Французский изобретатель не видел путей передачи энергии на расстояние, большее обычных трансмиссий. Лишь в 1880 г. принцип экономичной электропередачи на расстояние найдет Д. А. Лачинов. Русский ученый теоретически докажет, что «можно передать работу на весьма значительное расстояние, не опасаясь невыгод», используя принцип повышения напряжения. Кстати, Лачинов представил на Венскую выставку аппарат для освещения полостей человеческого тела посредством электрического света.

Однако в Вене по-прежнему господствовали всевозможные паровые машины и модели их, водяные и газовые двигатели. С Венской выставки стали внедряться в промышленность машины с клапанным парораспределением. Тут же демонстрировались паровозы, вагоны и прочая железнодорожная техника. Америка, Германия, Англия, Бельгия и Франция захватили выигрышные для показа места и далеко оттеснили несколько паровозов и вагонов из России. Среди огромной массы изделий из железа, которым были загромождены все отделы выставки, особенно выделялись экспонаты Германии, Англии, Франции. У входа в павильон Крупна лежала огромная стальная болванка восьмигранной формы массой 52,5 т. В четырех местах были сделаны выемки, чтобы показать внутреннее строение металла. Известные английские фабриканты Ч. Кэммель и Д. Броун выставили броню 10-дюймовой толщины для военных судов и защиты орудий сухопутной артиллерии. Украшением английского отдела служила модель печи для получения непосредственно из руд железа и стали, выставленная Вильямом Сименсом, и модель машины для горячего дутья Витвеля. На французских машинах и котлах чаще всего виднелась надпись «Завод Шнейдера в Крезо». С этого предприятия поступили образцы стали и изделий из нее, оси, согнутые под различными углами без трещин, множество сортов железа. Броню для кораблей привез и Камский казенный завод.

Русский корреспондент Е. Богданович отмечал, что, по мнению большинства публики, отдел России казался беднее других.

Ему вторит инженер из Тифлиса В. И. Богачев: «Машинный отдел наш далеко не так представлен, как бы того следовало ожидать сообразно с развитием у нас машиностроения в последнее время... Химический отдел наш вообще очень беден, гораздо беднее того, как он был показан на Политехнической выставке в Москве. Военный отдел был представлен превосходно и, без всякого сомнения, заставлял многих иностранных недоброжелателей наших глядеть с большим уважением на наши стальные орудия».

В отделе металлургии выделялась обуховская 12-дюймовая пушка с кольцами массой около 40 т из тигельной литой и прокованной стали. «Пушка эта соперничает с таковою же завода Крупна и справедливо приводит, уже не знаю, в восторг или в негодование иностранцев, осязательно и блистательно доказывая им, что варвары московиты могут в случае надобности отлично обойтись без Крупна и другой иностранной братии своими собственными материалами, техниками и рабочими», — писал корреспондент Д. Сабанеев.

Множество иностранных техников и офицеров приходили в русский отдел специально для того, чтобы посмотреть пушки. До тех пор в Европе стальные пушки таких размеров выпускал только Крупп. Теперь с ним соперничала Россия: на Пермском и Обуховском заводах делали орудия, не уступавшие крупповским. Оба предприятия удостоились почетных дипломов.

Обуховский сталелитейный завод показал еще стальные с кольцами орудия 8 дюймов свыше 9 т массой, ободы для колес железнодорожных составов из литой кованой стали. На заводе тогда было занято 1200 рабочих, и они выпускали продукции на 1 млн. руб. в год. Медаль преуспеяния получил Петербургский арсенал за введение нового метода отливки пушек.

Пермский завод, недавно основанный, уже успел заслужить весьма почетную известность высоким достоинством своих изделий, изготовляемых им в основном для артиллерии.

Завод выставил стальную нарезную 9-дюймовую пушку береговой артиллерии с запирающим механизмом, железный лафет к ней с поворотной рамой, стальные кольца для пушек, закаленные чугунные ядра, пробивающие 10-дюймовую броню, модель и диск 20-дюймовой чугунной пушки, модель и чертеж 50-тонного молота.

Уникальный экспонат из России разместился в садике около боковой галереи Дворца индустрии. Там была поставлена модель в натуральную величину чугунного стула под наковальню молота-гиганта. Стул массой 38 тыс. пудов представлял цельную отливку из чугуна, полученную русскими мастерами под руководством строителя и начальника Пермского завода, выдающегося инженера Николая Васильевича Воронцова, ученика П. М. Обухова. Он спроектировал невиданный в истории мировой техники 50-тонный молот. Параметры его были таковы: вес двух станин, поддерживающих цилиндр, — 9000 пудов, вес штока с поршнем и бабой — 3000 пудов, давление пара на поршень — 6000 пудов, подъем молота — 14 футов (4,2 м), вес цилиндра — 4000 пудов.

За проект грандиозного механизма Н. В. Воронцов получил медаль за сотрудничество — новый вид наград, которые присуждались не хозяевам предприятий, а их наиболее заслуженным помощникам, директорам, мастерам и даже простым рабочим.

Через два года после Венской выставки постройка мощного механизма завершилась на Пермском чугунопушечном заводе. 17 февраля 1875 г. «царь-молот» в присутствии гостей с русских заводов и из Эссена от Крупна отковал первую стальную болванку массой свыше 16 т. Молот имел силу удара до 160 т, ковал стальные болванки до 50 т массой. Он был в 3 раза сильнее самого мощного в мире молота. Этим гигантским орудием русские мастера управляли настолько тонко, что закрывали им крышку карманных часов, не повредив часового механизма.

Венская выставка знакомила и с другими экспонатами русской железоделательной промышленности. Высшую награду — почетные дипломы — получили казенные горные заводы за чугун, железо и сталь, П. П. Демидов — за железное и медное производство. Медалей за успех удостоились: И. И. Путилов — за рельсы, Каштымские заводы — за сталь, Верх-Исетский — за листовое железо, Катавские — за железо и сталь.

Горный инженер В. Е. Холостов построил в 1871 г. на Боткинском заводе мартеновскую печь, и на Венскую выставку с этого завода послали образцы стального литья, котельных листов и поковок настолько хорошего качества, что строитель печи получил медаль сотрудничества. Боткинский завод изготовил также цепь с распорками к якорю, ружейные стволы и котельное днище из мартеновской стали, загнутое у кромок под прямым углом.

Знаменитое холодное оружие Златоустовского завода составило целую коллекцию клинков — сабельных, палашных и шашек, были также ружейные стволы в разной степени обработки. Для доказательства высокого качества изделий завод показал стволы после стрельбы тройным зарядом. Если пули застревали в стволе, пороховые газы выходили через затравку, а ствол оставался целым. Златоустовская фабрика снабжала всю русскую армию холодным оружием, производя в год около 40 тыс. единиц оружия. Медали заслуга получили: Златоустовокий оружейный завод — за холодное оружие и оружейные стволы, Тульский и Сестрорецкий оружейный заводы — за скорострельное оружие.

В Вене впервые сельскому хозяйству отводилось почетное место наряду с важнейшими отраслями промышленности. Продукты земледелия здесь не терялись более между различными экспонатами. Земледельческие орудия и машины стояли вместе в особом помещении.

А. С. Ермолов, автор ряда работ по вопросам земледелия, описывая Венскую выставку 1873 г., считал, что Россия имеет право на первое место в ряду земледельческих стран. Как по значению и размерам ее сельскохозяйственного производства, так и по числу лиц, занимающихся сельским хозяйством, — 78% всего населения страны, по количеству земли, по общей цифре производимой продукции, Россия далеко оставляет за собой все государства Европы и даже США. Однако русский отдел, отмечал автор, занимал более чем скромное место и не только не воспроизводил сколько-нибудь полной и верной картины сельскохозяйственной жизни в ее современном поло-женин, но представлялся составленным до того случайно, отрывочно и бессистемно, что постороннему посетителю судить по нему о действительном значении русского сельского хозяйства было решительно невозможно.

Два-три десятка сельскохозяйственных орудий и машин занимали небольшой уголок обширной машинной галереи, две-три витрины с дюжиной-другою образцов зернового хлеба из различных местностей России. А ведь в России, сообщал Ермолов, производили 200 млн. четвертей зернового хлеба (четверть — около 210 л) и получали 336 млн. руб. (1871) только за вывезенные из России в Западную Европу различные продукты земледелия и скотоводства (эти цифры были значительно превзойдены в последующие годы).

Среди выставленных машин одну из самых сложных в ряду паровых молотилок и жатвенных машин представил крестьянин Ковязин из слободы Кукарки Вятской губернии Иранского уезда. Была также модель его жатвенной машины. Кто этот Ковязин, слесарный мастер? Известен механик-слепец Амвросий Ефимович Ковязин, крестьянин села Истобенокого Вятской губернии, мастер тончайших работ, делавший шкатулки с потайными механизмами из капокорня. Он родился около 1803 г. Может, это его сын?

В заключение обзора Ермолов сообщает: «Главное естественное богатство России составляет, бесспорно, ее полуторааршинный чернозем, занимающий чуть ли не половину всей ее территории в Европе и до сих пор еще не истощенный, несмотря на дружные усилия многих поколений». Автор, будущий министр земледелия и государственных имуществ, спрашивал: как представить на выставку русский чернозем таким образом, чтобы действительное значение его в экономической жизни России могло быть оценено по достоинству? Это сумел сделать В. В. Докучаев на выставке 1889 г. в Париже.

Особую группу на выставке представляла химическая промышленность, которая разделялась на 5 отделов: 1) химические продукты, используемые для технических целей; 2) аптечные препараты и жиры, духи, жирные масла и другие сырые материалы, употребляемые в фармацевтике и химической промышленности; 3) обработка жиров; 4) продукты сухой перегонки; 5) краски, лаки, спички и иные продукты химической промышленности. Перечень продуктов по отделам дает представление о разнообразии изделий этой отрасли в то время.

Новые успехи химической технологии были связаны с достижениями науки. Успешно развивалась основная химическая промышленность, дававшая серную кислоту, соду, хлор, — в них нуждались различные отрасли производства.

В это время существовало, например, несколько способов получения соды. На Венской выставке содовое производство было представлено по всем способам и из всех исходных материалов. Заводское получение соды из поваренной соли, основанное еще Н. Лебланом в конце XVIII в., долго господствовало в химической технологии. В 1860 г. профессор Томсен предложил добывать соду из криолита. Однако все большее признание находил разработанный бельгийским инженером Эрнестом Сольве более производительный аммиачный способ получения соды, который шел на смену способу Леблана. Еще в 1863 г. Сольве взял первый патент, но потребовалось целое десятилетие, чтобы процесс завоевал известность, хотя на Парижской выставке 1867 г. Сольве экспонировал первые образцы соды. Тогда же появились первые заводы, работавшие по новому процессу: два — во Франции, один — в России. В 1872 г. изобретатель взял второй патент, где дал описание карбонизационной колонны и других аппаратов колонного типа, обеспечивших непрерывность производственного процесса. Венская всемирная выставка принесла Сольве большой успех и признание. Вскоре началась постройка нового завода во Франции, в Донбане, который стал позже одним из крупнейших содовых заводов мира.

Инженер В. И. Богачев отметил еще одну особенность развития химической отрасли: «Громадные успехи химии, сделанные ею в последнее десятилетие, указали не только иные простейшие приемы и способы получения уже известных продуктов, но и дали промышленности совершенно новые производства из таких материалов, которые до сего времени считались отбросами и часто весьма обременительными для производителей».

Так, благодаря способам, указанным английскими химиками Деконом, Лалаадом и Прюдомом, всю излишнюю соляную кислоту, представлявшую тяжелое бремя для содового производства, стало возможно переделывать в хлор и получать с его помощью ценный продукт — белильную известь.

Другим примером достижений химии на Венской выставке называли усовершенствование аппаратов для получения серной кислоты с целью уменьшения расхода топлива и возможно полного выжигания серы даже из беднейших по ее содержанию колчеданов. В этом отношении заслужили внимание новые пламенные печи. Для сгущения кислоты Гловер в 1870 г. предложил использовать тепло газов, отходящих из серной печи. С этой целью он устроил особую башню, поместив ее рядом со свинцовой камерой. На Венской выставке башня Гловера была поставлена недалеко от здания с машинами.

Из России серную кислоту представили заводы Лепешкина (Москва и Иваново-Вознесенск) и Расторгуева- (Петербург), волжские заводчики Понизовкин (Ярославская губерния Угличского уезда) и Философов (Костромская губерния Кинешемского уезда). В это время серная кислота вырабатывалась на 40 заводах России. На сернокислотных заводах уже использовались башни Гловера.

На Венской выставке вновь был представлен завод П. К. Ушкова, оставшийся единственным в России по переработке уральского хромистого железняка в хромпик. Фабрикаты завода — хромокалиевая соль, квасцы и серная кислота, которые украшали технический павильон Московской политехнической выставки и получили там большую золотую медаль и почетную награду, были и в Вене.

Известный русский химик, исследователь производства соды и серной кислоты А. К. Крупский, член международного жюри в Вене, писал о заводе Ушкова: «Хромпик П. К. Ушкова был блистательно представлен в химическом павильоне выставки среди других препаратов Кокшанского и Бондюжского заводов. Большой чугунный кристаллизационный котел, внутренняя поверхность которого сплошь закристаллизована была красными щетками хромпика, был прислан с этих заводов, чтобы в центре коллекции, экспонированной П. К. Ушковым, составить одно из блистательных декоративных украшений всего химического отдела».

Заводы Ушкова наращивали производство. Теперь на них вырабатывалось 315 тыс. пудов продукции на сумму 745 тыс. руб. и было занято до 800 постоянных рабочих (еще нанималось временно для заготовки топлива до 800 человек). Однако уральский хромистый железняк в большом количестве вывозился в Англию, там перерабатывался в хромпик и потом возвращался в Россию. В. И. Богачев замечает: «При таком состоянии дела невольно приходится удивляться нашей нерасчетливости — платить провозную плату за свой собственный материал и за продукт из него с прибавкой к этому барышей заводчикам, комиссионерам, торговцам и еще пошлину».

Сибиряки заявили о своем крае и на Венской выставке. Появился отдельный павильон М. К- Сидорова, где был выставлен графит с Верхнего Енисея «весьма пригодный если не для карандашей, то для плавильных горшков». На выставке экспонировалось 15 гравюр тобольского художника М. С. Знаменского к книге Ю. И. Кушелевского «Северный полюс и земля Ямал», изданной в 1864 г. в Тобольске и в 1868 г. в Петербурге. Кушелевский был доверенным лицом промышленника Сидорова и вместе с В. Н. Латкиным составлял будущую трассу соединения Оби и Печоры. Разрешения для ее изучения от властей так и не получили. Он же производил изыскания для судоходства по Обской и Тазовской губам и по рекам Таз и Турухан.

Одна из групп экспонатов выставки включала мелкие изделия из разных материалов, кустарное производство. Здесь особенно отличились братья Бронниковы, Николай и Михаил, из Вятки. Они представили резные изделия из дерева — папиросницу, медальоны, запонки и главный экспонат — карманные часы из дерева. Кировские краеведы установили, что династия известных вятских часовщиков Бронниковых изготовила более 30 деревянных брегетов. В Кировском краеведческом музее хранится 5 образцов, свидетельствующих о мастерстве и таланте семьи кустарей. Среди них и копия первых часов, изготовленных основателем династии — Семеном Ивановичем Бронниковым. Сделанные из дерева они предназначались для выставки, которую в 1837 г. во время вятской ссылки организовал А. И. Герцен.

Более шести лет работал самоучка над своим детищем. Орудуя шилом, ножом, напильником, он создал механизм, в котором самая крупная деталь не больше ногтя, а самая маленькая шестеренка — с булавочную головку. Это были первые карманные часы, изготовленные в России: они имели 3 см в диаметре. Корпус и футляр были сделаны из капа, механизм и цепочка из пальмы, стрелки из жимолости, пружина из зеленого бамбука, цифры из перламутра.

Дело С. И. Бронникова продолжили его сыновья и внук. Они мастерили не только часы, но и различные предметы быта. Их часы из дерева многократно демонстрировали на местных и столичных выставках, а в 1873 г. — на Всемирной выставке в Вене. За свое мастерство они получали дипломы медали и премии.

Завершала классификацию выставки 26-я группа — образование и учебные средства и пособия. На Венской выставке побывали русские педагоги М. Б. Чистяков и И.К. Сент-Илер Они оставили записки о посещении педагогического отдела.

Писатель и педагог М. Б. Чистяков писал: «Самым бедным из всех отделов Венской выставки был педагогический ... между тем как у машин, у пушек, у мехов, у кож, у дорогих и драгоценных вещей и прочего с полным сочувствием теснились толпы народа, в педагогических отделах редко-редко встречалось пять-шесть человек».

Причина этого, считал Чистяков, была не в равнодушии к образованию, а в сложности вопроса: что выставлять? Модели школ? Учебники? Предметы наглядного обучения — оригинальные игры, рисунки, глобусы, географические карты?

Сент-Илер добавляет: «Венская выставка, как вообще всякая другая, могла разъяснить только некоторые отдельные вопросы по педагогике и потому не имела такого значения для педагога, наибольшее основание имела для специалистов по другим отраслям знаний, производств, материалы его и орудия которых являлись наблюдателю во всей своей полноте и разнообразии». Преимуществом выставки было богатство статистических сведений о школах из разных стран.

В русском отделе по педагогике был экспонат, получивший высшую награду, почетный отзыв, — «Наглядная азбука» Ф. Ф. Павленкова и А. А. Блинова. Книга имела шумный успех на Международной конференции учителей, услышанный и в русской столице. «Санкт-Петербургские ведомости» привели на своих страницах лестное заключение венской конференции учителей: «Наглядная азбука» представляет совершенно новый и неизвестный в Европе и Америке истинно наглядный способ обучения чтению и письму... Русская «Наглядная азбука» лучше всех до сих пор напечатанных и известных руководств... Следует попытаться применить основную мысль «Наглядной азбуки» к обучению письму и чтению и в других европейских государствах».