Послесловие к несостоявшейся катастрофе

Озеро Байкал — не только место немыслимой красоты; это самый крупный и глубокий в мире резервуар пресной воды. Драматическую, даже детективную историю двух экспертиз одного чуть не погубившего Байкал проекта, рассказывает Ирина Ильинична Максимова, ученый секретарь Научного совета по Байкалу СО РАН, эксперт Государственной экологической экспертизы проекта ВСТО (нефтевод Восточная Сибирь — Тихий океан).

Озеро настолько уникально, что его ценность признается всеми: страны, на территории которых расположены подобные места, отвечают за их сохранность перед всем мировым сообществом. Наше государство достаточно серьезно относится к своим обязательствам: присоединившись к «Конвенции о всемирном наследии», оно приняло федеральный закон об охране Байкала.

Вместе с тем всегда был велик соблазн использовать чистую воду озера и территорию его бассейна для промышленных и военных надобностей. Чаше всего это приводило к скандалам, порой даже международным. Последний такой скандал связан с проектами перевозки для продажи огромного количества нефти из Сибири на Дальний Восток.

Пока что нефть — и не в таких количествах, как хотелось бы государственному предприятию Транснефть — возят по железной дороге, вдоль южной оконечности Байкала (Транссиб). Намерение резко увеличить такие перевозки встретило совершенно справедливое сопротивление Министерства природных ресурсов.

Возникла идея перевозить нефть севернее Байкала, по однопутному БАМу. Руководство БАМа заявляло и продолжает заявлять, что ручается за доставку любого количества нефти. Но беда в том, что строили дорогу по совершенно не исследованной местности, к каким последствиям приведет ее строительство и эксплуатация, никто не знал, да и вопросом таким не задавался. Эти последствия фактически не исследованы до сих пор. Это самый серьезный просчет проектировщиков, строителей, всех, кто эту работу заказывал и принимал. Специалисты из Института земной коры СО РАН утверждают, что сейчас там происходят очень серьезные геолого-геоморфологические процессы, создающие ситуацию непредсказуемую.

Вообще-то через территорию, всю раздробленную активными разломами земной коры, туннели прокладывать, мягко говоря, не рекомендуется. Северо-Муйский туннель как раз такой. Его построили три года назад; пока строили, было несколько аварий, и с человеческими жертвами. С тех пор он практически не работает, а поезда, пассажирские и груженые лесом, тянут в обход через сопку восемь паровозов. Большегрузные поезда с цистернами нефти так не потащишь. Можно ли что-нибудь сделать с Северо-Муйским туннелем, не знаю. Что имеют в виду руководители дороги, когда берутся возить нефть, тоже не знаю — может быть, они собираются передвинуть пути, срыть сопку или сделать еще что-нибудь.

Нефть, как и газ, в больших количествах можно доставлять по трубопроводу. У нефтяников есть несколько таких проектов. Предлагали тянуть трубопровод вокруг южной оконечности Байкала — этот вариант отвергла экологическая экспертиза еще в 2003 году. Два довода были главными: повышенная сейсмичность и то, что предполагалось вторгнуться в водосборный бассейн озера.

Возникло два северных варианта: один — по берегу Лены, вдоль нефтяных и газовых месторождений, которые собираются разрабатывать; другой — еще севернее и самый длинный, который захватил бы все такие месторождения. Хотя и тот, и другой проекты предполагали частично идти по бездорожью, оба они, особенно самый северный, представляются мне не только экологически (достаточно далеко от Байкала и его бассейна), но и экономически предпочтительными, поскольку все равно эти места будут осваиваться. Собственно, фирма «Сургутнефтегаз» уже начала освоение: подготовительные материалы практически готовы, осенью они собираются выходить с ними на государственную экспертизу, а с зимы начать строительство. В проекте учтены все экологические нюансы и природные особенности территории, он очень профессионален, и никаких проблем с ним возникнуть не должно.

Однако с проектом «Восточная Сибирь — Дальний Восток» выступил вовсе не «Сургутнефтегаз», а государственная компания «Транснефть». Сотрудничать с другой компанией — значит, делиться с нею прибылью, а этого очень не хотелось. То, что целесообразно для общества в целом, показалось совершенно нецелесообразным конкретной фирме. И она выставила свой вариант: вести трубопровод вдоль БАМа, по северной оконечности Байкала и далее вдоль реки Северная Ангара, впадающей в озеро. Примерно 250 километров трубопровод должен идти по водосборному бассейну Байкала, что само по себе противоречит всем «охранным грамотам», выданным озеру.

Мало того — опасность прорыва трубопровода землетрясением тут еще выше, чем в отвергнутом «южном» проекте. Байкал — глубокая, в восемь с половиной километров, трещина в земной коре. Борта трещины (то есть берега Байкала) раздвигаются, возникают напряжения сдвига блоков земной коры, особенно на их границах — вдоль широтной линии, отходящей от северной оконечности озера на восток. Относительно недавно (сказал бы геолог) здесь возникла цепочка впадин, где землетрясения, как и вдоль всего побережья Байкала, происходят и часто, и сильные. Каждое из них приводит к самым неожиданным изменениям рельефа. По мнению иркутских сейсмологов, их разрушительная сила может быть максимальной, такую не выдерживает ни одно человеческое сооружение. За XX век катастрофических землетрясений здесь случилось с десяток, а следы более давних, вроде того, что привело в 1825 году к образованию залива Провал на восточном берегу Байкала, еще долго будут исследовать.

Ученые Института физики Земли говорят, что достаточно давно не было землетрясения подобной силы, и сейчас там накопились такие же напряжения, как те, что привели к алтайскому землетрясению 2003 года. К счастью, там пострадавших не было — места малозаселенные; но если бы через эту территории проходил трубопровод с нефтью, он порвался бы как минимум в трех местах. Так что есть все основания ждать такого же землетрясения с магнитудой порядка 7,7 в бассейне Северной Ангары.

Специалисты, измеряющие вероятность аварии на промышленных сооружениях, оценивают риск прорыва трубопровода в 10 в минус пятой степени; риск аварии на Чернобыльской АЭС оценивался в свое время еще меньше — как 10 в минус шестой степени.

Академик Николай Лаверов говорит о высокой вероятности 12-балльного землетрясения в пределах полосы шириной 150 километров.

Серьезные претензии к этому проекту были и у рыбников, и у гидрологов. Их опасения были связаны не только с возможностью прорыва трубопровода: тут они были бы совершенно катастрофичны и для воды, и для рыбы, и для растительности, вообще для всего живого в бассейне Байкала. Но и само строительство привело бы к непредсказуемым последствиям (их же никто не исследовал, и нефтяники такого анализа не предусматривали). Вырубили где-то лес, живность разбежалась, трубопровод работает — а вдруг начинаются оползни. Возможно? Вполне! Не предусмотрен был и мониторинг, который позволил бы отслеживать такие варианты.

Короче говоря, первая государственная экспертиза проекта была категорически отрицательной.

Организация государственной экологической экспертизы у нас довольно запутанная. За охрану природы отвечает Министерство природных ресурсов, за экологическую экспертизу — Федеральная служба Росприроднадзор в его составе. В принципе Ростехнадзор не имеет права принимать к рассмотрению проекты, не получившие одобрения Росприроднадзора. Но Ростехнадзор подчиняется непосредственно председателю правительства и, очевидно, поэтому позволяет себе обходить процедуру, предусмотренную законом.

Росприроднадзор рассмотрел проект и, изложив на трех-четырех страницах доводы специалистов, заключил их выводом о недопустимости такого строительства. Наверное, на экспертов давили, поэтому позже слова о недопустимости были сняты, но все доводы остались и к другим выводам привести просто не могли.

Однако позже «Транснефть» ссылалась на некое «согласование» и демонстрировала письмо в восемь-десять строчек якобы за подписью председателя Росприроднадзора. Участники экспертизы ничего об этом не знали.

Потом началась еще более запутанная и темная история экологической экспертизы Ростехнадзора.

Уже сама такая повторная экспертиза — некоторая странность. Я говорила: во всех случаях обязательно разрешение (положительная оценка проекта с экологической точки зрения) Росприроднадзора. Не получив такой оценки, Ростехнадзор, вместо того, чтобы отказаться от проекта, устроил еще одну.

Три месяца 52 члена этой новой экспертной комиссии, разделенные на рабочие группы, изучали каждая свой аспект предполагаемого строительства. Время от времени они проводили общие заседания. Я принимала в них участие и могу свидетельствовать, что все специалисты дружно выступали против. В конце концов 46 экспертов из 52 подписали общее отрицательное заключение по проекту. По закону на этом дело кончалось, и комиссию должны были распустить. Ее оценка по закону считается неоспоримой, если поддержана двумя третями участников — тут было больше.

Но комиссию не распустили. Срок ее работы продлили и начали целенаправленно менять ее состав. Это манипулирование составом продолжалось до тех пор. пока не было получено искомых две трети подписей под новым — положительным — заключением. Вводили металлургов, атомщиков — один из них даже стал руководителем группы. Исключали сейсмологов.

Двадцать человек, раньше поставивших свои подписи под запретом строительства, теперь подписали его разрешение. Три месяца изучения документов, исследования ситуации были зачеркнуты — хотя Байкал оставался все тот же, сейсмичность та же, техника та же, тот же во всех принципиальных пунктах проект. Писали прежде, что труба может выдержать землетрясение в восемь баллов, а потом сообщили, что в десять; в сборнике технических требований к качеству строительства (СНИПе) ясно сказано: в зоне возможных восьмибалльных землетрясений подземные нефтепроводы не рекомендуются, а зону девятибалльных вовсе следует обходить.

Не знаю, что уж там сделали с людьми, так стремительно изменившими свое мнение. Ко мне с подобными предложениями не обращались ни разу: я была в комиссии представителем Сибири, и твердость моей позиции все знали.

Зато не все из новых членов комиссии поддержали Ростехнадзор и его руководителя К.Пуликовского, хотя именно этого от них ждали. Опять не хватало двух третей — и тогда из комиссии срочно, задним числом стали выводить «лишних», чтобы высказавшиеся «за» все-таки составили две трети.

Конечно, только суд может решить, насколько правомерны были все эти манипуляции с продлением срока работы комиссии (якобы «по процедурным основаниям»), с вводом и выводом ее членов (например, закон предусматривает, что состав комиссии определяется по согласованию отдельно с каждым ее членом; но совершенно ясно, что исключение из нее экспертов задним числом было сделано без всякого с ними согласования). Нам, членам комиссии, без конца раздавали всякие документы, на которых не было подписи председателя М. Генералова.

Были и другие несомненные нарушения закона — среди них и очень серьезные, с картами. По степени подробности всяких характеристик территории карты общего сейсмического районирования, с которыми работают эксперты, бывают трех вариантов: А, В и С. Если разрушение объекта не принесет окружающему особого вреда, например, строительство жилого массива из небольших домов на более или менее спокойной территории, эксперты пользуются картами варианта А. Им не нужны многие подробности, обязательные для определения возможных последствий строительства более крупных объектов, с повышенным риском для окружающего мира; если строят завод, комбинат — эксперт использует карту В. Когда же речь идет о катастрофической опасности всякой аварии, степень сейсмического риска такой аварии должна определяться по картам типа С — к таким объектам относятся атомные электростанции и, конечно, нефтяные и газовые трубопроводы. Между тем весь проект был разработан по картам А и В, и новая комиссия это приняла.

1 февраля правительство приняло постановление, уточнявшее, для каких территорий полагается работать на картах А, В и С. Районы Байкала и Забайкалья по этому постановлению, безусловно, отнесены к варианту С («для особо ответственных объектов»). Экспертиза закончилась 3 марта. то есть ее работа прямо подпадала под новое постановление — обязаны были все просчитать и проверить по карте С.

Прямое нарушение закона — то, что в комиссию включали в числе новых членов и тех, чье положительное отношение к проекту было заранее известно; по закону экспертом не может становиться человек, начинающий работу с уже готовым мнением.

Господа из «Транснефти» постоянно пытались оказать давление на комиссию — например, ссылались на президента, якобы расположенного именно к такому варианту проекта. Между тем были серьезные свидетельства, что на самом деле президент давал указание быстро построить нефтепровод, но никогда не давал указаний нарушать экологию и идти около Байкала. Позже это было подтверждено публичным заявлением президента.

Проект «Транснефти» не предусматривал никаких средств на ликвидацию возможной аварии, даже просто на обязательное страхование риска.

В. Путин предложил перенести трубопровод на 40 километров севернее, убрав его с байкальских берегов. Его слова нельзя понимать буквально: на некоторых участках за 40 километров от озера идут хребты гор. А не буквальное исполнение воли президента дает простор для разных интерпретаций.

Можно вести трассу на 200 километров севернее, используя дороги, которые там уже есть. Она станет длиннее, потребует больших затрат, и это будет поводом стребовать с государства n-ую сумму «на обход». Но это значит, что трубопровод пойдет по территории с сейсмичностью 7 баллов — не лучший выбор. Еще севернее сейсмичность 4-5 баллов. В самом северном варианте строительства смогут участвовать «Сургутнефтегаз», может, присоединится еще и Росгаз (Роснефть). Мне по-прежнему такой вариант представляется наилучшим и с экологической, и с экономической точки зрения.

Но есть и еще один вариант, которого все мы боимся теперь больше всего. Можно, отнеся трассу на 20 километров от озера, потом вернуться к прежнему пути, вдоль БАМа. Это значит, что, удалившись от собственно Байкала, трубопровод останется в его водосборном бассейне и пойдет по берегу Северной Ангары, через зону самой высокой сейсмичности (12-балльной).

Тогда проблема практически не будет решена, и опасность для озера останется той же.

Прежнее заключение экологической экспертизы не отменено и начатое строительство продолжается.

Записал М Розанов

Людмила Беляева