Признание потомков

Писатели далекого прошлого сравнивали науку с величественным храмом, воздвигнутым неусыпными трудами лучших умов человечества. Казалось совершенно очевидным, что храм науки предстоит только расширять да украшать, но ни о какой серьезной перепланировке его не может быть и речи. Однако такое очевидное представление не выдержало испытания практикой. Эпохи спокойной достройки храма науки время от времени сменяются бурными периодами коренной реконструкции, когда пересмотру подвергаются даже его устои. На языке науковедения это означает, что прогресс науки не кумулятивен; в истории науки эпохи спокойного накопления знаний сменяются скачками, которые мы называем научными революциями.

Галилео Галилей – вместе с Джордано Бруно и Иоганном Кеплером – принадлежит к когорте самых ярких и характерных деятелей великой научной революции, которая произошла в Европе на рубеже XVI и XVII вв. В ходе этой революции резко изменилось положение науки в обществе, цели науки, средства их достижения, весь арсенал идеалов и норм научного творчества.

Освежим в памяти характерные приметы науки Средневековья. Вряд ли кто возьмется отрицать ту огромную распространенность, какую имела астрология в средневековой Европе. Можно ли полагать не имеющим силы то обстоятельство, что ей отдавали дань все без исключения ведущие астрономы многих столетий. В чем же коренятся причины ее популярности? Каково влияние астрологии на астрономию? И что же на самом деле лженаучного она в себе таила?

Высшие цели астрологии заключались в отыскании закономерностей между расположением светил и событиями на Земле. Но разве теоретический прогноз явлений на основе эмпирически установленных закономерностей не остается центральной задачей современной науки? Разве астрологи, накапливая эмпирический наблюдательный материал, не шли точно тем же научным путем, каким шли, скажем, ботаники, химики или зоологи? Разве не было, между прочим, установлено, что важные для мореходства и рыболовства морские приливы и отливы вызываются Луною, т. е. небесные светила в отдельных случаях действительно имеют непосредственное отношение к событиям на поверхности Земли.

Выходит, астрологам неправомерно ставить в вину ни цели, ни средства их деятельности. Их беда заключалась в том, что они, следуя убеждениям современного им общества, искали на Земле проявления божественного промысла. Сегодня наука не признает, что существуют божественные силы, влияющие на судьбы людей. Но ведь в глазах любого средневекового человека все обстояло совершенно иначе. А. Я. Гуревич, автор книги «Категории средневековой культуры», характеризует эту ситуацию: «… Мы ничего не поймем в средневековой культуре, если ограничимся соображением, что в ту эпоху царили невежество и мракобесие, поскольку все верили в бога, – ведь без этой „гипотезы“, являвшейся для средневекового человека вовсе не гипотезой, а постулатом, настоятельнейшей потребностью всего его видения мира и нравственного сознания, он был неспособен объяснить мир и ориентироваться в нем. То была – для людей Средневековья – высшая истина, вокруг которой группировались все их представления и идеи, истина, с которой были соотнесены их культурные и общественные ценности…»

Не будем же совершать распространенной ошибки и путать пагубный мирской и духовный деспотизм церкви с идеей существования единого верховного божества. Астрология существовала благодаря твердой убежденности общества, что у бога есть достаточно досуга, чтобы не только заняться делами каждого отдельного человека, но еще и поставить его в известность о своих намерениях. За исключением этой ведущей неправильной предпосылки, все остальные устремления астрологии целиком относились к области подлинной науки в самом что ни на есть ее современном понимании. Влияние астрологии на астрономию было в ряде отношений положительным, поскольку она стимулировала накопление богатого фактического материала.

В Новое время, грубо говоря, начиная с XVII в., в связи с изменившимися социально-экономическими условиями радикальному переосмыслению подверглась исходная установка научного исследования. Бог перестал составлять сущность Природы и, тем самым, цель познания; он был отделен от Природы, вознесен на недосягаемую высоту и по большей части перестал волновать ученых. Человек же, невзирая на его якобы «божественное» происхождение, снизошел до положения части Природы, причем выяснение законов Природы на основе эксперимента и математизации кратчайшим путем вело его к увеличению власти над окружающим миром, к использованию им сил Природы, к его материальному обогащению. Наука всерьез занялась окружающей Природой, а изучение божественных сущностей было оставлено в удел философии и теологии. Пути науки и религии начали резко расходиться. Они вступили в непримиримый конфликт.

Каковы же главные черты научной революции, в результате которой средневековая наука, включая астрологию, уступила место науке Нового времени? Как мы уже сказали, они заключаются в смене оснований науки, пересмотре идеалов и норм научного творчества. В самом сжатом виде эта позиция образно выражена Галилеем. Он учил, что в мире существуют две книги. Одна – Библия – книга божественного откровения, и она «недоступна» ученым. Зато другая книга – книга Природы – написана на языке математики, и ее прочтение не зависит от религии; оно-то и составляет предмет истинной науки. Так Галилей подводил философское обоснование под право науки освободиться от пут церковных догм.

Всем примером своей жизни отстаивал Галилей идеалы новой науки. Как в капле воды его творческая установка отразилась в истории внедрения в практику телескопа. Мы уже упоминали, что Галилей не был первооткрывателем подзорной трубы. Он узнал об этой чудо-трубе от других. Больше того, историкам науки давно известно, что он не был и первым из людей, кто догадался устремить подзорную трубу в звездные выси. Совершенно независимо от Галилея и даже раньше Галилея внешний облик Луны с помощью телескопа зарисовал английский математик Томас Харриот. Одна из зарисовок Харриота, уцелевшая в архивах, датирована 29 июля 1609 года. Приоритет открытия Медичейских светил оспаривал у Галилея немец Симон Марий. В чем же дело? Почему потомки вот уже четвертое столетие преклоняются перед именем Галилея? Жизни и деятельности Галилея посвящены тысячи книг на всех языках мира, и нас гораздо меньше занимают биографии его современников Томаса Харриота и Симона Мария.

Да, Галилей не первым посмотрел на Луну, возможно и на Юпитер, и на Венеру. Но он был первым, кто благодаря настойчивости и проницательности ума в полной мере понял, «разглядел» великое значение своих открытий. У него хватило энергии выполнять наблюдения там, где другие останавливались, и хватало мужества во всеуслышанье сообщать миру о своих «крамольных» открытиях.

Что следует из анализа зарисовки Луны, выполненной Харриотом в 1609 году? Ясно следует то, что ее автор совершенно не отдавал отчета ни в физической сущности, ни в значимости выполненных наблюдений. Он честно зарисовал хитросплетение темных и светлых пятен на лунном диске, даже не задаваясь вопросом об их происхождении. Харриот вовсе не понял, что яркие точки вблизи границы света и тени являются освещенными Солнцем горными вершинами, а черные «острова» – тени на дне глубоких лунных кратеров. Из-за этого в его зарисовке современному астроному бросается в глаза множество курьезов и несуразностей.

Одна из зарисовок Луны, выполненная Галилеем. В отличие от Томаса Харриота, который увидел на диске Луны лишь беспорядочное чередование светлых и темных пятен, Галилей сразу же сделал правильные выводы об особенностях лунной поверхности

А что утверждал по этому поводу полгода спустя в «Звездном вестнике» Галилео Галилей? «… С полной уверенностью, – пишет он, – мы можем считать поверхность Луны не являющейся совершенно гладкой, ровной и с точнейшей сферичностью, как великое множество философов думает о ней и о других небесных телах, но наоборот неровной, шершавой, покрытой впадинами и возвышенностями, совершенно так же, как и поверхность Земли, которая то здесь, то там отмечается горными хребтами и глубокими долинами…»

Как видно на этом примере, Галилей не только сделал правильное заключение применительно к поверхности Луны. Он сразу же пошел дальше и дальше. Он подверг сомнению авторитет Священного писания по поводу идеальности небесных тел. Он правильно истолковал все остальные свои наблюдения. Он, наконец, сделал великий вывод, что телескопические открытия раз и навсегда утверждают правоту гелиоцентрической системы мира Николая Коперника.

Вот почему в умах потомков начало телескопических наблюдений неразрывно связано с именем Галилео Галилея. И его судьба оказывается в центре жарких дебатов вплоть до наших дней. «Телескопы порождают иллюзии», – таков был лозунг старой науки. И не надо, следовательно, ими заниматься: есть, мол, дела поважнее! Галилей же руководствовался мыслью о том, что для прочтения книги Природы надо не отвергать, а совершенствовать телескоп, использовать любую возможность для расширения конкретных, фактических знаний! Он связал свои телескопические открытия с гелиоцентрическими воззрениями Коперника и, тем самым, нанес смертельный удар господствовавшим догмам.

Судилище над Галилеем сохранилось в памяти людей одной из наиболее зловещих страниц истории католической церкви. На протяжении четырех веков позорный процесс оставался символическим воплощением подлинного отношения католицизма к прогрессу науки. Лишь в середине XX в. на так называемом II Ватиканском соборе (1962-1965 гг.) иные «отцы церкви» в радении о реноме католицизма подняли голоса в «защиту» Галилея. Желая создать впечатление обновления существа католицизма, они отстаивали необходимость реабилитировать ученого. «…И не следует говорить необдуманно, что это дело относится к далекому прошлому, – заявлял на соборе один из французских епископов. – Осуждение этого человека не было отменено. Многочисленные ученые считают, что церковь и сегодня относится к науке так, как теологи, осудившие четыре столетия назад этого великого и честного человека. Было бы знаменательным жестом, если бы церковь воспользовалась четырехсотлетием со дня рождения Галилея и смиренно реабилитировала его…» Кстати, лишь сорока годами раньше в 1920 г. папа римский приобщил к лику святых народную героиню Жанну д'Арк – единственную среди многих тысяч известных и безвестных жертв инквизиции XV в. И только во второй половине XX в. были официально упразднены столь одиозные учреждения католицизма как конгрегация инквизиции и Индекс запрещенных книг.

Обсуждение реабилитации Галилея заняло у папской курии 15 лет. Публичное признание, что Галилео Галилей несправедливо пострадал от инквизиции, последовало от главы римско-католической церкви через 337 лет после смерти великого итальянца.

Тщательные наблюдения Галилея поныне приносят ощутимую практическую пользу. В том же 1980 г., когда церковь решилась «оправдать» Галилея, журналы его наблюдений были заново просмотрены историками астрономии. Оказалось, что зимой 1612-1613 гг. Галилей несколько раз зарисовал звездочку в таком месте, где близко нет ни одной звезды, доступной по блеску его телескопу. Небрежность?… Ошибка?!.. Вовсе нет. Удалось установить, что Галилей в 1612-1613 гг. наблюдал планету Нептун. Разумеется, в свой крохотный телескоп он не был в состоянии различить диск планеты. Он не мог даже вообразить, что натолкнулся на новую планету, об открытии которой нам предстоит рассказать много позже. Пока же отметим, что благодаря зоркости Галилея астрономам удалось восстановить на небе положение планеты Нептун за 233 года до ее открытия.

Воистину Галилео Галилей и сегодня шагает в ногу с веком.

Гений Галилея подготовил почву для окончательной выработки основ классической механики и классической астрономии, что было сделано Ньютоном.