Глава 16. …И СОВСЕМ ДРУГАЯ ИСТОРИЯ

Чудо случилось на восходе Синей Звезды, когда пришельцы спят в своих подземельях, если не развлекаются в Шаруме. Другие удовольствия вдали от светила им, бездельникам, не по карману. С парковки взлетело такси. У башни показалась фигура с рюкзаком и тремя чемоданами. Два чемодана фигура несла в руках, третий — пихала коленом. Я оделась, поднялась к дверям. Снаружи топтался Миша. Не просто топтался, он взламывал дверной код, стеснялся оповестить хозяев о своем прибытии.

Отпирая дверь, я боялась, что видение растворится, но Миша все еще маячил в сумерках.

— Сюрприз! — сообщил он, а я подозрительно потрогала кончик его шарфа. — Если я тебя обниму, Беспупович не вылетит на меня с кулаками?

— Почему не предупредил? — спросила я, не веря глазам.

— Не бойся, знаю я, с кем ты спишь, — сказал он, и пнул чемодан на площадку лифта. — Думал, ты обрадуешься.

— Я рада.

— …Но он дома и спросонья ужасно ревнив.

— Если ты про Адама, то он совсем неревнив. Откуда ты взялся?

— Если он неревнив, тогда я войду? Или у тебя уже кто-то другой?

— Мишка… — дошло до меня. — Мишка приехал… — но шарф я по-прежнему не отпускала, боялась проснуться. В таком виде мы спустились в холл.

Адам, как назло, гостил у меня, и вышел на шум растрепанный, в домашнем халате, чтобы развеять последние Мишины сомнения. Они молча пожали друг другу руки. Адам сел в кресло, как глава семьи, важно уставился на гостя.

— Это отнеси им… — распоряжался Миша, выкладывая на стол пакеты. Он кивнул на соседний модуль, где проживали Семен Семеныч с Ольгой Васильевной. — Это съедим сразу, это может лежать… — он выставлял банки и коробки, в основном с едой, и объяснял, что это. На случай, если мы забыли. — Как жизнь? — обратился Миша к Адаму. — Половая и творческая…

— Не спрашивай его, — попросила я. — Адам в медитации. Я сама расскажу все, что тебе интересно.

— Где он? — не понял Миша.

— У него творческая жизнь вне сцены. Перформанс такой: молчит и ничего не слышит. В Шаруме ему бы молчать не дали, поэтому он временно живет здесь, и ты к нему, пожалуйста, не цепляйся.

— Временно? — улыбнулся Миша, роясь в чемодане. — Когда закончится его время?

— Когда кто-нибудь выведет его из себя. Кстати, он понимает артикуляцию…

— Может, ему ослепнуть для полного перформанса?

— Миша, я тебе не советую…

— Так… — продолжил Миша и протянул мне пакет, доверху набитый шоколадными конфетами. — Ксюха выбирала. К ней все претензии. Молчит… Фу ты, ну ты! Какие мы загадочные. А курит? Адам, дорогой, ты куришь?

Адам кивнул.

— На, — Миша вынул пачку из блока сигарет, — сходи покури. Мне с Иркой посекретничать надо.

Адам выполнил его просьбу наполовину: закурил, но при этом не двинулся с места.

— Парень не воткнулся что ли? — спросил Миша, выразительно артикулируя.

— Боюсь, что воткнулся и теперь уж точно не уйдет. Ты забыл его противный характер?

— Кто еще в доме?

— Никого.

— «Гвозди» с прослушкой?..

— Если ты не забил… — ответила я и стала заваривать чай. — Я на Блазе резидент, и не работаю на разведку.

Мы разместились у стола. Адам пододвинул кресло и взял еще сигарету. Я выложила конфеты в вазу и расставила чашки.

— Рассказывай все по порядку. Как Ксюху нашел, рассказывай.

— Сама нашлась. Набегалась и пришла. Со мной живет, между прочим. Мать смирилась. До нее дошло, что с отцом родным лучше, чем без присмотра.

— Потому что ты лишил девочку личной жизни?

— Что это за жизнь у нее такая, личная? — возмутился Миша. — Нашла себе нового урода. Здоровенный, как твоя Макака, а мозгов еще меньше. Так ему на ринге последние извилины разровняли. Я сказал: еще раз вдвоем их увижу, пусть пеняют на себя. Где только чмырей таких находит? Мне назло что ли? Я бы давно приехал, если бы не этот козел. Мне же надо срочно с Макакой поговорить. Тут такие дела… Я, похоже, смогу вернуть его корабль. Собственно, поэтому я здесь, — сказал он, но вдруг спохватился и указал на Адама. — Он тебе не напоминает корабельное привидение?

— Как вернуть корабль? Что ты придумал?

— Ты еще не знаешь, за что шеф выгнал Ксюху… Слушай, он так и будет пялиться? Скажи ему…

— Он давно не видел тебя, — ответила я за Адама. — Не волнуйся, скоро ты ему наскучишь, он сам уйдет. Выкладывай, что у вас там?

Миша сомневался. С порога было ясно, что он приехал не просто так. Что идей у него в голове больше, чем еды в чемоданах, а едой он запасся надолго.

— Короче, — решился Миша, — то, что Ксюха не уничтожила координату, это я верно сообразил. Точнее, она ее зашифровала и отправила без адреса, свободной почтой, за пределы Галактики. Девчонка все рассчитала верно: бесхозных файлов бродит по Магистралям тьма тьмущая. Вероятность, что кто-то заинтересуется, ниже ноля, но, даже если предположить такой маразм, вскрыть файл все равно невозможно. Во-первых, это может сделать только землянин, так как в замке есть элементы генного кода; во-вторых… не родился еще землянин, который хакнет мой фирменный шифр; а в-третьих…

Миша глотнул чая.

— А в-третьих? — спросила я.

— …В-третьих, нахрена землянину координаты Флио? Почему он вообще должен лезть в чужой файл?

— Миша, за что ее уволил шеф?

— Вот! — сказал Миша, и глотнул еще. — Так мы подошли к главному вопросу. — Он затянулся сигаретой и посмотрел на Адама. — Слышишь, старуха, убрала бы ты свой перформанс. Чего он смотрит?

— Извини, я не умею его прогонять. Он не слушается.

— Тогда пойдем, погуляем.

— Бесполезно, он пойдет с нами. Лучше говори, не виляй. Все равно придет Джон…

— В общем, дела таковы, — расхрабрился Миша. — Ломанули ее письмо моментально… Не в Галактике. У черта на рогах. Обратная координата… я думал, издеваются, таких координат не бывает. Короче, вскрыли земляне. Мало того, прислали Ксюхе ответ. Мало того, что прислали ответ, в гости зовут. Имкин корабль, говорят, только верните, сами поставим на маршрут. Только, говорят, приезжайте, посмотрите, как люди должны жить по-человечески. В цивильных, так сказать, условиях. Ты хочешь посмотреть, как белые люди живут на том конце Вселенной?

— Ты бредишь, Мишка!

— Вот! И кукла моя решила, что с нее прикололись. Поперла к шефу, дуреха. Угадай, что сделал шеф?

— Упал в обморок.

— Упал, но сначала отрубил связь с внешним космосом, велел Ксюхе убираться наверх, доучиваться в универе, а о работе на сигов забыть, если жизнь дорога. Тогда же он всех собрал и объявил о закрытии конторы, потом залег на дно и стал дожидаться нас. Теперь соображай как следует…

— Фроны. Все-таки где-то есть…

— Да уж, немного в космосе найдется землян, способных на такое западло.

— Все-таки не информационная цивилизация…

— Вот опять! — рассердился Миша. — Что ты называешь информационной цивилизацией, объясни мне, наконец?

— А может, информационная. В гости, говоришь? Интересно было бы прокатиться, но шеф не разрешит Ксюхе уйти с Земли.

— Почему?

— Шеф уверен, пока она там, мы вне опасности. Наверно потому, что контакт идет через нее, а на Землю фроны сунуться побоятся. Будь они хоть сто раз информационные, что-то их на Земле пугает.

— Вот именно, пугает! Почему они зацепили тебя в Хартии на чужом корабле? И на Землю сунуться побоялись. Почему?

— Сначала надо узнать, кто это был.

— Не узнаешь! — заявил Миша. — Не узнаешь! Это невозможно узнать! Нельзя узнать то, чего не было! Пока еще не было!

— Ты как Птицелов…

— Правильно, — согласился Миша, — только он побоялся сказать, а я говорю: это был привет из будущего! Совершенно точно!

— От кого?

— На этот вопрос кроме Птицелова никто не ответит. А Птицелов не ответит, потому что дурак! Соображай! Соображай быстро, зачем он прислал на Землю Макаку, да еще с кораблем? Соображай, что может так пугать фронов в нашем замусоленном шарике? Я тебе скажу. Их пугает собственное будущее! И более ничего. — Миша опять посмотрел на Адама. Взгляд у того был, мягко говоря, настороженный. — Ну… я тебе говорил о принципах движения под «парусом»… Почему твой хахель флионерский его сюда пригнал, поняла?

— Кажется, мы повели себя глупо.

— Это называется «нырнули по уши в говно».

— И Флио засветили…

— Не то слово! Мы им устроили такой парад планет, что шеф и тот обосрался. Все! Хватит теории. С Блазы я вытащу Ксюхин файл, потом скинемся, кто сколько сможет, и перформанса твоего за карман потрясем. Арендуем дальнобойную «кастрюлю» и пойдем к Флио. Не верю, что Прицелов не найдет для сыночка запасной пульт. Тем более, что задницы дымятся у них обоих. У нас у всех, между прочим, задницы дымятся.

— Боже мой… Сколько лет мы будем добираться до Флио на сигирийской машине?

— Я все сосчитал, — успокоил меня Миша. — Не надо думать, что я из ума выжил. Всего-то лет двести пятьдесят. Но мы возьмем на борт Индера с лабораторией. У него, кстати, задница дымится не хуже.

— Миша! Даже если ты ограбишь все банки Галактики, тебе не хватит на такой срок аренды.

— Кто это будет арендовать на двести лет? На сколько наскребем. А там… пусть догонят.

— Ты хочешь угнать корабль?

— Предложи что-нибудь умнее.

— А если в нем живой пилот вместо автоматики?

— Значит, он нам поможет… если не захочет стать мертвым пилотом.

— Угон с заложником?

— Нам только добраться до Птицелова, а потом… Обещаю, что все будут довольны. А кое-кто просто счастлив. Мне только зайти на корабль, и я откачаю время обратно. Юной девой вернешься в прошлое. Клянусь, я понял, как эта штука работает!

— Фантастика.

— Фантастика — это снегоход египетского производства, — заверил меня Миша. — Я же говорю о вполне реальных вещах: добраться до Птицелова и взять его за клюв. Потом прошвырнуться до фронов, если не передумают. Надо дать инструкции Макаке, чтобы выбрал хороший транспорт. Остальное — не его забота.

— Кто тебе сказал, что он распоряжается транспортом?

— В диспетчерской-то… не договорится?

— Он давно перебрался в Шарум.

— Какого черта? — опешил Миша.

— Салон татуировки открыл, — объяснила я, но до Миши доходило туго.

— Что я слышу? Здоровый мужик сиди и рисует? Вместо того, чтобы дежурить на Магистрали, на единственном приличном транспортном пути Галактики?

— Боюсь, что дело обстоит именно так.

— Бред… — не поверил Миша. — Имо сменил Магистраль на кисточку? Он у тебя здоров? Башкой не треснулся?

— Надеюсь, нет.

— И ему не стыдно?

— У меня сложилось впечатление, что не стыдно.

Миша умолк. Его рассудок отказывался принять новость. Мише требовалось время, чтобы осмыслить…

— Что он за мужик? — досадовал Миша. — Я в его годы ломал базы НАСА. Я в двадцать лет уже работал на космос и думал, что могу все… Нет, есть вещи, которых я не понимаю и никогда не научусь понимать.

— Миша, он вырос в космосе, — напомнила я. — Ему не пришлось мечтать.

— Каждый нормальный пацан должен мечтать о космосе с первого класса… А он? Что за мужик, я тебя спрашиваю?

— Ты тоже не о космосе мечтал в первом классе! — рассердилась я. — Дырку ты мечтал просверлить в стенке девичьего туалета! Даже украл в кабинете труда коловорот!

— Все ты знаешь…

— Знаю. И как тебе влетело за это, тоже знаю. Так что не надо критиковать моего ребенка. У него своя жизнь.

— Так! — встрепенулся Миша. — Едем в Шарум. Сейчас же! Мне надо кое-что обсудить с этим рисовальщиком. Я должен видеть своими глазами! Поднимайся, поехали!

— Отдохнул бы с дороги, отоспался…

— В гробу отоспимся! — настаивал Миша. — Пока я жив, не будем терять время. И перформанса с собой возьмем для массовки. Собирайся, мать!

Адам остался в кресле у кухонного стола. Только проводил нас взглядом и прикурил еще одну сигарету.

— Я так и думал, — жаловался Миша, — так и знал, что случится фигня. С утра все через жопу. Сначала в карантине облучили, потом отобрали архивный допуск. Я уже, видишь ли, не сотрудник внешней разведки. Я теперь так, эскимо на палочке. Ну и денек!

Миша поглядел на тусклое блазианское небо, по которому метались огоньки машин, словно метеоритный дождь, далекие и безучастные к нашим проблемам. Не припомню, когда я в последний раз ждала такси дольше пяти минут. Миша продолжал ворчать. Его не устраивал блазианский транспорт, не только планетарный, но и галактический; ему не по сердцу пришлись манеры Адама; даже собственным новым ботинкам Миша не был рад, поскольку натер мозоль.

— Это Ксюха!… — оправдывался Миша. — Надень да надень, а то, как бомж ходишь… Кому я здесь нужен в ботинках?

Машины не было с четверть часа. Теория Мишиного невезения уже не нуждалась в доказательствах.

— Какая сволочь догадалась отрезать ваш кишлак от подземной трассы? — ругался он. — Они думают, пришельцы не способны набрать код на панели? — его взгляд привлекла машина Адама, которая занимала больше половины посадочной площади «кишлака». — А эта каракатица?.. Управляется в режиме такси?

— Да, но надо спросить разрешение. Адам не любит, когда угоняют его машину.

— Так чего ж ты молчала? — Миша вынул из кармана коммутатор и развернул голографический экран в кухонном отсеке модуля. — Адам Славабогувич, — обратился он к владельцу машины, — не будешь ли ты любезен, одолжить нам свой тарантас? А? Что ты сказал? Почтет за честь, — объяснил Миша молчание в динамике. — Вот спасибо! — раскланялся он. — Премного буду обязан. — А когда закончил лицедействовать, приложил динамик к моему уху. — Ты слышишь, чтобы кто-нибудь возражал?

В динамике по-прежнему была тишина, но Адам успел подняться в башню. Он вышел, показал Мише кулак и зашел обратно.

— Бывают же козлы, — огорчился Миша, и поднял взгляд в безнадежное небо.

— Такими друзьями были…

— Кто ж знал, что он женщину уведет у меня из-под носа.

— Не надоело тебе?

— Я? Между прочим, сам шеф сказал, что Славабогувич нам, человекам, не товарищ! Между прочим, просил на тебя повлиять.

— Влияй…

— Серьезно, с ним не все чисто.

— А поточнее?

— Ты что, шефа не знаешь? Когда это он объяснял? Он только орать да пугать горазд…

— Тогда о чем речь? — удивилась я и умолкла.

Страшно было представить, на какую пошлость может вдохновить Мишу информация про Адама, которую скрывал шеф.

— Когда он сбежал, его искала не только контора, — сообщил Миша, но объяснить не успел.

Адам снова вышел из башни, только уже одетым; махнул нам рукой и пошел к машине.

— Знаешь, — шепнул Миша, — в каталоге сигов информация о нем отсутствует.

— Именно поэтому он плохой, а ты — лапочка? Миша, тебе не приходило в голову, что его достали поклонники?

— Конечно, — усмехнулся Миша, забираясь к Адаму в машину. — Задрали беднягу на сувениры. — И добавил тише. — Информация исчезла до того, как он дорвался до сцены.

Мы расселись в салоне, машина набрала высоту. Миша занял место с видом на ландшафт, и умолк.

— Рассказывай, — попросила я. — Как вы живете, рассказывай. Как без лифтов обходитесь, тоже рассказывай…

— Кто обходится? Я? — удивился Миша.

— Разве их не свернули?

— О чем ты? Модули и те свернуть не успели. Драпали, как с пожара. В твоем саду, между прочим, еще дышать можно. Если бы туда сигирийский генератор, я бы запустил систему, как было. Лифты в норме. Одна кабина, правда. Мы с Петькой заключили контракт: я обеспечиваю ему транспорт, он мне — зарплату. Скоро у меня и с миссией контракт будет.

— Как тебе удалось?

— Капсула Лунной Базы однажды заблудилась… — признался Миша, — немного повисела над мегаполисом. Какие репортажи по сети ходили, ты бы видела! Еще раз заблудится — считай, мое жалование удвоилось, а она заблудится, об этом я позабочусь.

— Как тебе не стыдно?

— А им? Сколько можно упрашивать по-хорошему? Или я должен был ждать с Блазы погоды? Или, думаешь, я на твоей «Тойоте» сюда добрался?

— Не сомневаюсь, что ты их шантажировал.

— Я предупредил сразу: «Ребята, давайте дружить, не вам на здоровье ссориться с дядей Мишей». Они сказали: «Расслабься, абориген». Я и расслабился. Хорошо расслабился… В тот же день прибежали: «Миша, родной, выручай!» Подожди, они у меня еще в подземке не застревали…

— Не боишься, что однажды они тебя вычислят?

— Мне-то что? Не имеют права… Не имеют лицензии воспитывать аборигенов. Пусть соображают, как их приручить и задобрить, а я подскажу, если не сообразят.

— Рэкет в космических масштабах.

— Опять… Я же предупредил: не хотят по-хорошему, будем по обстоятельствам. Ирка, они боятся нас, как прокаженных! Только и ждут, что мы фронов в Галактику притащим. А уж как они боятся фронов, аж цепенеют. Объясни, почему?

— Вернем корабль, узнаем. Но будет ли потом возможность поделиться знаниями?

— Ах, родная моя, — вздохнул Миша, — мне уже пятьдесят. Не ровен час, помру когда-нибудь, так хоть узнаю что-нибудь интересное. А то ведь, все равно помру, но ничего не узнаю…

Адам посадил машину над ремесленным кварталом и дал понять, что обратный путь нам предстоит проделать самостоятельно. Вниз мы спускались вдвоем с Мишей, который прежде здесь не бывал, и чуть не заблудились в коридорах между салончиками и лавочками. Прежде я ходила сюда с маяком, наводящим на цель, но Миша торопился, и устройство осталось дома.

Ремесленный Шарум произвел на Мишу угнетающее впечатление, он ушел в себя и перестал разглядывать длинноногих девиц, идущих навстречу, а зря. На щеке одной из них я заметила свежую татуировку, и поняла, что мы у цели.

— Не предупреждай его, — сказал Миша. — Сюрприз буду делать.

Никто и не собирался предупреждать. Мне пришло сообщение из клиники Сира с просьбой зайти. Я хотела узнать, в чем дело, но возня с коммутатором мешала нервному Мише сосредоточиться.

Имо был застигнут врасплох. В одиночестве, если не считать Булки, он сидел в своем закутке, чистил инструментарий и не ждал посетителей. Пока гость исполнял сюрприз, а хозяин его приветствовал, я осмотрелась. Впервые у меня появилась возможность спокойно рассмотреть стены и прочесть надписи.

— Имо, — заехал издалека Миша. — Как ты смотришь на то, чтобы еще раз навестить отца?

Идея не вызвала у сына энтузиазма. Миша изложил ему планы на ближайшие двести лет, но понимания не нашел. А мне попались на стене знакомые оттиски, выдавленные «талисманом» в свежей штукатурке. Я разглядела вмятину от безглавой птицы, от распятия «самолета» с глазом в треугольнике, от белой «шляпы» в пене облаков. Меня озадачило продолжение ряда — несколько аналогичных оттисков с символикой, которой я прежде не встречала.

— Миша, — позвала я, но мой товарищ увяз в безнадежной дискуссии.

— Нет, — сказал ему Имо. — Я не участвую.

— Ты не хочешь вернуть корабль?

— Нет, не хочу, — он продолжал начищать инструмент. Словом, делал все, чтобы Миша как можно быстрее вскипел, остыл и впал в состояние апатии.

— Миша, — повторила я, — посмотри сюда, пожалуйста.

Миша обернулся, уперся взглядом в стену и застыл.

Имо занимался работой. К нему в мастерскую сунулась рожа, но, увидев нас, исчезла. Миша созерцал оттиски. В его голове шел процесс, сравнимый с поиском выключателя в темном сарае. Чтобы обработать информацию, ему требовался дополнительный анализ. С годами Миша все чаще искал «выключатель», а «сарай» становился все шире и все темнее. В один прекрасный момент в нем просто перегорела лампа. Имо продолжал чистить инструмент. Он делал это по обыкновению неторопливо и обстоятельно.

— Хочешь сказать, — спросил Миша, — то есть, ты намекаешь на то, что… — он провел пальцем по цепи круглых вмятин, — то есть, дело в том…

— …что ты второй раз наступил на старые грабли. Ты опять недооценил сообразительность Макаки.

— Твоей Макаки? — уточнил он, указывая на Имо пальцем.

Имо продолжал орудовать раствором и щеткой.

— У нас водятся другие Макаки?

— То есть, паршивец сунул шефу фальшивый пульт, а тот сгоряча его сцапал?

— Спроси…

— Теперь он шляется по Вселенной, а я сижу и ломаю голову?..

— Спроси, спроси…

Миша убрал палец, указующий на Имо, и встал над ним.

— Сынок, ты сунул шефу фуфло?

— Я отдал то, что ему принадлежало, — честно сказал сынок.

Можно подумать, он хотя бы раз в жизни соврал.

— А то, что принадлежало тебе, куда девалось?

— Мне принадлежит.

Миша вздохнул с невероятным облегчением и присел на рабочий стол.

— Сынок, — произнес он вкрадчиво, — одолжи мне этот чертов корабль, коли не шутишь. Одолжи мне его немедленно.

— Нет, — ответил Имо.

— Ты поняла, что он сказал? — обратился ко мне Миша.

— Разве он сказал не по-русски?

— Имо!!!

— Нет, — повторил Имо. — Колхоза на борту не будет.

Тут Миша вскипел.

— Так! — воскликнул он, вскочил и заложил руки за спину, что свидетельствовало о намерении как минимум ругаться матом. — Мать! Сходи погуляй! Мне надо потолковать кое с кем!

— Когда потолкуешь, — попросила я, — ремень не надевай. Я вернусь и тоже потолкую.

Меня вынесло в коридор и понесло по течению. Замелькали витрины, зарябило в глазах от прохожих. Ноги выбирали маршрут, не советуясь с головой, коридоры сплелись в тупик, местность перестала казаться знакомой. Повернув обратно, я связалась с клиникой.

— Лучше приди, — просил лаборант. — Дело, можно сказать, деликатное. Я не могу сам. Вы же меня потом отругаете. Пусть придут все земляне, особенно Вега.

Лаборант привел массу аргументов в пользу консилиума. На самом деле, здорово струсил. Правильно мы надрали ему задницу в прошлый раз.

Пока я выясняла, что там происходит, заблудилась. На этот раз заблудилась серьезно и остановилась, посмотреть с компьютера схему коммуникаций. Машина просила уточнить район. Сети этажей и переходов казались бесконечными. Вокруг прогуливались надменные гуманоиды. «Спрошу координату, и меня сдадут в зоопарк», — подумала я и пошла наугад. Любая дорога подземелья должна упираться в лифт, который вынесет на транспортную площадь. Площадь имеет маркировку, по которой легко ориентируются рассеянные пришельцы.

Дорога была длинной, витрины приглашали отдохнуть, развлечься. Ни одного предложения о помощи. Расстояние между лифтами в старых кварталах могло достигать двух километров. Совершенно точно, что именно в такой коридор я угодила. Здесь предлагалась даже интимная экзотика, но только не транспорт. Даже справки навести было негде. Единственное справочное бюро и то оказалось интимным, точнее «шпионским», — так я перевела иероглиф в белом фонаре, под которым сидел грустный альф, не разглядевший во мне клиентку. «Шпионская справка, — дошло до меня. — Справка!»

Я вернулась. Альф подозрительно смотрел на меня снизу вверх.

— Информацию продаем? — спросила я.

— Продаем.

— Любую или только шпионскую?

— Секретную — за отдельную плату, — сообщил альф.

— Схема ближайшего выхода к такси, во сколько мне обойдется?

Альф назвал цену, и я решила, что можно поблуждать еще. Не останусь же я в Шаруме навечно. За такую сумму я лучше куплю еще один маяк-путеводитель. Только маяки поблизости не продавались. «До чего же вредными бывают альфы», — думала я, но не уходила. Альф смотрел внимательно, словно читал мысли. Ему было интересно, чем кончится.

— Информацию о тиагонах дать сможешь?

— Зачем тебе тиагоны? — спросил альф.

— Вот что, парень, у меня тоже справка платная. Хочешь — расскажу. Только тебе это дорого обойдется.

— Сколько? — обнаглел он.

— Так, есть информация или нет?

— О блазианских — есть. О других — достану.

— Ничего себе! Это же засекречено! Это интимное, личное дело.

— У меня работа такая, покупать и продавать тайны, — сообщил альф. — И мое кредо. Если хочешь знать, я ненавижу тайны.

— Хорошо, — согласилась я. — Мне нужна полная информация об одном блазианском тиагоне, а потом кратчайший путь до такси. Взамен я не доложу властям, чем ты тут занимаешься. — Альф надулся. — Шучу. Две справки за одну цену, идет? У тебя, я вижу, мало клиентов. Не упусти шанс!

Он встал, поднял край занавески и пригласил меня вползти в офис, нелегально вырытый между складами двух магазинов. Я вползла и в темноте нащупала кресло. Экран осветил помещение, завешанные шторами стены. Компьютерная панель оказалась на подлокотнике. Я ввела запрос, стала ждать.

Что-то ненормальное сегодня творилось на Блазе с самого утра: неожиданный Мишин приезд, новая выходка Имо, которую я пока что не могла воспринимать серьезно; новости про Сириуса; мое нелепое блуждание, которое окончилось в неожиданном месте. С какой стати мне понадобилась информация о Галее именно сейчас, если я много лет сознательно ее избегала?

Монитор мигнул, сменив картинку. «Информация отсутствует», — сообщил он. Определенно, Миша был прав. Когда Адам покинул Землю, произошло нечто более серьезное, чем нам тогда показалось. Идея связать его побег с фронами пришла мне в голову только сейчас. Возможно, в прошлой жизни, за которую тиагона не судят, Адам знал о них что-то лишнее и не хотел делиться. Предпочел переждать момент, а сейчас… явился на Землю, чтобы помочь вскрыть их архивы? Неправдоподобно. Информация о Галее была стерта в то время, когда Секториум отчаянно искал беглеца во всех обитаемых галактиках. Он повел себя как типичный фрон, смылся с Земли, оставив после себя проблемы. Я обернулась, чтобы позвать альфа, но зрелище за спиной заставило меня проглотить язык.

У двери стоял Адам. Я узнала его, несмотря на черную маску, под которой он прятал лицо. В длинном плаще он сливался со шторой. Не обернись я некстати, могла бы совсем его не заметить.

— Что ты хочешь знать обо мне? — спросил Адам, и я от неожиданности растерялась. Вернулась в детство, когда немотивированный страх перед этим существом делал из меня посмешище в конторе.

— Не думала, что ты за мной шпионишь.

— Я ждал у салона, — ответил Адам. — Хотел везти домой. Мне стало интересно, куда ты пошла. Так что ты хочешь обо мне знать?

Он приблизился, сел рядом, но маски с лица не убрал. Мне стало жутко.

— Кто рассказал тебе о тиагонах? — спросил Адам.

— Не все ли равно?

— Давно знаешь?

— Давно.

— И молчала?..

— Надо было всем разболтать?

— Что ты хочешь узнать в архиве?

— Что тебя связывало с восходящими фронами?

— Ничего, кроме секторианской работы.

— Кем ты был в прошлой жизни?

— Не знаю. Я стер информацию. Едем домой… Здесь не место для разговора, — черная перчатка легла на мое запястье.

— Нет, — ответила я и отдернула руку. — Я не верю. Никуда не пойду, пока не узнаю.

— Как хочешь, — сказал Адам и пошел к двери. — Идем, — повторил он. — Ты не узнаешь здесь ничего.

— Мне нужно в клинику к Сиру. Пойдешь со мной?

— Нет, — ответил Адам, но остановился. — Верно соображаешь, в компании Сира мне делать нечего.

— Ты удрал с Земли из-за Сира?

Адам вернулся, сел напротив, загородил экран, на котором еще висело архивное сообщение.

— Да, — сказал он. — В том, что случилось с этим человеком, есть моя вина. Мне пришлось уехать. Я сделал это, как только понял, что он вернется в Секториум.

— Могу я узнать подробности?

— У парня гулял слэп…

— Помню. Но ведь получилось вернуть его на место. Семен же крестил его тогда…

— Тогда слэп не вернулся, — признался Адам. — Мы с шефом обманули природу и получили уродца.

— Сириуса?

— Я перегнал его матрицу из биологической кодировки в машинную, чтобы он контролировал бродячий слэп. Считай, что в условиях Земли мы получили суррогатного тиагона, нарушили кодекс развития. Сира надо было локализовать на Земле, но во мне жил архив. Внегалактический, я думаю… Архив, который мог быть им прочитан. Не знаю, что за информация там была. Если я принял решение от нее избавиться, значит, так было нужно.

— Что значит, матрица в машинной кодировке для человека? Искусственный интеллект?

— Иначе он бы не выжил, а ты бы расстроилась, — улыбнулся Адам. — Я сделал эту глупость ради тебя, но не подумали о будущем. Проблема возникла, когда Сир решил стать священником.

— Ну и что?

— Я актер — он проповедник; я игрок — он творец. Разницу чувствуешь?

— Еще раз для бестолковых, — попросила я. — Чем машинная матрица отличается от биологической?

— Тем же, чем информационная цивилизация отличается от неинформационной, — произнес Адам с усталостью в голосе, словно преподаватель, сотый раз читающий одну лекцию. — Направлением процесса. Объясни это Мишке, чтобы больше глупых вопросов не задавал. Пусть он поймет разницу развития человека, гармонала: из программного кода в физический объект; и редуктива: из физического объекта в программный код. Объясни ему, и покончим с недоразумением.

До клиники я добрела в тумане, с ощущением, что день подходит к концу, а я все еще не проснулась. Меня терзают сны, которые я не имею права толковать, поскольку не могу проснуться. Лаборант мигом вернул меня в чувство, когда предъявил счет:

— Я согласился лечить человека, — сказал он, — а это что такое? Что за особь вы привезли с Земли? Его матрица не воспринимает гармональный тип кодировки, так что мне теперь, заменить ее микросхемой? Нет, я так не работаю, я восстанавливаю только биологический субстрат.

Реальность казалась мне такой же туманной. Лаборант перебирал семена отцветшей сирени, бубнил что-то в дыхательный аппарат… что-то недружелюбное, и чувствовал, что на этот раз прав. Его распирало от злости. Оттого, что схватился за пустую работу, и получил взбучку вместо вознаграждения.

— А ты не знал, что Земля — информационная цивилизация?

— Какая же она, информационная? — возмутился лаборант. — Смотри, — он поднес к моему глазу семечко сирени, — положишь в среду — куст вырастет. А от редуктива ничего не растет, все только дохнет. Во что вы меня втянули, я спрашиваю? Почему не предупредили, что он не гармонал? Что, нельзя было предупредить?

— Не сердись, — сказала я. — Посмотри, сколько у тебя рассады получится, и вся бесплатно. Лучше скажи, почему редуктивы вызывают у сигов панический ужас, и почему их совсем не боятся земляне?

— Почему я должен все знать и за всех отвечать? Почему я должен об этом думать? Я не хочу! Мне вредно…

— Боишься?

— Знаешь, землянин, ты меня не суди! Смерти боится тот, кто еще не умер. Только мертвый ничего не боится.

Звонок Джона застал меня по дороге домой:

— Ты, говорят, потерялась в Шаруме? — спросил он.

— Уже нашлась, сынок. Все хорошо.

— Ты уверена, что нашлась?

— Скажи мне, фазодинамический прибор может переписать биологическую матрицу в машинную?

Джон удивился вопросу.

— Перекодировать что ли? Некоторые могут, а зачем тебе?

— Наша офисная фэдэшка была на это способна?

— Вряд ли, — ответил Джон. — Разве что, с готового образца. Ты спрашиваешь о матрице для человека?

— Конечно.

— Нет. Разве у нас в офисе были такие совершенные роботы? Вряд ли.

Дома я застала одинокого Мишу, уставшего и очень серьезного. Миша курил, расхаживая по кольцу коридора, что свидетельствовало о полном провале его блазианской миссии. Я не успела войти, как подверглась упреку:

— В кого он у тебя такой тупой и упрямый? — спросил Миша. — Объясни, как можно быть таким тупым и упрямым одновременно? Как у тебя получился такой ребенок?

— Причем здесь я? Его делал отец по своему образу и подобию.

Пока Миша вспоминал, кто отец ребенка, я пошла на кухню и нашла там курицу в упаковке, которую Миша собирался съесть, но поленился готовить.

— Адам не появлялся? — спросила я.

— Ах, да! — вспомнил Миша. — Он просил передать, что к альфийке поехал, что между вами все кончено, — его гневная гримаса сменилась злорадной. — Серьезно. Приперся, забрал барахло и свалил.

— Скатертью дорога, — сказала я и включила микроволновку.

— Что ты делаешь?

— Курицу хочу запечь. Ты что-то имеешь против?

— Он сказал, что уехал навсегда, что больше не вернется.

— И что мне делать? Вешаться или бежать за ним? Давай поужинаем сначала.

— Блефуешь, старуха!

— Миша! Он столько раз уходил от меня навсегда, что я сбилась со счета. Дай ему еще один шанс.

— Что, новый перформанс в твоем модуле?

— Ах, если бы новый… Курицу будешь? Я буду. Мне нужны силы, чтобы пережить утрату.