Глава 13. КАЖДЫЙ ОХОТНИК ЖЕЛАЕТ ЗНАТЬ…

Поздно ночью, измучившись бессонницей, я пришла в Мишин модуль и застала хозяина спящим.

— Миша, — шепнула я. — Можно, я побуду у тебя до утра?

Миша вскочил.

— Птицелов? — воскликнул он, не проснувшись, и уставился на меня, как на привидение.

— Не знаю. Индер сказал, что проникновения в систему не было, но мне как-то не по себе. Ты уверен, что они ничего не пропустят?

— Там сиговы радары, автоматика.

— Это хорошо или плохо?

Он протер глаза и почесал взъерошенный затылок.

— Ты чего, Ирка? Что случилось-то?

— Я чувствую, что он рядом.

— Черт бы побрал твои предчувствия, — Миша встал с кровати и в одних подштанниках устремился к компьютеру. Я последовала за ним. — Сядь, — сказал он, и включил график контроля системных радаров. — Елки зеленые, зря ты всполошилась. Не вижу экспансионных помех. Наши радары секут даже мелкие метеориты… видишь, два спутника с Земли ушло, а какое возмущение фона!

— Ты уверен, что эта автоматика надежна?

— Суперброня! Я, конечно, могу запросить данные с ретрансляторов, — сказал он, озираясь в поисках брюк, — только объясни толком, Птицелов с тобой связывался или это новые глюки?

— Не знаю.

— А кто знает?

— Ты хочешь уйти?

Миша кивнул, натягивая рубаху:

— Сниму данные с лунных радаров, — объяснил он. — Если у них на транспортных развязках чужаки, надо, по крайней мере, знать.

— Транспортными радарами занимаются «белые». Они тебе не позволят.

— Разве я буду спрашивать разрешение? — удивился Миша. — Сиди и не спускай глаз с монитора.

— Я пойду с тобой.

— Сядь, сказал!

— Одна я здесь не останусь.

— Цыц! Я скоро вернусь. Ни шагу от компьютера.

— Когда ты вернешься?

— Как только смогу, — пообещал он. — И не трясись. Мы не для того строили бункеры, чтобы по ним спокойно гуляли пришельцы.

Миша вернулся под утро, когда я успокоилась без его помощи и готова была заснуть в кресле у монитора.

— Ты ехал до Луны на самокате? — спросила я.

— Нет, по канату лез, — ответил и сел рядом.

— Чего ж так быстро слазал?

— Спешил тебя разочаровать. Похоже, старуха, ты не пользуешься спросом у вояжеров вольного космоса. На «белых» радарах те же пустые метеориты. Больше скажу, со времени твоего возвращения, в Галактику не заходило ничего подозрительного.

— Значит, мои предчувствия тебе не аргумент?

— В отпуск нам с тобой пора, — постановил Миша. — Сегодня же напишешь заявление «за свой счет», а я договорюсь с Петром. Возьмем яхту, выйдем море. Твой Птицелов умеет плавать?

— Он умеет летать.

— Прекрасно, захватим ружье.

— Короче говоря, ты над моей проблемой голову ломать не желаешь, — я поднялась к выходу, но Миша схватил меня за руку и потащил к себе.

— Твои проблемы, красотка, решаются не так…

— Ну, хватит! — рассердилась я, вырвалась и вызвала лифт.

— Да ладно, я пошутил! — закричал он вслед. — Оставайся, я буду спать в другой комнате.

Лифт приехал, Мишина взлохмаченная голова высунулась в коридор, чтобы посмотреть, как я хлопну дверью.

— В чем дело, сестренка? Мы же договорились, никакого кровосмешения!

Прежде чем уйти, я в последний раз посмотрела в его наглые глаза, и как всегда не поняла, шутит он или искренне раскаивается.

На работу я пришла с опозданием. Меня дожидалась гора бумаг, скопившаяся со вчерашнего дня. Обмусоленный кактус еле торчал из бумажной кучи пушистой макушкой. Миша сразу позвонил, чтобы напомнить про отпуск.

— Прости, — сказала я. — Меня начальница задушит этим самым заявлением, и ее можно будет понять.

— Как ты вообще? — спросил он.

— Вроде ничего. А ты?

Миша вздохнул.

— Поднял контур, — сообщил он, — усилил биофильтры. Поставил на всякий случай разные диапазоны. Если будет экспансия, мы узнаем раньше, чем они попадут в систему.

— Огромное мерси, — ответила я и занялась работой.

Но каждый раз, когда наши курильщицы направлялись к лестнице на чердак, я путала буквы, портила карточки и роняла скрепки во внутренности печатной машинки.

К обеду все успокоилось. Общество собралось на улицу, похватав кошельки и сумки. Я вздохнула с облегчением.

— Что тебе принести? — спросила моя соседка по столу, Алина, застегивая жакет, но пуговица оторвалась и закатилась под батарею. — Блин! — выругалась она и опустилась на четвереньки. Толпа направилась к выходу без нее. — Что за денек? Утром замок сломала, в троллейбусе сумку защемило в дверях. И, представляешь, зеркальце в кошельке треснуло. Ведь, не к добру, — жаловалась она, выгребая линейкой пыль из-под батареи.

— Не к добру, — согласилась я и почувствовала легкую дрожь в коленях.

— Тебе пирожное или бутерброд?

— «Сникерс», — попросила я.

— Фу, как можно есть эту дрянь? А вам, Галина Степановна, что-нибудь принести?

— Ступай уже, — отмахнулась начальница.

Алина побежала за подругами, но не догнала. Неистовый вопль из вестибюля заставил нас со Степановной содрогнуться. Девушка ворвалась обратно в комнату, растрепанная и напуганная, навалилась на дверь и стала дрожащими пальцами запирать щеколду.

— Там чудовище! — кричала она. — Галина Степановна, там чудовище!

Начальница взяла телефонную трубку и остолбенела.

— Не надо звонить, — попросила я. — Галина Степановна, это ко мне. Не звоните, я все улажу.

Алина загородила мне дверь.

— Не выходи! Я не пущу! Это черт! Самый настоящий черт!

— Алина, пожалуйста…

— Нет, только не открывай! Он схватил меня за руку!

— Дай, я с ним поговорю, он не опасен. Он всех хватает за руки. У него манера такая. Ничего плохого он не сделает. Выпусти, я уведу его отсюда.

— Нет! — кричала Алина и еще больше прижималась к дверям. — Не открывай! Он хочет сюда… не открывай!

Когда мне удалось выйти, в коридоре не было никого. Валялась только Алинина сумка, с утра прижатая дверью троллейбуса. Я обошла этажи, заглянула даже в мужской туалет.

— Во что он был одет?

— В дерюгу, — объяснила Алина, — с капюшоном…

— Высокий?

— Очень. С таким странным лицом… На индейца похожий, и бельмо в обоих глазах. Он ведь не человек, Ира? Он ведь черт, скажи?

— Брось чепуху молоть, — сказала за меня Галина Степановна.

— Никакой он не черт, — добавила я. — Он милый и добрый парень.

— А чего ручищи свои распускал?

— Надо было спросить, а не орать.

— Ну, да! Такая образина как схватит!..

— Он напугался твоего крика не меньше. Где его теперь искать? — я прошла еще раз по опустевшим коридорам.

— Знаешь что, — возмутилась Алина, — передай своим знакомым, чтобы в таком виде сюда не приходили. Так ведь и до инфаркта недолго.

— Скажу, если найду, — обещала я, и шла в другую сторону коридора.

— Вот что, девочка, — поймала меня начальница на обратном пути, — давай-ка, собирайся и иди разыскивай своего приятеля. Если у него какое уродство, попроси, пусть не ходит сюда, девок моих не пугает. А ты, — напустилась она на Алину, — думай, прежде чем вой поднимать. «Черт, черт!» Что о нас подумают? И не болтай языком лишнего…

Что могло прийти в голову моему странному товарищу? В здании библиотеки его не было. Его не было на улице. Несколько ближайших кварталов, которые мне удалось обыскать, также не вызвали подозрений. Разве что Птицелов забрел к кому-то в квартиру, и хозяева умерли от испуга раньше, чем успели позвать на помощь. Я всматривалась в лица прохожих: ни тревоги, ни удивления. Не мог же он пролезть на крышу через закрытый люк? На всякий случай, я спросила у вахтерши ключ, но она послала меня к сторожам, сторожа — к слесарям, а где искать слесарей, не пояснили. Ясно было одно — Мишина хваленая защита, гордо именуемая «суперброней», будет сегодня же переименована в «супердрушлак».

От отчаяния я влезла на верхний этаж близстоящего дома и осмотрела крышу библиотеки, загаженную голубями. Если бы мой товарищ получил убежище у птиц, он давно бы поскользнулся, и сидел на газоне.

Отчаяние пришло ко мне с темнотой. В верхнем доме я зажгла свечи и открыла форточки; обшарила заросли огорода, заглянула в сарай, напугала соседей ночными шатаниями по участку с горящим канделябром, а к утру твердо решила добиться от своего организма хотя бы легкой дремоты. Дом продували сквозняки, по чердаку скакали коты и крысы. По потолку тянулась жирная трещина между сбитыми кусками картона. Созерцанием трещины я занималась до восхода солнца. Затем наступило прозрение.

— Где ты шлялась всю ночь?! — сердился Миша. — Я все обыскал, я всех обзвонил, я съездил в библиотеку…

— Встретил кого-нибудь там?

— Где? — удивился Миша.

— Возле библиотеки, не встретился ли тебе какой-нибудь гадкий персонаж?

Миша потряс головой.

— Мент что ли?

— Понятно.

— А мне все-таки непонятно, где и с кем ты шатаешься?

— Миша, ты не мог бы мне объяснить подробно и популярно, каким образом Адам входит в полтергейст?

Миша вконец опешил. Перестал дурачиться. Его мозговой «процессор» включился, стал анализировать ситуацию. Все мои тайны рисковали оказаться на столе у шефа, но отступать было поздно.

— Меня интересует физическая сторона. Объясни, какими качествами должен обладать человек, способный войти в астральное тело, а затем выйти из него по другому адресу?

Остановить процесс мне, однако, не удалось. Мишина аналитическая машина продолжала загружать информацию.

— Допустим, — уточнила я, — Адам сможет сделать это еще раз по моей просьбе?

«Стоп-кран» сработал. Загрузка информации прекратилась.

— Я и сам смогу… — заявил Миша. — Причем здесь Адам? Это называется «войти в фазу».

— Ладно, болтать-то…

— Не веришь? Жди здесь. Никуда не уходи, — сказал он и скрылся в лифте.

В какую такую «фазу» он пошел, и когда намерен из нее вернуться, Миша не объяснил. В модуле стали сами включаться электроприборы, и я, с непривычки, испугалась.

— Миша?..

Никто не ответил, кроме диктора, объявлявшего программу передач. Я выдернула шнур из розетки.

— Миша!

Дверь медленно поехала на петлях.

— Миша, ответь или постучи.

Стало жутко. Я хотела закрыться в комнате, но дверь рванулась из рук с такой силой, что меня отбросило на диван. Я напугалась еще больше и хотела бежать из модуля, как вдруг заметила на стекле черную кисть руки, которая едва шевелила указательным пальцем.

— Миша! — закричала я. — Не пугай меня!

Рука пропала, растворилась в воздухе, а на стекле проявилась неуверенная надпись: «Найди Адама, я влип».

— Индер, найди Адама!!! — кричала я в телефон, не узнавая собственный голос. Похоже, Индер тоже не сразу меня узнал. — Срочно найди Адама! Скажи, что Мишка застрял в фазе! Я не знаю, что делать?

Индеру дополнительных разъяснений не требовалось. Разыскивать пропавших секториан его тоже не нужно было учить. На всякий случай, я стала звонить всем подряд и просить продублировать «SOS» по нашим службам там, где может находиться Адам. Даже Алену потревожила на больничной койке.

— Ну, конечно! — возмутилась она. — Что ему здесь делать?

— Может, у тебя есть идея, как его быстрее найти?

— Если он на Земле, Индер найдет, — сказала Алена и как всегда оказалась права.

Индер не только нашел Адама, но и счел своим долгом меня успокоить. Для этого он явился в модуль с дыхательным экстрактом, который выделял из местных растений, и прибором для ингаляции. Мне пришлось много раз занюхать экстракт, прежде чем руки перестали трястись, а ноги стали нормально гнуться в коленях.

— Поди туда к ним, — предложил Индер, — посмотри.

— Они меня не звали.

— Поди, не то они друг друга поубивают, — настаивал Индер. — Может, при тебе меньше будут ругаться.

Сейфовая «пломба» в вестибюле офиса оказалась открыта. Первый раз я получила возможность увидеть, что находится там, за таинственной вывеской «ФД». Я надеялась увидеть предмет, за унос которого Мише полагалась смертная казнь в мой первый рабочий день, но приговор чуть не настиг его спустя годы. В пустой квадратной комнате не было ничего кроме мелкой решетки, натянутой сплошь по всему пространству. На полу сидел взмокший и запыхавшийся Миша, прикладывал полотенце к голове. Вокруг него победоносно расхаживал Адам в плаще и шляпе:

— Ну, ты «фазан»! — восклицал он.

— На хрен ты лазал в панель? — защищался Миша. — Я же сказал, без меня не трогай!

— Ну, ты «фазан»! — повторял Адам. — Дон Педрилло! Ты ж смотри на разметку, прежде чем закрыть камеру!

— Да пошел ты…

— Кому говорил, пока в камере вакуум, не закрывать! Говорил или нет?

Миша с болезненной гримасой хватался за голову, но позиции не сдавал:

— Я же сказал, что сам все сделаю! Какого хрена ты сорвал настройки?

Заметив меня у порога, Адам остановился.

— Ты еще сюда не влезла?!

Я только замахала руками, давая понять, что не претендую на их игрушку.

— Предупреждаю придурка в последний раз! — заявил он.

Я немедленно закивала в знак полного согласия, а Адам бросил на пол обмазанную сажей перчатку, и направился к выходу.

— Спасибо, — сказала я на прощанье, и поймала злобный Мишин взгляд.

— Его счастье, что в аду сегодня не приемный день, — ответил Адам.

«Дон Педрилло», «фазан» и «придурок» был сам на себя не похож.

— Ты жив? — спросила я.

— Иди погуляй, — Миша опять схватился за голову.

— Болит?

— Иди, я сказал!

— На меня-то ты за что взъелся?

— Посиди в кабинете, — предложил Индер. — Я сам им займусь.

Среди ночи Миша, как ни в чем не бывало, снова явился ко мне.

— Спишь? — спросил он, увидев меня в ночной рубашке. — Ты одна?

— Нет.

— Что «нет»? Не одна или не спишь? — он огляделся по сторонам, словно я и впрямь могла привести кого-то в секторианский бункер. Только тогда я заметила в лифте предмет, обмотанный черной тряпкой. — Если не одна, то почему спишь, а если не спишь, то почему одна?

Пришлось надеть халат, чтобы Мишины мысли не вытекали из рабочего русла. Пока я застегивала пуговицы, он пытался оторвать привезенный предмет от лифтовой площадки. Судя по натуге, с которой он это делал, предмет весил килограмм сто. Наконец, Мише это удалось. Быстро, быстро, мелкими шажками он побежал с предметом на кухню и не придумал ничего лучше, чем поставить его на сервировочный столик. Столик тут же с грохотом сложился в лепешку, отбросив все четыре колеса.

Мы замерли в ужасе.

— Беспупович меня убьет, — справедливо предположил Миша.

— Думаешь, он услышал?

— Сейсмографы уже показали подземное испытание водородной бомбы.

Миша выругался, «рванул вес» до уровня поясницы и поковылял к кухонному столу.

— Не надо! — взмолилась я, но наперехват идти не рискнула, побоялась разделить участь столика.

— Поздно, прокомпостировали, — сказал Миша и установил объект.

Обеденный стол устоял. Под тряпкой оказалось нечто, никогда мною ранее не виданное, чем-то напоминающее станковый пулемет времен гражданской войны. Труба кошмарного калибра из тонкой стали выдавалась вперед, за ней возвышался защитный экран, панель управления была посерьезнее, чем в «истребителе» Юстина, из нее торчала рукоять с шестипалым трафаретом. Миша с замиранием сердца щупал сенсоры, которые едва мерцали под его пальцем.

— Кажись, цел! — он вздохнул и развернул трубу рукоятью.

«Пушка» прицелилась в стеклянную стену, отделяющую кухню от зимнего сада.

— Что смотришь? Собери этот хлам и дай мне какой-нибудь предмет из однородного материала.

Хламом назывался мой, пришедший в небожеский вид, сервировочный столик, фрагменты которого раскатились по кухне.

— Дай хотя бы вон ту бадью, — сказал Миша, — только веник из нее вынь.

Он указал на керамическую вазу с букетом, выплетенным из соломки. Все это продавалось в художественном салоне, и было подарено мне коллегами по работе на день рождения. Миша указал на вазу пальцем. Меня одолели сомнения.

— Тебе жалко, что ли? — не понял он.

— Может, сгодится колесико от стола?

Миша повертел в руках предложенный мною предмет, но остался недоволен.

— Металл, пластмасса… ну его на фиг! Давай бадью. А веник можешь себе оставить.

Он поставил вазу на край стола, напротив «амбразуры», повернул рукоятку, загорелась подсветка панели, раздался свист, переходящий в монотонный вой.

— Не дрейфь, верну… — пообещал он. — Только отойди подальше на всякий случай.

Вой скоро стал напоминать гул взлетающего бомбардировщика. Я успела укрыться за холодильником, когда рыжее облако грибом взмыло под потолок. Хлопок был такой, что чуть не лопнули мои натренированные Хартией перепонки. С минуту мы ничего не различали в тумане. Облако разошлось, стало медленно оседать вокруг, вазы на прежнем месте не оказалось. Собственно, с моей стороны было глупо искать ее. Керамический оттенок пыли свидетельствовал о том, что изделие постигла печальная участь.

— Что-то я не воткнулся… — сказал Миша, почесывая припудренную шевелюру.

— Чего ж тут «не воткнуться»? По-моему все ясно…

— Теперь Беспупович меня точно убьет.

— Может быть, объяснишь, что происходит?

— Чертов «трансглюкатор», кажись, глюкнулся, — объяснил Миша. — Дай мне еще какой-нибудь однородный предмет. Тарелку дай. Или нет, тапок свой… Он ведь резиновый? Дай его сюда на минуту.

— Конечно…

— Дай сюда, сказал!!! — Миша отнял у меня тапок и установил на краю рыжей «песочницы». — В нем же одинаковый сорт резины? — уточнил он.

— Этот тапок был первой моей покупкой на первую стипендию.

— Цыц!!!

Я заткнула уши, закрыла глаза и открыла, когда звонкий шлепок разнеся эхом по саду. Зеленая клякса стекала со стеклянной стены.

— Черт знает что такое! — рассердился Миша. — Он должен был пройти насквозь!

— Поддай мощности, — посоветовала я. — В следующий раз он вылетит на Аляске.

Миша от меня отмахнулся, как от предмета совершенно бесполезного, и стал перебирать кнопки панели.

— Ни черта не пойму, — ворчал он. — Вроде, в лаборатории работал… Или это настройка соскочила? Или вот так надо было… Ага! Давай второй тапок.

— Опять?

— На кой он тебе сдался один? Давай, снимай быстрее!

Я желала только одного, чтобы Миша, наконец, совершил задуманное и оставил меня в покое. Но не успела я заткнуть уши, как резиновая клякса на стене уплотнилась вторым тапком.

— Что теперь снимать? — рассердилась я.

Миша был озадачен.

— Отвертку неси, — сказал он, — нож, молоток, топор… все, что у тебя осталось от Вовкиных инструментов.

Я выволокла Володин ящик из чулана и закрылась в комнате, чтобы не смотреть, как Миша с помощью топора ремонтирует технику явно неземной сборки. На кухне горел свет, было видно, как Миша отстегнул «трубу», снял крышку с панели, вывернул наружу внутренности и развалил их на черной тряпке. Над внутренностями он долго сидел в позе мыслителя. Я не выдержала:

— Что?

— Что-то долбанулось, — ответил он.

— И что теперь делать?

— Адам меня убьет.

— Что долбанулось, ты не можешь определить?

— Просвечивать надо…

— Так просвечивай, в чем дело?

— Прибор у Адама. Если я возьму, поймет сразу.

— Если он тебя все равно убьет, то какая разница?

— Правильно говоришь, — согласился Миша, — но консервативно мыслишь. Если все равно убьет, куда торопиться?

— Давай, я у него попрошу. Скажу, что сама взяла прибор…

— Ты настоящий друг, — сказал он. — Только Адам не поверит.

— Эта штука называется ФД, правильно? За унос ФД первый раз положено предупреждение. Или нет?

— А ты его поднимешь? — грустно спросил Миша. — Ты хоть знаешь, что это за машина такая? — он зацепил щипцами полупрозрачную пластину, похожую на гребешок, и вытянул ее из рамы. — Во! Видала? Фотонные фильтры. Их девятьсот штук. Если хоть один погнулся — хана.

— Раз уже сломали, может, объяснишь, что это?

Миша только вздыхал, кряхтел и рылся в ящике с инструментарием. Не найдя ничего подходящего, он отправился в ванную, потрошить мою косметичку. Я снова решила уйти, чтобы не видеть, как он будет ломать маникюрные ножницы об фотонные фильтры, назначения которых я так и не узнаю. Однако Миша, вернувшись на кухню, полез прямиком в мусорницу.

— Что опять? — спросила я.

— Понял, — ответил он. — Кольцо съехало на диафрагме, вот он и глючит.

— А мусорник тут причем?

Миша открепил аннигиляционный патрон и стал разбирать его на полу.

— Побегаешь немного с ведром наверх, — предупредил он. — Очиститель не будет работать. Я выну блок. Во всех генераторах такого типа кольца стандартные. Я сейчас заменю блок целиком, а когда тот отремонтирую, тебе его на мусорку поставлю.

Я опять закрылась в комнате, залегла под одеяло и постаралась ни о чем не думать. Как только меня оставили тягостные мысли о тапочках, вваренных в стену, их место сразу занял Птицелов. Как только я отделалась от образа Птицелова, меня посетила сцена убиения Миши Адамом Славабогувичем. Я еще глубже зарылась в одеяла и постаралась сразу представить себя в гробу, но стены гроба оказались прозрачными.

— Иди сюда, — крикнул Миша из кухни. — Иди, смотри.

По кухонному столу свободно и бесшумно телепортировался стакан, рисуя борозды в слое керамической пыли. Миша руководил его движением рукояткой пульта.

— Что сделать? — спросил он. — Хочешь, он исчезнет? — «трансглюкатор» зазвенел, и стакан исчез. — Хочешь, появится? — стакан появился. — Ну, что? Сквозь стену попробуем? — не успела я запротестовать, как стакан успешно прошел сквозь стекло и повис в воздухе над бортиком бассейна. — Ну, как?

— Нормально, — ответила я.

Миша переключил что-то на панели, и стакан стал опускаться к воде.

— Подойди к нему, — попросил Миша, и я отправилась в сад, только «дуло» ФД показало мне свой зловещий калибр. — Иди, он наведен на стакан. Тебе не опасно. — В доказательство Миша провел ладонью перед черным отверстием трубы. Стакан тем временем бултыхнулся в воду. — Сейчас выловим, — он потянул на себя рукоятку, и посудина взмыла вверх над бассейном. — А теперь смертельный номер, если получится. — Прибор снова зазвенел тонким колокольчиком. Вода, игнорируя дно стакана, обрушилась вниз. — Видела?

— Да…

— Все поняла?

— А если я возьму его в руки?

— Попробуй. — Только я потянулась к стакану, он совершил прыжок, и скрылся в кустах. Миша хитро улыбнулся. — Сейчас подниму.

— Только не дергай, — попросила я. — Синяка мне не хватало…

Мишина улыбка стала еще хитрее. Стакан снова приблизился, но схватить себя не дал, рука проходила, словно сквозь голограмму.

— Ну, как синяк? — злорадствовал он, глядя на мои смешные попытки. — Теперь подставь руку.

Через минуту, когда рука затекла в позе просящего подаяния, я ощутила в ладони нагретую стекляшку стакана и вернулась на кухню.

— Давай, рассказывай.

— Что рассказывать? — счастливый Миша готовил прибор к обратной транспортировке. — Ты же физику учить не хотела. Как тебе объяснить?

— Популярно объясняй.

— Фаза… — популярно объяснил Миша. — Знаешь, что такое? Есть система, есть предмет в системе. Если имитировать изменения в системе, изменятся и свойства предмета.

— Не очень-то понятно.

— Ты поверишь, что в условиях гравитации можно имитировать невесомость?

— Разумеется! Юстин ее имитирует каждый раз. Я даже знаю, как.

— Вот, — обрадовался Миша. — При этом твое тело перестает иметь вес, правильно? А я могу имитировать условия, когда тело станет невидимым или сможет пройти сквозь стену. Это и есть фаза.

— Часто вы с Адамом ходите в фазу?

— О! — воскликнул Миша. — Ты не знаешь, какой это кайф! Это же совершенно балдежное ощущение: ни тебе инерции, ни гравитации. Можно рукой асфальтовый каток перевернуть. Есть, конечно, и свои неудобства…

— На какое расстояние можно уйти, будучи в фазе?

— Зачем тебе? — удивился Миша, заматывая в тряпку драгоценный агрегат.

— До Лунной Базы, например, добраться можно?

— Есть разные фазы. Есть и дальнобойные. Можно закинуться хоть на Венеру, но что там делать в таком «рассеянном» виде? Там же работать надо. А что? Хочешь посмотреть «Марсион»?

— Еще один вопрос: твоя «суперзащита» фиксирует проникновение сюда через фазу?

— Птицелов?

— Не уверена, — ответила я.

— Ты видела его или нет?

— Не знаю.

— Подозреваешь, что он добрался сюда «фазаном»?

— Я не уверена.

— Так! — Миша сел на пыльную табуретку и хлопнул себя по коленкам. — Ничего себе, дела. Давай-ка, не строй из себя дурочку. Ты видела его или нет?

— Видела, и не только я.

— Кто еще?

— Если мы не примем меры, скоро им будет любоваться вся библиотека. Мне надо с ним переговорить. Так что, либо меня вводи в фазу, либо его оттуда выводи.

— Интересно рассуждаешь, — заметил Миша. — Еще бы знать, что у него за фаза? Проще перекрыть ему доступ, если он действительно за тобой «фазаном» ходит.

— Не надо перекрывать. Мне будет проще с ним договориться. И потом, должна же я знать, почему он здесь.

— Он явился в библиотеку, — уточнил Миша, — но не попал в модуль?

— Именно это и странно. Он даже в верхний дом не попал.

— Ничего странного. На модулях фильтры стоят… С другой стороны, если знать, какой диапазон эти фильтры гасят, можно часть вариантов исключить.

— Давай исключать дальше.

— Попробуем, — согласился Миша. — Он выглядел четко или как на фото без резкости?

— Очень четко. Но при этом он, похоже, не видел меня.

— Ага… — Миша развернул панель ФД, стал набирать знаки в таблице символов. — Он висел или стоял?

— Висел. Точно, висел. Чуть-чуть не касался ногами пола.

— Ногами? То есть, поза была стоячая, не похожая на позу в невесомости?

— Нет, не похожая.

— Это называется «проекция». — Он набрал еще ряд символов. — Двигался?..

— Он схватил за руку одну нашу мадам.

— Схватил? — не поверил Миша. — Может быть, ей показалось? Не похоже, что он мог хватать в таком раскладе…

— Не знаю, она орала на весь этаж. Просто так орать бы не стала.

— Надо точно знать, почувствовала она его хватку или сработало ложное ощущение? Если он действительно ее хватал, я не знаю, что у него за фаза такая. С этим лучше к Беспуповичу.

— Не надо Беспуповича, — испугалась я. — Точно скажу, что ей показалось. Если бы Птицелов ее схватил, черта-с два она бы вырвалась.

— Может, он принял ее за тебя? — предположил Миша. — А потом просек, что не ты и выпустил? Это значит, что из своей фазы он видит мутные образы.

— Я попробую ее расспросить.

— Еще мне нужно знать фон того места, куда он повадился: освещение, сигнализация… у вас и в соседних домах, как идет электропроводка и от чего она. Неплохо бы срисовать всю шкалу излучений по суткам и сделать магнитный сканер местности.

— Объясни мне, как это делать.

— Вот как, — он поднял ФД, добежал до лифта и сел на ступеньку. — Завтра я приду к тебе на работу, а ты сделай так, чтобы меня оттуда не выгнали раньше времени.