ОТБРОСЫ КАК СРЕДСТВО ВЫЖИВАНИЯ В БЕДНЫХ СТРАНАХ

ОТБРОСЫ КАК СРЕДСТВО ВЫЖИВАНИЯ В БЕДНЫХ СТРАНАХ

В бедных странах и в государствах, только начинающих выбираться из тупика, «дикое» собирательство отходов остается весьма разветвленнной деятельностью. Целые бригады мужчин, женщин и детей роются в отбросах на улицах и свалках, зарабатывая таким образом на жизнь. Считается, что 1–2% населения земного шара извлекает средства к существованию из самых незавидных источников. Освоение отходов происходит на всех стадиях: до и во время сбора, в период транспортировки, на промежуточных перевалочных пунктах, на предприятиях по обработке и на свалках.

Как некогда в Европе и в Америке, тряпичники чаще всего — эмигранты из других стран либо мигранты из сельскохозяйственных областей, пришедшие в город, надеясь найти там работу и жить лучше. Сельскохозяйственные работники находят в этом новом занятии, к которому они возвращались в промежутках между сезонными работами, способ пополнить свой кошелек. А для детей улицы копание в отбросах часто единственное средство выживания. Они группами перемещаются от дома к дому, помогают друг другу или ввязываются меж собой в драки, часто довольно свирепые. Во Вьетнаме их называют «буи-дои»: живые пылинки. У них свой кодекс общения, свои предводители, и у каждого — особая «специализация». В Тананариве они наполняют плетеные корзины, называемые «субик», бутылочными пробками или кусками древесного угля; продажа собранного позволяет им, в частности, покупать карандаши и тетради.

В Дели, Маниле, Мехико, Лиме, Тунисе и ряде других подобных городов целые семьи копошатся в уличной грязи, а то и вытаскивают из груд уже дымящихся отходов нечто еще поддающееся вторичной утилизации. Они живут среди всего этого, благодаря этому, то же самое отчасти служит им и источником пищи: они отыскивают подпорченные продукты в отходах, селятся на окраинах свалок в бидонвилях, сколачивая себе жилища из досок и кусков толя, подобранных там же. Нередко тряпичники выкармливают кур и свиней. Из-за прискорбных санитарных условий своего существования эти маргиналы живут под презрительными взглядами «благопристойных» горожан и под недоброжелательной опекой полицейских.

После сортировки их улов сдается прямо в лавки, специализирующиеся на торговле вторсырьем, либо, что бывает чаще, посредникам. Те, кто рыщет среди отбросов, обычно очень немного выручают от торговли найденным. Львиная доля отходит к многочисленным посредникам, зачастую располагающим площадками и складами для сортировки и хранения; они покупают у сборщиков их товар по расценкам, сильно заниженным в сравнении с теми, по которым он перепродается промышленникам. Некоторые из подобных оптовиков, наживаясь без зазрения совести, скапливают целые состояния.

Рафаэль Гутьерес Морено, знаменитый в 80-е годы XX века мексиканский продавец отходов, безраздельно царил над 20 000 подчиненных ему «пепенадорес» (от испанского глагола «ререпаг»: искать, рыться). Он добился монопольной торговли добычей, приходящей с нескольких свалок. Этот король отбросов, в прошлом тоже «пепенадор», нещадно эксплуатировал зависящих от него людей, скупая весь их товар за гроши и затем перепродавая его зачастую вчетверо дороже. Он организовал жестко иерархизованную организацию с наемниками, контролировавшими порядок на свалках, и бригадирами (cabos), ответственными за взвешивание добычи. Его власть крепла вместе с ростом его счетов в швейцарских и американских банках. Он располагал целой колонной грузовиков, множеством складов и несколькими резиденциями. В подражание многим главам мафии он создал и финансировал кое-какие социальные службы, открыл две школы, создавал спортивные команды и ежегодно в День Богоматери возил своих тряпичников на богомолье.

Он был убит в 1987 году, оставив после себя горы отбросов, полтора десятка наложниц и добрую сотню сирот. В одной из мексиканских газет появилась следующая эпитафия: «Душа и повелитель бесчисленных засад на больших дорогах, абсолютный регент металлолома, бумаги, тряпья, кости, картона, пластиковой упаковки, толя и всевозможнейших иных отходов, произведенных жителями Мехико, Рафаэль Гутьерес Морено, патриарх с большим сердцем для некоторых, свирепый вождь и тиран для других, умер, осиротив более двадцати тысяч сортировщиков мусора». Однако и через двадцать лет тряпичничество оставалось процветающим промыслом на свалках Мехико. Чтобы заработать 50 песо в день (около четырех долларов), несколько сотен человек рыскали по грудам отбросов в компании бродячих собак, часто по двенадцать часов в день.

В Египте «заббалины», местные тряпичники, составляют одно из самых старинных и развитых профессиональных объединений. Число их, по весьма приблизительным прикидкам, колеблется от пятидесяти до ста тысяч. Благодаря их деятельности держатся на плаву тысячи мелких предприятий. На протяжении нескольких десятилетий сбор бытовых отходов в египетских городах по большей части находится в руках заббалинов. В Каире в 2004 году они забирали треть из 13 000 тонн, выбрасываемых каждый день семнадцатью миллионами жителей. На заре, когда муэдзин с высоты своего минарета призывает мусульман к молитве, они покидают свои хижины, сооруженные у свалок. Сотни грузовичков и влекомых ослами тележек отправляются из предместий к центральным жилым кварталам Каира. Пока одни тряпичники спускают с этажей узлы с отбросами, другие (чаще всего — дети) сторожат повозки. Затем ближе к полудню все эти возки, подпрыгивая на ухабах, возвращаются на свалку, торя себе дорогу среди уже наваленных куч.

И тут уже на волнах дымящихся остатков начинается разборка привезенного. Среди общего смрада дети и женщины извлекают из груды нечистот бумагу, тряпье, пластмассу, металлы, осколки стекла, кости, алюминиевые трубки и всякого рода вещицы для перепродажи. Иногда они превращают свой сбор в нечто осязаемое, обменивая его на кошельки, сумки, плетенки, стельки или сувениры для туристов. Пищевые остатки идут на корм маленьким черным свиньям, которые вместе с козами бродят тут же, окруженные гудящими роями мух.

В надежде обрести работу эти тряпичники, в большинстве своем выходцы из крестьянских семей, однажды приходят с юга Египта или из зоны Суэцкого канала, сразу же после Шестидневной войны 1967 года ставшей зоной потенциальных военных действий. Корпорация объединяет сборщиков мусора, обходящих квартиры, владельцев машин, сортировщиков, торговцев и хозяев, направляющих всю работу и владеющих правами на сбор в определенном квартале или в той или иной группе зданий.

Правительство и муниципальные чиновники полагали, что существование этой архаичной структуры способствует нездоровому состоянию городской атмосферы и позорит страну. Они несколько раз пытались заменить все это «современной системой уборки», поручая избавление города от бытовых отходов иностранным фирмам. В 2002 году такую возможность получили две компании: итальянская и испанская. По контракту им было дано право собирать, прессовать и вывозить отбросы на свалки, расположенные далеко от города, в пустыне. Это решение взволновало тряпичников и их клиентов, ведь при таком повороте дела оставались без работы тысячи мельчайших производств, покупавших сырье у заббалинов по доступным им ценам.

Однако в Каире разнообразные попытки модернизации системы удаления отходов ни к чему не привели. Премьер-министр Ахмед Назеф констатировал, что иностранным компаниям не удалось завоевать сердца и нечистоты жителей египетской столицы. И действительно, последним было удобно, что отходы убирались прямо у их двери и потом перерабатывались на 85% заббалинами. Этот чрезвычайно высокий процент вторичной утилизации восхищает не только египтян, но и иностранцев. Иностранные компании выдержали немало судебных исков по поводу чрезмерного превышения цены своих услуг, суд неизменно склонялся на сторону истцов, отменяя претензии компаний как противоречащие конституции.

Благотворительные и неправительственные организации и частные лица, такие, как сестра Эммануэль в Каире или отец Педро на Мадагаскаре, посвятили немало времени улучшению условий жизни и работы тряпичников. В Индии, где по подсчетам специалистов около миллиона человек живет благодаря отходам, благотворительные организации такого рода открыли в 1990-х годах гостиницы-убежища для юных «раддивала»; там в обмен на часть их заработка им предлагали место для сна, еду и какие-то начатки школьного образования. В Мехико ассоциация «Ayuda en accion» («Действенная помощь») попыталась повысить уровень образования и немного подлечить работников, занятых бытовыми отходами.

В Шанхае, Пекине и прочих китайских городах тысячи тряпичников зарабатывают себе на еду торговлей отходами. Их называют «грабителями мусорных корзин», поскольку из-за нехватки сырья доступные для переработки отходы пользуются немалым спросом. По некоторым оценкам, «грабители корзин» изымают до 30% содержимого. Они бродят по улицам, роются в мусорных баках, волоча или толкая перед собой тележки, иногда притороченные к велосипеду, на которых грудой навалены картон, доски, пластиковые бутылки, ткани, кости, резина, куски полистирола, железный лом и прочие находки. Они привозят свой улов в места складирования, принадлежащие посредникам. Некоторым из последних удалось добиться монополии на сбор отходов в частных владениях. Ради этого им иногда приходится платить владельцам помесячную плату за свое право, полученное в обход закона.

Такая параллельная экономика получила развитие после 1989 года, когда была запущена муниципальная программа, благоприятствующая сортировке и введению в повторный оборот отходов. Правительство даровало тряпичникам право временного проживания и работы. Однако, несмотря на официальные меры, в обществе сохраняется предубеждение к их ремеслу, почитаемому презренным. Но прежде всего жителей тревожит скопление предприятий по переработке отходов. Из-за возникшей конкуренции центры сортировки, сталкиваясь с нехваткой сырья, посылают своих рабочих скупать у населения упаковочный материал, бумагу или старые телевизоры. Эти предприятия также пытаются нанимать новых тряпичников, более независимых, уже зарекомендовавших себя повышенной активностью и знанием местности.

Представители народности мяо и некоторых других меньшинств выживают именно благодаря сбору отходов. «Они ходят от двери к двери, — читаем в одной из статей, повествующих об их жизни, — подбирают отбросы и роются в баках, выставленных на тротуар. На спине у них огромные бамбуковые корзины. К полудню они приносят собранное туда, откуда пришли, и снова пускаются в путь, за новыми отбросами». Люди, выброшенные из общества, также находят себе применение в тряпичничестве, как, например, Лу Бин Чжу, бывший архитектор, получивший образование в Университете Тунцзи, но ввиду внезапного ухудшения здоровья лишившийся возможности работать на избранном поприще. Несмотря на недостаток средств, Лу сражается с судьбой, пытаясь выплатить кредит за две квартиры, приобретенные в лучшие дни. Он занимается разбором отходов в одном из самых престижных кварталов, чтобы, в частности, выуживать оттуда пластиковые бутылки.

Некоторые тряпичники решались на очень необычные поступки, полностью изменявшие их жизнь. Так, Северино де Соза из Сан-Паулу, по первой профессии путевой обходчик, собрал за шесть лет копания в отбросах 10 000 фунтов и создал библиотеку в двадцатипятиэтажном самовольно захваченном жильцами доме (сквате), который считался наиболее крупным зданием такой судьбы в Латинской Америке: в нем жило более двух тысяч человек. По собственному признанию Северино, его мечтою было, «чтобы в сквате максимально процветали литература и культура и все бы видели: путевой обходчик — тоже культурный человек».

Стамбулец Октей тоже увлекался литературой и, оставаясь тряпичником, сделался букинистом. С ранней молодости он зарабатывал на жизнь, подбирая и сортируя отбросы, а затем размещал их на складе для продажи. Там же он спал и ел, находя себе пищу в отбросах же. Однажды он стал откладывать в особое место на складе книги, так как за ними приходили букинисты. И тут его жизнь приняла совершенно иное направление: какой-то интеллектуал, служивший волонтером в проекте помощи детям улицы, дал ему почитать роман Достоевского. В нем разгорелась любовь к чтению, и он стал глотать произведения Джека Лондона, Стейнбека, Камю, Кафки и многих других. Затем он открыл на улице особую витрину, где выставил книги на продажу, а позже — букинистическую лавку в зажиточном квартале города. Он покупал книги у своих бывших сотоварищей по уличному ремеслу, с которыми поддерживал доверительные и даже дружеские отношения. От своего прошлого он не отрекался и говорил о нем с легким оттенком ностальгии: «Я любил выуживать бумагу из мусорных корзин: там ты свободен, никто тебе не волен приказывать, ты встаешь и ложишься, когда захочешь […]. Я не могу себя отделить от того круга людей и мест: работа с мусорными корзинами не только позволяла зарабатывать деньги!

Я занимался ею сознательно, без принуждения, в ней я находил источник покоя и любви».

Но сегодня, как и в прошлом, мигранты-тряпичники, кочующие по городам и приносящие такую пользу обществу, часто гордящиеся своим ремеслом, остаются в глазах остальных париями. Живя очень бедно в отвратительных гигиенических условиях, «выскребыватели помоек» презираемы всеми остальными социальными группами и преследуемы госчиновниками. Выискивание отбросов в местах общественного пользования официально везде запрещено, хотя везде же и практикуется. Государственные мужи частенько пытаются избавиться от услуг этих маргиналов и учредить на их месте системы уборки и реализации отходов, отличающиеся современной организацией и оборудованием и почитаемые более эффективными и гигиеничными.

Между тем некоторые муниципальные должностные лица развивающихся стран считают, что разрушение локальных круговоротов возвращаемых в экономику веществ и материалов, то есть процессов, обладающих внутренней логикой, рискует причинить массу неожиданных хлопот. Им кажется предпочтительным помочь тряпичникам самоорганизоваться, ознакомить этих «неформалов» с азами освоения отходов, применяемого официальными службами, чтобы облегчить поддержание чистоты в общественных местах, улучшить технологию сбора и уменьшить стоимость исходного сырья. Вся эта система при условии должной подготовки и практического освоения позволила бы тряпичникам больше получать за собранное ими и работать в более гигиеничных условиях, что, без сомнения, благотворно.

Итак, придание тряпичникам легального статуса, вовлечение их деятельности в общую систему сбора отбросов или учреждение кооперативов по сбыту и обработке собранного ими — вот способы освободить эту категорию работающих от гнета хищнически обирающих их посредников. Некоторые начинания содействовали этому, например — появление большого числа так называемых «малых ремесел», информация о технологиях вторичного использования, применяемых в других местах, или о новых методиках переработки вторсырья для получения изделий, прежде подобным образом не изготовлявшихся. Иногда муниципалитет вносит новшества по части оборудования процесса, например проводит в места обработки и предварительного хранения отбросов воду и электричество, создает пошивочные цеха, столярные мастерские, ателье по художественной переработке старого пластика.

В Бразилии, где обработка отбросов обычно ведется с опорой на традиционную неформальную организацию, включающую около миллиона человек, в начале 1990-х годов была предложена модель, призванная их интегрировать. При федерации, профессионально занимающейся утилизацией отходов, были созданы отдельные ассоциации и кооперативы, объединяющие вольных прежде искателей отбросов, что способствовало дальнейшему структурированию «неформального сектора» в этой сфере деятельности. Если судить по результатам, методика дала неплохие результаты. Например, по проценту сбора алюминиевого лома Бразилия — мировой чемпион.

Таким образом, муниципальные кураторы должны прокладывать тропку меж двумя крайностями: попустительством и слишком резкими, рискованными нововведениями. Сопротивление тряпичников нынешней модернизации может оказаться более долговременным, чем у их западных собратьев по ремеслу в прежние времена.