Лондон, 1851. УРАЛЬСКИЙ МАЛАХИТ

Лондон, 1851.

УРАЛЬСКИЙ МАЛАХИТ

После революции 1848 г. Англия вступила в новую фазу развития. Буржуазия укрепила свои позиции, интенсивно развивалась промышленность. Росло городское население, и к 1851 г. оно сравнялось с сельским. На международной арене в промышленности и торговле Англия заняла ведущее положение. Она в полтора раза больше добывала угля, чем на всем европейском материке, чугуна и стали производила также больше, чем в других странах Европы, намного опережала их в строительстве железных дорог, ей принадлежала почти половина мировой переработки хлопка.

В августе 1849 г. Карл Маркс эмигрировал в Лондон, средоточие делового мира того времени. Большой промышленный город имел порт, которому не было равных во всем мире по числу кораблей и количеству перевозимых грузов. На многие километры выстроились склады, хранившие товары, доставленные со всех уголков земного шара. Это была финансовая, промышленная и торговая столица мира.

В Лондоне Маркс с головой ушел в научную работу, приступил к главному труду своей жизни — «Капиталу». Классический центр мирового капитализма позволил ему провести всеобъемлющий научный анализ механизма капиталистической системы и подкрепить свою теорию новыми фактами. Позже Маркс писал: «1849 и 1850 годы были годами самого высокого материального процветания и перепроизводства, результаты которого обнаружились лишь в 1851 году. Перепроизводство в начале этого года особенно усилилось из-за предстоящей промышленной выставки».

Выставка 1851 г. явилась еще одним свидетельством могущества Англии и ее абсолютного превосходства над другими странами. Устраивая в своей столице первый, по словам Маркса, «смотр всей накопленной массы производительных сил современной промышленности», английская буржуазия не жалела средств, чтобы поразить воображение современников.

Материалы выставки нашли свое отражение в трудах Маркса. В знаменитой 13-й главе «Машины и крупная промышленность» 1-го тома «Капитала», говоря о паровой машине, он пишет, что Д. Уатт «сомневался в применимости паровой машины в морском судоходстве. Его преемники, Болтон и Уатт, показали на лондонской промышленной выставке 1851 г. колоссальнейшую паровую машину для океанских пароходов».

50-е годы прошлого века были периодом быстрого внедрения пара в морское судоходство. Этому способствовали успехи машиностроения и судостроения: изобретение винтового парохода, металлической обшивки, что привело к глубокому перевороту в морском транспорте.

Девизом Лондонской выставки устроители поставили слова: «Пусть все народы работают совместно над великим делом — совершенствованием человечества». В лондонском Гайд-Парке по проекту архитектора Джозефа Пакстона (по основной профессии ученого-садовода и строителя оранжерей) соорудили Хрустальный дворец — Кристалл-палас. Проект содержал смелые технические и архитектурные идеи, демонстрировал новые конструкционные возможности железа и стекла, а также метод возведения здания из заранее заготовленных однотипных частей и деталей. Здание площадью 70 тыс. м² собрали за девять месяцев. Металлический каркас дворца был одет 81 тыс. м² листового стекла, которое совсем незадолго до этого научились производить в газовой регенеративной печи братьев В, и Ф. Сименс. С открытием возможности получения листов длиной до двух метров резко изменилась роль стекла в строительстве.

Современники считали Хрустальный дворец чудом ниже мерного искусства. Сочетание стекла и металла в стиль больших объемах открыло новую эру в сооружении крупных зданий. Хрустальный дворец не только стал служить образцом выставочного здания, но, как писал русский     искусствовед В. В. Стасов, «вместе с первой Всемирной выставкой оказалась вдруг новая архитектура, небывалая, невиданная». Английскому историку и философу Т. Карлейлю тоже нравился Хрустальный дворец, превосходивший по красоте, как он считал, все здания, которые он видел или о которых читал,   за исключением описанных в арабских сказках. Дворец, писал химик-технолог из Казани М. Я. Киттары, «лучшее произведение, выставленное англичанами на Всемирной выставке». Этот дворец послужил Ф. М. Достоевскому символом буржуазности в «Братьях Карамазовых». Н. Г. Чернышевский в романе «Что делать?», говоря об архитектуре будущего, писал, что «теперь нет такой, но уже есть один намек на нее — дворец, который стоит на Сайденгемском холме: чугун и стекло, чугун и стекло — и только». Он имел в виду   Хрустальный дворец, перенесенный после выставки в Сайденгемский парк (дворец сгорел в 1936 г.).

О посещении выставки сохранилось свидетельство другого нашего соотечественника — А. И. Кошелева. Патриот, один из лидеров славянофилов, известный публицист, Александр Иванович свои путевые записки начинает торжественно:

«Всю зиму тешил я себя надеждами ехать на Всемирную выставку: мысль пригласить все народы на мирное состязание по делу промышленности; рассказы о небывалом здании, долженствующем вместить в себя произведения почти всего просвещенного света и слухи о чудесах, изготовляемых почти повсеместно для этого чрезвычайного сборища, — все это родило во мне сильнейшее желание быть свидетелем этого мирового события».

Автор записок посещал столицу Англии 20 лет назад, но теперь он ничего не узнавал. Железная дорога проложена по городу выше дымовых труб. Все огромно! Все массивно? «Словно устроено все для вечности», — кажется нашему путешественнику. Столица Англии имеет «невероятное народонаселение — по последнему исчислению до 2 300 000 жителей», — замечает он. Добавим: став уже в XVIII столетии первым городом мира по населению, Лондон удерживал это место до начала XX в., когда с ним начал соперничать Нью-Йорк.

Наружный вид Хрустального дворца поразил и Александра Ивановича: «Бывали огромные здания, но это превзошло все доселе известное не только размерами, но простотою и многообразием линий и материалов».

Посредине главного прохода размещались скульптуры и другие «изящные» предметы. Дворец очень напоминал оранжерею, тем более что внутри остались расти два больших вяза, рубить которые парламент запретил. Чудесные вековые деревья, стеклянный фонтан, бьющий свежей водой, огромные толпы медленно движущихся нарядных людей — картина действительно впечатляющая.

Кошелев взглянул на «царя» выставки — знаменитый бриллиант Кохинор массой в 186 карат и величиной с голубиное яйцо, на самую большую королевскую лилию Виктория-Регия. Внимание посетителей обращала на себя пшеница, выращенная из зерен, найденных в древнеегипетских гробницах. Тут же и гуттаперча — вещество, из которого американцы делали чуть ли не все, даже мебель и посуду.

Однако самыми интересными экспонатами считались машины, ибо начинался их век, и люди дивились на выставке их многочисленным образцам, особенно огромной паровой машине для океанских судов. Экспонировался 4-цилиндровый пресс, который создавал давление до 2500 т.

Главной целью своего путешествия Кошелев ставил изучение английского земледелия, куда все больше проникали машины. «Одна из самых разительных вещей на этой выставке, — писал он, — есть значительное приспособление паровой силы к земледелию. Не менее 16 подвижных паровых машин стояли в этом отделении; не говорю о неподвижных машинах, приводящих в движение разные механизмы».

Важнейшими экспонатами сельскохозяйственных машин признавались жатвенные машины американцев Мак-Кормика, Гусселя и Гарриета. Принцип действия машин был одинаков: ножницы приводились в движение колесом через шестерни при боковом ходе лошадей (по сжатому полю). В Англии в 1851 г. механическая жатка работала впервые лишь для опыта, а в Америке она уже была в большом употреблении: Мак-Кормик выпустил в 1848 г. 500, в 1849 г. — 1500, в 1850 г.— 1600 машин. Правда, косилка Мак-Кормика, удостоенная на выставке медали, была уже известна в России.

На выставке шло состязание экспонатов Англии и ее бывшей колонии — Северо-Американских Соединенных Штатов. Американские плуги в публичном соревновании одержали победу над английскими. В особом павильоне были представлены фабричные изделия из каучука американского изобретателя Чарльза Гудийра, открывшего вулканизацию резины. Американцы показали и другие новинки: швейную машину «Зингер», автоматический пистолет Кольта.

Маркс в письме к Энгельсу от 13 октября ,1851 г. дал интересную сводку превосходства американцев на выставке. Он писал: «Англичане признают, что американцы получили первый приз на промышленной выставке и победили их во всем. 1. Гуттаперча. Новое сырье и новые виды производства. 2. Оружие. Револьверы. 3. Машины. Косилки, сеялки и    швейные машины. 4. Дагерротипия применена впервые в большом масштабе. 5. Судоходство, яхты. Наконец, чтобы показать, что они умеют поставлять и предметы роскоши, они выставили колоссальную глыбу калифорнийской золотой руды и рядом сервиз, сделанный из чистого золота».

Косилка Мак-Кормика

Ручные грабли Смитта

Косилка Гусселя

Косилка Гарриета

Паровая машина Таксфорда

Франция прислала на выставку не только предметы роскоши и моды. Особых похвал удостоились турбины, «обещающие огромные результаты в мануфактурном и хозяйственном отношениях», несколько химических препаратов, консервированное мясо «в безвоздушных посудах», молоко в сухом виде, т. е. в брусках, досках.

На выставку прибыл немецкий промышленник Альфред Крупп. Его отец, основатель сталелитейного завода в Гессене (1811) Фридрих Крупп снабжал металлом армии Наполеона Бонапарта. На этом заводе отлили первые в мире бесшовные стальные бандажи для колес железнодорожных вагонов и первые орудийные стволы из тигельной стали — такой ствол демонстрировался в Лондоне. 6-фунтовая пушка, надраенная до зеркального блеска, была водружена на подставку из ясеня. Вокруг размещалось шесть сверкающих кирас. Но главной сенсацией Альфреда Крупна явился слиток-монстр из тигельной стали, полученный одновременной разливкой жидкого металла из 98 тигелей. Он имел массу 4300 фунтов (1720 кг). В то время европейские заводчики соперничали друг с другом в производстве самого крупного слитка тигельной стали. Слиток из Шеффилда (Англия) имел массу только 2700 фунтов (1800 кг).

Член ученого комитета министерства государственных имуществ Э. Е. Лоде отмечал в своих «Заметках о лондонской Всемирной выставке»: «Фабриканты стальных и железных изделий из Англии, издавна славившиеся, сами сознаются, что во многих местах Германии... начинают выделывать сталь не хуже их и к тому же дешевле. Машинные фабрики в Бельгии и Франции не уступают уже ничем изделиям английских машинных заведений, снабжавших незадолго перед сим весь мир почти исключительно».

В русском отделе внимание посетителей привлекали малахит, бриллианты, бронза, великолепная мебель, серебряные изделия, парча. «Вот чем особенно блистала наша выставка», — довольно отмечал Кошелев. Он сожалеет, что не все мы показали: «Не было ни одного самовара, дубленых овчин было мало и в посредственном качестве; то же должно сказать о пеньке и парусине». Помещик называл традиционные товары экспорта России того времени.

Сукно и шерстяные изделия, парча и шелковые материалы из России получили одобрение публики и специалистов. Лионские фабриканты удивлялись совершенству и дешевизне русской парчи, отмечая особую глянцевитость золотой и серебряной тканей, изящность узоров. Превосходные цвета, добротность ткани и разнообразие рисунков в шелковых изделиях известного русского фабриканта Кондрашова изумили его соперников из Лиона.

Козий пух, спряденный руками оренбургских мастериц, удостоился особой похвалы публики. Платок из белого козьего пуха не только удивил тонкостью пряжи и удачным ткачеством, но и изумил до такой степени своей дешевизной, что был продан на другой день после открытия русского отдела. Надо сказать, что возникновение пуховязального промысла относится еще ко второй половине XVIII в. С тех пор менялись поколения вязальщиц, менялись рисунки, менялась капризная мода. Но оренбургские пуховые платки, красивые и нежные, всегда модны, всегда популярны. Недаром они с успехом экспонировались на многих всемирных выставках, начиная с первой в Лондоне.

Постоянное любопытство посетителей вызывали изделия русских мастеров из драгоценных и поделочных камней. Петербургские чиновники А. А. Шерер и Л. М. Самойлов в своем «Обозрении Лондонской всемирной выставки по главнейшим отраслям мануфактурной промышленности» писали: «Колоссальные произведения Екатеринбургской гранильной фабрики и Колыванских заводов, затмевавшие своими размерами все, что оставил нам в наследие древний классический мир, слишком известны европейской публике. Яшмовые вазы и чаши, выставленные этими заводами, не обманули ожидания публики: она нашла в них все достоинства, которые всегда отличали эти произведения. Знатоки утверждали, что они вырезаны и полированы алмазом, и мы должны были прочесть им целую лекцию о производстве работ на этих фабриках, чтобы разуверить их в этом ложном убеждении».

В России издавна существовала богатая и своеобразная культура камня. Еще Петр I в 1725 г. повелел построить первую «мельницу» для обработки и полировки самоцветов и стекол — будущую Петергофскую гранильную фабрику. Вслед за Петергофской, в 1774 г., на Урале появилась Екатеринбургская гранильная фабрика, а затем на отрогах Алтая — Колыванская шлифовальная.

Так возникли три центра русской камнерезной промышленности. «Сначала, — по словам академика А. Е. Ферсмана, — затеи царского двора, а потом — три единственные в мире по размаху учреждения, призванные выявлять красоту русского цветного камня, поднять одну из важных сторон народной промышленности... Горящие синим огнем колонны Исаакия, колоссальные чаши и вазы из алтайских и уральских яшм — таких изделий не видел мир и перед ними бледнели чудесные создания эпохи Возрождения».

Истинным украшением русского отдела Лондонской выставки считали шкатулку с мозаикой Петергофской гранильной фабрики. «Надобно истощить весь лексикон похвал, — писали Шерер и Самойлов, — чтобы выразить всеобщий восторг... Некоторые посетители проводили целые дни, рассматривал это изящное произведение при всех возможных эффектах света... улавливая игру лучей, оживляющих эти мертвые камни». Сам исполнитель, мастеровой Коковин был тут налицо, «как живое доказательство непостижимого разнообразия русской смышлености, обнимающей все отрасли промышленности и искусства, не исключая флорентийской мозаики».

Шкатулка с мозаикой и барельефом из драгоценных камней удостоилась медали второй ступени. Такую же высокую оценку заслужили яшмовые вазы Екатеринбургской и Колыванской фабрик.

Особенно ошеломляюще действовали на посетителей изделия из уральского поделочного камня — малахита. Малахитовые изделия фабрики Демидовых приводили в восторг и удивление публику, теснившуюся в русском отделе, чтобы видеть это чудо., Переход от броши, которую украшает малахит, как драгоценный камень, к колоссальным дверям казался непостижимым: отказывались верить, что эти двери были сделаны из того же самого материала, который привыкли считать драгоценным.

Изделия из уральского малахита действительно поразительны по величине. Дверь размерами 4 на 2 метра оценивалась в 35 тыс. руб. Всего же было представлено 29 предметов из малахита: вазы (четыре большие общей стоимостью 62 тыс. руб. и четыре малые — по тысяче рублей каждая), камни, столы, кресла, стулья. Фабрике малахитовых изделий Демидовых в Петербурге «за разнообразные предметы для украшения и мебели из малахита» досталась высшая награда выставки.

Следует отметить, что на этой выставке было также представлено русское химическое производство, которое Шерер и Самойлов осматривали вместе с. Мишелем Шеврелем, французским химиком-долгожителем: ему в год первой Всемирной выставки было 65 лет, а он еще будет любоваться строительством Эйфелевой башни перед выставкой 1889 г. Научные работы Шевреля много значили для развития органической химии и нашли применение в производстве мыла и красителей. На Парижской выставке 1855 г. Шеврелю присудили золотую медаль за открытие стеарина и выделку свеч из него.

В отчете чиновников отмечалось, что одобрительные отзывы Шевреля, известного в Европе химика, о некоторых выставленных в русском отделе химических продуктах могут служить для наших химических фабрикантов «побуждением к большему совершенствованию этой пока еще юной в России отрасли промышленности».

Состояние химической промышленности в России в середине XIX в. отражали следующие цифры. В 1850 г. в стране на 111 химических заводах было занято 3300 рабочих. Годовая продукция этих заводов массой 16 тыс. т оценивалась в 2 млн. руб. Однако производство хромовых соединений, например, в России возникло раньше, чем в Германии и Австрии. Наиболее крупным предприятием, изготавливавшим калиевый хромпик, был построенный в 1850 г. первый крупный химический Кокшанский завод Капитона Ушкова на Урале. Этот завод стал участником многих последующих выставок. На заводе Ушкова в конце 50-х годов вырабатывалось до 1000 т хромпика в год. Его хватало на внутренние потребности страны для получения других химических соединений, а в начальные годы существования завода — и на вывоз за границу..

На выставке в Лондоне была представлена колонна каменной илецкой соли из Оренбургской губернии, малахитовые краски с Нижнетагильских заводов Демидовых, различные химические продукты фабрикантов из Петербурга, Варшавы, Ржева, Козельска и других городов. Медалями второй степени были отмечены, свинцовые соли московского купца В. Санина с фабрики в Калужской губернии, синильное кали и квасцы химика Карла Шлипие, завод которого в Верейском уезде Московской губернии считался одним из передовых предприятий того времени. На нем в 30-е годы впервые в России применили непрерывный метод получения серной кислоты.

Однако во времена первой Всемирной выставки развитие русского химического производства только начиналось. Куда больших успехов достигла горнозаводская промышленность. Ее успехами русские справедливо гордились. В «Журнале мануфактур и торговли» писали о выставке: «Некоторые из казенных заводов имеют здесь свои весьма поучительные геологические и металлические коллекции, заслуживающие всеобщего внимания систематичностью, с которою они составлены, и нет никакого сомнения, что эти коллекции займут после выставки почетное место в музеях Англии. Листовое железо и листовая медь частных наших заводов первенствуют в числе однородных предметов, выставленных другими государствами. Листовое железо г-жи Пономаревой пользуется совершенным и неоспоримым одобрением, а колоссальные медные листы гг. Демидовых поражают своею огромностью».

Русский отдел украшали холодное оружие и снаряды Златоустовской оружейной фабрики, железо и рельсы Боткинского завода, листовое кровельное железо заводов Н. В. Всеволжского и Холуницкого завода А. Пономаревой, а также экспонаты Кушвинского, Баранчинского, Нижнеисетского, Камского казенных заводов.

За медь и железо тагильские заводы получили три медали второй степени. Они же отмечены похвальным отзывом за две медные вазы, выбитые из двух цельных листов. Медали получили также железо и медь казенных заводов, ножевые изделия деревни Гришино Рязанской губернии, листовое железо Холуницких заводов, косы Артинского завода Златоустовского округа.

Округ златоустовских заводов (куда входили заводы Саткинский, Кусинский, Артинский) представлял самую обширную экспозицию — весь перечень их экспонатов занимает 11 страниц большого формата. Экспонировалась тут и выварная сталь, употреблявшаяся для выделки кос и древорезных пил, Златоустовская оружейная фабрика показала сырую и выварную сталь для изготовления разных инструментов и слесарных пил, клинков белого оружия, фельдшерских инструментов, штемпелей для монетного двора; сварочный булат или дамаск для украшенного азиатского оружия, литой булат.

Примечательной продукцией этих заводов явились стальные косы и булат. Фабрику для выделки кос открыли на Артинском железоделательном заводе еще в 1809 г. Сначала их изготовляли из простой стали, позже получили для кос более твердый и вязкий металл по способу сварочного булата на Златоустовском заводе.

Здесь не обошлось без участия выдающегося русского металлурга Павла Петровича Аносова. Еще в 1827 г. он применил на Артинском заводе новый способ закалки кос, которые после нагрева охлаждались в струе воздуха. В 1829 г. по его способу было закалено до 50 кос-литовок, изготовленных на Артинском заводе. Испытания их в сенокос подтвердили высокое качество обработки. Артинские косы отличались не только на Лондонской выставке 1851 г., они получали награды и на других смотрах.

Английская печать в 1851 г. обратила внимание и на другое изделие Аносова — знаменитые златоустовские булаты. Газета «Морнинг пост» писала, что «замечательный успех этой отрасли русской промышленности, без сомнения, относить можно к высокому качеству употребляемой стали».

Похвальную оценку на Лондонской всемирной выставке получило изобретение Семеном Бадаевым литой стали, производимой на Боткинском заводе. Бадаевская сталь, как ее называли современники, обладала довольно высокой вязкостью и хорошо сваривалась, превосходя в этом отношении лучшие образцы зарубежной стали. Первое время она готовилась для заводских потребностей, а затем и по заказам других казенных заводов. В 1840 г. полсотни пудов этой стали впервые появились на Нижегородской ярмарке.

Какую пользу могла извлечь Россия из Лондонской всемирной выставки? На этот вопрос ответил экономист Ю. А. Гагемейстер: «Предметов совершенно новых, дотоле неизвестных, было выставлено мало, а потому людей, постоянно следящих за промышленностью, немногое могло поразить. Плоды же выставки заключаются в мыслях и соображениях, которые должно было родить сравнение с произведениями всех стран вселенной, и сличение «производительных сил, характера, направления разных земель и народов».

Да, для сравнения на выставке был собран богатый материал: около 14 тыс. участников выставили 17 тыс. экспонатов. Было выдано 5084 награды, из них 2039 — хозяевам выставки, а 3045 — гостям. Из 365 русских экспонатов 130 удостоились наград: 3 высшие медали, 60 медалей второй степени и 67 похвальных отзывов.

Первая Всемирная выставка отражала технический уровень развития общества периода победы и утверждения капиталистического фабрично-заводского производства и соответствующей ему машинной техники. Начавшийся в конце XVI в. период продолжался до 1870-х гг., захватив ряд последующих всемирных выставок. В этот период шло создание и распространение рабочих машин на базе парового двигателя, что и отразилось в экспозиции 1851 г., где главными были паровые и сельскохозяйственные машины. Электротехника была представлена исключительно небольшими настольными или громоздкими магнитоэлектрическими машинами, гальванопластическим оборудованием и телеграфными аппаратами.

В металлургии все еще господствовал пудлинговый процесс, однако для получения ответственных изделий использовали тигельную сталь. Россия была достойно представлена выдающимися металлургами — П. П. Аносовым и С. И. Бадаевым. Соперничество европейских заводчиков в получении крупных отливок из тигельной стали не только пример конкуренции производителей, но и показ возможностей металлургической технологии. Здесь отличился немецкий промышленник А. Крупп, который на этой и последующих выставках демонстрировал различное оружие. Вообще на выставках XIX в. выставлялось много оружия, им хвалились производители военной техники. Эти же экспонаты демонстрировали и возможности техники своего времени, поскольку металлургия занимала важное место как поставщик конструкционных материалов для создания машин, сельскохозяйственных орудий и оружия.