Глава 9. Намек на обвинение в межзвездном шпионаже

Пословица «хуже нет, чем ждать и догонять» четко характеризовала общее настроение научной группы «Гулливера» следующим утром. Татаока Окинари оказался настолько аккуратен в расспросах, что телеконференция с ним продлилась до рассвета. Когда же объяснения завершились, почти 90-летний японец извинился, что годы все-таки слегка тормозят мысль, поэтому решение задачи будет готово лишь завтра к вечеру. Это было сказано с такой спокойной уверенностью, что даже капли сомнения не появилось, что Окинари за полтора дня найдет ключ к языку джамблей.

Так сложилась утренняя ситуация. Если прошлые несколько дней группа «Гулливер» догоняла, то теперь ей оставалось ждать. От такой резкой смены стиля возникло некое неосознанно-тревожное ощущение — как после кошмарного сна о падении в пропасть. Кстати: хотя участники мозгового штурма двое суток спали лишь урывками, у них не возникло желание сейчас (в условиях ничегонеделания) просто лечь спать.

Кто-то потянулся на открытую палубу, кто-то — в столовую, кто-то — в библиотеку…

Юлиан выбрал бы открытую палубу, но его перехватил вахтенный старшина.

— Мистер Зайз, вас ждет генерал Тауберг в курительной комнате.

— Что-что? Я думал, на «Гулливере» вообще запрещено курить.

— Там тоже запрещено курить, сэр. Просто название такое: курительная комната.

— Тогда понятно. Курительная комната, в которой запрещено курить — это превосходное дополнение к безалкогольному пиву, бесконтактному сексу и бесполезной работе.

— Простите, сэр, я слабо знаю философию, — дипломатично ответил старшина.

— Представьте, я тоже слабо знаю философию. Ладно. Куда идти?

— Я провожу вас, сэр.

* * *

Униформа ВВС Германии сидела на генерале Курте Тауберге почти идеально. Бывают персонажи, как специально рожденные и выращенные под фасон мундира.

— Доброе утро, мистер Тауберг, — приветствовал Юлиан, закрыв за собой дверь.

— Присаживайтесь, мистер Зайз, — предложил генерал, и дождавшись, пока гость удобно устроится в кресле напротив, спросил: — Зачем вы так обошлись со Штелленом?

— О чем вы, мистер Тауберг?

— Об этом, — генерал толкнул к Юлиану распечатку на бланке NASA. Текст в основном закрыт черными полосами, но читается фрагмент диалога, сделанный с аудиозаписи:

Ю.З.: Извините, мистер Ниллер, но, возможно, я не имею права обсуждать это.

П.Н.: Что? Вы не имеете права обсуждать? Какой вздор! Почему не имеете?

Ю.З.: Возможно не имею. Дело в том, что я, не читая, подписал полковнику Штеллену ряд документов, где кроме контракта еще несколько форм секретности.

П.Н..: Не читая???

Ю.З.: Видите ли, мистер Ниллер, я был не в той позиции, чтобы выбирать, что подписываю.

Сейчас Юлиан прочел эту часть своего разговора с американским контр-адмиралом и подвинул распечатку обратно к германскому генералу.

— Ну, и что? Ниллер спросил — я ответил. С чего бы мне выгораживать Штеллена?

— Но вы ведь соврали. Штеллен предлагал вам прочесть бумаги, прежде чем подписать.

— Штеллен сразу объявил, что у меня нет выбора. Это я сказал затем Ниллеру. Я мог бы сказать еще, как коммандос захватили меня в парке и запихнули в микроавтобус.

— Но вы ведь понимаете, что не было другого способа привлечь вас к теме «Гулливер», соблюдая требования секретности.

— Нет, я не понимаю и не намерен вникать в это. Если спецслужба не умеет соблюдать законы при работе, то она не отличается от террористов. Вообще, что мы обсуждаем?

— Я хочу понять, — сказал генерал. — Вы любознательный эрудированный человек, и вам представилась возможность проявить себя в уникальном проекте. А вы так отомстили офицеру, организовавшему вам эту возможность. В официальной ноте NASA, лист из которой я дал вам прочесть, европейская спецслужба обвинена в фашистских методах работы с учеными. При этом вы без капризов подписали контракт с NASA. Почему?

Консультант по ЯД вздохнул (он не любил такие мутные расспросы).

— Мистер Тауберг, я не просился в этот проект, меня втянули силой, и я искал способ избавиться хотя бы от форм секретности. Ниллер обещал аннулировать эти формы в случае, если я поработаю с NASA. Ниллер выполнил свою часть сделки, я — свою.

— А это? — генерал толкнул к нему лист бумаги с фразой, напечатанной четырежды.

— Это Штеллен приказал мне составить месседжи моим близким, чтобы они не стали разыскивать меня.

— Штеллен не мог приказать, ведь вы не военный. Он мог предложить. И почему текст одинаковый: «Я задерживаюсь на корабле без связи, позвоню, когда вернусь»?

— Мне запретили сообщать правду, и я не видел смысла врать разными способами.

Генерал задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Вы не видели смысла и отправили одинаковые тексты отцу, матери, и двум каким-то женщинам. Кто эти женщины?

— Я объяснял Штеллену. Одна мой коммерческий агент, другая мой арендодатель.

— В досье на вас отмечены интимные контакты с арендодателем studio-flat — Кристиной Вучич. Она старше вас на 2 года, у нее двое детей от мужа, с которым она разведена.

— Я не знаю, что у вас отмечено в досье на меня, и я не обязан комментировать это.

— Да, мистер Зайз, вы не обязаны. А это вы знаете? — и генерал разложил на столе веер качественных фотографий мужчины и женщины, занимающихся любовью на балконе.

— Знаю. Это балкон мансарды в доме, где я живу. Моя studio-flat ниже по диагонали.

— Мистер Зайз, я говорю не о доме, а об этой парочке.

— Тоже знаю. Это Кристина Вучич и Дитер Бейст, австриец, арендатор мансарды.

Курт Тауберг явно заинтересовался результатом этой фото-демонстрации. Он еще раз побарабанил пальцами по столу, и спросил:

— Вам что, все равно, с кем еще спит ваша женщина?

— В общем, да, если он соблюдает правила гигиены. И Кристина просто женщина, без притяжательных местоимений.

— Странно, — произнес генерал, — вы живете в арендованной studio-flat. Вы спите с дамой, которая старше вас и спит еще с другими мужчинами. Между контрактами, вы просто бездельничаете. У вас сомнительная финансовая биография: ваши отношения с банком сводятся к квартирным платежам, мелким покупкам, налогам и переводу части ваших контрактных доходов в наличные франки. У вас нет автомобиля, только скутер. Вы не отвечаете на предложения банковских сервисов, и ни разу не брали кредит. Почему?

— Мне так удобнее, мистер Тауберг, и опять-таки, я не обязан комментировать это.

— Да, вы не обязаны, — снова согласился генерал, — но ваш образ жизни выглядит очень подозрительно. Вы можете хорошо зарабатывать, купить жилье по ипотеке, содержать нормальную семью. Но вы живете, как нелегал, готовый просто исчезнуть. Почему?

— Мистер Тауберг, сколько раз я должен повторить «no comments», чтобы вы перестали задавать вопросы, отвечать на которые я не обязан, не хочу и не буду?

Генерал в третий раз побарабанил пальцами по столу:

— Ладно, мистер Зайз, я спрошу иначе. Вы живете так, поскольку что-то знаете, причем знаете довольно давно. Сопоставляя это с тремя подряд вашими догадками по природе Каимитиро и джамблей, я делаю выводы. Быстрые действия Ниллера по заключению контракта с вами показали, что у NASA те же выводы относительно вас. Итак: что вам известно о джамблях, из какого источника, и насколько давно?

— Ух! — искренне удивился Юлиан. — Это что, намек, будто я шпион джамблей?

— А это так? — моментально отреагировал генерал.

— Вы будете смеяться, мистер Тауберг, но нет, к сожалению, я не шпион джамблей.

— Почему «к сожалению»?

— По ряду причин. Во-первых, джамбли — сверх-цивилизация, значит: сверх-зарплата.

Снова побарабанив пальцами по столу, генерал сердито проворчал:

— Все шутите, мистер Зайз.

— Ну, извините, трудно было удержаться.

— Ладно. Но все-таки, остаются вопросы. Почему вы живете, как нелегал? И откуда три догадки… (тут генерал начал загибать пальцы)…

Что форма Каимитиро — ехиднаэдр.

Что его сигналы делятся на пять видов, включая «домашние рапорты».

Что джамбли похожи на стрекоз в смысле зрения.

— Знаете, мистер Тауберг, по первому вопросу: в Европе тысячи фрилансеров живут по аналогичной схеме. В текущую эпоху нет смысла много работать и лезть в кредит ради покупки дома и обзаведения семьей. Это лишнее. По второму вопросу: я рисовал эскиз ехиднаэдрона исходя из опыта дизайна парусных яхт. Видимо, джамбли рассуждали в похожем стиле. Деление сигналов — просто здравый смысл. Идея о стрекозах родилась в мозговом штурме, и не у меня, а у мистера Стефенсона.

— Мистер Зайз, я смотрел видеозапись. Началось с вашего оригами стрекозы.

— Да, но начаться могло с чего угодно. В этом смысл мозгового штурма.

Последовал очередной барабанный бой по столу. Генерал явно нервничал.

— Как-то очень гладко у вас получается, мистер Зайз. Там нет смысла, тут есть такой-то здравый смысл, а где-то этакий смысл чего-то еще. Вы говорите: в текущую эпоху нет смысла работать ради создания семьи. Мол, это лишнее. А почему это вдруг лишнее?

— По ряду причин. Во-первых, досье у вас на столе. Вряд ли моя персона интересовала спецслужбы до того, как мисс Хоген случайно нашла мой блог с галереей эскизов. Это значит: никто не следил за мной специально. Тем не менее, вы нажатием кнопки сразу извлекли из сети мою физическую и финансовую биографию, даже то, с кем еще спит женщина, с которой я эпизодически сплю, и как именно она это делает.

— Это наша работа, — сказал генерал.

— Работа ВВС Германии? — сострил Юлиан.

— Мистер Зайз, вы ведь эрудированный человек, и слышали про инфо-прикрытие. Если спецслужбе целесообразно действовать под эмблемой ВВС, то делается именно так.

Консультант по ЯД согласно покивал головой.

— Конечно! И если спецслужбе целесообразно следить за всеми шагами всех людей, то делается именно так. Если какого-то человека надо подцепить на крючок, то это очень просто, если у него дом, семья, дети и банковские кредиты, взятые на эту канитель. И подцепленный человек побежит делать то, что целесообразно для вас, иначе движение кнопки, и он лишится всего, ради чего трудился, как ломовая лошадь. Сложнее, если у человека ничего подобного нет. Приходится тащить силой, плюнув на habeas corpus и прочие декоративные узоры, в шутку называемые «правами человека».

— Мистер Зайз, вы увлеклись изложением гуманизма, а люди трудились, строили дома, заводили семьи и детей задолго до гуманизма. Жизнь была тяжелая. Если бы те люди рассуждали по-вашему, то вас бы сейчас вообще не было. Как вам такое?

— Лучше всего тому, кого не было, — ответил Юлиан.

— Чушь! — авторитетно заявил генерал.

— Библия, четвертая глава Екклесиаста, — невозмутимо сообщил консультант по ЯД.

Генерал досадливо скривился.

— Примите мои извинения, мистер Зайз, если я оскорбил ваши религиозные чувства.

— Никаких проблем, мистер Тауберг. Но я не понимаю: к чему весь этот разговор?

— Ладно, — произнес генерал, — просто скажите: что джамблям надо от человечества?

— Вообще-то, — сказал Юлиан, — джамбли тут ни при чем. Мы имеем дело с их кибером, отправленным в полет полста тысяч лет назад.

— Что ж, я слышал эту версию от мистера Стефенсона. Ладно, а что их киберу надо?

— Вообще-то, я не знаю.

— Допустим, вы не знаете. Но что вы думаете о целях этого чужого кибера?

— По ряду причин, я думаю, что его цель исследовать нас, примерно как мы исследуем экзотическую фауну. Птички, рыбки, всякое в этом роде. Кибер понаблюдает за нами, построит теорию, что мы такое, и проведет эксперимент. Если получится совпадение с теорией, то кибер полетит дальше. Если нет, то он построит новую теорию.

— И что, опять эксперимент? — спросил генерал.

— Да. По здравому смыслу так.

— Черт бы побрал этих джамблей вместе с их кибером и здравым смыслом!

— Это не ко мне, — заметил консультант по ЯД.

— Разумеется, не к вам… Благодарю, что уделили мне время, мистер Зайз.

— Никаких проблем, мистер Тауберг, — повторил Юлиан, поднялся из-за стола, коротко поклонился в формальной японской манере и покинул курительную комнату