И суперавиация, и суперартиллерия

Двадцатые и тридцатые годы нашего века – эпоха штурма неба летательными аппаратами легче воздуха: дирижаблями и стратостатами. Они ставили рекорд за рекордом. Астрономы часто использовали предоставлявшиеся необычные возможности, в высотных полетах вели наблюдения небесных светил. Но, как показала жизнь, будущее принадлежало аппаратам тяжелее воздуха – самолетам и ракетам. Прогресс в ракетостроении стал фундаментом космонавтики.

Теоретические основы космонавтики закладывались трудами многих выдающихся ученых и инженеров. В разных странах гордятся своими пионерами космонавтики. С 1907 г. работает в области ракетостроения и межпланетных полетов американец Р. Годдард. Начав с пороховых ракет, он в двадцатые годы перешел на жидкое топливо. Его ракеты были еще очень малы и летали всего на несколько десятков метров, но это были первые в мире образцы жидкостных ракет. Теорией реактивного полета занимаются в Германии – Г. Оберт, М. Валье, во Франции – известный авиаконструктор академик Р. Эно-Пельтри. Во Франции в двадцатые годы рождается красивое название новой области знаний – астронавтика. При участии Эно-Пельтри в 1927 г. в Париже учреждается ежегодная премия в 5 тыс. франков за лучшую работу по астронавтике.

Многие из создателей ракетной техники работали в области авиации, и они подобно К. Э. Циолковскому предвидели, что ракете со временем предстоит прийти на смену аэроплану.

В 1882 г. «отец русской авиации» Н. Е. Жуковский опубликовал работу «О реакции вытекающей и втекающей жидкости», где вывел формулу для определения воздействия на сосуд втекающей или вытекающей из него жидкой струи.

Пятнадцатью годами позже петербургский ученый, вскоре профессор университета И. В. Мещерский выпустил труд «Динамика точки переменной массы». Полученное в этом исследовании уравнение до сих пор является исходным для определения тяги ракетного двигателя.

К 1903 г. относится издание первой части знаменитой работы Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами». В этом сочинении дана стройная теория ракетного движения и доказано, что именно ракета явится средством грядущих межпланетных полетов. Циолковский на десятилетия вперед предвосхитил дальнейший ход развития научной мысли. Его работа стимулировала более глубокое изучение этой проблемы как в России, так и за рубежом.

Страстным поборником идеи межпланетных полетов был Я. И. Перельман. Еще в 1915 г. Я. И. Перельман написал книгу «Межпланетные путешествия (Основы ракетного летания и звездоплавания)», которая выходила несколькими изданиями. В предисловии к одному из них К. Э. Циолковский писал, что «это сочинение явилось первой в мире серьезной, хотя и вполне общепонятной книгой, рассматривающей проблему межпланетных путешествий и распространяющей правильные сведения о космической ракете».

Уже после Октября большую роль в развитии теории и практики ракетостроения сыграли Ф. А. Цандер, Ю. В. Кондратюк, ученик и соратник Жуковского профессор В. П. Ветчинкин и др.

Фридрих Артурович Цандер, уроженец Латвии, выпускник Рижского политехнического института, много и успешно занимался теорией межпланетных полетов с минимальным расходом топлива. Он рассчитывал удобные сроки отправления космических кораблей, время пребывания их в пути, возможные моменты коррекции траекторий. Он плодотворно работал и в качестве конструктора. «Первый космический инженер», Ф. А. Цандер был окрылен поддержкой его работ В. И. Лениным.

Юрий Васильевич Кондратюк был одним из ведущих теоретиков космонавтики. Можно лишь поражаться широте и глубине взглядов этого ученого-самоучки, который, не имея даже высшего образования, сумел внести заметный вклад в теорию космоплавания.

Кондратюк занимался проблемами энергетики космических кораблей, теорией многоступенчатых ракет, вопросами создания межпланетных заправочных баз в виде искусственных спутников планет и многими другими.

В 1929 г. за собственный счет Кондратюк опубликовал в Новосибирске небольшую книжечку «Завоевание межпланетных пространств». Эта книжечка – постановка задачи, как бы тезисное изложение тех проблем, которые предстоит решить для полета в космос.

Человек необычайной судьбы, Ю. В. Кондратюк испытал в жизни ни с чем не сравнимую радость творческих побед и горечь несправедливости. Сегодня мы знаем, что имя, под которым он вошел в историю космонавтики – псевдоним. Вместе с документом, удостоверяющим личность, по просьбе родных его взял себе в 1921 г. юноша из Полтавы Александр Игнатьевич Шаргей.

Ю. В. Кондратюк ушел добровольцем на фронт Великой Отечественной войны.

В молодой Советской республике прочно вставала на ноги авиационная промышленность. Во многих высших учебных заведениях страны готовились кадры квалифицированных авиационных инженеров. Их мысли об авиации будущего – суперавиации – вели к разработке проблем реактивного движения. Но к этому же вели мысли и инженеров-артиллеристов, мечтавших о суперартиллерии. Так ракетостроение стало фокусом, на котором сосредоточились интересы сотен авиаконструкторов и артиллеристов. Поначалу серьезное практическое применение ракет казалось делом отдаленного будущего, тем не менее в стране появляются первые специализированные лаборатории.

Обложка книги Ю. В. Кондратюка. Новосибирск, 1929 г.

Гравитационный маневр по Ю. В. Кондратюку

Организованная в 1921 г. в Москве при Комитете по делам изобретений ВСНХ, в 1925 г. переехала в Ленинград замечательная лаборатория военного инженера Н. И. Тихомирова. Чуть позднее она была переименована в Газодинамическую лабораторию, сокращенно ГДЛ. Активную роль в деятельности ГДЛ играл М. Н. Тухачевский, с 1928 по 1930 гг. командующий Ленинградским военным округом. Получив назначение начальником вооружений РККА, он 15 июля 1931 г. переводит лабораторию в свое непосредственное подчинение, неослабно следит за ходом работ, присутствует на испытаниях.

М. Н. Тухачевский прозорливо видел перспективы военного и мирного использования ракет. В ГДЛ были заложены основы конструирования реактивных снарядов на твердом топливе. В стенах этой лаборатории окреп талант одного из основоположников советской практической космонавтики, автора многих двигателей реактивных летательных аппаратов академика В. П. Глушко.

Вскоре в Москве и Ленинграде при Осоавиахиме создаются на общественных началах группы по изучению реактивного движения – МосГИРД и ЛенГИРД. Это были группы инженеров-энтузиастов, занимающихся как проблемами реактивного движения, так и проблемами межпланетных полетов. Шутники расшифровывали сокращение ГИРД как «группу инженеров, работающих даром». Но инженеры МосГИРД и ЛенГИРД, работая даром, отнюдь не теряли даром времени. Там создавались первые образцы советских ракет. Первым руководителем МосГИРД был Ф. А. Цандер. Несколько позже такие же группы были созданы в Харькове, Баку и других городах.

В первой половине 1932 г. Центральный Совет Осоавиахима учредил в Москве ГИРД – центральную научно-исследовательскую и опытно-конструкторскую организацию с так необходимым ей производственным помещением. С апреля 1932 г. ГИРД возглавил С. П. Королев.

Не нужно думать, что молодая республика Советов могла выделить на решение проблемы межпланетных полетов значительные средства. Условия, в которых работали гирдовцы, были тяжелыми до крайности. Они захватили подвал большого дома № 19 на улице Садовая-Спасская. Вспоминает один из ответственных сотрудников Наркомата по военным и морским делам, который заглянул ознакомиться с деятельностью ГИРД: «Многое в жизни я видел, но впервые был свидетелем того, чтобы в мирное время научно-исследовательская группа работала в подвале, при плохом освещении, на земляном полу… Десяток шагов вперед – и вот „кабинеты“, где рождаются будущие конструкции… В „кабинетах“ – кирпичные подвальные стены, даже не побеленные, земляной пол, дверей, как правило, нет, а где они есть, то самодельные…»

Автор этих воспоминаний был потрясен двумя обстоятельствами: бедностью обстановки и тем, что каждый из присутствующих мог ответить на любые технические вопросы, которые ему ставились. Между тем высокий гость застал, можно сказать, райские условия. В обыденной рабочей обстановке здесь ревели двигатели, валил дым, пахло гарью и кислотой. Жильцы дома № 19 регулярно отправлялись жаловаться в милицию.

Да, космонавтика рождалась совсем не в парадных залах, но все те, кто стоял у ее колыбели, отличались несокрушимой уверенностью в ее великом будущем. Сохранившееся здание на Садовой-Спасской в Москве, так же как и ленинградские здания, где размещалась ГДЛ, отмечены ныне мемориальными досками.

В марте 1933 г., когда уже шла серьезная подготовка к слиянию ГДЛ и ГИРД, в возрасте 45 лет скончался Ф. А. Цандер. По требованию товарищей по работе он согласился уехать лечиться в Кисловодск, по дороге заболел тифом, и подорванный непосильными нагрузками организм не справился с болезнью. Врачи констатировали у него – никогда не пившего и даже не курившего человека – цирроз печени. Это была плата за условия, в которых он находился при экспериментах с реактивными и авиационными двигателями. Он постоянно дышал выхлопными газами, парами вредных веществ.

Ф. А. Цандер – советский инженер и изобретатель, последователь Циолковского. Создатель ряда первых в СССР образцов реактивных двигателей. Наряду с именами многих других выдающихся деятелей мировой науки и техники имя Цандера стало названием одного из кратеров на обратной стороне Луны

Фридрих Артурович стал прототипом главного героя вышедшего вскоре научно-фантастического романа А. Беляева «Прыжок в ничто».

Среди молодежи ГИРД Ф. А. Цандер был единственным известным исследователем. С его кончиной ГИРД вообще мог прекратить свое существование. Но ближайший помощник Ф. А. Цандера, его ученик С. П. Королев ответил на удар судьбы не сетованиями, а делом: 17 августа 1933 г. на полигоне в Нахабине под Москвой гирдовцы провели запуск первой в мире ракеты на гибридном топливе. А первая советская жидкостная ракета ГИРД-Х конструкции Ф. А. Цандера была запущена там же 25 ноября 1933 г. Это были решающие аргументы в пользу правильности избранного ГИРД направления. Было это образом действия, столь характерным для будущего Главного Конструктора.

Еще до запуска ракеты ГИРД-Х, в сентябре 1933 г. решением Реввоенсовета СССР, подписанным начальником вооружений РККА М. Н. Тухачевским, на базе ГДЛ и ГИРД в Москве был организован Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ). Много сил отдал маршал Тухачевский для переоснащения Красной Армии: на смену кавалерии, тачанкам, пикам и саблям он ставил на вооружение броневики, танки, самолеты и подводные лодки. Великое будущее оказалось и у детища М. Н. Тухачевского – первого в мире научно-исследовательского института, занимающегося исключительно ракетной техникой.

Так работы по созданию ракетной техники приобретают в СССР общегосударственный размах. В РНИИ разрабатываются многие типы реактивных снарядов, которые идут на вооружение Красной Армии. В РНИИ создается самое грозное оружие времен Отечественной войны – знаменитая гвардейская «катюша».

Двадцатые и тридцатые годы – не только апофеоз дирижаблей и стратостатов, но и время деятельной подготовки к выходу человечества в Космос. Растущим интересом к проблемам ракетостроения и покорения межпланетных пространств навеян известный роман Алексея Толстого «Аэлита» (1922-1923 гг.) В 1924 г. по инициативе Ф. А. Цандера в Москве возникает Общество межпланетных сообщений. Оно просуществовало недолго, но работа, как мы уже говорили, активно продолжалась. «Общество межпланетных сообщений» действует в США, «Общество для изучения космического полета» в Германии, французский Астронавтический комитет при Астрономическом обществе ежегодно присуждает премии за лучшие работы по межпланетным сообщениям.

В феврале 1927 г. в Москве с огромным успехом прошла Первая всемирная выставка проектов и моделей межпланетных аппаратов и механизмов. Наряду с несколькими зарубежными научно-фантастическими фильмами, в СССР при консультации К. Э. Циолковского был снят кинофильм о полете на Луну «Космический рейс».

С 1928 по 1932 гг. профессор Н. А. Рынин опубликовал в Ленинграде своего рода энциклопедию космонавтики. Под общим заглавием «Межпланетные сообщения» им была выпущена в свет серия из девяти выпусков объемом от нескольких десятков до 350 страниц крупного формата каждый, в которых содержались самые разнообразные сведения, имеющие отношение к ракетостроению и космонавтике. Название одного из этих выпусков послужило нам для заглавия данного раздела.

А вот полный перечень выпусков:

1. Мечты, легенды и первые фантазии.

2. Космические корабли.

3. Лучистая энергия в фантазиях романистов и в проектах ученых.

4. Ракеты.

5. Теория реактивного движения.

6. Суперавиация и суперартиллерия.

7. К. Э. Циолковский. Его жизнь, работы и ракеты.

8. Теория космического полета.

9. Астронавигация. Летопись и библиография.

Обложка пятого выпуска серии трудов Н. А. Рынина под общим заглавием «Межпланетные сообщения». Издание автора. Ленинград, 1929 е.

На смену старшему поколению энтузиастов космонавтики уверенно шла молодежь. К тому новому поколению авиационных инженеров, которые пришли в ракетостроение, принеся туда и свой молодой задор, и богатый опыт авиаконструкторов, принадлежал С. П. Королев.

Главный конструктор работает на любом заводе, в любом конструкторском бюро: по штатному расписанию предприятий это одна из обычных инженерно-технических должностей. Но жил в нашей стране человек, который носил такое звание не столько по должности, сколько по своему вкладу в развитие космонавтики. При жизни его имя в газеты не попадало. Словно самое почетное звание укрепилось за ним на газетных полосах напечатанное с заглавных букв – Главный Конструктор. Им был академик Сергей Павлович Королев.

В мудрой старой притче рассказывается о трех строителях собора в средневековом французском городе Шартре. Их спросили, что они делают. «Тачку тяжелую тащу, будь она неладна», – сказал первый. «Семью кормлю», – после раздумья обронил второй. Третий же, не задумываясь, ответил: «Я строитель Шартрского собора!»

С. П. Королев десятилетиями наравне с другими ежедневно выносил на своих плечах тяжкий груз разработок по созданию и освоению новой, никому неведомой ранее техники. Но его имя вошло в историю человечества потому, что с юношеских лет он ясно видел грандиозную конечную цель своего творчества – выход человека за пределы Земли.

Сережа Королев родился в тихом украинском городе Житомире 12 января 1907 г. по новому стилю. По употреблявшемуся тогда в России старому стилю шел еще декабрь 1906 г. Детство и юность Сережи прошли на Украине: в Житомире, Киеве, Нежине, Одессе. Самым близким для него в жизни человеком была мать – вскоре после рождения Сережи семья распалась, и отца своего Сережа помнить не мог. Но у него сложились хорошие, дружеские отношения с отчимом.

Тяжелые годы иностранной интервенции и гражданской войны пережил в Одессе. Именно в эти годы сложился его изумительно целеустремленный, волевой, бескомпромиссный характер. Он понял, что жизнь и целого народа, и отдельного человека определяет ведущая их мечта. И эта мечта никогда никому не плывет сама в руки, за нее надо сражаться, проливать кровь, биться, – только в борьбе и народ, и каждый человек могут обрести свое подлинное счастье, воплотить ведущую их мечту в жизнь.

С. Королеву не пришлось идти в жизнь проторенной дорогой ученого – школа, университет, преподавание. Все было совсем не так. В 1923 г. он поступает в одесскую строительную профессиональную школу. Там он получает среднее образование вместе с профессией строителя-черепичника. Одновременно в нем загорается мечта о крыльях, о полетах. Сергей осваивает искусство парения на планере, сам конструирует планеры.

Совпадения, которые бывают в жизни, причудливее литературных выдумок. Именно в Одессе, не зная друг о друге, росли и учились в профтехшколах ровесники – в далеком будущем два выдающихся создателя ракетно-космических систем: приехавший туда С. П. Королев и коренной одессит В. П‘. Глушко. Бюст дважды Героя Социалистического Труда, почетного гражданина Одессы, автора обширного семейства уникальных реактивных двигателей, академика Валентина Петровича Глушко установлен в этом городе на Приморском бульваре.

После окончания одесской стройпрофшколы Сергей Королев в 1924 г. поступает в Киевский политехнический институт на аэромеханическое отделение. В связи с закрытием этого отделения его переводят в 1926 г. на аэромеханический факультет Московского высшего технического училища.

Все годы учебы Сергей Королев жил на собственный заработок. В Киеве он работал столяром, а также разносчиком газет. И в Москве учился, постоянно совмещая учебу с работой в конструкторском бюро.

Преддипломную производственную практику студент Королев проходил в конструкторском бюро А. Н. Туполева, автора к тому времени уже известных всему миру АНТов. И твердо усвоил Сергей Королев на всю последующую жизнь уроки учителя: не место красит человека, а человек место. Свои первые самолеты А. Н. Туполев создавал в бывшем трактире «Раек», а собирал в конюшне.

Вместе с окончанием МВТУ Сергей успешно оканчивает Московскую школу летчиков. Теперь Королев может не только строить крылатые машины, но и сам летать на них.

С 1929 г. после знакомства с работами К. Э. Циолковского Сергея Королева поглощает идея использования реактивного принципа в авиации и полетах человека в космос. Он по-прежнему работает как авиаконструктор. Созданные конструктором новые планеры с инициалами СК отлично показывают себя на Всесоюзных планерных соревнованиях 1929 и 1930 гг. Но мысли Сергея заняты уже совсем иным.

Инженер Королев становится активным сотрудником МосГИРД, а вскоре получает назначение начальником ГИРД. После образования РНИИ Королев начинает работать в этом новом институте.

И вновь мы возвращаемся к мысли, которую так хорошо осознал молодой Сергей Королев. Если тобой руководит мечта, то надо делом доказать свои возможности, чтобы эту мечту поняли, признали и поддержали все окружающие. Надо делать, а не только говорить о деле.

С. П. Королев верил в полет человека на аппарате с реактивным двигателем, он хотел строить такой аппарат и воспользовался своим правом построить планер для очередных Всесоюзных соревнований.

Соревнования эти проходили в те годы в Крыму, в поселке Коктебель. Они дали путевку в жизнь многим выдающимся советским авиаконструкторам – А. С. Яковлеву, С. В. Ильюшину, О. К. Антонову и другим. Не раз выступал в Коктебеле со своими планерами и С. П. Королев. Но на этот раз он подготовил к соревнованиям необычную машину. Странный это был планер, получивший порядковый номер СК-9, – двухместный, весь какой-то излишне тяжелый, с чересчур прочными крыльями.

Секрет планера быстро открылся после соревнований. Вместо второго сидения хорошо вписался бак для горючего, и планер СК-9 с двигателем ОРМ-65 конструкции В. П. Глушко превратился в прекрасный пилотируемый ракетоплан РП-318-1.

При работе над этим ракетопланом, не сойдясь во мнении с одним из своих помощников, Королев отправился сам испытывать на стенде герметичность соединения трубопроводов. Испытания закончились бедой. Из соединения под давлением вырвало трубку, которая ударила Королева по голове. Образовалась трещина в лобной части, Королева увезли на «скорой», и месяц он пролежал на больничной койке. Когда в больнице навестил его тот самый помощник, Королев без предисловий сказал: «А ты оказался прав – надо менять конструкцию уплотнения».

По непредвиденным обстоятельствам летные испытания РП-318-1 задержались. Но 28 февраля 1940 г. летчик Владимир Федоров поднял, наконец, в воздух этот летательный аппарат конструкции С. П. Королева, и он оставил далеко позади наблюдавший за ним обычный поршневой самолет. Так совершился первый в СССР полет человека на ракетоплане с ЖРД – провозвестнике отечественной реактивной авиации, который служил вещественным подтверждением предвидения К. Э. Циолковского о том, что за эрой аэропланов винтовых грядет эра аэропланов реактивных.

Пример с планером СК-9 исключительно характерен для биографии Королева. Его отличала предельная ясность в постановке цели и редкое умение, преодолев все препоны, на деле достигнуть задуманного.

С. П. Королева не обошли стороной события, которые являются самыми зловещими для страны следствиями культа личности Сталина. В РНИИ была развязана кампания по выявлению «врагов народа». Вдохновителем кампании, отнюдь не бескорыстным, был инженер Костиков. По складу характера Королев не мог остаться равнодушным, когда клеветали на его товарищей по работе. И это не прошло ему даром. 27 июня 1938 г. в дверях квартиры, где жил С. П. Королев, раздался ночной звонок. Утром ему были предъявлены чудовищные, дикие по своей нелепости обвинения.

– Осенью 1938 г. старший инженер группы № 2 Научно-исследовательского института № 3 Наркомата оборонной промышленности С. П. Королев якобы за вредительство в области новой техники был осужден на 10 лет тюрьмы. После пересмотра дела (в хлопотах по этому поводу участвовал М. М. Громов) в 1939 г. Особое Совещание НКВД заочно изменило приговор на 8 лет заключения в исправительно-трудовых лагерях. После двух лет одиночного заключения Королев оказывается на Колыме. Работает землекопом. Болеет цингой.

Ему пришел вызов для работы в системе 4-го спецотдела НКВД. Он попадает в Москву к своему учителю А. Н. Туполеву и вместе с ним с началом войны переезжает в Омск.

В 1942 г. С. П. Королев становится заместителем по летным испытаниям у В. П. Глушко, руководителя опытного конструкторского бюро по разработке реактивных двигателей. ОКБ внедряет проект установки на самолете жидкостного реактивного двигателя РД1-ХЗ для кратковременных включений. Двигатель устойчиво работал на земле и не запускался в воздухе. Арестант Королев уговорил летчика взять его в кабину стрелка, чтобы на месте разобраться в причинах отказа. В полете на бомбардировщике Пе-2 отскочившая трубка подачи топлива ранила Королева, а керосин залил ему лицо. Он почти полностью утратил зрение. Но удача улыбнулась Королеву: лечение дало результат, зрение восстановилось. Дело о самовольном полете замяли.

Участник описанных испытаний вспоминал, как Королев учил его уму-разуму: «Вот, Андрюша, лезь в дверь, гонят – лезь в окно, гонят – опять в дверь. Добивайся своего».

Известный летчик-испытатель М. Галлай в книге «Испытано в небе» вспоминает о мимолетной встрече, относящейся к этим суровым военным годам. На одном из полевых аэродромов он неожиданно увидел своего знакомого, «плотного, среднего роста человека, одетого в несколько странный, особенно для летнего времени костюм: куртку и брюки из какого-то черного подкладочного сатина».

«…Я видел перед собой другое, – пишет Галлай, – еще одну (сколько их?) форму проявления несгибаемого человеческого мужества. Сквозь сугубо прозаические слова – о тягах, расходах, количествах повторных включений – передо мной в полный рост вставал внутренний облик человека, творчески нацеленного на всю жизнь в одном определенном направлении. В этом направлении он, и шел. Шел вопреки любым препятствиям и с демонстративным пренебрежением (по крайней мере внешним) ко всем невзгодам…»

Таким же ЭС ПЭ, как его впоследствии всегда дружески за глаза называли товарищи по работе, оставался до самой смерти – «энергичный и дальновидный, умный и нетерпимый, резкий и восприимчивый, вспыльчивый и отходчивый. Большой человек с большим, сложным, противоречивым, нестандартным характером…».

После войны С. П. Королев в числе других специалистов получает представление о деятельности немецких ракетчиков. Наш собственный богатый опыт не допускает сомнений, что ракетам принадлежит будущее, и на уровне руководства страны это важнейшее направление развития техники обретает поддержку. Важная подробность. Хотя разведслужба Аллена Даллеса вывезла из поверженной Германии в США всех ведущих ракетных специалистов, техническую документацию, оборудование и архивы, руководящие деятели США, ослепленные мощью американской авиационной техники, не увидели перспектив развития ракетостроения.

«Три великих К», занимающих исключительное место в истории советской науки: С. П. Королев, И. В. Курчатов и М. В. Келдыш (слева направо)

В послевоенном 1945 г. давний знакомый и соратник С. П. Королева по ГИРД Михаил Клавдиевич Тихонравов сколачивает группу энтузиастов для проектирования высотного ракетного летательного аппарата с герметичной кабиной для двух человек. Проект не был осуществлен. Замыслы космического полета людей пришлось отложить до лучших времен, а Тихонравов и его друзья вскоре принялись за обоснование возможности создания спутника. Расчетами занимались в домашних условиях, чертили по вечерам на кухне. Секретными они тогда еще не были, – чертежи спутника держали под столом.

Противников развития ракетостроения в ту пору хватало не только в США, но и у нас. Даже среди людей знающих и достойных уважения. Со статьей о вреде ракетной техники выступил, например, в «Известиях» авиаконструктор Яковлев. Было очень трудно. Но Королев снова проявил несгибаемую волю в достижении намеченного.

В 1946 г. принимается решение о придании работам по ракетной технике государственного размаха. Назначаются главные конструкторы по всем основным системам баллистических ракет дальнего действия: по двигателям, по системе управления, по стартовым установкам, по бортовому и наземному радиокомплексу, по гироскопическим приборам. За С. П. Королевым как за главным конструктором ракетно-космической системы в целом остаются и проблемы общей компоновки, конструирования и изготовления корпусов, а также сборки ракет. И если большинство соратников С. П. Королева располагали к тому времени определенным «заделом» и кадрами, то ему предстояло начать на пустом месте: собрать и сплотить воедино совершенно новый коллектив.

С этой задачей С. П. Королев блестяще справился. Ему же принадлежит заслуга в поразительной результативности действий знаменитого неформального координационного органа – Совета главных конструкторов. В него входило шесть инженеров, не облеченных тогда титулами академиков, членов-корреспондентов, докторов наук. За плечами каждого был богатый практический опыт, знания, коллектив КБ. Это были В. П. Бармин, В. П. Глушко, С. П. Королев, В. И. Кузнецов, Н. А. Пилюгин, М. С. Рязанский. Проходили заседания Совета там, где удобнее, но председательствовал всегда С. П. Королев. Он был признанным лидером. Со временем Сергей Павлович сумел добиться, что постановления Совета главных конструкторов стали обязательными для всех министерств и ведомств.

С 1947 г. С. П. Королев приступает к постоянному выполнению обязанностей главного конструктора головного НИИ, а с 1950 г. стоит во главе особого конструкторского бюро (ОКБ), которое в 1954 г. начинает работать над созданием мощных межконтинентальных ракет. Но конечную цель своего труда он видит в космических полетах. В 1956 г. с частью своей группы вливается в состав ОКБ Королева его единомышленник М. К. Тихонравов.

В мае 1954 г. С. П. Королев обратился в Совет Министров СССР с предложением о переводе работ по созданию спутника Земли на практические рельсы: «По Вашему указанию представляю докладную записку тов. Тихонравова М. К. „Об искусственном спутнике Земли“, а также переводной материал о работах в этой области, ведущихся в США. Проводящаяся в настоящее время разработка нового изделия позволяет говорить о возможности создания в ближайшие годы искусственного спутника Земли…» Проект М. К. Тихонравова был предварительно одобрен руководителем института – преемника РНИИ – академиком М. В. Келдышем.

В августе 1955 г. С. П. Королев направляет в Правительство свои соображения о программе исследования космического пространства, начиная с запуска простейшего спутника и до осуществления пилотируемых полетов.

Мир пока еще не знает названия Байконур. Баллистические ракеты запускаются с полигона близ Сталинграда, который известен ныне как Капустин Яр. Этот старший брат Байконура хранит память о выдающихся деятелях советской ракетной техники: С. П. Королеве, Н. А. Пилюгине, М. К. Янгеле. Между тем, правительственная комиссия подготовила предложения по трем вариантам создания крупного космодрома будущего: в Марийской АССР на месте оставшихся после вырубок военных лет свободных пространств, на берегу Каспия в районе Махачкалы и в Казахстане, в полупустыне, прилегающей к реке Сырдарье. По докладу в Правительстве маршала Г. К. Жукова было принято решение о Байконуре.

Крупный успех приходит к конструкторскому бюро Королева 21 августа 1957 г.: первая в мире межконтинентальная баллистическая ракета Р-7, знаменитая «Семерка», рассчитанная на дальность в 8 тыс. км испытывается в полете и достигает заданного района Камчатки. Она предназначена стать напоминанием, что отныне в мире нет неуязвимых районов, и даже заокеанский агрессор получит решительный отпор. Эта ракета становится весомым аргументом для поддержания мира, но никогда она не носила в чужие страны смертоносного ядерного оружия. Зато именно на базе «Семерки» выполнены носители первых образцов мирных космических аппаратов. «Кони поданы! – шутил С. П. Королев. – Где спутник?»

Прозорливость Королева находила выражение в деталях, которые в то далекое время казались сущими пустяками. Сотрудники конструкторского бюро впоследствии вспоминали, как отверг Главный Конструктор очередной вариант первого спутника.

– Почему он плох? – недоумевали проектировщики.

– Потому, что не круглый.

Для полета в безвоздушном космическом пространстве форма спутника не имеет значения. В дальнейшем спутники имели самые причудливые конфигурации. Но тогдашняя реакция Главного Конструктора вовсе не была странной выходкой. Действительно, попробуйте представить сегодня первый искусственный спутник Земли иным. Ведь это крохотная модель земного шара. Его стремительное движение подчеркнуто пучком гордо откинутых антенн, как «грива у скачущего карьером коня», скажет М. Галлай. Спутник стал символом современной человеческой цивилизации. Чисто в техническом отношении по сравнению с ракетой-носителем объем работ по первому ИСЗ был, можно сказать, совершенно ничтожным. Но почувствовал, предвосхитил Главный Конструктор, что не пустяком станет даже внешний облик незамысловатого изделия ПС – «простейшего спутника».

Советские представители в международных организациях задолго до запуска спутника, с 1951 г. сообщали о реальности его создания. Однако западные средства массовой информации не придавали этому значения, считали «советской пропагандой». Когда же первый в мире искусственный спутник Земли оказался не американским, а советским, пресса была потрясена и взбудоражена. Друзья СССР восхищались подвигом советской науки и техники. Недруги были в шоке от неоспоримого свидетельства мощи нашего научно-технического потенциала. Исторически повелось, что образцы принципиально новой техники, если и не рождались, то обретали жизнь в развитых странах Запада – паровоз, пароход, радио, электротехника, автомобиль, телефон, телевидение, атомная бомба и т. д. Спутник не имел прообразов, он был совершенно новым творением рук человека, его вместе с ракетой-носителем нельзя ниоткуда скопировать, – и он полностью от начала до конца был создан в СССР. Это был великий вклад советского народа в мировой научно-технический прогресс. И совсем не случайно русское слово «спутник» со значением искусственного спутника Земли прочно вошло практически во все языки мира.

Молодым человеком я непродолжительное время близко знал С. П. Королева, по делам часто встречался с ним, иногда несколько раз в день. След этих встреч неизгладим. И возвращаясь к событиям более чем двухдесятилетней давности вновь и вновь пытаюсь, отбросив случайное, выделить стержень своих впечатлений. Королев был именно таким, каким и должен быть в нашем представлении идеальный руководитель громадного коллектива, решающего сложнейшие научно-технические проблемы современности. Его черты: ясное понимание стоящих задач, причем в широком контексте с задачами политическими, экономическими, социальными; умение доходчиво, зримо донести эти задачи до других, убедить и зажечь своим энтузиазмом; железная воля в реализации намеченного; беспощадная требовательность к самому себе и к своей работе наряду с чуткостью и отзывчивостью к соратникам: умение в трудной обстановке бесстрашно взять всю ответственность на себя; безукоснительное выполнение своих обещаний и обязательств, даже самых незначительных, наряду с требованием того же от других; цепкая память; безотказная научная и инженерная интуиция; психологическое умение разбираться в людях; чувство юмора.

Невозможно вспомнить случая, чтобы Королев просто-напросто удовлетворился каким-то успешным пуском и действовал по пресловутой печально-известной поговорке: «Мое дело прокукарекать, а там хоть не рассветай!» В силу своих жизненных принципов он должен был обязательно проследить, какие научные результаты проистекли в итоге работы, осмыслить их, откорректировать каждый последующий шаг. Это не входило в круг его обязанностей, но он не мог не думать о будущей судьбе космонавта, который летел в космос на его корабле; и недаром относился к космонавтам как к родным детям. Все это, казалось, было непосильным для одного человека. Но Королеву удавалось. Он приезжал на работу первым и уезжал последним. Если того требовали обстоятельства, работал ночами, сутками, месяцами подряд. Из ближайшего окружения реже всех в последнее время его, вероятно, видела жена.

4 октября 1957 г. горнист на космодроме Байконур подал сигнал «Слушайте все!» О горнисте позаботился С. П. Королев. В 22 часа 28 минут московского времени с территории СССР принял старт первый в мире искусственный спутник Земли. По решению Международной астронавтической федерации этот день официально провозглашен началом космической эры.