В ВОДАХ КИТАЯ

В ВОДАХ КИТАЯ

Летом 1856 г. Фишер получил назначение на паровой корвет «Хайфлаер», направлявшийся в Китай, чтобы пополнить эскадру адмирала Мичела Сеймура.

В Китае полным ходом шел процесс внедрения европейцев в его экономику. Англичане играли в этом деле лидирующую роль и трехсотмиллионная нация, непоколебимо уверенная в своем превосходстве над всеми остальными, но безнадежно отставшая от Европы, уже не могла противостоять растущей мощи западной технологии, и вынуждена была принимать европейский взгляд на мир.

Задачей Фишера, так же как и других военных моряков, было содействовать формированию у китайцев образа «прогрессивности» западной цивилизации. Первые конфликты, положившие начало второй опиумной войне, начались в 1856 г. Независимое мнение в интерпретации пунктов Нанкинского договора приняли не только жители Кантона, но и высшие бонзы в Пекине, не позволявшие своему императору поддаться на уговоры послов Великобритании и других «западных варваров», добивавшихся разрешения на организацию торговых факторий в Китае. Англичане же, «вдвойне подлая нация» по понятиям кантонцев, свято верили в свою миссию «приобщения азиатов к цивилизации» путем насаждения западной торговли.

Вскоре переговоры зашли в тупик, и англичане, действуя совместно с французами, решили прибегнуть к военной силе. Командование морскими операциями было возложено на адмирала Мичела Сеймура, того самого, который так неудачно изучал русские морские мины на Балтике. Очевидно, из-за потери правого глаза адмирал действовал с особой жестокостью, уничтожая китайские прибрежные поселения и джонки в бухтах и реках. Несмотря на то, что карательные операции велись с большой интенсивностью в течение полугода, результат был достигнут ничтожный.

Союзники вынуждены были перейти к более целенаправленной стратегии. В 1856–1857 гг. главным театром военных действий стали воды у юго-восточного побережья Китая, а главной целью военных усилий союзников стал захват Гуанчжоу (Кантона), считалось, что овладение этим городом сделает пекинское правительство более сговорчивым. Однако прежде чем подступиться к Гуанчжоу, Сеймуру нужно было обезопасить свой тыл и коммуникации от угрозы со стороны китайского флота. Две большие флотилии китайских джонок также были сосредоточены у Гуанчжоу для оказания противодействия англичанам. Несмотря на то, что джонки уничтожались в большом количестве, они представляли серьезную опасность. Эти сравнительно небольшие и маневренные парусно-гребные суда, вооруженные 24- или 32-фунтовыми европейскими пушками, могли, при умном использовании, самым существенным образом нарушить судоходство союзников на подходах к китайским портам.

В самый разгар военной кампании к флоту Сеймура присоединился «Хайфлаер». Первый удар было решено нанести по меньшему отряду, состоявшему из 41 джонки и сосредоточившемуся в одном_из рукавов реки в 25 км к юго-востоку от Гуанчжоу ¹. 25 мая 1857 г. военные пароходы «Гонконг», «Сэр Чарльз Форбс» и несколько винтовых канонерских лодок, под общим командованием коммодора Эллиота, вошли в реку и атаковали китайцев. У канониров на джонках не выдержали нервы и они дали залп слишком рано. Ядра упали с недолетом, не причинив англичанам никакого вреда. Джонки попали под убийственный огонь с английских кораблей и вскоре многие из них были покинуты командами. Коммодор Эллиот докладывал Сеймуру, что в течение 25–27 мая его корабли уничтожили или захватили 40 джонок². По большей части это были совсем небольшие суда, вооруженные одной 32- пли 24-фунтовой пушкой, расположенной в носовой части, и шестью легкими пушками, размещенными вдоль бортов. Англичане легко разделались с ними, потеряв всего 2 человека ранеными ³.

Сложнее обстояло дело со второй флотилией джонок, сосредоточившейся в фошаньском рукаве реки Чжуцзян, примерно в 12 км юго-западнее Гуанчжоу. Она состояла из 70 или 80 судов, значительно более крупных, чем те, которые были уничтожены 25 мая. Каждое из этих судов несло от 10 до 14 32-фунтовых длинноствольных пушек европейского производства ⁴. Вход в залив прикрывал небольшой форт, вооруженный 19 пушками.

31 мая «Хайфлаер» отбуксировал к устью реки госпитальное судно и несколько канонерских лодок с тем, чтобы на следующий день они могли начать атаку. Сражение в заливе Чжуцзян началось 1 июня 1857 г. Адмирал Сеймур лично осуществлял руководство операцией. Пока отряд десантников высаживался на берег и штурмовал форт, канонерские лодки под прикрытием кораблей «Хайфлаер» и «Калькутта» приняли бой с многочисленными джонками, подоспевшими к месту сражения. Положение англичан осложнялось тем, что фарватер оказался перегороженным барьером из затопленных лодок, нагруженных камнями. Из-за этого канонерские лодки, имевшие большую осадку, не смогли подойти к джонкам на достаточно близкую дистанцию. Англичанам для преодоления препятствия пришлось использовать шлюпки. 50 или 60 лодок с десантом обшей численностью около 2 тыс. человек устремились к китайской флотилии. На одной из этих шлюпок был и шестнадцатилетний мичман Фишер.

Во время фошаньского сражения был момент, когда перевес оказался на стороне китайцев. Англичане во время атаки подверглись такому частому и меткому обстрелу, что почти все шлюпки получили пробоины. Был потоплен баркас с «Калькутты». Этот эпизод получил отражение в записках Фишера: «Когда китайские пушки открыли стрельбу, и ядро просвистело над лодкой, мы все побросали весла и пригнулись. «А ну-ка, приналягте на весла, друзья», — сказал капитан Шэдуэлл, и пустился в пространные рассуждения о том, насколько наш испуг замедлил продвижение лодки, по-видимому, совершенно не отдавая себе отчета, насколько нас задержала его лекция» ⁵.

Первая атака англичан захлебнулась, и они вынуждены были отступить и перегруппироваться. Сражение закончилось в тот же день, 1 июня. Британскому десанту, в конце концов, удалось преодолеть простреливаемое пространство и взять китайские джонки на абордаж. Большинство джонок было уничтожено. Разгром китайского флота и установленная союзниками с августа 1857 г. блокада реки Чжуцзян дали адмиралу Сеймуру возможность сосредоточить все силы на операции по захвату Гуанчжоу.

Несмотря на военные неудачи, китайский представитель Е Мин-чэнь отклонил требования, предъявленные английским и французским посланниками. Однако он не предпринял никаких мер для подготовки к защите Гуанчжоу, хотя концентрация военных кораблей на морских подступах к городу и захват англичанами и французами острова Хэнань явно свидетельствовали о намерениях союзников. Бомбардировка, почти не оборонявшегося города, началась утром 28 декабря. 29 декабря десант союзников начал штурм города, и на следующий день он был захвачен. Общая численность британских и французских войск, участвовавших в захвате Гуанчжоу, составила 5679 человек ⁶. В числе 69 матросов и офицеров, которых отрядили на берег из команды «Хайфлаера», был и Джон Фишер. Поскольку цинские власти не обороняли города, союзники понесли совсем незначительные потери.

В первой половине 1858 г. в военных действиях наступило некоторое затишье. Отряд канонерских лодок адмирала Сеймура отправился весной 1858 г. вверх по реке Байхэ, сопровождая британского посла лорда Элгина в Пекин. Крупные корабли британского флота пока бездействовали, отстаиваясь на рейде Шанхая. На время своего отсутствия Сеймур назначил командира «Хайфлаера» капитана Шэдуэлла командующим английскими морскими силами в Шанхае. В этом городе офицеры с «Хайфлаера» встретили весьма теплый прием в доме Эдмунда Уардена, управляющего отделением одной из английских пароходных компаний в Китае. Джек Фишер особенно подружился с миссис Уарден. Эту пожилую женщину знали многие мичманы с английской эскадры в китайских водах. В те времена военным морякам приходилось служить многие годы вдали от родных берегов. Особенно тяжело переживали долгую разлуку самые молодые. Для юных мичманов дом миссис Уарден становился чем-то вроде маленького островка «доброй старой Англии», где они могли отдохнуть и отведать домашних пирогов. Миссис Уарден знала многих мичманов эскадры по именам, а с некоторыми даже переписывалась ⁷.

Фишер также написал несколько воодушевленных писем супруге Эдмунда Уардена. Шестнадцать из них сохранились до наших дней. Много лет спустя, после описываемых событий, сын адмирала Фишера приобрел их за 21 фунт стерлингов ⁸. В 1952 г. они были опубликованы в первом томе переписки Фишера, издаваемой под редакцией американского историка Артура Мардера. Первое письмо к миссис Уарден датировано 15 июня 1859 г., последнее — 13 июля 1860 г. Поскольку Фишер никогда не вел дневник, эти «китайские письма» являются самым ранним источником для изучения его биографии.

Письма не только проливают свет на многие эпизоды службы Фишера в китайских водах, но и позволяют понять некоторые черты его характера. Существенный штрих к характеристике Фишера добавляет его фраза в письме к миссис Уарден с описанием сражения на реке Байхэ, где он замечает, что его письмо к ней «больше, чем, то которое я написал своей матери» ⁹.

С тех пор, как Фишер в возрасте б лет покинул Цейлон, он ни разу не видел своей матери и, похоже, очень от этого страдал. С возрастом Фишер стал вспыльчивым, и в своих отношениях как с друзьями, так и с родственниками, мог быть очень резок, если его желания не совпадали с их собственными. Но в молодые годы эти черты его характера еще не проявились со всей отчетливостью. Тогда, вне всякого сомнения, ему хотелось иметь и какие-то нежные отношения. Это очень хорошо просматривается в его письмах к миссис Уарден, в которых он называет ее «Мамс». Он писал миссис Уарден с каждой почтой и не упускал случая отчитать «Мамс», если очередной почтовый пароход не привозил письма от нее.

Тем временем вторая опиумная война шла своим ходом. Захват Гуанчжоу и успешные действия против китайского флота у юго-восточного побережья не принесли англичанам и французам желаемых результатов. В связи с этим центр тяжести военных операций было решено перенести в северные воды и постараться осуществить вооруженное вторжение в столичную провинцию. Военное командование союзников, располагавшее сравнительно небольшими силами в Китае, полагало, что дальнейший успех будет зависеть от энергичного проведения военных операций вблизи Пекина. Предполагалось, что это сделает цинских правителей более сговорчивыми ¹⁰.

С середины апреля 1858 г. военные корабли союзников начали сосредоточиваться в районе устья реки Байхэ — кратчайшего водного пути от побережья к Пекину. Вход в реку охранялся фортом Дату, который представлял собой земляные укрепления по обеим берегам, вооруженные несколькими десятками пушек. Позиции китайских укреплений были довольно сильными из-за узкого фарватера и топких илистых берегов на подступах к стенам форта.

20 мая эскадра Сеймура подошла к Дагу, и адмирал потребовал сдачи укреплений в течение 2 часов. Китайцы отклонили ультиматум, после чего канонерские лодки начали усиленный обстрел фортов. Затем был высажен десант, и Дагу был взят штурмом. Для захвата укреплений потребовалось всего около 1200 десантников, в то время как китайский гарнизон насчитывал 8-10 тыс. человек ¹¹. Такой знаменательный успех союзников объяснялся тем, что старшие офицеры цинского гарнизона бросили свои войска, когда началось наступление англичан и французов ¹². Китайские солдаты были деморализованы, хотя некоторые из них пытались организовать оборону и не покидали своих пушек до последнего. После взятия фортов британский и французский посланники смогли беспрепятственно добраться до Пекина.

Однако события развивались таким образом, что год спустя англичанам пришлось совершить еще одну военную экспедицию к Байхэ. Мичману Фишеру довелось быть участником этого похода. Эскадра, которой на сей раз командовал адмирал Джеймс Хоуп, состояла из 16 военных кораблей. На кораблях находились английский и французский посланники, а также 1200 солдат морской пехоты.

Корабли прибыли к Дагу 20 июня 1859 г. Англичане были неприятно удивлены, обнаружив вновь отстроенные и обновленные укрепления, а реку перегороженной. Британскому офицеру, посланному в качестве парламентера, китайцы не позволили даже высадиться на берег ¹³. Очевидно, Цины опасались, что добровольное снятие заграждений в устье Байхэ и пропуск иностранных военных кораблей к Пекину вызовет дальнейшее падение внутриполитического престижа маньчжурской династии. За прошедший год китайцы обновили и усовершенствовали укрепления Дагу, установив на батареях новые пушки европейского, в том числе и английского производства. Гарнизоном крепости теперь командовал маньчжур Сэнгэрипчи, известный в Восьмизнаменной армии как решительный и инициативный военачальник ¹⁴. Лейтенант Натаниэль Боуден-Смит, бывший участником еще первой экспедиции 1858 г., опытным глазом военного сразу оценил происшедшие изменения: «У меня в душе не было ни малейших сомнений, что мы возьмем их позиции также как и в прошлом году, но с 1858 г. существенные перемены действительно имели место. Не только огонь китайцев был более метким; они также вырыли несколько рвов на подступах к фортам, и эти рвы были наполнены жидкой грязью…»¹⁵.

Адмирал Хоуп решил атаковать. Его диспозиция была достаточно незамысловата. Адмирал разделил канонерские лодки на две группы. Первый отряд под командованием капитана Чарльза Шэдуэлла должен был атаковать укрепления на южном берегу реки, другая флотилия, под началом Николаса Ванситтарта, двинулась к северному берегу ¹⁶. Фишер находился в южном отряде на канонерской лодке «Бантерер».

Утром 25 июня канонерские лодки «Стерлинг», «Янус», «Плавер» (флаг адмирала Хоупа), «Корморан», «Ли», «Кестрел» и «Бантерер» вытянулись в кильватерную колонну вдоль китайских укреплений на южном берегу и открыли по ним огонь. С китайских фортов им ответили от 30 до 40 пушек, и завязалась ожесточенная артиллерийская дуэль ¹⁷. Стрельба китайских канониров была убийственно точной. «Каким-то чудесным образом я остался невредимым, писал Фишер миссис Уарден, — хотя мой Дорогой старый Шкипер (капитан Шэдуэлл, — Д. Л.) получил серьезную рану большой картечиной в ногу, и она до сих нор не вынута» ¹⁸. Англичане, как видно из этого письма, сразу же начали нести большие потери. Вначале китайцы сосредоточили огонь на флагманской канонерской лодке. Вскоре из 36 человек команды «Плавера» 26 были убиты или тяжело ранены. Его командира Рэйсона разнесло китайским ядром «в брызги». Командующий вынужден был перейти на «Корморан», поскольку «Плавер», окончательно выведенный из строя, начал тонуть. Однако на «Корморане» адмирал получил серьезное ранение, и ему пришлось передать общее руководство операцией Шэдуэллу ¹⁹.

К 17 ч. 40 мин. был потоплен «Кестрел», вслед за ним подбит и выбросился на берег «Ли». Из команды «Кестрела» невредимыми остались только 3 человека. Последним под воду ушел «Корморан». Только к вечеру англичанам удалось привести часть китайских пушек к молчанию и высадить десант. Попытка штурма выглядела поистине жалкой. Широкие рвы, заполненные жидкой грязью, оказались очень серьезным препятствием, тем более, что матросам пришлось преодолевать их под градом пуль и ядер. Едва ли 150 десантников добрались до второй траншеи. До стен смогли добежать всего 50 человек ²⁹. Карабкаться на насыпь, где их ожидали сотни вооруженных до зубов китайцев, они просто не решились. Десант бесславно вернулся на корабли. Фишер также принимал участие в этом неудачном штурме. Он чудом остался жив и вернулся на корабль, перемазанный грязью с ног до головы и смертельно уставший. В течение 36 часов во рту у них не было ни крошки.

Союзники вынуждены были с позором отступить. Потери англичан, названные в официальной реляции адмирала Хоупа, составили 89 убитых и 345 раненых ²¹. Но, по-видимому, число убитых и раненых было еще большим. Фишеру довелось побывать неподалеку от китайских укреплений спустя три дня после штурма. Теперь вражеские форты представляли собой совершенно жуткое зрелище. «…На следующую ночь после неудачной атаки китайцы сделали вылазку и, выловив всех европейцев, застрявших в грязи траншей, отрезали им головы и выставили их на стенах» ²². Следует также отметить, что во время сражения, у англичан были выведены из строя почти все старшие офицеры: серьезные ранения получили командующий эскадрой Джеймс Хоуп и капитан Шэдуэлл, командиру северного отряда канонерских лодок Николасу Ванситтарту ядром оторвало ногу.

В артиллерийской дуэли с китайскими фортами английский флот лишился 4 канонерских лодок. Три из них затонули на мелководье так, что верхние палубы и надстройки торчали над водой. Их решено было уничтожить, чтобы не достались противнику. «Мы сожгли «Плавер» до кромки воды или, точнее, до кромки грязи. Мы частично взорвали «Корморан» и попробовали еще раз (снять с мели) «Ли». Это было довольно рискованное дело, поскольку мы находились на расстоянии максимум 300 ярдов от берега, и около 25 пушек были нацелены прямо на нас, но они почему-то позволили нам работать. Я уверен, что мне не суждено быть застреленным. Маленький «Кестрел» затонул, но, я думаю, они его потом легко поднимут» ²³.

3 июля эскадра снялась с якоря и взяла курс на Сянган. Англичане потерпели серьезное поражение. Особенно унизительным было осознание того, что отступить пришлось перед китайской армией. «Эти китайцы сражались как никогда», — писал Фишер. «Некоторые из наших торжественно клянутся, что видели русских совершенно отчетливо, когда перебирались через ров. Я думаю, что это все-таки были русские; ни один китаец не сражался так, как те люди, которые бились вчера» ²⁴.

Штурм Дагу был последним крупным сражением, в котором довелось участвовать Фишеру в ту кампанию. Вторая опиумная Война близилась к концу. Можно смело утверждать, что мичман Фишер полностью заслужил свою «Китайскую медаль» и почетную «Кантонскую пряжку» к ней. Но, на наш взгляд, главным для Фишера за время его службы в китайских водах были, все же, не сражения и награды.

В те времена была совсем другая система подготовки морских офицеров на британском флоте по сравнению с той, которая существует в наши дни. Современный морской офицер вначале получает солидное образование в военно-морском училище на берегу и, лишь затем попадает на военный корабль. На английском флоте середины XIX века все было по-другому. Тогда будущий офицер еще совсем мальчишкой 13–14 лет сразу попадал на корабль. Дальше все зависело от того, чему научат юного кадета командир корабля или офицеры команды, ибо для получения офицерского чина нужно было сдавать очень сложный экзамен. И если «отцы-командиры» почему-либо не могли или не хотели его учить, будущая карьера этого кадета становилась весьма проблематичной.

Фишеру необычайно повезло в том отношении, что командиром парового корвета «Хайфлаер» был капитан Шэдуэлл. Впоследствии Фишер охарактеризует его как «самого святого человека на земле» ²⁵. Чарльз Шэдуэлл был мягким интеллигентным человеком. Матросы дали ему кличку «наш небесный отец». «Вся команда упала в обморок», когда капитан однажды позволил себе выругаться вслух. Натаниэль Боуден-Смит, сослуживец Фишера по «Хайфлаеру», дал командиру такую характеристику: «Я, будучи лейтенантом, получил назначение на паровой корвет «Хайфлаер», которым командовал капитан Шэдуэлл — настоящий ученый. Он был из тех людей, которые слишком хороши для того, чтобы командовать военным кораблем» ²⁶. Шэдуэлл действительно был ученым-астрономом. Впоследствии он опубликовал несколько работ в этой области. Он сыграл очень важную роль в образовании Фишера и дальнейшем продвижении его по службе. Командир много занимался со своим мичманом, который оказался весьма способным учеником. Под руководством Шэдуэлла Фишер освоил сложнейшие курсы алгебры, геометрии и астрономии. Он научился прекрасно разбираться в таких сугубо прикладных дисциплинах, как навигация, кораблевождение, артиллерийское дело.

Забегая вперед, скажем, что по возвращении в Англию в 1861 г. Фишер блестяще сдал квалификационный экзамен на чин лейтенанта, проявив незаурядные способности. Экзамен отличался большой сложностью: нужно было сдавать несколько дисциплин, по которым выставлялась совокупная оценка по 1000-балльной шкале. Ответы оценивались специальной комиссией Адмиралтейства. Соискатель Фишер набрал 963 балла из 1000 возможных! Это был лучший результат за предшествующие шесть лет ²⁷. За блестящие знания по навигации ему был вручен специальный приз — несколько книг и навигационные приборы.

Достижения Фишера особенно удивительны, если вспомнить, в каких условиях ему приходилось изучать все эти науки. Морская служба во все времена была трудным делом, и юному мичману доставалось не только от китайцев. Чего, например, стоит пьянка в ночь перед Рождеством на «Хайфлаере», подробно описанная Фишером в одном из писем к миссис Уарден: «Минут через сорок пять после двенадцати все на этом корабле будут мертвецки пьяны. Двое или трое уже давно изрядно навеселе, можно только гадать, сколько они приняли. Один из матросов подходил к моему гамаку прошлой ночью раз шесть, умоляя отдать его под трибунал; другой прятался во все дыры и щели, уверяя, что однажды убил человека, и что теперь брат убитого гоняется за ним с ножом! В восемь вечера на Рождество было нечто ужасное, Мамс. Около тридцати моряков протащили меня по всей палубе круга четыре, и каждый заставлял меня пробовать его грог и т. д. и т. д., и все это под скрипку и барабан. После двух часов процедуры я, улучив минутку, ускользнул от них. Полчаса они меня повсюду искали со своим грогом. Я с удовольствием всыпал бы им по две дюжины горячих, негодяи. Я закрылся в каюте старого Брайса и пока в безопасности, но кто-то только что подошел к двери. Мне придется погасить свечки и притвориться спящим. Ох, как бы мне хотелось быть там, где я в это время был в прошлом году! Какая тоска!» ²⁸.

Зимой 1859 г. Фишеру пришлось распрощаться со своим любимым командиром. Капитан Шэдуэлл так и не смог оправиться от раны, полученной им под Дагу. Осенью ему несколько раз оперировали ногу, но все безуспешно. В конце концов, Чарльз Шэдуэлл был списан на берег по инвалидности и в январе 1860 г. отбыл в Англию. Перед отъездом его лично посетил адмирал Джеймс Хоуп. Шэдуэлл настойчиво рекомендовал командующему мичмана Фишера, как очень одаренного юношу. Своему любимому ученику Шэдуэлл дал на прощание пространные наставления и подарил свои книги.

Адмирал Хоуп внял рекомендациям бывшего командира «Хайфлаера», и вскоре Фишер очутился на флагманском корабле. Уже тогда юный мичман был не лишен тщеславия: «Он (Хоуп — Д. Л.) повернулся ко мне и сказал: «Спускайся в мою лодку». И все на эскадре видели, как мичман садится в адмиральский ботик» ²⁹. Фишер быстро сориентировался в новой обстановке и был с командующим в прекрасных отношениях. «…Мы отлично ладили», вспоминал он впоследствии. — «У меня был такой крупный почерк, что адмирал мог читать его без очков» ³⁰.

Фишер также произвел на Хоупа самое благоприятное впечатление своими незаурядными способностями к точным наукам, и адмирал, со своей стороны, способствовал его быстрому продвижению по службе. Как только на эскадре открылась вакансия, Фишер сразу же был назначен на лейтенантскую должность. Это существенно сказалось на его материальном положении: теперь вместо кадетских 1 шиллинга и 9 пенсов в день, он получал 10 шиллингов.

29 марта 1860 г. вместе с производством в лейтенанты Фишер получил назначение на «Перл» — 21-пушечный винтовой корабль, но прослужил на нем недолго. Он планировал попасть на 16-пушечный шлюп «Фьюриес», прибытия которого ожидали в Шанхае двумя месяцами позже. «Фьюриес» должен был доставить в Шанхай сэра Фредерика Брюса — британского посланника, который затем собирался проследовать в Пекин для урегулирования спорных вопросов в англо-китайских отношениях. Возможно, Фишер лелеял мечту, что адмирал Хоуп замолвит за него словечко и ему удастся устроиться экспертом по морским вопросам при особе Брюса.

Замысел почти удался благодаря протекции Хоупа. Имея в кармане рекомендательное письмо адмирала, Фишер отбыл в распоряжение Оливера Джонса, командира «Фьюриеса». Однако для молодого честолюбца наступили трудные дни, когда он, согласно назначению, прибыл на борт означенного корабля. «Фьюриес» был деревянный колесник, водоизмещением 1286 т., имевший также и парусную оснастку. Он неплохо шел под парусами при попутном ветре, но очень скверно маневрировал при встречном. В штормовую погоду «Фьюриес» был подвержен жестокой килевой качке, плохо слушался руля, и для разворота ему требовалось большое пространство. Мощность паровой машины была недостаточна.

Фишер также столкнулся с большими трудностями, налаживая отношения с капитаном. В письме к миссис Уарден от 25 июня 1860 г. новоиспеченный лейтенант жаловался: «Он («Фьюриес» — Д. Л.) представляет собой ужасное старое корыто, на котором отсутствует всякий комфорт. Его командир Оливер Джонс — жуткий негодяй. По его вине на корабле уже однажды случился матросский мятеж. Он поступает очень хитро, стараясь иметь на корабле из офицеров только молодых лейтенантов, зная, что они исполнительны и не станут с ним связываться, рискуя своей карьерой» ³¹.

Основываясь на цитированном послании, можно предположить, что адмирал Хоуп совершил ошибку, направив своего любимца на «Фьюриес». Однако это письмо, написанное видимо под первым впечатлением, не вяжется с той характеристикой, которую Фишер дал Оливеру Джонсу значительно позднее: «Оливер Джонс, командир корабля, на котором я вернулся домой, был удивительным человеком… Он был очень притягательной личностью. В нем было столько шарма, он имел такие царственные манеры, был прекрасным наездником, замечательным лингвистом, экспертом в навигации и непревзойденным моряком. Он имел лучшего кока и лучшие вина на военном флоте…» «Мне кажется, — добавляет Фишер, — я был единственным офицером, которого он не сажал под арест. Я почему-то хорошо сошелся с ним, и он назначил меня штурманом корабля» ³². Словом, лейтенант Фишер приноровился к порядкам, царившим на «Фьюриесе», и вскоре обнаружил, что с эксцентричным капитаном можно ладить и у него есть чему поучиться.

К августу 1860 г. объединенная англо-французская эскадра вновь была готова атаковать форты на реке Байхэ и восстановить престиж, утраченный в июне 1859 г. Британскими военно-морскими силами командовал все тот же адмирал Хоуп, к тому времени уже оправившийся от ранения, полученного в предыдущую кампанию.

Под влиянием прошлой неудачи Хоуп пересмотрел свою тактику. Теперь он старался избежать прямой атаки фортов. Фишер во время операций находился на борту «Фьюриеса», прикрывавшего своей артиллерией высадку десанта в устье небольшой речки, впадавшей в море несколькими милями севернее Байхэ. 21 августа войска союзников атаковали форты Дагу, в то время как подошедшие канонерки подвергли их обстрелу с моря.

Китайцы сражались с таким же воодушевлением, как и в прошлом году, но на этот раз союзникам удалось преодолеть их сопротивление. «Фьюриес» оставался вне боя, хотя стоял на якоре достаточно близко, и Фишер мог наблюдать все, что происходило у фортов. В документах отсутствуют какие-либо указания на то, что ему пришлось принимать непосредственное участие в сражении. Однако он был награжден в числе некоторых других участников этого боя почетной «Пряжкой Дагу» к «Китайской медали». Заметим, что те, кто участвовал в кровопролитном, но неудачном для англичан сражении за Дагу в июне 1859 г., никаких медалей или пряжек не получили.

В марте 1861 г. «Фьюриес» покинул Гонконг и направился в Англию. В Гонконге капитан Джонс получил распоряжение командующего подойти по дороге к небольшому островку в Индийском океане с длинным туземным названием и «присоединить его к британской короне». Этот торжественный акт должен был выглядеть следующим образом: англичане высаживаются на остров и в присутствии лиц, его населяющих, водружают Юнион Джек (британский флаг), после чего Корабль Ее величества «Фьюриес» салютует флагу 21 залпом. «Фьюриес» появился около островка 19 июня. Чтобы получить более полную информацию о новой жемчужине в короне Британской империи, капитан Джонс приказал лейтенанту Фишеру высадиться на берег и осмотреть остров. Фишер нашел его «абсолютно пустынным».

Дальнейший путь прошел без особых приключений, и 20 августа 1861 г. «Фьюриес» бросил якорь в Портсмуте. Так закончился пятилетний период пребывания Фишера в Китае. В характеристике, данной ему капитаном Джонсом, было записано: «Как моряку, офицеру и джентльмену самая высокая моя похвала не будет чрезмерной» ³³.