ПЕРВЫЙ МОРСКОЙ ЛОРД

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПЕРВЫЙ МОРСКОЙ ЛОРД

«Эрой Фишера», когда им были осуществлены основные реформы британского флота, обычно принято считать время с 1902 по 1903 г., когда он занимал должность второго морского лорда, и далее, с 1904 по 1910 г., когда Фишер был первым морским лордом — самый высокий пост, какой только мог занимать военный моряк в Великобритании. Основные преобразования, осуществленные Фишером, можно свести к следующим пяти положениям: 1) реформа системы обучения и подготовки морских офицеров; 2) передислокация основных сил флота и сосредоточение их в водах метрополии; 3) сокращение численности корабельного состава флота за счет отправки на слом устаревших судов; 4) введение системы «неполных экипажей» на кораблях резерва; 5) создание «Дредноута» — линейного корабля принципиально нового типа, имя которого стало нарицательным для всех последующих кораблей этого класса.

Было бы весьма затруднительно дать изложение реформаторской деятельности Фишера в хронологической последовательности. Проведение в жизнь большинства из перечисленных реформ началось почти одновременно, они были весьма тесно взаимопереплетены и связаны между собой. Поэтому представляется более целесообразным предложить анализ преобразований Фишера, построенный по проблемному принципу. Начать следует, пожалуй, с характеристики самого Фишера и тех предпосылок и основ, благодаря которым его реформы были проведены в жизнь.

Ко времени возвращения Фишера в Адмиралтейство в качестве второго морского лорда, у него за плечами было уже 48 лет нелегкой морской службы. Без сомнения, Фишеру было присуще огромное честолюбие: свою военную карьеру он буквально «выкладывал по камешкам». Он всегда умел находить общий язык и ладить с вышестоящим начальством, во всяком случае, с теми, от которых зависело его продвижение по служебной лестнице. Достаточно сказать, что все капитаны, под началом которых ему довелось служить, предлагали ему оставаться и продолжать службу на их кораблях. Реджинальд Бэкон был недалек от истины, утверждая, что «Фишер… в своей морской карьере не сделал ни одной ошибки» 1.

И все же, это было долгое восхождение. Когда 21 октября 1904 г. Фишер, наконец, достиг вожделенного кресла первого морского лорда, ему было уже 63 года. Несмотря на солидный возраст, Фишер, ясностью мысли, душой и энергией, продолжал оставаться самым молодым человеком на военном флоте» 2.

На портретах и фотографиях тех лет Фишер выглядит человеком среднего роста и плотного телосложения. У него необычайно круглые широко открытые глаза с каким-то застывшим немигающим взглядом. Короткие с проседью волосы, жесткие, как проволока. Широкое скуластое лицо, неестественно желтый цвет кожи и низко опущенные уголки полных губ придавали всей внешности Фишера странные монголоидные черты. О кривотолках и слухах, связанных с якобы азиатским происхождением адмирала, уже говорилось. Фишера эти домыслы забавляли, хотя иногда и приводили в раздражение.

Адмирал Фишер был одной из интереснейших исторических личностей XX столетия. Он не являлся профессиональным политиком — оратором и ловцом человеческих душ, он не мог похвалиться богатством или аристократическим происхождением. Всем, чего он достиг, Фишер был обязан своей железной воле, энергии и упорству.

Фишер имел прекрасную память, быстрый и гибкий ум и большую работоспособность. Помимо всего прочего, адмирал был непревзойденным рассказчиком, веселым, и остроумным, не лишенным артистического таланта. Его память хранила неистощимый запас анекдотов и морских историй. Фишеру нельзя отказать и в способности к импровизации. Неплохой пример дает запись в дневнике британского посла в Германии Эдварда Гошена, датированная 6 сентября 1905 г.: «В ожидании короля (Эдуарда VII — Д. Л.) ужинали с Кемпбелл-Баннерманом. Появился сэр Джон Фишер, и стало очень весело. За едой король пытался подшучивать над ним: «Знаю я вас моряков, говорят, у вас в каждом порту жена». «То-то, я смотрю, Вам хочется стать моряком, сэр», — парировал Фишер» 3. Адмирал испытывал некоторое недоверие к печатному слову и всегда предпочитал ему непосредственное общение. Слово на бумаге утрачивает частично силу своего воздействия или, как выразился сам Фишер, теряет свою «арому» 4. Думается, что те «привилегированные», перед чьим носом Фишеру довелось потрясать кулаком, охотно согласились бы с этим утверждением.

В официальных отношениях Фишер часто бывал жестким, а если дело касалось серьезных промахов, допущенных подчиненными, то и жестоким. Немного найдется людей из числа современников Фишера, которые бы относились к нему равнодушно: он либо притягивал, либо отталкивал. Те офицеры, которые не числились в «пруду» Фишера, частенько автоматически попадали в число аутсайдеров. Знаменитые три «Н» Фишера — «нещадно», «неумолимо», «непреклонно» — шли бок о бок с внедрением в жизнь его реформ. «Если ты будешь противодействовать моей системе образования, я тебя сокрушу», прорычал как-то Фишер злосчастному капитану Эгертону 5. «Эра Фишера» — это не только дредноуты и подводные лодки, новая тактика и стратегия. «Эра Фишера» — это и длинные списки морских офицеров, часто из высокопоставленных семей, порой не бесталанных, которым навсегда пришлось распрощаться со своей карьерой. «Эра Фишера» — это взаимная подозрительность и непонимание между Адмиралтейством и флотом, шпионаж и интриги на кораблях и эскадрах. Флотские дрязги и скандалы выплеснулись далеко за пределы кают-компаний и кабинетов Адмиралтейства, затопив страницы газет, Уайтхолл и трибуну парламента. Стоит ли удивляться огромному количеству противников Фишера, как военных, так и гражданских.

И в то же время первый морской лорд мог быть мягким, добрым и даже сентиментальным. Он был восприимчив ко всякому проявлению чувств и всегда стремился отвечать добром на добро. Его «жесткий рот» смягчался в ответ на улыбку, а улыбка полностью меняла выражение его лица. Маленькие дети — самые строгие судьи — тянулись к старому адмиралу, и ему очень нравилось, когда они трогали его парадный мундир, играли с орденами и звездами.

Но, пожалуй, самым удивительным, была глубокая религиозность Фишера. Адмирал свято верил в божественное Провидение и неотвратимость Страшного Суда. Каждый день первый морской лорд неукоснительно посещал утреннюю службу в Вестминстерском Аббатстве или в соборе св. Павла. Фишер очень любил просто посидеть и поразмышлять в церкви… Его знание текста библии было просто потрясающим. Он мог цитировать наизусть целые разделы. Письма и мемуары Фишера изобилуют выдержками и примерами из священного писания. Еще в 1870 г. он писал своей Кэтрин из Китая: «Моя дорогая Китти, я боюсь, ты скоро начнешь думать, что мои письма — это сплошные выписки из библии» 6.

Фишер никогда не играл в футбол или в крикет и даже не интересовался никаким из видов спорта. В юности он пробовал охотиться на кроликов в имении леди Хортон и однажды по ошибке выстрелил, и попал в дворецкого. Мелкая дробь не причинила ему особого вреда. Сам Фишер прокомментировал этот эпизод следующим образом: «Он был заносчивый и чванливый человек, и это пошло, ему на пользу» 7. Тем не менее, описанный случай окончательно убил в нем всякий интерес к охоте. Единственным способом, которым адмирал поддерживал себя в хорошем физическом состоянии, были длительные пешие прогулки. Через всю жизнь Фишер пронес неистребимую любовь к танцам и даже в преклонном возрасте оставался непревзойденным танцором. Прогулка по палубе корабля или парку, чтение газеты или романа после обеда, беседа со старыми друзьями — вот, пожалуй, главные способы, с помощью которых Фишер отвлекался от работы и занимал свободное времяпрепровождение.

Немногие работали так, как это умел делать первый морской лорд. Спать Фишер ложился рано — обычно около 9.30 вечера. Зато в 6 или в 5.30 утра он был уже на ногах и готов к работе. Большую часть дел адмирал завершал в эти утренние часы еще до завтрака. Затем Фишер направлялся в Адмиралтейство. На службе он редко пользовался телефоном, предпочитая говорить о делах непосредственно. Адмирал не любил диктовать официальных циркуляров и часто писал приказы или докладные записки сам. Сохранилось большое количество его писем, написанных крупным размашистым почерком. Зачастую их автор не скупился на эпитеты для своих недоброжелателей, называя их «подлецами», «вонючками», «сутенерами», а то и кое-чем похуже. Распространенными прилагательными были «заразный» и «проклятый». Послания, адресованные близким друзьям, обычно заканчивались выражениями типа «Твой, до замерзания ада».

Фишер обладал поразительным запасом энергии для человека, которому за 60. Однажды врач, осмотревший пожилого адмирала, сказал, что его здоровья хватило бы на двух человек. Фишер остался очень доволен, и часто любил повторять эту фразу. Однажды капитан 1-го ранга Чарльз Уолкер не удержался и сказал первому морскому лорду: «Какое счастье, что это не так!. Только подумайте, что таких как вы, на флоте было бы двое!» 8. В ответ Фишер только ухмыльнулся.

Все биографы адмирала сходятся на том, что Фишер был прирожденным администратором. Он имел прекрасную память, настойчивость в достижении поставленной цели и умение распределять работу между подчиненными. Как только принципиальное решение бывало достигнуто, разработку деталей первый морской лорд перекладывал на профессионалов, которым доверял. «Я не для того держу свору собак, чтобы гавкать самому», — одна из любимых поговорок создателя «Дредноута».

Фишер никогда не был догматиком. «Один осел из военного министерства написал бумагу, обвиняя меня в непостоянстве», — писал адмирал Джеймсу Бальфуру 14 апреля 1910 г. «Непостоянство-это пугало для дураков. Я гроша ломаного не дам за человека, который не может изменить намерений, если изменились обстоятельства! С какой стати я из принципа буду надевать плащ, если на улице светит солнце!» 9.

Первый морской лорд обладал потрясающей силой убеждения, в основе которой были глубокое знание предмета, профессионализм, искренность и уверенность в своих силах. Капитаны большого бизнеса, эксперты крупнейших судостроительных компаний и оружейных фирм, профессора, политики и журналисты всегда внимательно слушали его, воспринимали его идеи и, казалось, готовы были выполнять его распоряжения. Морис Хэнки считал, что на его памяти было только два первых морских лорда — Джон Фишер и Дэвид Битти, — которые «могли позволить себе на равных разговаривать с самыми высокопоставленными членами кабинета министров и отстаивать перед ними свои убеждения» 10.

Конечно, Фишеру далеко не всегда сопутствовал успех в его столкновениях с великими политиками. Отчасти это объяснялось неумением адмирала достаточно ясно сформулировать свои главные цели, но первый морской лорд не всегда давал себе труд это делать. Он испытывал смесь неприязни и презрения к политикам, большим и малым. Ему казалось, что у данной категории людей не всегда хватает здравого смысла, моральной убежденности. Фишеру не нравилось присущее политикам стремление к компромиссу, особенно, его раздражало, их нежелание окончательно определить свои позиции в его тяжбе с адмиралом Бересфордом. Кабинет министров часто ассоциировался у адмирала с «напуганными кроликами». Позднее, будучи уже в отставке, Фишер частенько говаривал, что наблюдения за политиками всегда укрепляли его веру в божественное проведение. Иначе как можно объяснить тот факт, что Британия по-прежнему существует как государство.

Еще большую неприязнь Фишер испытывал к бюрократам и бумажным делам. В бытность Фишера первым морским лордом Адмиралтейство вело изнурительную тяжбу с военным министерством по поводу испорченной амуниции Хайлэндского пехотного полка. Полк был переведен с Востока на Мальту. После длительного путешествия моряки военных транспортов довольно бесцеремонно высадили солдат на каком-то мало приспособленном для такой цели пляже. При этом амуниция была испорчена морской водой. Военное министерство потребовало от Адмиралтейства возмещения убытков. Пухлая папка с бумагами по данному делу трижды в год описывала потный круг по инстанциям. На следующий год все начиналось сначала. Фишер, унаследовавший тяжбу от предшественников, решил положить конец бумажной войне. Адмирал попросту бросил папку в камни, а начальнику штаба Генри Оливеру велел всем говорить, что забрал ее домой. Фишер был уверен, что к нему чиновники приставать не решатся. Волокита прекратилась 11.

Таков был человек, который взялся подготовить флот Британской империи к грядущей схватке за мировое господство. И все же, несмотря на все замечательные качества, Фишеру не удалось бы столь успешно осуществить свои реформы без основательной поддержки со стороны тех, в чьих руках была сосредоточена реальная власть в Великобритании. Важным условием успеха стали отношения первого морского лорда с новым королем.

С началом XX столетия в Англии закончилась викторианская эпоха. 22 января 1901 г. на престол вступил Эдуард VII. Новый король «оказался человеком большого и очень гибкого ума, широкого кругозора, настойчивого характера, огромных способностей к притворству, крупнейших дипломатических талантов, отчетливого понимания сложившейся мировой и, в частности, европейской конъюнктуры» 12. Эдуард VII, прекрасно осознавая надвигающуюся опасность со стороны Германии, разглядел в Фишере человека, который сможет надлежащим образом реорганизовать военный флот в духе времени и подготовить его к грядущим испытаниям.

Их первая встреча состоялась в Балморэле осенью 1903 г. В то время Фишер на короткий срок был переведен на должность начальника военных верфей в Портсмуте. Король попросил адмирала изложить его взгляды на вопросы национальной обороны. Своей горячностью и личным обаянием Фишер произвел на Эдуарда VII очень благоприятное впечатление. В письме к жене от 4 октября 1903 г. адмирал сообщал: «Ты не можешь себе представить, как доброжелателен король ко мне. Он засадил меня писать различные меморандумы, которые, я надеюсь, не навлекут на меня неприятностей позднее, но Его Величество обещал, что никто кроме него, наследника престола и лорда Кноллиса, с ними ознакомлен не будет» 13. В этих докладных записках Фишер изложил свои взгляды на перспективы развития флота.

Встреча в Балморэле имела далеко идущие последствия. С того времени и до самой смерти Эдуарда VII в 1910 г. их дружба оставалась непоколебимой. Фишер не без основания говорил о короле — «мой друг» 14. Старый морской волк охотно развивал перед королем свои планы и подчас, входя в раж, не стеснялся в выражениях. Говорит, Эдуард даже воскликнул однажды: «Фишер, будьте так добры, перестаньте трясти кулаком у меня перед носом» 15.

Не следует забывать, что Эдуард VII имел огромное влияние на правительственный кабинет. Уже один только факт поддержки Фишера королем заставлял многих недоброжелателей адмирала умерить свой пыл и воздержаться от критики 16.

Незадолго до вступления Фишера на пост первого морского лорда с санкции короля в административном устройстве военно-морского ведомства были сделаны значительные преобразования. Главной фигурой в британском Адмиралтействе был морской министр. Эту должность, как правило, занимал гражданский чин — политик от правящей партии, являющийся членом кабинета министров. Военные чины Адмиралтейства — морские лорды — несли ответственность перед морским министром. В случае смены правительственного кабинета и ухода в отставку морского министра, они также должны были покинуть Адмиралтейство, уступив место другим адмиралам и офицерам. Первый морской лорд был только «первым среди равных». С октября 1904 г. положение существенно изменилось. В руки первого морского лорда перешла значительная власть, и круг его полномочий расширился. Теперь он «нес полную и единоличную ответственность за боеготовность флота и за военно-морское строительство» 17. Младшие морские лорды с того времени несли ответственность не перед министром, а перед первым морским лордом и подчинялись только ему. Первый морской лорд теперь стал «главным военным советником морского министра, представляющего интересы флота в парламенте и правительстве»18. В случае смены кабинета и ухода морского министра военные чины продолжали оставаться в Адмиралтействе.

Через три месяца после вступления Фишера на пост первого морского лорда ему исполнилось 64. По уставу через год он должен был выйти в отставку. Если бы его произвели в звание адмирала флота, он мог бы оставаться на службе до достижения возраста 70 лет. Но количество вакансий было строго ограничено, и все они были заполнены. Однако с санкции короля создали дополнительное место, Фишер получил звание адмирала флота и смог продолжать свою реформаторскую деятельность. Более того, специально для него была учреждена полуофициальная должность главного советника короля по морским делам. Имея постоянный личный контакт с монархом, адмирал получил возможность решать многие вопросы непосредственно, через голову морского министра 19.

Встреча с королем в Балморэле имела и другие последствия. Одним из ее результатов было включение Фишера в состав комиссии по реорганизации военного министерства под руководством лорда Эшера, созданной в сентябре 1903 г. Новый премьер _Артур Бальфур — занимался формированием правительственного кабинета. По этому; поводу он и Эшер имели продолжительные совещания с Эдуардом VII в Балморэле. Лорд Эшер всячески стремился избежать назначения на пост военного министра и, по его собственному выражению, «выдвинул контрпредложения». В то время военные подвергались жестокой критике из-за неудач в англо-бурской войне. Эшеру нужен был человек, который разделил бы с ним министерскую ответственность, бывшую всегда для него анафемой. С этой целью Эшер предложил создать комиссию для рассмотрения вопроса о соответствующей реорганизации министерства. В комиссию вошли сам Эшер, адмирал Фишер и генерал Генри Брэкенбери 20. Именно в связи с этим Фишер был вызван в Балморэл. Он прибыл 28 сентября, когда Эшер и Бальфур уже уехали.

Эдуард VII попросил адмирала изложить свои взгляды на возможность реорганизации военного ведомства. Некоторые из бумаг, составленных тогда Фишером, позднее вошли в отчет комиссии Эшера. Указанные документы содержат весьма странное предложение, если знать, что оно исходит от Фишера — создать единое министерство обороны. Выше уже говорилось о том, что Фишер был непримиримым противником такой идеи в 1889 г. Тем не менее, в октябре 1903 г. Фишер доказывал полезность объединения Адмиралтейства и военного ведомства. Он утверждал, что такая реорганизация позволит сократить расходы на оборону с 84 млн. ф. ст. до 60 млн., и при этом сделает флот на 30 % сильнее, а армию на 50 % эффективнее 21.

Почему же Фишер согласился участвовать в комиссии Эшера и даже выдвинул такое, противоречащее его принципам и взглядам, предложение? Тем более что начальник отдела военно-морской разведки принц Луи Баттенберг и другие морские лорды всячески отговаривали Фишера от участия в работе комиссии 22.

Собираясь выйти в парламент с предложением о создании единого министерства обороны, Фишер исходил из следующей ситуации. С 60-х гг. прошлого столетия в Великобритании расходы на армию превышали расходы на военно-морской флот. Однако, с 1895 г. в связи с усложнением морских вооружений и техники баланс изменился в пользу военно-морского бюджета: 19 724 000 ф. ст. против 18 460 000 ф. ст. К 1904 г., когда Фишер стал первым морским лордом, военно-морской бюджет составил 36 830 000 ф. ст. против 29 740 000 ф. ст., отпущенных на армию. Но это были, так сказать, официальные цифры. На сессии парламента 6 февраля 1903 г. сэр Чарльз Дилкс заявил, что фактические расходы на сухопутные воинские формирования Империи превысили 50 млн ф. ст. Во время англо-бурской войны расходы на армию только за 1901–1902 финансовый год составили 92 542 000 ф. ст., причем это не привело к существенному улучшению ситуации на полях сражений 23.

Фишер полагал, что в связи с возникновением опасений вторжения сильного континентального противника на Британские острова, общественность может потребовать создания мощной полевой армии по образцу континентальных европейских держав. В случае принятия такого решения военно-морской бюджет был бы значительно урезан. Сам Фишер был глубоко убежден, что безопасность метрополии и империи покоится главным образом на флоте. Армии он отводил только вспомогательную роль, рассматривая ее лишь в качестве силы, необходимой для участия в десантных операциях. Фишер стремился во что бы то ни стало добиться стабилизации военно-морского бюджета, даже в условиях сокращения расходов на оборону в целом. Таким образом, в 1903 г. Фишер, дав согласие работать в комиссии Эшера, намеревался либо подчинить армию флоту, либо добиться контроля над распределением оборонного бюджета. Когда несколько лет спустя, возникла реальная перспектива создания единого министерства обороны во главе с таким деятельным руководителем, как новый военный министр лорд Холден, старый адмирал сопротивлялся всеми силами.

Работа Фишера в комиссии Эшера вызвала сильное чувство недовольства и озлобления против него в армейских кругах. В целом, конструктивный вклад адмирала в деятельность комиссии был весьма невелик. Во всяком случае, он не стоил той враждебности, которую Фишер возбудил к себе со стороны военных. Еще до того как комиссия приступила к работе, Фишер потребовал исключения из ее состава генерала Брэкенбери 24. Адмирал во всеуслышание заявил, что ни один из руководителей военного министерства в настоящее время не пользуется ни малейшим доверием у публики и что всю «прежнюю банду» надо разогнать. Стены Букингемского дворца стали свидетелями горячих дискуссий между Фишером и генералами, причем обе стороны не считали нужным подбирать выражения.

Отчет комиссии Эшера, состоявший из четырех частей, был подготовлен в течение февраля — марта 1904 г. Участие Фишера в данном мероприятии свелось, главным образом, к проганде и защите ультрамаринистских идей. Адмирал подверг жестокой критике систему полковой организации армейских соединений, поддержав в этом вопросе Китченера, занимавшего в то время пост главнокомандующего британскими войсками в Индии.

В 1902–1903 гг. против Фишера начала складываться сильная оппозиция и в военно-морских кругах. Ядро оппозиции составили старые адмиралы во главе с Фредериком Ричардсом, славившимся своим консерватизмом и активно выступавшим, прежде всего против новой системы подготовки и обучения морских офицеров. Ричардс и другие отставные адмиралы еще сохраняли влияние в офицерской среде. Другой крупной фигурой, стоявшей на пути Фишера к руководству флотом, был адмирал Льюис Бомон, служивший вместе с ним на «Экселленте» и «Беллерфоне», а также в Адмиралтействе в 1894–1897 гг. Он «приложил немало усилий, чтобы помешать Фишеру стать первым морским лордом» 25. Позднее число недовольных пополнили адмиралы Чарльз Бересфорд, Уильям Мэй, Реджинальд Кастенс и многие молодые офицеры, поддержанные самим наследником престола, — будущим Георгом V.

В условиях существования довольно широкой оппозиции и сильного противодействия с ее стороны решающее значение для Фишера приобретали отношения с морским министром. Морской министр был ключевой фигурой в британском Адмиралтействе. Он отвечал перед парламентом и правительством за все решения или действия, предпринятые военным флотом. Его ответственность была полной и единоличной, поскольку все высшие военные чины Адмиралтейства — четыре морских лорда — подчинялись ему. Даже Фишер, которому была предоставлена гораздо большая независимость, всякий раз должен был заручаться поддержкой и одобрением морского министра для всех своих решений, будь то долговременная политика или незначительная сиюминутная проблема.

За всю историю существования должности морского министра известны только четыре случая, когда ее занимали военные. Все прецеденты относятся к XVIII столетию. Последним военным моряком, занимавшим этот пост в эпоху наполеоновских войн первых лет XIX века, был адмирал лорд Бархэм. С тех пор морскими министрами становились только гражданские политики. Традиция была настолько сильна, что все попытки Фишера добиться в 1915–1917 гг. чрезвычайных полномочий и сосредоточить в своих руках одновременно власть морского министра и первого морского лорда окончились провалом.

Выше уже упоминалось о том, что с октября 1904 г. были произведены некоторые изменения в распределении обязанностей военных экспертов Адмиралтейства. Первый морской лорд — высший военный чин Адмиралтейства — нес полную ответственность за боеготовность флота и являлся главным военным советником морского министра. Второй морской лорд отвечал за комплектование и подготовку экипажей кораблей флота. В ведении третьего морского лорда (главного инспектора флота) находились конструирование и строительство военных кораблей. Четвертый морской лорд занимался вопросами транспортной службы и снабжения. Так называемый гражданский лорд отвечал за береговые сооружения и медицинское обеспечение. И, наконец, имелись еще финансовый и парламентский секретари Адмиралтейства, которые одновременно являлись членами парламента. В ведении первого были финансовые вопросы и надзор за расходованием военно-морского бюджета. Парламентский секретарь занимался общими организационными вопросами, входящей и исходящей корреспонденцией и одновременно являлся экспертом по процедуре заседаний и прецедентам.

Вплоть до министерства Спенсера (1892–1895 гг.) в год всеобщих выборов и смены кабинета вместе с морским министром военные эксперты Адмиралтейства также должны были выходить в отставку, а точнее возвращаться в действующий флот. В середине 90-х гг. этот порядок был сочтен нецелесообразным. В дальнейшем с отставкой правительственного кабинета менялись только гражданские чиновники Адмиралтейства. Для младших морских лордов срок пребывания в Адмиралтействе был определен в 3 года, затем они уходили в плавсостав и их сменяли другие офицеры.

Несмотря на некоторую громоздкость и архаичность, британская система военно-морской администрации в целом функционировала довольно эффективно. Многое в успешной работе Адмиралтейства зависело от личности первого морского лорда и от того, как сложатся его отношения с морским министром. На рубеже веков в британском Адмиралтействе тандем морской министр-первый морской лорд, как правило, подбирался весьма удачно. По складу характера они хорошо дополняли друг друга, что служило залогом успеха для взаимопонимания и выработки единой позиции по всем вопросам. По мнению Артура Мардера, успешнее всего работала пара Реджинальд Маккенна — Джон Фишер в 1908–1910 гг 26. Когда же, принцип совместимости нарушался, это приводило к негативным последствиям. Причем неудачные комбинации дважды имели место именно в годы первой мировой войны: Черчилль — Фишер в 1914–1915 гг. и Бальфур-Джексон в 1915–1916 гг. Успешной работы не получилось из-за того, что в обоих случаях военный моряк и политик оказались слишком похожими по складу характера. И Фишер и Черчилль обладали слишком сильным стремлением к единоличному лидерству и избытком энергии, что привело к частым столкновениям на службе, хотя в неофициальной обстановке они ладили прекрасно. Джексон и Бальфур на службе обходились без конфликтов, но в данном случае и адмиралу и политику не хватало решимости, что привело во время войны к недопустимой пассивности военного флота и сковывало инициативу подчиненных.

Что касается Фишера, то в 1904–1910 гг. ему пришлось иметь дело с четырьмя морскими министрами в такой последовательности: Селборн (октябрь 1900 — февраль 1905), Каудор (февраль — декабрь 1905), Туидмаут (декабрь 1905 — апрель 1908), Маккенна (апрель 1908 — октябрь 1911).

Пожалуй, наиболее сложные отношения у Фишера были с лордом Селборном. Морской министр не мог простить Фишеру участия в комиссии Эшера, и ему всегда не нравилось, что адмирал портит отношения с военными. Не ясно также, насколько глубоко Селборн был посвящен в планы Фишера по реорганизации флота. Тем не менее, 11 мая 1904 г. Селборн направил послание премьер-министру, в котором, в частности, говорилось: «Срок пребывания Уолтера Керра на посту первого морского лорда истекает в конце октября. Согласны ли Вы, с моим намерением рекомендовать кандидатуру Фишера королю на эту должность?» Три дня спустя Селборн сообщил Фишеру, что король одобрил его назначение 27.

После прихода Фишера в Адмиралтейство в качестве первого морского лорда его отношения с Селборном не всегда оставались гладкими. Селборну было трудно противостоять доводам напористого адмирала. «Пришел Селборн и был настолько сердечен, что я счел момент благоприятным для броска и имел огромный успех. Ему пришлось проглотить все без остатка, причем я четко объяснил, что, принимая это целиком, он подписывается под тем, что он — осел, поскольку не сделал, этого раньше! Я усадил его в кресло в своем кабинете и битых два часа с четвертью тряс кулаком у него перед носом без перерыва! Затем он прочитал 120 страниц текста и с ним случился коллапс!» 28.

Впрочем, морской министр оказался достаточно мудрым, чтобы не противодействовать Фишеру, и в большинстве случаев предоставлял адмиралу полную свободу рук. Немецкий военно-морской атташе капитан 1-го ранга фон Керпер отмечал, что Селборн полностью подпал под влияние Фишера и «не глядя подписывает все его проекты»29. Впоследствии Фишер всегда вспоминал Селборна с большой теплотой. «Он, будучи морским министром, совершил необычный поступок, прибыв на Мальту для встречи со мной, когда я командовал Средиземноморским флотом (в то время бурская война поставила Англию в критическое положение). И хотя в Адмиралтействе был большой раздор, он выбрал меня после трех лет командования на пост второго морского лорда и позволил мне внедрить систему образования, не изменив в проекте ни одной запятой. Более того, он великодушно отпустил меня из Адмиралтейства, сделав комендантом Портсмута, чтобы я мог проследить за проведением системы в жизнь. Многие полагали, что этот шаг означает конец морской карьеры, да я и сам тогда так думал, но через год я стал первым морским лордом, и ни один морской министр не оказывал более теплой поддержки своему главному советнику, чем та, которую Селборн оказывал мне» 30.

В марте 1905 г. Селборн вышел в отставку и уехал в Южную Африку. Морским министром стал лорд Каудор — маленький человек с мягкими манерами джентльмена, умный и работоспособный, имевший репутацию хорошего бизнесмена. Узнав, кто станет преемником Селборна, Фишер, по его собственным словам, «перерадовался». Граф Каудор пришел в Адмиралтейство «будучи предпринимателем, который не имел ни малейшего понятия о проблемах военного флота и никогда ими не интересовался…» 31. Впрочем, Каудор пробыл морским министром всего несколько месяцев — с апреля по декабрь 1905 г. Этого времени Каудору оказалось недостаточно, чтобы как-то проявить себя на своем первом министерском посту или хотя бы изучить новую сферу деятельности. К тому же у графа было слабое здоровье. Каудор в еще большей степени, чем его предшественник, полагался на усмотрение и опыт Фишера.

С падением консервативного кабинета в декабре 1905 г. на смену Каудору в Адмиралтейство пришел барон Туидмаут. «На пост морского министра он подходил с таким же успехом, как и на должность королевского астронома» 32. Туидмаут был совершенно бесцветной фигурой, начисто лишенной каких бы то ни было талантов. Терзаемый двумя противоборствующими группировками в Адмиралтействе — сторонниками и противниками Фишера, — он так и не решил для себя окончательно, к какой из них примкнуть, У Туидмаута не было ни решительности, ни силы воли, которые так необходимы хорошему администратору. Не имея никаких знаний о военном флоте, он не имел и собственных суждений и крайне редко вмешивался в дела и решения морских лордоз. Окончательно свой авторитет Туидмаут утратил после того, как раскрылось его участие в афере по снабжению флота несвежим пивом. Морской министр был держателем солидного пакета акций фирмы по производству алкогольных напитков и добился для нее контрактов по снабжению военно-морского ведомства. Туидмаут также стремился особо не напрягаться на службе по причине слабости здоровья, и в течение двух с половиной лет его министерства Фишер был полностью предоставлен сам себе.

После того, как в апреле 1908 г. в кресле главы либерального кабинета Кемпбелл-Баннермана сменил Герберт Асквит, Туидмаута убрали из Адмиралтейства, подыскав ему менее хлопотную должность. В Адмиралтействе его уход «оплакивали» немногие. Преемником Туидмаута стал Реджинальд Маккенна — один из самых способных морских министров «эры Фишера». Когда Маккенна готовился возглавить военно-морское ведомство, ему еще не было 45. Высокий, стройный, с сухощавой фигурой атлета, Маккенна был крепок, как стальной прут. В студенческие годы морской министр занимался греблей и даже входил в сборную команду Кембриджа. До прихода в Адмиралтейство Маккенна возглавлял отдел образования в 1907–1908 гг., проявив себя первоклассным администратором. Новый морской министр имел ясный и холодный математический ум, его суждения всегда были взвешенными, четкими и хорошо сформулированными. Маккенна приучил себя к строгой самодисциплине и был требовательным к подчиненным. Он никогда не откладывал в долгий ящик работу с. деловыми бумагами и усаживался за них почти всегда сразу по мере их поступления. В палате общин Маккенна чувствовал себя как рыба в воде и прекрасно знал всю «парламентскую кухню». Он обладал незаурядными способностями адвоката в аргументировании своей точки зрения и отстаивании позиций Адмиралтейства в парламенте 33.

Самое удивительное, что при всех своих талантах Маккенна так никогда и не стал ни авторитетным морским министром, ни популярным политиком. Его «превосходительная манера» общения, высокомерная церемонность во время ответов на вопросы и участия в прениях раздражали депутатов парламента. Либеральные политики не любили Маккенну за то, что он, по их мнению, слишком легко менял свои убеждения. Работая в министерстве финансов в 1905 г., Маккенна прославился как приверженец строгой экономии и сокращения военных расходов. Став спустя три года морским, министром, Маккенна повел борьбу за увеличение военно-морского бюджета в связи с растущей «германской угрозой». Это раздражало представителей группировки «экономистов» в либеральной партии, возглавляемой Ллойд Джорджем и Черчиллем, и они не уставали твердить, что Маккенна стал игрушкой в руках адмиралов и, прежде всего, Фишера.

Если отношения Фишера с Селборном, Каудором и Туидмаутом носили в большей степени формальный характер, то с Маккенной старый морской волк сошелся прекрасно 34. Они отлично сработались, и вскоре, их, отношения стали дружескими и сердечными. Со временем они стали близкими друзьями и продолжали поддерживать контакты после того, как их пути разошлись.

В том же 1908 г., когда Маккенна пришел в Адмиралтейство, в его жизни произошло другое важное событие — он женился. Жениху уже исполнилось 45, а его невесте — Памеле Джекилл — только 19. Фишер завязал переписку с юной супругой морского министра. Адмирал приобрел привычку делиться переживаниями по поводу своих неудач или успехов с молодой женщиной. Сохранилось немало писем Фишера к ней, часть из которых была опубликована в уже цитированном трехтомном сборнике под редакцией Артура Мардера..

Таковы были первый морской лорд и люди, от которых непосредственно зависело проведение в жизнь его программы реформ британского военного флота.