Глава 15. Заключение
Глава 15. Заключение
В изложении событий Чернобыльской трагедии я был объективен, ничего не скрывал, ничего не прибавлял. Говорил только о том, что знаю достоверно. В силу своего, так сказать, особого положения вынужден был прибегать не к ссылкам на документы, а к буквальному их изложению. Тем самым приглашаю Читателя самого подумать и сделать вывод, не на слово верить. С одной стороны, потому что бывший зэк и нет доверия, по крайней мере, у многих.
Вот Вам небольшой штрих. После аварии моя дочь работала некоторое время на станции в первом отделе. Заместитель директора по кадрам сказал ей: «Я не могу держать Вас в первом отделе, могу только предложить место в столовой». Ну, понятно, отца собираются посадить, а дочь работает в секретном отделе. Хотя какие там и секреты?.. Эти люди никуда не девались.
С другой стороны, вокруг Чернобыля столько лжи нагромоздили, что разобраться человеку крайне трудно. Вот я и даю фактические события и статью ПБЯ и предлагаю самим оценить, как, к примеру, АЗ выполнила требование этой статьи. Практически, уверен — в изложении событий неточностей не допустил.
Другое дело — видение, оценка событий. Сами понимаете, здесь я не могу быть беспристрастным при всем старании. И до сих пор то ли придет кто-то и проговорили допоздна об аварии, то ли что-то пришлось писать, — бессонная ночь обеспечена.
Однако ситуация, мне кажется, настолько прозрачна, что даже человеку пристрастному, заинтересованному, но не склонному врать, ошибиться невозможно. Или я совсем уж ничего не понимаю ни в технике, ни в жизни.
Судите сами.
— В 01 час 23 минуты 40 секунд оператор кнопкой привел в действие АЗ для глушения реактора, когда система централизованного контроля не фиксирует ни единого отклонения параметров реактора и его систем.
Это факт неоспоримый.
Аварийная защита, её материальная часть содержались в исправном состоянии. Электронная часть и органы воздействия на реактивность (стержни СУЗ) сработали согласно алгоритму и в полном объеме.
Получили взрыв реактора!..
Какие могут быть претензии к оперативному персоналу? В нормальном человеческом обществе — никаких. Аварийная защита по своему названию и назначению призвана заглушить реактор в аварийных ситуациях без каких-либо повреждений. О взрыве и не говорю. 26 апреля защита не заглушила реактор в стационарном состоянии.
Даже если бы мы и нарушали какие-то положения Регламента или инструкций ранее, то и это не дает никаких оснований для обвинения персонала во взрыве. Ведь тогда ничего не произошло.
Пусть мы нарушили (на самом деле — нет) Регламент, когда начали поднимать мощность после её «провала» и рисковали получить аварию, подобную той, что была на первом блоке Ленинградской АЭС в 1975 г. Ничего не было.
Пусть мы нарушили Регламент, выведя САОР, но при чем тут взрыв? Система аварийного охлаждения реактора от взрыва реактор ни в коей мере предохранить не могла, а после взрыва — бесполезна ввиду разрушения реактора. Только «большой эксплуатационщик» Г. Медведев говорит, что она могла бы каким-то мистическим образом предотвратить взрыв, да «наивный» академик А. П. Александров ужасался её выводом. Даже официальные комиссии, а они-то уж не упустили бы, не говорят о возможности предотвращения аварии с помощью САОР; даже хоть бы призрачная возможность проглядывала — не упустили бы.
— Реактор взорван аварийной защитой!..
В Отчете ИАЭ приведены тринадцать предположительных причин взрыва реактора и на основании показаний приборов и расчетов отвергнуты все, кроме одной — стержни АЗ внесли положительную реактивность, что и послужило толчком к аварии.
В настоящее время именно эта версия, как единственная непротиворечивая, признается всеми за причину аварии. Ясно это давно, ещё с 1986 г.
Факт внесения положительной реактивности АЗ при её срабатывании я квалифицировать отказываюсь. Невозможно. Как выразился Витя Тарасенко, — это оксюморон. Это настолько гениальная глупость конструкторов стержней СУЗ, что родиться она могла только в головах, когда владельцы голов этих приняли «семьсот на рыло».
После установления факта взрыва реактора АЗ о какой вине оперативного персонала может идти речь?
Оказывается, может. При морали, вывернутой наизнанку, всё возможно.
И всё-таки, уважаемые граждане, господа, когда при разговоре о Чернобыльской трагедии Вам захочется бросить камень в операторов, вспомните — реактор взорван АЗ. Явление это инженерному осмысливанию не подлежит. Вечный памятник головотяпству физиков и конструкторов.
– Реактор РБМК-1000 в 1986 г. не отвечал коренным требованиям нормативно-технических документов по ядерной безопасности.
Исходя из самого факта взрыва, на основе послеаварийных расчетов и экспериментов комиссия Госпроматомнадзора установила в проекте реактора пятнадцать нарушений статей ПБЯ, прямо повлиявших на возникновение и масштаб аварии. А всего с учетом «Правил безопасного устройства и эксплуатации АЭС» в проекте реактора насчитывается тридцать две нарушенные статьи.
Возникает естественный вопрос: можно ли то сооружение называть реактором при таком количестве отклонений от требований? Это что-то другое. Может ли такое сооружение работать надежно? Хотя никакого вопроса здесь нет. О чем тут вопрошать?
В упомянутом выше отчете ИАЭ в разделе «Наиболее правдоподобные версии и их анализ» перечислены:
3.1 Взрыв водорода в бассейне-барботере.
3.2 Взрыв водорода в нижнем баке охлаждения контура СУЗ.
3.3 Диверсия.
3.4 Разрыв напорного коллектора ГЦН или раздаточного группового коллектора.
3.5 Разрыв барабан-сепаратора или пароводяных коммуникаций.
3.6 Эффект вытеснителей стержней СУЗ.
3.7 Неисправность АР.
3.8 Грубая ошибка оператора при управлении РР СУЗ.
3.9 Кавитация ГЦН, приводящая к подаче пароводяной смеси в технологические каналы.
3.10 Кавитация на дроссельно-регулирующих клапанах.
3.11 Захват пара из бассейна-сепаратора в опускные трубопроводы.
3.12 Пароциркониевая реакция и взрыв водорода в активной зоне.
3.13 Попадание сжатого газа из баллонов САОР.
Это не все возможные причины, которые вели к взрыву того аппарата, но для предметного разговора их вполне достаточно. За версию, ничему не противоречащую, принята 3.6. Версия 3.10, пожалуй, невозможна к осуществлению.
И вот теперь самое главное. Остальные одиннадцать версий при их реализации взрывают реактор.
А они реализоваться вполне могут. И отвергнуты не как невозможные, а как противоречащие показаниям приборов и логике событий 26 апреля 1986 г. Перечень этот интересен тем, что составлен он создателями реактора. Сами создатели признают, что целый ряд ситуаций приводит этот реактор к катастрофе.
Чего стоит, к примеру, п. 3.7. «Неисправность АР»! Вот как пишут авторы отчета:
«Неисправность, связанная с неподвижностью всех АР, может привести к разгону реактора за счет большого коэффициента реактивности по пару».
При таком коэффициенте, какой был у реактора РБМК в 1986 г., действительно возможен разгон. Отказ АР — не какой-то невероятный случай, очень даже вероятный. Причем авторы взяли легкий случай отказа АР -неподвижность стержней. Теория автоматического регулирования реакторов требует безаварийного реактора при более жестком случае отказа автомата, а именно: движение стержней в сторону увеличения реактивности. Тогда — тем более взрыв.
Пока авторы отчета находятся в рамках технического исследования, компетентность и чувство реализма им не изменяют. Как только дошли до выводов, с логикой у них произошла странная трансформация:
«Определено, что первопричиной аварии явилось крайне маловероятное сочетание нарушений порядка и режима эксплуатации, допущенных персоналом энергоблока (Вот невероятное-то!), при которых проявились недостатки в конструкции реактора и стержней СУЗ».
Удивляться тут нечему, если вспомнить, что авторы отчета — работники ИАЭ — создатели реактора. Спасибо хотя бы на том, что назвали, признают «взрывной характер» своего детища. Пусть и не все случаи назвали, но и этих хватит, чтобы понять — для взрыва такому реактору никаких особых обстоятельств не требуется.
Но маловероятное и крайне маловероятное по реактору РБМК было.
Во-первых, редкостная по единодушию комиссия клеветников персонала. Компания, включающая ученых и неучёных («не» можно написать и вместе, и раздельно — всё равно смысл будет примерно одинаков). Комиссия из преклонных старцев и нестарых ещё, из самых высших, администраторов. С такой компанией можно начинать любую кампанию, не рискуя проиграть. И до сих пор они выигрывают явно неправое дело.
Во-вторых, трудно представить, как могли собрать создатели в одном реакторе, кажется, все мыслимые для канальных реакторов дефекты. Если и не все, то самые страшные сумели собрать. Вот невероятное-то!..
За качество проекта РБМК-1000 ответственны три организации.
Институт атомной энергии имени И. В. Курчатова обеспечивает научное обоснование всех вопросов по реактору, включая и ядерную безопасность. Роль его не ограничивается выдачей научных данных и рекомендаций конструкторам, как это хотелось бы представить А. П. Александрову (его слова: «Доллежаль создавал реактор…»). И далее в процессе эксплуатации они занимались реактором, для чего и должности были соответствующие: Научный руководитель (Александров), два заместителя (Калугин, Крамеров) и группа работников, один из которых мной здесь назывался — В. П. Волков.
Научно-исследовательский и конструкторский институт энерготехники исполнял конструктивное оформление реактора, осуществлял авторский надзор при эксплуатации, проводил расчет состава активной зоны, используя периодические данные с электростанций. Обе эти организации осуществляли методическое руководство работой станционных Отделов ядерной безопасности.
Комитет Государственного надзора — Госатомэнергонадзор, первой задачей которого есть установка заслона перед эксплуатацией реакторов, не отвечающих требованиям нормативно-технической документации. Комитет не подчинен ни одному министерству. Он даёт разрешение на ввод реактора в эксплуатацию, его решением эксплуатация в любое время может быть прекращена. Комитет вправе потребовать любые расчёты, в том числе и дополнительные. По крайней мере, так записано.
Можно придумать и другую организацию работ, но не видно, почему бы и такой системе не работать. А ведь по реактору РБМК-1000 отказала система во всех её звеньях. Помните, как было со стержнями СУЗ:
• При физическом пуске реактора четвертого блока в 1983 г. обнаружено внесение положительной реактивности при начале движения стержня в зону.
• Государственный инспектор констатирует недопустимость явления такого и… разрешает ввод реактора.
• Научный руководитель в декабре 1983 г. пишет в НИКИЭТ письмо о необходимости устранить дефект стержней.
• Там принимают и разрабатывают к декабрю 1984 г. техническое задание на новые стержни. И всё. Ни рабочих чертежей, ни стержней новых до самой аварии.
Вот невероятное-то сочетание, не знаю уж каких, но отнюдь не положительных качеств Героев и Председателя комитета.
Как видим, дефект конструкции стержней СУЗ понимают и Научный руководитель, и Главный конструктор, и Надзор задолго до аварии. Замена старых стержней стержнями новой конструкции, не делая реактор РБМК безопасным, исключала аварию 26 апреля и в некоторых других ситуациях.
Аналогично и по паровому коэффициенту реактивности. И вот если бы и его уменьшили до приемлемой величины, то надежность реактора возросла бы на порядок.
Не могу сказать, почему все ответственные за проект реактора, зная его органические, совершенно недопустимые дефекты, бездействовали. По паровому коэффициенту реактивности и СУЗ я приводил слова Н. А. Доллежаля и И. Я. Емельянова Все знали и всё-таки ничего не делали. Должности у них были такие, что помешать им никто не мог. Нет системы, которая бы сама работала. Люди работают в любом случае. Я не политическую систему имею в виду, туда не лезу — неграмотный. Как раньше, к примеру, баня в г. Торжке открывалась благодаря партии и лично товарищу Сталину, так и теперь все стали валить на систему, на застой. Даже А. П. Александров, над которым никак система не довлела, по крайней мере, по делам РБМК. Очень удобная лазейка для сокрытия собственного безделья.
Где-то в пятидесятых годах в моду у нас стала входить научная организация труда. Директору завода инженер дает рекомендации переставить стол, книжный шкаф, телефон. Тетя Маша моет пол и говорит, что до революции в бардаке работала, и когда падал доход, то не мебель переставляли, а проституток меняли.
Видимо, давно надо было заменить людей на руководящих должностях по теме РБМК. Александров, Доллежаль, Емельянов достаточно проявились в своих высказываниях после аварии. Думаю, и руководство Госатомэнергонадзора неверно было подобрано. Начальник Е. Кулов всегда был в тени А. Г. Мешкова, долгое время работал под его началом и проявить самостоятельность уже в новой должности было трудно. И заместитель его Сидоренко вышел из-под крыла Александрова. Надо сказать, и Кулов, и Сидоренко хорошо знали, что есть РБМК. Последний даже письмо написал с указанием отрицательных свойств реактора. Но он что-то перепутал, в его должности не письма пишут, а запрещают эксплуатировать негодное оборудование. Для эпистолярного жанра есть писатели.
Можно было бы как-то понять всех этих руководителей в случае обнаружения при аварии совершенно неизвестных явлений. Конечно, это недопустимо для Научного руководителя и Главного конструктора — они обязаны знать. Но ведь им всем и всё, что привело к аварии, было задолго до неё известно.
Вот сочетание безответственности!.. Мало– или крайне маловероятное сочетание — не знаю. Противоестественное — да. А может и объяснимо. Кто из них за преступные деятельность и бездеятельность понес наказание? Никто!
Своего мнения о возможности использования атомной энергии для выработки электроэнергии я здесь не высказываю. Но, по моему убеждению, при решении вопроса о допустимости или недопустимости АЭС Чернобыльскую аварию надо исключить как случай патологический.
— Реактор РБМК-1000 в 1986 г. не отвечал большому перечню требований нормативно-технической документации, в том числе коренным, основополагающим требованиям по ядерной безопасности.
Всё ждал, какая же официальная организация в Советском Союзе отважится заявить, что тот реактор эксплуатации ни в коей мере не подлежал и в первую очередь преступление совершено против коллективов станций с этими реакторами. Их обманом держали на атомной бомбе, поскольку истинных свойств реакторов им не сообщили. Теперь уже не дождаться. И Союза нет, остались одни разногласия. Даже комиссия Госпроматомэнергонадзора, которой сам Бог велел определить, мог или нет тот реактор эксплуатироваться, установив полтора десятка нарушений статей, не сочла возможным прямо сказать.
Но вопрос сомнений не вызывает. Общие положения безопасности и Правила ядерной безопасности распространяются на реакторы АЭС. Проект реактора выполнен с нарушениями этих документов и, следовательно, реактор не подлежал эксплуатации.
Наши действия 26 апреля на реакторе, исполненном согласно ПБЯ и ОПБ, ни к какой аварии не вели, не говоря уже о взрыве. Это совершенно ясно. И, казалось бы, обвинения с персонала надо снять. Не тут-то было.
Находятся люди, которые выискивают, что вот если бы сделать так, то аварии не было бы.
По мнению этих людей получается, что любую дрянь можно всучить персоналу, а в случае аварии всё равно он виновен.
Нам расставили ловушки, капканы, и мы в них попались. Эйнштейн сказал: «Бог изощрен, но не злокознен». Проектанты оказались и изощренными, и злокозненными.
Теперь я знаю, как можно было 26 апреля избежать взрыва. Правда, при условии, что АЗ не сработает ни по какому сигналу автоматически, иначе — гроб. Вот, дожили: рассуждаем, как спастись… от аварийной защиты. Но это 26 апреля, тогда ничего аварийного не было на реакторе. А вообще-то один реактор РБМК-1000 обречён был взорваться.
По закону не знаю, кому задать вопрос, поэтому обращаюсь к людям, чтобы иметь ответ хотя бы в моральном плане. Реактор не отвечал нормам проектирования, принятым в стране, и взорвался именно из-за этих несоответствий. Персонал виновен или перед ним виновны проектанты?
Пишу эти слова, и всё во мне кричит: глупость пишешь. Но нет. По крайней мере, адвокат мне ответил, что не знает статьи в Трудовом кодексе СССР или в другом документе, имеющем силу закона, где был бы назван кто-то виновным перед работником из-за несоответствия оборудования стандарту. Глупость это или нет — списываю с действительности.
Ну, понятно, законы у нас всегда были направлены во взаимоотношениях человек-государство только в одну сторону. Государство виновным быть не могло. Мы нанимались работать на оборудовании, исполненном согласно принятым в стране нормам. Государство условий договора не выполнило. Не по-человечески это, но государство по законам не обвинишь. Но и нас обвинять в этом случае и по человеческим меркам, и даже по законам нельзя.
В Советском Союзе никогда не было организации или общества, способных или хотя бы желающих защитить человека. О государстве и партии говорить не будем, нет их уже. Правоохранительные органы давно и однозначно нацелены в одну сторону. Профсоюз, доведенный до абсурда, когда все в одном союзе, естественно, никого защитить не мог. И так далее.
Мы, кажется, идем к обществу с каким-то лицом. Хочется, чтобы человек при виде этого лица не кричал от ужаса.
В заключение хочу сказать следующее. Чернобыльская катастрофа в чистом виде является следствием грубейших просчетов физиков и конструкторов реактора.
Давно пора сказать: свойства реактора стали не главной, не решающей, а единственной причиной Чернобыльской катастрофы.