Глава четвертая

Глава четвертая

Королев говорил, что силикальцитные заводы это всего лишь маленькие кустарные цехи. Они выпускают все еще дорогие строительные конструкции. Далеко не все у них ладится.

Ванас вспомнил те дни, недели и даже месяцы, которые он провел в этих цехах. Действительно, всюду царил самый элементарный любительский подход к делу. И все-таки, думал он, эти маленькие заводики (будем так их называть) принесли свою пользу. Именно на этих заводиках были изготовлены тысячи кубометров силикальцитных конструкций, из которых были собраны жилые дома. Именно в таких силикальцитных домах живут сотни тысяч советских семей. Конечно, «это начало пути», как говорит Лехт. Никто не выдает эти цеха за передовые индустриальные гиганты.

Но Ванас мысленно переносился и в Лодейное поле, и в Петрозаводск, где действуют уже крупные силикальцитные заводы, более совершенные, более организованные, более передовые, а главное, выпускающие прочные дешевые конструкции. Но почему же Королев не упоминает об этих заводах?

— Дикая подтасовка фактов, — шепнул Ванас сидевшему рядом с ним Тоому.

— Конечно, — согласился Тоом, продолжая записывать речь Королева в своем большом блокноте.

Ванас не всегда соглашался с Лехтом. Он не одобрял его вспыльчивость, чрезмерную прямолинейность, манеру защищать силикальцит. Ему казалось, что всего этого можно было добиваться более гибким и тонким путем. Он знал о столкновениях Лехта с Туровым, советовал Лехту уладить этот конфликт. Ванасу казалось, что можно в чем-то уступить Сергею Александровичу. Ведь он не один. За ним — Долгин, Королев, собравшиеся в этом зале ученые и инженеры. Они все идут за ним не только потому, что Туров занимает высокий пост. Нет, дело здесь не в страхе перед ним, а в чем-то более серьезном. Ведь силикатобетоном тоже заняты сотни и даже тысячи людей, весьма уважаемых и серьезных. Это их работа, их жизнь. Им нет никакого дела до Лехта и его изобретения.

Ванас думал не только о Лехте, но и о силикальците, с которым он связал свою судьбу. Он вспомнил разговор с Шилиным перед его отъездом в Москву.

— Поймите, что мы можем развивать силикальцит и без Лехта, — сказал Шилин.

— Возможно ли это? — удивился Ванас.

— Все возможно, если докажут, что Лехт мешает этому делу.

Что же побудило Шилина затеять этот разговор? Чем им помешал Лехт? Ванас имел в виду прежде всего Долгина и Королева; он не сомневался, что Шилин повторял их слова. Ванас хорошо знал Лехта и был убежден, что тот не задумываясь отойдет в сторону, если поймет, что мешает делу. Если даже дело им самим создано и ему отдана вся жизнь. Но нужно ли, чтобы Лехт уходил из института? Конечно, нет, — продолжал свои размышления Ванас, — он по-прежнему воодушевляет всех в институте, самые сложные технические проблемы уже не кажутся такими сложными, если в их исследовании принимает участие Лехт. Его внутренняя убежденность, энергия, неутомимость, умение выдвигать самые неожиданные и даже дерзкие идеи, наконец его широкий технический кругозор — не мешали, а помогали всем исследователям силикальцита. Так в чем же дело? Ванас все время возращался к озадачившему его разговору с Шилиным. Несомненно одно — Лехт с его одержимостью мешает не Институту силикальцита, а Долгину и Королеву.

Ванас прислушался к гладкой, хорошо отшлифованной, будто пропущенной через шаровую мельницу, речи Королева. Он говорил о своей научной совести, о долге, о чести. С высоты этих понятий Королев обрушился на Лехта и его изобретение.

— «Силикальцит», — в голосе Королева послышались иронические нотки, — это слово придумал не Лехт, а Некрасов. Бесцементный бетон? Над ним трудится весь научный мир. Задолго до Лехта. Что же еще остается у Лехта? Дезинтегратор? Но это далеко не совершенная машина, и ее промышленное значение еще надо доказать. Стало быть, нет никакого силикальцита Лехта, а есть все тот же силикатобетон, созданный многолетними трудами исследователей, которым я хочу в пояс поклониться.

Королев подошел к рампе, поклонился — в зале ему зааплодировали. Ванас оглянулся — конечно, это были его последователи, сторонники, ученики. Нелегко будет говорить Лехту, подумал Ванас.

А Королев своей быстрой и уверенной походкой прошел к своему месту в президиуме. Но не сел, а продолжал стоять, все еще улыбаясь и показывая всем, что у него хорошее настроение, что он весьма доволен своим докладом и всем происходящим в этом зале.

Был объявлен маленький перерыв. Лехт воспользовался им и подошел к Турову.

— Вы знаете о визите профессора Шадена на завод силикатобетона? — спросил Лехт.

— Что-то слышал, — ответил Туров.

— Что-то? — Лехт протянул Турову сколотую большой скрепкой стенограмму беседы с профессором Шаденом. — Почитайте, пожалуйста, Сергей Александрович. Вы узнаете все. Это хороший ответ профессору Королеву.

— Вы собираетесь с этим выступать здесь? — помрачнел Туров. Он неохотно взял стенограмму, которую уже читал, но не хотел говорить о ней с Лехтом.

— Нет, Сергей Александрович, — покачал головой Лехт, — сегодня у нас внутренний спор, и я бы не хотел ставить в неловкое положение профессора Королева. К тому же у меня есть более убедительный свидетель.

— Более убедительный? — переспросил Туров. — Какой?

Лехт уловил в голосе Турова тревогу и коротко сказал:

— Опыт. Только опыт, Сергей Александрович.

Может быть, и нам воспользоваться перерывом и рассказать ту историю, о которой Туров будто бы слышал только «что-то». Тем более что и у нас есть стенограмма беседы с профессором Шаденом.

Как-то в Таллин позвонили из Москвы и сообщили, что в Институт силикальцита хочет приехать австрийский профессор вместе с директорами венских строительных фирм. Очередные гости. Правда, это были необычные гости, так как до этого велись переговоры о покупке лицензии на производство силикальцита в Австрии. Стало быть, должны были приехать покупатели и их консультант. Как потом выяснилось, профессор Шаден — крупный специалист по строительным материалам, и он с необычайной придирчивостью и скрупулезностью изучал всю технологию производства силикальцита. Он никому не доверял — этого требовала фирма, купившая лицензию. Вместе с профессором Шаденом всегда был один из двух директоров этой фирмы. Потом состоялась беседа, о которой Лехт заговорил с Туровым.

— Мы были здесь десять дней, — сказал профессор Шаден, — и можем сказать, что это были очень радостные дни. Я думаю, что любой техник, встречающийся с чем-то новым, испытывает такую радость. Я хочу поздравить вас, не только вас, присутствующих здесь, но и советскую науку, с изобретением силикальцита. Раньше я только слышал о нем по статьям и рассказам. Теперь я увидел силикальцит. Мало того, принимал участие в его производстве: за десять дней я прошел всю технологию на вашем заводе. Теперь мне совершенно ясна вся ценность и перспективность этого нового камня. Да, я должен признать, что мы имеем дело с новым строительным камнем, и те свойства силикальцита, которые я здесь наблюдал, убеждают меня, что это может быть хороший строительный камень и по морозостойкости, и по тепловой и звуковой изоляции, и по водопоглощению.

Шаден вынул свою записную книжку и прочитал:

— «Прочностные показатели изделий высокие и варьируются в зависимости от их объемного веса. Долговечность силикальцита не вызывает сомнений. Армированный сталью, он работает так же хорошо, как и бетон. Таким образом, свойствам силикальцита можно дать самую высокую оценку».

Эта запись, — продолжал Шаден, — войдет в мой официальный отчет и в мой доклад, который я, возможно, прочту для интересующихся прогрессом в области строительной техники. Теперь я хотел бы высказать несколько соображений критического характера. Не думайте, что силикальцит — это одна сплошная добродетель. В нем еще есть пороки, и мы не должны закрывать на них глаза. Но я считаю эти пороки естественными. Если вспомнить годы, последовавшие за неожиданным открытием французского садовника Монье, впервые соединившего бетон с металлом и положившего начало великой эпохе железобетона, — если вспомнить это минувшее столетие и представить себе, что строительная наука испугалась бы пороков железобетона, то у нас не было бы теперь тех великих инженерных сооружений, которыми гордится человечество. Я считаю, что нужно уделить больше внимания проблемам внешней отделки силикальцита — у нас в Вене такой силикальцит, который вы выпускаете на заводе, не найдет себе сбыта. Надо продолжать изучать проблемы, связанные с выпуском более легких изделий из силикальцита. Все это дело будущего. Я уверен, что они могут быть решены. Во всяком случае, я сделаю все возможное, чтобы способствовать этому успеху, если только речи, доклады и восторженные слова могут помогать делу.

А теперь я хотел бы рассказать вам одну странную историю, она вас должна позабавить, — сказал Шаден и начал листать свою записную книжку. — Дело в том, что в Москве мне предложили поехать сперва в Красково. Мне сказали, что самый лучший силикальцит делается именно там, на красковском заводе. Я принял приглашение. Осмотрел технологию изготовления изделий, или того, что они называли силикальцитом. Спросил: где же здесь дезинтегратор? Мне ответили, что дезинтеграторный способ это уже отсталый способ, а тот, который применяется на заводе в Краскове, — прогрессивный. Я извинился, поблагодарил и уехал в Москву.

Теперь я хочу, чтобы вы мне ответили: неужели меня хотели ввести в заблуждение? Я допускаю, что господа, сопровождавшие меня или посоветовавшие показать мне завод в Краскове, не читали моих книг и не знают о моих работах в области строительных материалов. Это вполне естественно. Я не могу претендовать на популярность. Но даже если бы я был просто инженером, то я обязан был бы знать разницу между тем новым камнем, который делаете вы, камнем, называемым силикальцитом, и тем, который делают в Краскове, — силикатобетоном. Не могли бы вы мне сказать, чем все это объясняется?

Наступило неловкое молчание.

— Это какое-то недоразумение, — сказал Лехт.

— Я буду рад, если это именно недоразумение, — ответил Шаден. — Я бы не хотел уезжать из гостеприимной страны с ощущением, что кто-то хотел меня обмануть. Я уже не молод, как вы видите, а в таком возрасте мы всегда чувствительны к подобным недоразумениям.

Именно об этом хотел сказать Лехт, когда передал Турову стенограмму беседы с профессором Шаденом: призадуматься. «Опомнитесь, ведь вы все интеллигентные люди» — этой фразой Лехт даже собирался заключить свою речь. Но, взглянув на Сергея Александровича, на его едва уловимую самодовольную улыбку, Лехт сдержал себя. Теперь нужны были документы, факты, цифры, точные доказательства. Даже самые разумные призывы, упреки и назидания не достигнут цели.