Глава восьмая 

Глава восьмая 

Не успел шаттл раствориться в небе, как детей и след простыл. Сбежав по той же лестнице, что и Эрик, они оказались в просторном зале, откуда во все стороны тянулись длинные коридоры.

— Вроде бы нам сюда, — сказала Анни без особой уверенности в голосе.

Джордж и Эммет поспешили за ней. Стены коридора были увешаны фотографиями астронавтов и рисунками их детей. На этих рисунках и снимках была запечатлена вся история космических полётов.

— Сюда! — Анни навалилась на тяжёлую дверь — и они влетели в огромный машинный зал, уставленный какими-то механизмами гигантских размеров.

— Ой! — попятилась Анни, наступая на ноги Джорджу и Эммету. — Кажется, я ошиблась дверью.

— Ты вообще знаешь, куда нам идти? — с подозрением спросил Джордж.

— Конечно! — Анни вздёрнула подбородок. — Я просто чуть-чуть растерялась, потому что в таких местах все комнаты похожи одна на другую, уж я-то знаю. Нам нужно попасть в «чистую комнату» — там хранятся скафандры. Попробуем вот сюда.

От мысли о путешествии по Солнечной системе с таким штурманом, как Анни, Джорджу стало не по себе. Если ей ничего не стоит заблудиться в коридорах Всемирного космического агентства, где, по её словам, она сто раз была, как же она найдёт дорогу на Марс и обратно?

Но Анни явно не собиралась сдаваться. Она рывком распахнула очередную дверь. За дверью оказался погружённый во тьму зал — освещён был только экран, перед которым стоял человек и тыкал указкой в изображение Сатурна.

— Итак, мы видим, — говорил он, что кольца Сатурна состоят из пыли и камней, которые обращаются вокруг этой гигантской газовой планеты…

Джордж вспомнил о сувенире с Сатурна — камешке, который он украдкой сунул в карман, когда они с Анни путешествовали по Солнечной системе верхом на комете. Но директор школы, заметив камень в кармане ученика, решил, что это всего-навсего горстка пыли, и заставил Джорджа вытряхнуть бесценные частицы космической породы в мусорную корзину. «Как жаль, что его больше нет, моего камешка!» — думал Джордж. Кто знает, о каких тайнах Вселенной мог бы поведать этот крошечный кусочек Сатурна?

Они подошли к двери с надписью «КОМЕТЫ», но она оказалась запертой.

— Ку-ку! — раздалось вдруг из рюкзака Анни.

Космос, должно быть, включился сам по себе.

— Космос! — сказал Джордж. — Тише, пожалуйста! Мы ищем «чистую комнату» и совсем не хотим привлекать к себе внимание!

— А мне по барабану! — раздалось из рюкзака. — По барабану, по барабану!

— Да тише ты! — рассердился Джордж.

— Потанцуешь со мной? — немелодично пропел Космос.

— Нет, конечно! Ты же компьютер!

— А ты-то кто такой?!

— Эммет, заткни его! — приказала Анни.

— Вообще-то, — заметил Эммет, — лучше его сейчас не трогать. Если его выключить, а потом опять включить, будет ещё хуже.

— Нам сюда! — сказал Джордж, заметив на широкой двойной двери табличку «ЧИСТАЯ КОМНАТА». — Так ты говоришь, скафандры должны быть здесь?

— Точно, здесь! — обрадовалась Анни. — Теперь я вспомнила. Внутри я никогда не была, но знаю, что тут держат всё-всё оборудование, которое запускают в космос. Тут всё суперпуперстерильно, чтобы в космос не просочились никакие земные микробы.

— Именно так, — произнёс Эммет голосом всезнайки. — Чрезвычайно важно, чтобы с оборудованием космических кораблей в космос не проникли земные микроорганизмы. Иначе невозможно будет понять, что мы нашли: доказательства жизни в космосе — или свои же собственные следы.

Анни подбежала к двойной двери.

— За мной! — сказала она. — Путь свободен. Там наверняка никого нет — все наверху.

Дети были уверены, что сразу попадут в «чистую комнату». Но за дверью их ждал сюрприз: они ступили на ленту конвейера — и та сразу пришла в движение! Сначала их чуть не сбили с ног мощные потоки воздуха; потом их обрызгало какой-то жидкостью из пульверизаторов и отполировало мягкой тканью; потом из потолка выехали щётки…

— Что это? — Джордж попытался перекричать шум.

— Нас чистят! — крикнула в ответ Анни.

— Ай! — завопил Космос. — Щекотно! Не троньте мои разъёмы!

Пара механических рук подняла Анни в воздух, засунула в белый пластиковый комбинезон, водрузила ей на голову капюшон, на лицо надела маску, на руки — перчатки. Потом другая пара механических рук выставила её за следующие двойные двери. Джордж и моргнуть не успел, как настала его очередь. И через несколько мгновений уже все трое стояли в «чистой комнате», жмурясь от невероятной белизны. Как будто попали в чей-то гигантский белозубый рот, подумал Джордж.

С одной стороны высился недостроенный робот, с другой — половина искусственного спутника, и всё это сверкало немыслимой чистотой. Даже сам воздух был разрежённым и более прозрачным, чем обычно. На стене висела табличка «100 000».

— Количество частиц в воздухе, — пробубнил Эммет сквозь маску. — Это ещё не самая чистая из «чистых комнат». Здесь класс чистоты сто тысяч единиц, а в самой чистой — десять тысяч. Это значит, что в кубическом футе воздуха содержится не больше десяти тысяч частиц размером меньше чем полмикрона! А микрон — это одна миллионная метра.

— А из этой комнаты, где мы сейчас, можно лететь на Марс? — забеспокоился Джордж. — Она достаточно чистая? А то вдруг мы завезём с собой с Земли что-нибудь живое, а Гомер потом это найдёт, и все подумают, что это следы жизни на Марсе! И тогда из-за нас вся космическая программа полетит кувырком.

— Теоретически это возможно, — уверенно сказал Эммет. В этой теме он чувствовал себя как рыба в воде. — Однако всё зависит от целого ряда факторов: а) заработает ли Космос; б) попадёте ли вы на Марс; в) действительно ли в инопланетном послании содержится угроза уничтожить Землю. О пункте в) я могу сказать одно: если Анни права — хотя я вынужден отметить, что вероятность этого крайне низка, — то вне зависимости от того, полетите вы на Марс или не полетите, на Земле-то жизни всё равно не будет. Так что разницы никакой.

В углу «чистой комнаты» Анни обнаружила стопку скафандров. Но все они были ярко-оранжевые и ничуть не походили на те, в которых они с Джорджем когда-то путешествовали по Вселенной.

— Это не наши! — огорчённо сказала она. — Это те, в которых летают на шаттлах! А у нас с папой совсем другие… — И она продолжила поиски. — Папа сказал мне, что положил их сюда на хранение. Я ещё спросила: а что если их кто-то возьмёт по ошибке? А он сказал, что ошибка исключена, потому что он надписал, что это опытные образцы.

Эммет тем временем разорвал прозрачную плёнку, в которую хитроумные механизмы «чистой комнаты» упаковали рюкзак Анни. Из рюкзака он выудил Космос и ярко-жёлтый том «Вселенная: руководство пользователя».

— Ну что, машинка, — он погладил Космос, — приступаем к операции «Внеземная жизнь». Куда мы летим, капитан Джордж?

— Пусть Космос откроет портал, — сказал Джордж. — Летим на Марс, северная полярная область, пункт назначения — Гомер.

— Ура! — крикнула Анни. — Вот они! — Она гордо продемонстрировала белые скафандры в прозрачных упаковках с этикетками: «ОПЫТНЫЙ ОБРАЗЕЦ! НЕ ДЛЯ ПОЛЁТОВ!» — и один из них бросила Джорджу. — Снимай маску, надевай скафандр!

Анни и Джордж принялись натягивать на себя тяжёлое снаряжение. Эммет, которому удалось вывести на экран Космоса фотографии Марса, теперь всё приближал и приближал изображение Красной планеты. Сам Космос при этом вёл себя на удивление тихо.

— Чего это он молчит? — удивился Джордж.

— Мне пришла в голову гениальная идея, — скромно признался Эммет. — Я просто выключил звук.

В подтверждение он включил его снова. Послышалось ворчание:

— Никто меня не любит. Никто меня не понимает. Всем наплевать на мои чувства…

Эммет поспешно убрал звук.

— Когда мы будем там, без звука никак нельзя, — предупредила Анни. — А то мы с Джорджем один раз уже застряли в открытом космосе, и нам совсем не понравилось! Ты справишься с Космосом, Эммет? Устроишь так, чтоб мы были с ним на связи?

Эммет опять включил звук.

— Только и слышишь: «Космос, сделай то», «Космос, сделай это», — заныл компьютер. — Хоть бы кто-нибудь спросил, чего я сам хочу!

— Космос, — сказала Анни, — я знаю, как помочь тебе выразить свои мысли и чувства.

— Спорим, ты хочешь, чтобы я открыл вам портал, — угрюмо усмехнулся Космос.

— Да, — вмешался Джордж, — но дело не в этом. А дело в том, что нам запретили его открывать. И если нас сцапают, нам такое устроят!

— Круто! — Космос слегка оживился. — Так это будет настоящий протест? Бунт против системы?

— Э-э-э… — замялся Джордж. — В общем-то, да. Так что нам нужна твоя помощь. И твоя тоже, Эммет. Пока мы будем на Марсе, вы оба должны следить за нами — и быть наготове на случай, если нам понадобится срочно оттуда смыться.

— Но ведь сигнал с Марса придёт сюда с опозданием, — сказал Эммет. — Свет с Марса летит к нам четыре минуты двадцать секунд. А когда Марс находится по другую сторону Солнца, то целых двадцать две минуты. Пока вы что-то скажете, а я вам отвечу, пройдёт не меньше восьми минут сорока секунд, а то и целых сорок четыре минуты. Вдруг это будет слишком поздно?

— Нет, — сказала Анни. — У Космоса система мгновенного обмена сообщениями. Ты сразу нас услышишь и сразу ответишь.

— Мощно! — присвистнул Эммет. — Это какой-то неизвестный мне раздел физики.

— В общем, всё должно получиться, — добавила Анни, — если только Космос не струсит…

— Кто, я? — возмутился Космос.

Из его экрана протянулся луч света, и в «чистой комнате» появились очертания портала.

Дверь во Вселенную открылась. Дети увидели красноватую планету. Слева на её поверхности виднелось большое тёмное пятно.

— Приближаемся к Марсу, — сказал Эммет.

Планета на глазах увеличивалась, ярко светясь на фоне чёрного неба.

— Видите тёмное пятно? Это Большой Сирт — огромная, тёмная, продуваемая ветрами вулканическая равнина. Она так велика, что учёные увидели её сразу же, как только на Марс впервые направили телескоп — в семнадцатом веке. Южная полярная шапка Марса в это время года имеет большие размеры и хорошо заметна. Яркое светлое пятно в южном полушарии — бассейн Эллада. Это крупнейший на планете ударный кратер, то есть образованный падением астероида или кометы. Его диаметр — более двух тысяч двухсот километров. А вон те четыре точки в области экватора — облака из кристаллов водяного льда над четырьмя крупнейшими вулканами в области Фарсида.

Откуда ты всё это знаешь? — удивился Джордж. Он уже надел шлем, и переговорное устройство искажало его голос, делая незнакомым.

Честно говоря, я это просто читаю с экрана, — чуть ли не виновато ответил Эммет. — Космос выдаёт мне данные об условиях на Марсе и о том, насколько безопасна ваша высадка. Заодно он сообщает кое-какие полезные сведения для туристов. Например, гости Марса должны помнить, что притяжение там гораздо слабее земного. На Марсе вы будете весить почти в три раза меньше, чем на Земле, так что готовьтесь прыгать, как мячики.

— А что он говорит о погоде? — встревоженно спросила Анни через переговорное устройство.

— Сейчас посмотрим… Вот сегодняшний прогноз погоды в северной полярной области Марса: «Сегодня на всей территории ожидается преимущественно ясная погода, средняя температура — минус шестьдесят градусов по Цельсию. Урагана из кристаллов водяного льда не предвидится, однако в центральной части возможны пылевые бури, которые распространятся по всей планете». Вот чего стоит опасаться! Космос говорит, что в это время года пыльные бури на Марсе бушуют очень часто и движутся очень быстро.

Портал уже летел сквозь разрежённую атмосферу Марса, приближаясь к его каменистой поверхности.

Джордж и Анни стояли на пороге, взявшись за руки в больших космонавтских рукавицах. Кислородные баллоны были подсоединены, переговорные устройства включены.

— Готов? — сказала Анни, когда портал затормозил в нескольких метрах от поверхности. — Пять, четыре, три, два один… пошли!

И они дружно прыгнули на планету, куда до того не ступала нога человека.

Портал захлопнулся, впустив тоненькую струйку красной марсианской пыли. Эммет попытался поймать эту пыль в стерильном воздухе, но её тут же всосали фильтры «чистой комнаты», мгновенно удаляющие любое загрязнение. Марсианская пыль исчезла так же бесследно, как Джордж и Анни, и Эммет остался в огромной комнате наедине с Космосом. Он огляделся по сторонам, потом раскрыл том «Вселенная: руководство пользователя» и нашёл нужную главу.

— «Марс — колыбель жизни?» — прочёл он вслух.

Марс — колыбель жизни?

Где — и когда — зародилась жизнь в том виде, в каком мы её знаем? На Земле? А может быть, она пришла к нам с Марса?

Всего пару веков назад мало кто сомневался, что люди и другие виды живых существ находятся на Земле с самого её сотворения. Считалось, что Земля — это и есть весь материальный мир, а её сотворение описывалось как событие внезапное — наподобие Большого взрыва, в который верит большинство современных учёных. Именно такая точка зрения изложена в различных повествованиях о сотворении мира, например в Книге Бытия — первой книге Библии. В других мировых культурах тоже есть сходные истории, согласно которым мир был создан очень быстро и за один раз.

Хотя некоторые астрономы и в прежние времена задумывались о безмерности космоса, настоящее изучение его началось лишь тогда, когда Галилео Галилей (1564–1642) создал один из первых телескопов. Открытия Галилея показали, что во Вселенной есть множество миров и некоторые из них, подобно нашей планете, вполне могут оказаться обитаемыми. Теперь-то мы понимаем, что Вселенная необъятна, и есть доказательства, что возникла она задолго до появления человечества; но тогда эти идеи казались чем-то невероятным. Распространяться это знание стало гораздо позже, в период, который принято называть эпохой Просвещения. Это был XVIII век, эпоха многочисленных изобретений, среди которых — воздушный шар, наполненный водородом, а также, что особенно важно, паровая машина. Эти изобретения дали толчок промышленной революции следующего, XIX века. В тот век великих открытий геологи пришли к пониманию того, что горные породы образуются путём отложения осадков в мелководных морях и происходит это очень долго — не тысячи и даже не миллионы, а миллиарды лет.

В наши дни геофизики полагают, что планета Земля и вся Солнечная система сформировались примерно 4,6 миллиарда лет назад, когда Вселенной, возраст которой ныне оценивают примерно в 14 миллиардов лет, было всего 9 миллиардов лет. Современное человечество, по-видимому, расселилось из Африки по всему миру 50 тысяч лет назад. Однако, как ясно показывают современные археологические раскопки, признаки цивилизации — то есть уклад жизни, при котором люди обмениваются разными видами товаров, — появились в первобытном обществе всего около 6 тысяч лет назад.

Очень важный фактор любой цивилизации — обмен не только товарами, но и информацией. Но как хранить и распространять информацию? Для этого требовались механизмы записи.

До изобретения бумаги и чернил одним из способов записи было выдавливание знаков на глиняных табличках, дальних предках современных микросхем памяти. Сбор информации, особенно той, которую мы сегодня называем научной, и обмен ею сами по себе стали важной целью человечества.

Но как эти разумные формы жизни появились на самой Земле? Судя по окаменелым останкам, можно предположить, что современные растения и животные произошли от других форм жизни, существовавших на Земле ранее. Но люди всё равно не понимали, каким образом столь разные виды живых существ сумели так хорошо приспособиться к окружающим условиям, если всё это не было спланировано заранее. Идея непрерывной эволюции стала общепринятой только после того, как в 1859 году Дарвин сформулировал принцип естественного отбора. А конкретный механизм действия этого принципа стал известен много позже, в середине XX века, когда Уотсон и Крик открыли структуру ДНК.

Современное, основанное на ДНК понимание эволюционного процесса подтверждается палеонтологическими данными — в той мере, в какой они сохранились. Проблема в том, что палеонтологическая летопись уходит в прошлое менее чем на миллиард лет, а ведь Земля гораздо, гораздо старше.

Ранние, простые формы жизни появились ещё до так называемого кембрийского периода. А за последние 500 миллионов лет от них произошли формы жизни, которые мы считаем разумными. Мы уже знаем, как это произошло (хотя и не вполне ясно понимаем почему). Но у нас нет точных сведений о том, как возникли докембрийские формы жизни.

Дело в том, что только в кембрийскую эпоху появились большие животные, обладавшие скелетом, и скелеты эти впоследствии легко окаменевали. Самыми крупными предшественниками таких существ были, наверное, бесскелетные животные (вроде современных медуз); а ещё раньше существовала, скорее всего, только одна форма жизни — микроскопические одноклеточные организмы, не оставившие заметного следа в летописи окаменелостей.

Если заглянуть ещё дальше в прошлое, станет ясно, что эволюция шла очень медленно. И с большим трудом. Даже если бы во Вселенной было полно планет с благоприятными условиями для жизни, шансы появления и эволюции высокоразвитой жизни на любой из них были бы крайне низки. А значит, жизнь могла бы появиться на чрезвычайно малом числе планет. Та планета, на которой мы находимся, — одно из таких редчайших исключений. Но и на ней в любой момент всё могло пойти не так. Астрофизики выдвинули гипотезу совпадения с возрастом Солнца. Согласно ей, за время, пока на Земле путем эволюции развилась разумная жизнь, Солнце израсходовало большую часть своих запасов водородного топлива. То есть, если бы жизнь эволюционировала чуть-чуть медленнее, человечество просто не успело бы появиться — к тому времени Солнце уже сожгло бы всё своё горючее!

Какие этапы эволюции оказались самими сложными за историю Земли?

Одним из них было появление так называемых эукариот — организмов, в клетках которых есть ядро и рибосомы. К эукариотам относятся крупные многоклеточные животные, такие как мы, и одноклеточные животные, такие как амеба. Палеонтологические данные указывают, что первые эукариоты появились на Земле в начале протерозойской эры, около двух миллиардов лет назад, когда Земля была вдвое моложе, чем сейчас. Считается, что до того на Земле были широко распространены более примитивные организмы — прокариоты, такие как бактерии. У прокариот небольшие клетки, в которых нет ядра. Прокариоты господствовали в архейскую эру, начавшуюся, когда Земле было меньше миллиарда лет.

Есть данные о том, что эти организмы существовали уже в самом начале архейской эры, — и тогда мы сталкиваемся с загадкой: получается, что жизнь на нашей планете возникла до этого, а именно в древнейший период земной истории — в катархейскую эру.

В чем же тут загадка? Да в том, что катархейская эра была, конечно, достаточно длинной — почти миллиард лет, однако условия на Земле в это время были невыносимыми. Именно тогда появились лунные кратеры — следы столкнувшихся с Луной обломков, которые возникли при образовании Солнечной системы. А на Земле, чьи масса и сила притяжения гораздо больше, чем у Луны, кратеров должно было быть еще больше. Из-за этой бомбардировки поверхность Земли должна была то и дело нагреваться. Поразительно, что едва зародившиеся формы жизни вообще уцелели!

А вот планета Марс обладает меньшей массой, чем Земля, и расположена дальше от Солнца. Поэтому, как предположили недавно учёные, «бомбардировки» обломками Солнечной системы закончились на Марсе раньше, чем на Земле. Возможно даже, что некоторые обломки отскакивали от Марса и падали на Землю.

А это означает, что жизнь могла зародиться на Марсе ещё в те времена, когда на Земле шансов у неё не было.

Изучив с помощью электронного микроскопа метеорит, попавший на Землю с Марса (метеорит ALH 84001), учёные обнаружили на нём структуры, похожие на окаменелые микроорганизмы. Можно предположить, что окаменелые организмы в какой-то момент попали с Марса на Землю, но это не объясняет, каким образом на нашей планете могла появиться жизнь: ведь для этого межпланетное путешествие на метеороиде должны были бы совершить не только окаменелые, но и живые микроорганизмы! Этот вопрос в наши дни вызывает жаркие споры.

Ещё более интересный вопрос — могла ли примитивная жизнь вообще существовать в условиях тогдашнего Марса (в «филлоцейский» период, примерно совпадавший с катархейской эрой на Земле)?

Таким образом, жизнь могла зародиться на раннем этапе марсианской истории на краю этого океана.

Против этой теории имеется пара возражений. Первое состоит в том, что марсианская атмосфера не могла содержать кислород. Однако и на Земле примитивные формы жизни предположительно существовали в атмосфере с крайне низким содержанием кислорода.

Второе возражение: древний марсианский океан был слишком солёным для наземных форм жизни. Но ведь жизнь на Марсе могла изначально быть приспособлена к условиям высокой солёности; а может быть, она, напротив, зародилась в пресных озёрах.

Итак, вполне вероятно, что жизнь зародилась на Марсе, на краю огромного океана, а затем на метеороиде проникла на Землю. Так что не исключено, что мы с вами — потомки марсиан!

Брендон

Данный текст является ознакомительным фрагментом.