10. Брисс

Горячий сухой ветер ударил по лицу.

Я в очередной раз успел отвыкнуть от постоянного тяготения, пространств, не ограниченных стенами, свободного нестерильного воздуха и переменной влажности.

Стоит высадиться на новой планете, и всё начинается сызнова. Яркие впечатления. Чувство безграничной свободы. И только потом — привыкание, когда уже пора улетать. Или я потому стремился улетать, что привыкал к планете и боялся, что стану ее частью? Но сейчас совершенно другой случай. Поиск ведет меня от одного места к другому — совершенно бессистемно, наугад. У меня нет чувства, что я приближаюсь к цели. Скорее, я отсеиваю невозможные варианты.

Нас посадил автомат с космодрома. Выбрал за нас место, отрегулировал системы корабля, чтобы нанести наименьший вред полю и чтобы мы при этом остались живы, мягко положил на грунт и открыл шлюз на выход. Даже пожелал счастливого пути. На прощание добавил, что в случае выявления нарушений таможенных правил, мы обязаны в течение часа предоставить письменное объяснение органам местной власти.

— Торговцы… — сплюнула Лена на пластобетон. — Хорошо еще не заставили декларацию заполнять.

— Они все данные с корабельного компа скачали, еще при подлете, — объяснила Шандар. — Вот если эти данные разойдутся с тем, что они обнаружат, тогда нас и привлекут.

— Как ты думаешь, у них есть сведения, что я в розыске?

— Ты считаешь, что ты в розыске? Какой наивный! — Лена воздела руки вверх, явно стараясь привлечь внимание других разумных, прилетевших на великую торговую планету. Никто даже взгляд на нее не бросил — видно привыкли ко всяким чудачествам. Мало ли жестов у чужаков? Тут надо быть осторожным, а то вмешаешься и сам же виноватым будешь.

Я подумал и согласился с Леной. Для моей поимки хватит и одной спецгруппы, набранной из профессионалов.

Лена с Шандар шли впереди, чуть ли не под ручку, совершенно меня игнорируя, и обсуждали какие-то местные достопримечательности, которые обязательно стоит посетить, количество денег, которое допустимо потратить на той или иной ярмарке, систему транспортного обслуживания, налог с покупки, сувениры и туземцев.

Туземцев я пока не видел. Хотя, кто их знает — как они выглядят. Почему-то перед посадкой я не удосужился почитать туристический справочник. Но даже без аборигенов мне хватало впечатлений от внешности инопланетян, проходящих мимо по своим делам.

Шурьянки, танланцзы, крохи, бурхи, гланги, годды, дисфады, мальвины, эсты, стреки… У меня от одних названий кружилась голова, а от их внешнего вида казалось, что я попал на выставку современного абстрактного искусства.

Иногда проходил смешанный патруль из трех разумных в форме и при оружии, подозрительно оглядывающий всех встречных подряд. Наверняка, кого-то ищут.

— А нас тут случайно не повяжут? — спросил я у Лены и Шандар, знатоков чужих миров.

— Брисс — свободная зона, ты что, не знал? «С Брисса выдачи нет», — неужели не слышал такой поговорки?

Ну, почему просто не ответить? Обязательно с подковыркой. Действительно не знал. Как будто они всё знают.

К этому времени мы уже прошли три квартала белых государственных домиков космических служб и, вроде, не собирались останавливаться.

— Вы мне лучше скажите — куда мы вообще идем?

— В гостиницу, конечно. Должны же мы где-нибудь спать?

Надо же! Даже в известность меня не поставили! Ладно, Лена, — она любит всё за меня решать. Но Шандар?!

Я остановился и сказал им:

— Знаете, девочки, никуда я с вами не пойду!

Они тоже встали и разом повернулись ко мне.

— И куда ты пойдешь, болезный? — Лена явно насмехалась надо мной.

— А вот к Рустаму, например.

Мой ответ ошеломил их. Они же не видели, что сзади них из-за угла вышел Рустам и быстро направился в нашу сторону. И его реплика, обращенная к девушкам, заставила их вздрогнуть:

— Значит, такой хороший вы, да? Корабль возвращать — Рустам обижать? А вот Рустам сам к вам прилетел. Не ждали, да?

Я уже собрался честно ответить, что не ждали. Да и как он успел раньше нас тут появиться? Или мы совсем вкруголя летели?

— А это что за девушка? Где такую нашел? Везет тебе с девушками, ничего не скажешь! — Рустам вдруг подобрел и подмигнул мне. — Как зовут тебя, красавица?

Шандар красноречиво посмотрела на Рустама, однако, ничуть не смутив его, и ответила:

— Шандар. Я — зель.

— Это и так видно, — отмахнулся Рустам, — Давно прилетели?

— Только что, — от Шандар было не так просто отделаться.

— Ай, красавица, какой говорливый. Наверно, много умеешь, нет? Хорошо Илью охраняешь? Он человек хороший, его обязательно охранять надо.

— От кого ж на Бриссе охранять? — вмешалась Лена.

— Злые люди везде есть, — Рустам помрачнел. — Вы в гостиницу? Не надо туда идти. Лучше со мной. Я недалеко домик снял — на всех места хватит.

И пошел обратно, не оборачиваясь, будто знал, что мы послушно побредем вслед за ним.

Домик Рустама практически ничем не отличался от своих соседей по улице. Каменные стены, покрашенные белой краской. Покатая крыша, выложенная синей черепицей. Красные переплеты окон. Рисунок на желтой деревянной двери — зеленой крокодильчик.

Подходя к двери, Рустам пикнул брелком, и замок щелкнул, отпираясь. Пропустив нас, Рустам оглядел улицу и запер дверь.

— К чему такие предосторожности? — удивилась Лена.

— Надо. Давно на Хань была, да? Всех ищут. Тебя ищут, меня ищут… даже Илью ищут. Слишком быстро бегать от них. Они совсем обижаться — много кораблей посылать. Во все стороны.

— Чего мы такого сделали, чтобы ради нас флот посылать? Не, не верю.

— Зря не веришь. Молодая, неопытная, мало видела, да?

— Чего видеть? Тут простой логики достаточно, чтобы выводы сделать, — Лена упорно стояла на своем.

— Ай, слушай. Всё бывает. Я такую историю расскажу. Не знал бы человека — не поверил. Нарды знаешь? Игра такая. Вот про это. Не со мной было, да. Про Акхама слышал, нет? Совсем плохо жил. За что ни возьмется — нечего не выходит. Совсем деньги растерял, на улицу жить перебрался. Мы уж думали помочь ему по соседству, как он пропал. И далеко-далеко нашелся — письмо прислал. Говорит, всё хорошо у меня, удивительный случай: какую-то волшебную доску для нард нашел, которая желания исполняет. Кто ж в чудеса верит? Один Рустам верит.

— У тебя нет доски? — спросил я напрямую, вычленив из Рустамовского многословия крупицы нужной мне информации.

— Откуда? Э-э-э, слушай…

— Да-а-а. С такой доской я бы совершенно изменил свою жизнь. И родители не улетели бы. Как теперь их найдешь? Где искать? Куда лететь?.. Точно доски нет?

— Он же сказал… — Лена чувствительно ткнула меня кулаком в бок.

— Ну что ты всё время дерешься? — возмутился я. Ладно, когда мы наедине, но когда на людях?

Рустам улыбнулся:

— Слышал пословицу: бьет, значит любит.

Лена покраснела, а я решил уточнить:

— Это же совершенно другой случай. Так про мужчин говорят.

— Нет, не про мужчин, — возразил Рустам. — Так про хозяина говорят. Того, кто в доме.

Я подозрительно посмотрел на Лену. Она скорчила мне рожу и сказала:

— Дурак!

Рустам ухмыльнулся.

— Илья правильно спрашивает. Не спросишь — не узнаешь.

— Зачем спрашивать, когда и так всё понятно? Нет, тем, кому непонятно — клиническим идиотам — надо всё растолковывать. Но ведь Илья, всё же, не такой. Или я ошибаюсь? — Лена вопросительно посмотрела на меня.

— Такой, такой, — пробормотал я. — Больше не буду спрашивать.

Рустам неопределенно покачал головой и сменил тему.

— Располагайтесь. У каждого своя комнатка будет. А чтобы вместе собираться — гостиная.

Это он хорошо придумал — с комнатами. Отдохну от девушек. С ними, конечно, неплохо. Но и одиночество иногда не помешает. В умеренных количествах.

Утро ничем не отличалось от тысяч других, когда я просыпался в выделенной мне постели временного жилища. Нет, я не прав. Все они были разными, и все — похожими. Как нет двух похожих людей, если их поставить рядом, но при этом почти не отличимых один от другого, если их окружает толпа инопланетников.

Солнце всё так же светило в небольшое окно. Чужие незнакомые растения лезли через подоконник. За дверью, в коридоре, слышались радостные голоса, обсуждающие не планы на день, а погоду.

Какая разница, что солнце каждый раз освещало комнату другим цветом: белым, желтым, красным, голубым, даже зеленым. И что форма окон никогда не повторялась: от витража во всю стену до маленького иллюминатора с кварцевым противоударным стеклом в нем. А растения никогда не походили одно на другое: то фиолетовая ядовитая плесень, то ярко-зеленые перистые листья пальмоидов, то ползучие орхидеусы.

Главное отличие было в другом. Тогда я знал, что мне нужно срочно вставать, одеваться, завтракать и спешить на работу. Сейчас я могу просто беззаботно лежать, погружаясь в сон и выныривая из него, давая мыслям полный простор.

Правильно. Я свободен, как никогда. Делаю то, что хочу. Поэтому надо срочно вставать, одеваться, завтракать и идти на поиски того, чего и сам не знаю. Но добровольно, а не по принуждению.

— Куда пойдем? — спросила Шандар, внезапно открыв дверь ко мне в комнату и профессионально оглядывая крохотное помещение.

— На ярмарку, конечно, — буркнул я, застегивая ремень на брюках.

— Что покупать собрался? — продолжила зель настойчивый допрос.

— Информацию.

Рустам открыл дверь пошире и протиснулся мимо Шандар.

— Он за чудом приехал. Нет? Что такое чудо — никто не знает. Его смотреть надо, выбирать.

Я молча согласился с Рустамом. Всё-то он знает. А я про него — ничего. И даже не тянет расспрашивать.

— Ты с нами?

— Ой, нет! Рустам свои дела есть. Пока гуляйте, а потом встретимся и поищем, что нам тут найти надо.

— Ты хоть скажи — куда нам лучше пойти, — решила уточнить Шандар.

Рустам покачал головой:

— Нельзя говорить. Куда пойдете, там и найдете.

Зель тяжело вздохнула — она не понимала ни мотивов поступков Рустама, ни его самого. Сначала зовет с собой, а потом будто выпроваживает.

— Здесь куда ни пойти — всё равно на ярмарку придешь, — сказал я. — Так что как выйдем, так и решим.

— Жребий кинем? — поддела Лена.

— Случай укажет.

Лена махнула рукой. Не доверяла ни мне, ни выдуманным, по ее мнению, случаям.

Скажем, если на вас выливают ведро воды — что это может означать? Не ходить в ту сторону, или наоборот — именно туда и идти, потому что вода вас освежила? Всё равно же принимать решение мне.

Я посмотрел на солнце, оценил его яркость и понял, что если оно светит в лицо, то вообще невозможно идти. Так что выбрать направление нашего похода не составило труда.

Жара ощутимо давила на плечи и голову. Хотелось спрятаться в тень или залезть в какой-нибудь водоем и там поплескаться. И на кой мы поплелись среди дня на ярмарку? Неужели было не отложить до вечера? Что такого мы там можем найти? Единственное, что могло примирить с жарой, — почти полное отсутствие праздношатающихся зевак, прижимистых покупателей, переходящих от одного продавца к другому, и назойливых торговцев-зазывал.

Мы забрели в несколько странное место, которое обычные покупатели, должно быть, не посещают. Матерчатые торговые палатки пропали, сменившись деревянными лавками. Над входами у них были натянуты узорчатые пологи, а на тротуарах разложены товары. Никто не приглядывал за ними, наверно полагаясь на совесть редких покупателей или на сенсорно-лазерную охрану.

Но мы и не собирались ничего брать. Мы даже не могли понять — что такое мы видим. И не спросишь — не у кого.

Только один разумный — бурх — стоял в дверях лавки и внимательно смотрел, как мы приближались к нему. Никаких товаров перед его дверью не лежало, что уже удивляло. Лицо его, поначалу неприветливое, вдруг разгладилось в самой радушной улыбке. Он сделал шаг нам навстречу, невзначай закрывая проход вперед, и радушно показал на вход в свою лавку:

— Заходите, заходите! У меня в лавке вы найдете всё, что угодно душе и телу. Здесь чудо становится реальностью!

Мы зашли. Палящее солнце осталось за дверью, а здесь был свежий приятный чуть прохладный воздух, от которого, впрочем, не начинаешь через пять минут дрожать и натягивать на себя теплую одежду. Подобно тому, как, идя по широкому нагретому проспекту где-нибудь в курортной зоне, вдруг выходишь на набережную, тебя накрывает перистая тень акаций, и сильный порыв ветра с моря обдает тебя такой желанной свежестью. Ты вдыхаешь полной грудью, а ветер затихает, оставляя тебя наедине с этим морем. И мелкие капельки оседают на лице. Ты стоишь, облизываешь соленые губы и глубоко дышишь, впитывая то необъяснимое, что чувствует любой человек перед могуществом сине-зеленого бескрайнего простора.

Нет, на море я был очень давно. И оно было совсем другим, чем мне вспомнилось сейчас. Сильный ветер поднимал с пляжа песок и швырял мне в лицо, заставляя щуриться и отворачиваться. Противные крупинки с битумным привкусом скрипели на зубах, а в мокрых волосах застревали так надежно, что невозможно было их расчесать.

И всё же это было море. Теплое, в меру соленое, благожелательное к людям. Каждый вечер я приходил на берег, плавал, нырял и стоял под секущими кожу порывами ветра. Голову я приноровился прикрывать куском материи, чтобы волосы не лезли наружу. И мне было хорошо. Но вскоре работа закончилась, и нас отправили от моря куда подальше.

Ничего, связанного с морем, в лавке не было видно. Ни громадных причудливых разноцветных раковин, ни развешанных по стенам и над головами сетей, в ячейках которых застряли засохшие морские звезды и морские ежи, ни обломков деревянных кораблей — жертв ураганов, ни старых сундуков с морскими картами.

Но почему я вспомнил о море? Неужели сам воздух в лавке содержал частичку того безумства, которое охватывает человека, когда он встречает что-то огромное, непостижимое и потому притягательное? Или что-то другое?

Я медленно шел вдоль стены, разглядывая стоящие на полках безделушки — красивые, но не задерживающие мой взгляд на себе. Лена шла с другой стороны. Её охи и ахи на каждом шаге заставляли меня вздрагивать. Ну, нельзя же так бурно реагировать на что попало!

Но когда она замолчала, мне стало совсем не по себе, хотя я и не сразу обратил внимание на Лену. В этот момент я разглядывал невзрачный камешек под стеклом. С виду он был простым булыжником, но стоило чуть двинуться или посмотреть под другим углом, он внезапно изменял и цвет, и форму, и прозрачность. Казался то зеленым авантюрином, то розовым турмалином, то фиолетовым чароитом, то мерцающим опалом, то голубым сапфиром. Только ее слова, а точнее тон, оторвали меня от камня.

— Ой, Илья, смотри какая штучка! — голос у Лены стал нежно-просящим.

Я повернулся посмотреть. Действительно, «штучка». Она блестела, находясь в затененной нише, излучая собственный свет, вспыхивающий то зеленым, то красным, то фиолетовым. Тонкие, казавшиеся стеклянными, нити, тянущиеся из утолщения в средней части, двигались изломанными движениями. Вся эта конструкция стояла на множестве тонких красных иголок и словно кружилась на одном месте: иголочки то появлялись, то исчезали, создавая иллюзию вращения.

И вместе с тем, предмет не выглядел живым. Он казался искусным механизмом, созданным безумным резчиком по камню, и показывающим зрителю именно то, что он хотел увидеть в данный момент.

Ко мне сзади подошла Шандар и тихо сказала:

— Не смотри. Эта вещь сама заставляет тебя купить ее.

— Всё равно у меня нет столько денег, — успокоил я зель.

— Мужчины мыслят по-другому. А Лена… Сам посмотри.

Лена неотрывно глядела на штуковину, сцепив пальцы и изредка перебирая ими. Кроме блестящих нитей и разноцветных иголочек для нее сейчас ничего не существовало. Желание единолично владеть этой вещью заставило ее забыть обо всем. Полная зависимость от жуткой вещи. Потеря свободы — это называется так.

Не люблю.

Торговец оценивающе посмотрел на Лену, на меня, на напрягшуюся Шандар и вернулся к Лене, как к потенциальному потребителю его товара.

— Желаете приобрести и наслаждаться? — любезно спросил он.

— А сколько это стоит? — робко спросила Лена.

— Для вас, красавица, сущие пустяки!

Лена покраснела на «красавицу», но повторила вопрос:

— Так сколько в галактах?

Купец поманил ее пальцем, что-то написал на экране, быстро показал, а потом стер запись. Лена повернулась ко мне и с совершенно убитым видом, так что подрагивали уголки губ, пытаясь сложиться в скорбную маску, сказала:

— Илья, у тебя сколько денег?

Я потянул ее к себе и сказал на ухо:

— Ты думаешь, они у меня есть?

Торговец обладал замечательным слухом, хотя для бурха, возможно, это было в порядке вещей. Он услышал мой шепот и тут же прореагировал.

— Нет денег? Что же вы делаете на ярмарке?

— Мы не покупаем. Мы — ищем.

Бурх выудил из-под стола листок бумаги и положил перед собой на прилавок, за который зашел, едва мы вошли в его лавку.

— Стандартный договор на предоставление услуг, — пояснил он. — Вы можете расплатиться не только деньгами. Подпишите, и товар — ваш.

— И что мы должны сделать?

— Тут всё написано… На земном языке, — предупредил он мой вопрос.

Я взял листок, повертел и кинул обратно. Да, один из самых распространенных в Галактике земных языков. Китайский. Традиционное письмо. Жаль, я ничего в нем не понимаю.

Сильная рука ухватила меня за плечо. Шандар. Она сузила глаза и отрицательно помотала головой. Я расслабился и перестал тянуться к ручке, вставленной в держатель у экрана.

Торговец наклонил голову, всматриваясь в листок и словно пытаясь найти непоставленную подпись, и чего-то напряженно ждал. Лена неожиданно вздрогнула и отвела взгляд от штуковины. Еще раз недоуменно взглянула на нее, словно что-то проверяя, и сильно потерла лицо ладонью.

— Пошли, — потянула меня Шандар. — Торговец скоро в себя придет.

— Почему ты мне не дала поставить подпись?

— Когда ты сам будешь думать?!

— А что?

— Ты хоть когда-нибудь будешь интересоваться значимыми фактами?

— Не подписал же.

— Результатом могло быть попадание в пожизненное услужение к весьма неприятным личностям.

— Тебе сложно было узнать? Растяпа! — высказалась Лена, чуть ли не подпрыгивая от скрываемого нетерпения.

Как-то мне ее слова не понравились.

Мы вышли на улицу. Пусто. Лишь ветер, несущий мелкую желтую пыль, подул сильнее. Шандар пошепталась с Леной и та быстро пошла куда-то в сторону. На мой вопрос зель ответила, что нечего рисковать здоровьем девушки, когда без этого можно спокойно обойтись.

— А как же мое здоровье?

Шандар скептически посмотрела на меня и объяснила ситуацию:

— Ты — в группе риска. Защищать одного проще, чем двоих. На нее не будут нападать.

— Что-то я никого не вижу…

— Могут быть неприятности, — Шандар поджала губы, намекая, что виноват в неприятностях буду только я.

Как накаркала. Перед нами встали трое мужиков. Я на всякий случай оглянулся. Нет, не убежать — сзади тоже вышли трое, полностью перегораживая дорогу.

— Уйди, девочка, — сказал один из них.

Хуже нет оскорбления для зель, чем пренебрежение ее силой и возможностями. Шесть противников и один лезущий под ноги — не так много для профессионала.

Шандар сделала шаг назад, несильно толкнула меня в грудь и уложила на землю. Не останавливаясь, вынула из кармашка шарик на металлической нити и метнула его в одного из задних. И следом же во второго. Третий увернулся: разжал зажим на поясе, вытащил обернутый вокруг пояса меч и встретил нить лезвием, отсекая шарик от нити.

Едва ощутив начало сопротивления, Шандар сменила противника, делая шаг обратно и разворачиваясь, уходя от удара в голову и отправляя мужика на землю. Второй ударил ногой. Зель поймала ногу, закрутила бойца и бросила того на третьего.

На ногах остался один: тот, что с мечом.

Он выставил лезвие вперед и аккуратно приближался к зель, фиксируя каждое ее движение. Шандар явно была в невыгодном положении: оружия у нее уже не было, а воспользоваться ножом в драке не позволял кодекс воина.

Я ошибался. Зель думала совершенно иначе. Она просто ждала явного нападения. В какой-то момент нервы бандита не выдержали, и он рубанул мечом наискосок. Шандар ушла от лезвия, завладела мечом и направила острие оружия в горло.

Короткий всхлип, и меч вышел из затылка бандита.

— Пошли? — коротко сказала Шандар.

— Пошли, пошли, — буркнул я, неловко поднимаясь и отряхиваясь. Валяться рядом с мертвыми и полумертвыми телами казалось всё более неприятным.

Дома у Рустама Лена ходила из угла в угол и, даже когда мы вошли, не прекратила своего движения по диагонали.

— Вот и мы! — бодро сказал я.

— Вижу… — скривилась Лена, не останавливаясь.

— Случилось что? — я забеспокоился.

— Думаю.

Видимо, это самое и случилось — то, что она вообще думает. Интересное происшествие. Я уже хотел было ее подколоть по этому поводу, как заметил в ее руках знакомый предмет.

— Откуда это у тебя?

— Что — это?

— В руках.

— Оно само! Я не хотела!

Само, как же. Стащила понравившуюся штуковину, вот торговец и послал бойцов, чтобы вернуть вещь. А то, что они сначала нами с Шандар занялись, так бурх мог и не видеть, кто именно украл. Странно, что он еще не подал официального заявления властям… Или тут так не принято?

— Может, вернуть?

— В тюрьму захотел? Даже с учетом явки с повинной, десять лет на отдаленной планете тебе будут обеспечены, — блеснула знаниями Шандар.

— Я проконсультируюсь у властей. Без уточнения факта. Как о гипотетическом событии.

— С чего бы законопослушному гражданину интересоваться, что с ним сделают, если он совершит кражу на Бриссе? — Лена сжимала штуковину так, что побелели костяшки пальцев. — Давайте просто улетим.

Я покачал головой.

— Нет. За расспросы еще никого не привлекали. В любом случае абориген знает местные условия гораздо лучше любого пришельца. С этим ты не станешь спорить?

— Кто сказал, что в правительстве туземцы?! — с чувством превосходства воскликнула Лена.

— Мы же не в правительство пойдем, — пояснил я. — Нам в ближайшее местное отделение сил правопорядка. И не обязательно там будет сидеть абориген. Достаточно человека, долго прожившего на Бриссе.

— Именно человека? — скепсис Лены так и лез из каждого произнесенного ею слова. — Гланга, скажем, не подойдет?

— Не подойдет, — серьезно ответил я. — Нужен человек или кто-нибудь антропоморфный. А таких рас среди инопланетников немного.

— Психолог, то же мне, — Лена выплюнула слова, как ругательство. — Нашла, с кем связываться.

Я предпочел пропустить мимо ушей ее нелестное замечание. Кому охота настроение портить перед делом? Хотя и не сложным, но тягомотным. Общение с любым представителем любой власти можно порекомендовать только мазохистам. Пришлось им на время стать…

Даже на Бриссе здание администрации оказалось точь-в-точь, как на Тсаворите. Единственное отличие — народа там было не в пример больше, чем на далеком окраинном мире. Сотрудники администрации целеустремленно бегали по делам, всем своим видом выражая высшую степень занятости.

Некоторые посетители пытались что-то спрашивать у них, но сразу же получали стандартный ответ: «Обратитесь в информаторий». Как будто обращение туда поможет получить просителю нужную справку с печатью.

Мне справки не требовались. Я пришел, чтобы получить информацию. Набрал правильно сформулированный запрос, и общественный терминал в холле выдал подробные сведения об отделениях правопорядка с планом города и списком вопросов, которые не следует задавать служителю, чтобы не попасть под административную ответственность за оскорбление лиц при исполнении служебных обязанностей.

Ближайшее находилось совсем недалеко. Точнее, в этом же здании, только вход располагался с другой улицы. Мы завернули два раза за угол и остановились под соответствующей вывеской.

Я сразу сказал, что пойду один — иначе могут возникнуть проблемы. На что Лена, как обычно, буркнула, что самой большой проблемой в этом городе являюсь я. Не сомневался в другом ответе. И чтобы развеять скепсис девушек, предложил им заглянуть в приоткрытую дверь.

Зрелище могло отвратить любого, привыкшего к эффективной работе властей и их вниманию к рядовому члену Сообщества.

Народу было много, даже слишком: сидячие свободные места отсутствовали напрочь, а чтобы занять стоячие, приходилось некоторое время расталкивать посетителей.

За барьером сидел флегматичный служитель и в произвольном порядке тыкал пальцем в понравившегося ему разумного. Разумный безумно радовался, устремлялся к барьеру и выкладывал свою просьбу. После чего служитель иногда думал, иногда отвечал сразу, но проситель отходил и больше не возвращался, и не переспрашивал.

Именно то место, куда я стремился. Теперь можно продемонстрировать зрителям искусство общения с властью и способы проникновения к ее представителям.

Я протолкнулся между двумя эстами, злобно застрекотавшими мне вслед. Поднырнул под животом танланцзы, чуть не наступившим мне на ногу своей богомольей лапой. Стукнул годда по плечу и, пока тот поворачивался, обошел его с другой стороны. Теперь никто мне не заслонял вид на представителя власти. Он как раз закончил очередной комментарий и выискивал следующего желающего. Увидел меня, даже как-то приветливо улыбнулся и нацелил палец в мою грудь.

Я быстро обрисовал гипотетическую ситуацию и наши сомнения.

«Да, вы правы, мы ничего не сможем поделать…» «Да, действительно, силы правопорядка не занимаются мелкими кражами несертифицированных изделий…» «Да, конечно, владелец может проводить частные расследования своими силами, если это не задевает чувств и интересов других разумных…» «Да, никто посторонний не станет вмешиваться…» «Хотите маленький совет? Найдите ильмека и поговорите с ним. Бывает, они помогают иностранцам. А теперь до свидания — у меня много работы…»

Представитель власти отвернулся и занялся разговором с бурхом — плотным человечком небольшого роста, выплевывающем слова изо рта, как очереди из пулемета.

Я вернулся к девушкам и сказал им мнение власти. Шандар пожала плечами, в точности копируя привычный жест Лены. А сама Лена только рукой махнула: дескать, где этого ильмека найти и кто это вообще такой.

— Ильмеки — аборигены, я посмотрел. Живут в лесу. В местах большого скопления разумных бывают редко.

— И как они выглядят? — уточнила Лена и сразу завертела головой.

— Обычно, — я приподнял брови, недоумевая. Ничего особенного в их внешности не было.

— Где их искать? — не сдавалась Лена.

— Я же сказал — в лесу!

— Но где именно — в лесу?

— Зайдем в лес — увидим, — До леса было совсем недалеко, и я надеялся, что мы быстро найдем аборигена.

Шандар фыркнула на мои слова, но не стала возражать, когда я заявил, что надо идти прямо сейчас, не откладывая на завтра. Лена тоже не стала возмущаться. Видимо, они надеялись, что придя к лесу и не найдя ни одного ильмека, я пойму всю дурость своего поведения и мне станет стыдно перед ними.

Рано радовались. Всё вышло по моему.

Ильмек ждал нас на опушке. Он сидел на земле, скрытый травой почти до плеч. Обезображенное лицо и жуткий шрам на шее. Темная морщинистая кожа. Красное перо в волосах.

— Ицли — мое имя, — сказал он.

— Илья, — представился я.

Девушки промолчали.

Шандар вдруг обнажила нож, чего я не видел за всё наше путешествие, и демонстративно наставила его на ильмека. Какая может быть опасность от этого старика? Который продолжает сидеть с непроницаемом выражением лица, никак не выказывая агрессивности.

— Убери нож, зель, — сказал Ицли, — ты не сможешь убить меня. Ты же знаешь, когда и как применять его. И против кого. Только те, кто дорог тебе, могут ощутить тепло его стали…

Но Шандар даже движения не сделала, а лишь прошипела для меня:

— Он очень опасен. Он может сделать…

— Что сделать? Скажи яснее, — меня всегда раздражало, когда собеседники говорят о чем-то своем, думая, что все вокруг них всё понимают.

— Да, зель, ты права, — подтвердил ильмек. — Я — могу. Но не значит, что буду. Сейчас — просто разговор. Но ты можешь бояться меня.

И ильмек приподнял верхнюю губу в улыбке.

Лена вообще спряталась за нашими спинами, и даже голоса не подавала. Что они так? Обычный старичок, побитый жизнью. Мы сами к нему шли… Ицли тут же опровергнул мою мысль:

— Я знал, что ты придешь.

— Кто сказал тебе?

— Никто. Просто знал. Ты всегда приходишь.

Что-то непонятное. Он говорит так, будто я уже неоднократно здесь бывал и приду еще много-много раз.

— Давно это было? — саркастически спросил я.

— Когда еще не было этих ран, — ильмек показал на свое лицо.

— Не было этого, — уверенно сказал я, оглядываясь на спутниц. Но поддержки в их лицах не увидел.

— Ты же не знаешь, кто такие ильмеки? На что они способны? Ты пришел за помощью. И ты получишь ее.

— Ты поможешь мне, да? — я вдруг на секунду стал счастлив. — Скажешь, где родители? Чем я смогу тебя отблагодарить?

Ицли поднялся на ноги. Он был ниже меня всего на пару сантиметров, и его глаза в упор смотрели на меня.

— Вы, люди, слишком необычны. Странны. Вы желаете многого, но хотите совершенно иного. Зачем вам эта сила? Если вы не можете ее использовать?

— Какая еще сила?

— Сила менять прошлое.

— Зачем его менять?

— Ты задаешь пустые вопросы, — Ицли сузил глаза. — И сам знаешь на них ответы. Ты пришел разговаривать сам с собой?

— Нет, я хочу…

— Ты желаешь, чтоб это услышали все? — казалось, ильмек удивляется.

— Мне нужно вернуть штуковину! Больше ничего! — закричал я.

— Как просто… Но разве это именно то, что желаешь ты? — Ицли говорил со мной, но смотрел на Шандар.

— Я хочу многого, ты прав. Но это — первое из всего.

— Ты не видишь ствола за лианами. Не принимаешь жизнь такой, какова она есть. Пытаешься менять то, что менять не нужно.

— А что нужно?! Что? Да, я ищу родителей. Но есть такое понятие — «совесть».

— Проще не вернуть вещь. Проще — не брать. Дай руку. В тебе есть эта сила. И ты способен понять сразу. Но, поняв, подумай — а стоит ли оно того?

Ицли протянул мне руку, и я автоматически подал ему свою. Вскрикнула Шандар.

В одно мгновение померкла и опушка леса, и ильмек, и Шандар с Леной…