9. Норан

Интересный, всё-таки, у меня дом. Или это не мой дом? Да и что считать моим домом? Тсаворит? Землю? Куда я попасть-то хотел на самом деле?

Еще одна капля сорвалась за шиворот. Я поежился и открыл глаза. Зря, конечно. С закрытыми глазами, по крайней мере, можно было представлять что угодно. Но белый непрозрачный туман давал мало простора фантазии.

— Что так мокро? — пробурчала зель снизу.

Видимо, она лежала на земле — я не мог разглядеть ничего ниже пояса, от чего казалось, что меня разрезали пополам и верхнюю половину насадили на белого полуразложившегося червя.

— Ноги чьи-то, — объявила Шандар и подергала меня за штанину. — Илья, ты?

— Ну, я, — отозвался я.

— А где твоя верхняя половина?

— Верхняя — здесь. А вот где нижняя? — задал я глубокомысленный вопрос. — Ладно, хватит валяться. Вставай, Шандар.

Шандар покряхтела и совершенно неожиданно из белесой мглы выросла ее голова, а потом верхняя половина туловища, причем совсем не в том месте, где я ее ожидал.

— Явно не Сиба, — заявила она, будто я сам этого не видел, — но что?

— Если тебя это успокоит — я тоже не знаю.

— Не, не успокоит. Ты фонарик взял?

— Теоретически — брал. А ты его в рюкзак положила? Кстати, в том месте, где ты лежала — рюкзаки были?

— Сейчас посмотрю, — Шандар опустилась на руки и опять исчезла. Через минуту вынырнула и сказала. — Рюкзаки на месте. А фонарик ты в рюкзак должен был положить. Когда многоножка появилась.

Ее слова живо вернули меня к моменту нашего отправления. Я сглотнул и осторожно поинтересовался:

— Это что было?

— Тебе лучше не знать. В особенности о ее питании.

— Хорошо, что мы не задержались рядом с ней.

— Хорошо-хорошо, — думая о чем-то другом, ответила Шандар.

Да и сам я думал о другом: неожиданность перемещения и полная неизвестность о точке прибытия заставляли искать успокоения в пустом разговоре.

— Ну, нашла фонарик?

— Нет! — огрызнулась Шандар. — Сам ищи.

Вот так всегда: как самой не справиться, так сразу Илья делай. Стоп! Зачем нам фонарик?! У нас тирби-тиль есть — пусть светит. Где ж она? Словно в ответ, сзади послышалось жужжание, и живой огонек сел мне на плечо. Потоптался, вспорхнул и неторопливо полетел, светясь в тумане оранжевым облачком. Я моментально успокоился: с тирби-тиль мы не пропадем.

— Давай рюкзаки, — сказал я Шандар. — Пошли. У нас проводник есть.

Шандар подняла один, передала мне, взгромоздила свой себе на плечи и недовольно сказала:

— Не нравится мне твоя стрекоза. Что-то в последнее время она всюду лезет.

— Так помогает же!

— Это и подозрительно.

— А мне — нет. Меня другое волнует: найдем мы хоть кого-нибудь?

— Тебе зачем?

— Поговорить.

Шандар обернулась на ходу, но разглядеть выражение ее лица я не смог.

— Зачем говорить? Информаторий будет значительно полезней.

Я попытался представить, как из тумана прямо перед нами вырастает сверкающая разноцветными огнями и рекламными лозунгами будочка информатория, играет приятная музыка и вкрадчивый голос зазывает воспользоваться его услугами. Бред.

Мы шли долго. Иногда справа или слева наплывали темные махины непонятного генезиса, а потом уходили, когда оранжевый светлячок огибал их, устремляясь вперед. Земля, или по чему мы там шли, была ровной, без ям и кочек, но каждый раз я боялся выдохнуть, страшась, что под ногой вдруг разверзнется пропасть, и мы полетим куда-то вниз, в эту белую муть, не видя ни дна, ни краев расщелины. Нам хватило бы трещины и в метр шириной, чтобы упасть и не подняться.

— Не могу идти, — пожаловалась Шандар, — не вижу, куда ногу ставлю.

— Будто я вижу. Мне кажется, что вконец зрение потерял. Так всю жизнь перед глазами этот туман будет.

— Может, передохнем?

— Прямо тут?

— А чем это место хуже других? Или хотя бы от них отличается? — Шандар демонстративно повертела головой, в поисках более удобного места. Туман вокруг был однородным, так что я ничего не мог возразить.

— Садись. Не тащиться же целый день без передышки.

Я сел на землю, и сразу потянуло сыростью и холодом. Тирби-тиль неспешно и плавно улетала, и святящийся пузырек становился всё меньше и меньше. Почему-то я чувствовал облегчение, возникающее тогда, когда говорят, что ту тяжелую работу, на которую тебя взяли, будет делать кто-нибудь другой, а тебе дадут легкую и интересную. Становится и радостно, и тревожно, потому что еще не понимаешь, отчего так произошло, и слегка опасаешься — не вернется ли всё обратно.

Шандар достала из рюкзака две сушки, одну протянула мне, а вторую принялась меланхолично жевать. Я нехотя последовал ее примеру: есть хотелось, но жевать было влом. Апатия, вдруг навалившаяся на меня, погружала в сон, так что даже густой и промозглый туман становился чем-то приятным и теплым…

— Илья! Ты еще там не заснул?

— Почти… — невпопад ответил я, вздрогнув и усиленно заморгав.

Голос у Шандар стал мягким и текучим, мурлыкающим. Домашним… Наваждение какое! Не может профессиональный воин, наемник, почитающий смерть искусством, за несколько минут стать таким!

Я легонько толкнул Шандар. Она медленно повернулась ко мне и спросила:

— Что?

— Ничего не чувствуешь? — непослушные губы с трудом открывались, чтобы вытолкнуть пару слов. — Стукни меня, а.

Зель подняла руку и небрежно вмазала мне по щеке. Удар не был сильным, но я чуть не упал: мышцы не слушались. Однако меня это освежило. Причем настолько, что я в свою очередь слегка шлепнул зель по щечке. Шандар даже не успела отвести мою руку. Открыла рот, чтобы что-то сказать, потом закрыла и с шумом выдохнула.

— Это что, ты в меня попал? — голос был удивленным, но уже твердым.

— Вот именно.

— Ага. Спасибо. Давненько я не получала по лицу.

— Всегда готов сделать одолжение хорошему человеку, — я учтиво наклонил голову.

— Скажешь тоже, человеку, — буркнула зель, неловко поднимаясь на ноги.

— Ну, оговорился, прости, если тебя не нравится.

— Почему не нравится? Ты же не хотел обидеть.

Я поднялся вслед за Шандар. Она медленно поворачивала голову из стороны в сторону, не двигая корпусом, оценивая пространство. На мой взгляд оценивать было нечего: однородная белая муть во все стороны. Но Шандар была иного мнения:

— Как думаешь, если мы свернем, что будет?

— Что, что?! Не знаю что! Заблудимся!

— Ты знаешь, где мы сейчас находимся? — вкрадчиво поинтересовалась Шандар. — У тебя есть карта? Ты представляешь — куда мы идем? Если нет, то все направления равнозначны, не правда ли?

— Мы идем за тирби-тиль, ясно?

— И где же она? Ах, скрылась в тумане. Так куда же нам теперь?

Я привстал и махнул рукой.

— Вот туда. Примерно.

— А ты не задавался вопросом — почему твое насекомое летело не по прямой? Что ей мешало? Инстинкт? Знание дороги?

— Да какая разница?! — я не понимал, что хочет сказать Шандар, и нервничал. К тому же, без путеводного огонька я действительно не представлял — куда теперь идти. И стоит ли, в таком случае, идти вообще?

— Нет разницы, ты прав. Чем бы оно не было, но иной путь наверняка грозит опасностями. И не спрашивай меня — какими.

— Боишься, что ли? — подначил я зель.

— Дурак, — равнодушно отозвалась она. — Я говорила, что нужно за твоей насекомой идти, раз уж вообще поперлись, а он всё с ног на голову перевернул. А теперь поздно. Кто-то нас с ней разлучил, причем самым простым способом: мы сами решили так сделать.

Если смотреть с такой стороны, то зель была права. Потеряв проводника, мы лишились уверенности в том, что знаем, куда идти. Но не сидеть же на месте: слишком уж сыро. Без движения скоро начинаешь мерзнуть и дрожать. А если какие опасности встретятся, так будет повод размяться, а то кровь застоялась.

Я сам себе не нравился. То апатия, а то показная бодрость, готовая смениться яростью. На самом деле я не такой. Я — спокойный, рассудительный, вдумчивый, без заскоков и внезапных решений, о чем я зель и сказал.

— Ты это кому другому расскажи, — охладила меня Шандар. — Пойдем уж…

— Куда?

— Во-о-он туда! — она неопределенно показала рукой вперед. — Там какой-то скальный массив. Ты же любишь камни? Как раз для тебя.

Камень казался теплым. Наверно, он таким и был, потому что на его поверхности не было ни капли влаги. Гладкий, он давал пальцам успокоение. Чтобы не видеть тумана, я прислонился лбом к полированной поверхности. Дал отдых глазам и снова отодвинулся, чтобы еще раз увидеть творение неизвестного мастера. Тускло-зеленая поверхность с белесыми прожилками уходила ввысь на неизвестную высоту. Тщательная отделка просто кричала о том, что каменный столб, который мы с Шандар обошли вокруг, не просто яшмовый останец, а некое произведение искусства. Монументальное и прекрасное.

— Если бы не туман, мы наверняка насладились бы резьбой по камню.

— Как же! — сказала Шандар. — Мертвыми камнями я ему тут наслаждаться буду! Я живое люблю. Сто лет водяного дракона не видела, в океане не плавала. Уже не помню, как охотится кархар за серебристыми тритонами, как раскидывает ловчую сеть гигантский паук-рыболов, или как линяет красная жаба, сияя под солнцем Зельде блестящей алой кожей…

— Домой хочешь? — сочувственно спросил я.

— Нет, Илья. Но там я родилась, — зель стояла, прижавшись щекой к столбу, и смотрела на меня одним глазом. — Иногда и нам нужно возвращаться.

— Ты хочешь уйти? Ты устала?

— Не сейчас, — Шандар говорила спокойно и грустно. — Я предупрежу.

Вот так. Ей тяжело со мной. Как же я ее достал, наверное. Своей глупостью, бесполезностью, дурацкими шуточками и вечным нытьем. Бесконечными вопросами, на которые никто не знает ответа. На ее месте я бы давно высказался в лицо этому идиоту, плюнул и ушел, несмотря на честь воина. А Шандар терпит…

Я снова уткнулся лбом в камень и прикрыл глаза. Не хотелось смотреть, да и некуда было. Если только не считать яркой золотистой полоски, вдруг мелькнувшей внутри яшмового монолита. Кстати, с чего я решил, что это монолит? С тем же успехом это может быть отделкой, выполненной по любой искусственной конструкции или хотя бы по базальтовому столбу.

Золотое свечение становилось ярче, и вместе с ним зелень яшмы обретала прозрачность, открывая застывшее объемное изображение.

Античный городок с глухими стенами домов, выходящими на кривые улицы. Зеленоватое море, искрящееся под солнцем. Единственная прямая центральная улица, ведущая к храму со статуей неизвестного божества при входе. И золотая полоса от дверей храма, лежащая по оси этой улицы. Блестящая, полированная, чистая, словно вымытая. На ней четверо разумных с обнаженными мечами, выглядящих странно, но знакомо: с зеленоватыми лицами и огромными глазами. Вокруг, но на отдалении от них, стоят и сидят люди. Некоторые с интересом, некоторые с опаской смотрят на действо, которое должно развернуться на золоте, но ни один не пересекает полосы и даже близко не проходит рядом с ней. Только один человек стоит почти рядом с бойцами, приготовившимися к схватке, и держит в руках плоский прямоугольный предмет, напоминающий картину.

Изображение настолько живое, что казалось остановленной реальностью. Сейчас нажмут кнопку и люди оживут, задвигаются, продолжат свои дела, а воины начнут убивать друг друга. И при этом картинка не была настоящей: что-то чуждое и непривычное виделось в ней. Какая-то неправильность, которой просто не могло быть, анахронизм.

Я практически не сомневался, что вижу античное время: архитектура не оставляла сомнений. Одежда, конечно, не была похожа на древнегреческую или финикийскую, ту, которую принято отождествлять с этим временем, но это ни о чем не говорило: мы знаем совсем мало о нарядах знати и вообще ничего — об одежде простых людей. Прямая улица к храму, стоящему не на холме? В пределах допуска. Я даже мог допустить золотую полосу и инопланетников на ней: возможно, именно они и провели ее золотом, запретив наступать людям.

Картина. Тогда не писали масляными красками на холсте. Вообще не было такого искусства! Зачем фальсифицировать живое изображение? Да и возможно ли это? Так что там было дальше?

Картинка запустилась в ответ на мой неслышный запрос. Все задвигались. Но мое внимание было приковано, конечно, к инопланетникам. Они сражались красиво, вычурно, совсем не так, как зель, но всё равно смертоубийственно. Их можно было уважать, и даже в чем-то восхищаться ими. Но я не верил тому, что видел. Это было ненастоящее. Движение не вдохнуло в них жизнь, скорее, наоборот: сделало разумных прыгающими и пляшущими марионетками.

Я разочарованно отодвинулся от стены, и изображение опять застыло, вернувшись в первоначальный вид, а потом столб потерял прозрачность, налившись тускло-зеленым цветом.

— Ты видела? — спросил я у Шандар.

— Я видела, — ответила она. Но голос у нее был такой, что я тотчас подумал, что видела она совсем не то, что я.

— Что же?

— А ты?

— Землю. Древность. Какую-то схватку на мечах между инопланетниками.

Шандар отрицательно помотала головой.

— Нет, не это. Был ровный пейзаж с громадными каменными разноцветными столбами до самого горизонта. Счастливая зеленокожая девушка с ребенком на руках. Сильный мужчина, радостно смотревший на них. Потом небо почернело, и косые раскаленные нити стали падать сверху, врезаясь в столбы и разрушая их.

— Это — столб памяти, — я подвел итог. — Они хранят тут информацию о происшедших событиях.

— Они — это кто?

— Ты же видела. Нораны.

— Ничего я не видела! — Шандар вдруг разозлилась. — Пошли отсюда!

Я пожал плечами, но безропотно взвалил рюкзак на плечи и отправился вслед за Шандар.

— Смотри — светится что-то.

Шандар даже головы не повернула.

— Не отвлекайся. Глюков нам еще не хватало.

— Сама ты глюк! Успокоишься ты сегодня или нет?!

— Сегодня? А кто сказал, что еще не наступил новый день?

— Я сказал! Я!

— Илья, ты же умный, всё понимаешь. Видишь, мне не до того. Не трогай меня, а? — у зель появились просящие интонации, и я предпочел заткнуться.

Это странное путешествие сквозь туман без ориентиров во времени и пространстве сильно влияло на Шандар. Нам срочно надо было куда-нибудь дойти. У Шандар отсутствовала ясная цель, а без нее зель не могла: бессмысленные действия, лишь бы только убить время, были глубоко противны ее натуре. Отсюда и раздражение. Невозможность изменить ситуацию выбивало ее из колеи. Не то, что я. Я бы мог бесконечно куда-то идти, не видя конца пути, тупо переставляя ноги, без надежды куда-либо дойти и чего-либо достигнуть.

Но оранжевый огонек действительно светил и даже приближался, становясь крупнее. Он летел слева из-за спины, и я оборачивался назад на каждом шаге, уже почти уверенный — что нас догоняет.

Тирби-тиль опустилась мне на плечо, завибрировала крылышками и успокоилась, недвижно застыв и вцепившись в ткань всеми ножками.

— Пришли, что ли? — спросил я у тирби-тиль.

— Куда? — ответила Шандар, не оборачиваясь.

— Да я не с тобой разговариваю.

— Вот! Следующая стадия сумасшествия. Он разговаривает с несуществующими собеседниками.

— Почему не существующими? — спросил я у зель, подмигивая тирби-тиль. — Очень даже существующими. Хотя и не собеседниками… Тирби-тиль вернулась.

Шандар внезапно остановилась, и я чуть не ткнулся носом в жесткую волглую ткань ее рюкзака.

— Вот как? И что это может означать?.. Нет, твое предположение я слышала, не повторяй… Ей стало скучно, и она захотела с тобой пообщаться? Вряд ли. Устала и решила на тебя присесть, как на самую надежную опору? Сомневаюсь. Наши блуждания близятся к концу, и нет смысла лететь самой, когда можно с комфортом ехать на твоем плече? Вероятно…

— Я это и сказал, — вмешался я в ее монолог.

— Ты сказал совсем другое.

— Но по смыслу — то же самое!

— Не будем спорить, — примирительно сказала зель, — лучше приготовься к новому.

— Чему — новому?

— А я знаю? Увидим.

Буквально через десяток шагов туман позволил увидеть темную стену, перегородившую нам путь. В ней светлым провалом намечался возможный проход. Радостно жужжа, насекомое сорвалось с моего плеча и полетело к проходу.

Я поймал тирби-тиль и засунул ее в карман. Нечего ей жужжать и кружиться перед носом. По всему выходит — пришли мы.

Высокие гладкие металлические ворота, вделанные в черный камень. Неприятно влажные, словно вспотевшие холодным предсмертным потом. Я провел пальцем по створке, оставляя линию, сразу набухшую тяжелыми каплями.

— Так и будешь стоять? — Шандар нервно передернула плечами. — Может, войдем?

— Не приглашают же.

— Думаешь, они тебя видят? Стукни хотя бы.

Я несильно размахнулся и нерешительно впечатал ладонь в металл. Потом брезгливо отер ее о штаны. Глухо. Будто по скале стучал.

— Ну, кто так стучит?! Кто? — возмутилась Шандар. — Вот как надо!

Она покопалась в рюкзаке, выудила кинжал и со всей силы долбанула рукояткой в ворота. Металл лишь слегка звякнул.

— Не нужно нам туда, — сумрачно заявил я.

— Как же. Я хочу согреться, — Шандар зябко поежилась.

— Тогда входи!

— Да запросто! — Шандар скинула рюкзак, прицепила липучки к рукам и ногам и полезла вверх по стене, рядом со створками.

Практически сразу же она пропала в белом мареве, и только шлепки и шуршание по камню говорили, что она продолжает подъем.

— Ну, как там?! — крикнул я, когда звуки подъема почти совсем стихли.

— Нормально. Только стена без проемов, — отозвалась зель. — Попробую вниз по диагонали.

Шандар спустилась, вернулась обратно к воротам и в сердцах сказала:

— Ерунда какая-то! Нам нужно внутрь, а никак не войти!

— Не любят они гостей, — заключил я. Мне уже надоело торчать возле непробиваемых ворот.

— Может, еще чем подолбить? У тебя ничего такого нет?

— Не нужно долбить. Глупо.

Я достал тирби-тиль из кармана, посадил на створку и подтолкнул. Дескать, завела сюда, так теперь открывай.

Что-то клацнуло внутри, высокие непробиваемые металлические створки подернулись тяжелой ленивой волной и неспешно растаяли. Тирби-тиль недовольно зажужжала.

— Ключик, — улыбнулась Шандар.

— А замочка-то и нет… — ответил я.

Зель не обратила внимания на мои слова, подняла рюкзак и прошла внутрь. Естественно, я пошел следом — не оставлять же ее без присмотра. Очень скоро мы уперлись в новую преграду.

По сравнению с предыдущей, это была простая деревянная дверь с деревянным же молотком, подвешенным на веревочке у дверной ручки. Я пожал плечами, взял молоток и громко стукнул два раза по горизонтальной плашке на створке.

Буквально через несколько секунд дверь приоткрылась, словно нас здесь ждали, высунулось существо и, заметив нас с Шандар, что-то нелюбезно промычало.

— Не понимаю, — резко ответил я. Все эти треволнения с входом изрядно попортили мне настроение.

Разумный сказал другую фразу, по звучанию напоминающую прерывистое щелканье.

— Я же сказал — не понимаю, — брюзгливо буркнул я.

Шандар тоже что-то сказала в ответ, похоже на то, как разговаривал разумный. Так они некоторое время перещелкивались, а я потихоньку зверел, не понимая их и не имея возможности вступить в разговор. Неожиданно разумный спросил:

— Так лучше?

— Да. Гораздо, — саркастически ответил я, с трудом отходя от напряжения. — Видите ли, я не обладаю такими познаниями в языках, как моя спутница.

— Это не страшно. Всегда существует возможность понять друг друга.

— Кроме вас, тут есть еще кто-нибудь? — может, это было и невежливо, но я хотел понять — что можно ожидать от визита в это странное место.

— Разумеется. Мой хозяин. Я — всего лишь привратник и управляющий хозяйством дома.

— С ним можно встретиться? — я гнул свою линию.

— Ему будет интересно увидеть разумных, сумевших попасть сюда без предварительной договоренности.

— К сожалению, мы не могли с ним договориться, потому что не знали, что он здесь находится. Мы просто вошли и увидели вас… — вмешалась в разговор Шандар.

Ну, кто ее просит лезть, когда я веду тонкую беседу? Откуда в ней столько нетерпения? И главное — он же теперь с ней разговаривает!

— Как вы сняли защиту? — любезно спросил привратник.

— Не снимали мы вашу защиту!! Мы просто хотели войти — и всё!

Разумный осуждающе посмотрел на меня, покачал головой, дескать, какой молодой и невыдержанный, и сказал:

— Не знаю, что привело вас к нам, и как вы сюда попали, но входите.

Он небрежно махнул внутрь дома, посторонился, пропуская нас с Шандар, и закрыл дверь, оставляя туман вне жилища. Теперь его можно было разглядеть лучше. Кроме светло-зеленого цвета кожи, от человека он отличался непривычным строением ушей и огромными темно-синими глазами без радужки и зрачков. Наверно, я ему тоже казался необычным, да еще и взбалмошным. А ведь действительно, что на меня нашло? Надо быть спокойнее. Тогда проще общаться с любым разумным, что бы он собой не представлял.

— Как вас представить хозяевам дома?

Мы переглянулись. Как ни называйся, всё равно будет далеко от истины. Только если самое простое и несомненное.

— Шандар. Зель.

— Илья. Человек.

— Я понял. Что ж. Проходите. Вы можете подождать хозяина в библиотеке. По зеленому указателю, пожалуйста.

Сразу же в воздухе вспыхнула зеленая стрелка, показывая направление и дрожа в нетерпении, ожидая нас. Не смея ее задерживать, мы побрели за ней вглубь старинного дома.