Глава 3 От революции к нэп
Глава 3
От революции к нэп
После Февральской революции Министерство почт и телеграфов внесло в правительство (временное) законопроект об ассигновании 1,5 млн рублей на устройство к началу работы Учредительного собрания сети приемных радиотелеграфных станций в количестве до 1000 штук. Всероссийские союзы земств и городов выказали готовность выделить для данной цели необходимую ссуду и обеспечить другие необходимые мероприятия, согласие Военного и Морского ведомств предоставить для этих целей свои мощные радиопередатчики тоже было получено, но медлительность Временного правительства, а затем события октября 1917 года не позволили провести этот план в жизнь. До Октябрьского переворота, когда намечался переход радиотелеграфа в Министерство почт и телеграфов, Радиотелеграфный отдел этого министерства, ознакомившись с работой Радиолаборатории [ЦНТЛ ВВ], предложил ей двухмиллионный заказ на приемные радиостанции.
Ввиду неустойчивости существования Тверской радиостанции от заказа пришлось отказаться, и Лаборатория предоставила Радиотелеграфному отделу усовершенствованный тип своего приемника, который и должен был послужить образцом для постройки 1000 приемных радиостанций на частных заводах.
Пришедшие к власти большевики отличались от Временного правительства куда большей решительностью и энергией. Вождь большевиков В.И. Ленин начал использовать радиотелеграф как средство массовой информации с первых же дней Октябрьской революции. В ночь на 9 ноября 1917 года В.И. Ленин с членами правительства приехал на захваченную большевиками радиостанцию «Новая Голландия» для передачи написанного им воззвания «Радио всем» с призывом к армейским и другим комитетам, солдатам и матросам взять в свои руки дело заключения мира с Германией. Были захвачены и другие мощные искровые радиостанции, в том числе Царскосельская и Ходынская в Москве.
В первом составе нового органа исполнительной власти – Совета народных комиссаров, – утвержденном 26 октября (8 ноября) 1917 г., были определены задачи отдельных комиссариатов, в том числе и Народного комиссариата почт и телеграфов, который возглавил Н.П. Авилов (Глебов). Он должен был в кратчайший срок восстановить все функции бывшего Министерства почт и телеграфов, и 12 ноября 1917 г. В.И. Ленин подписал циркулярное сообщение, извещавшее ведомство почт и телеграфов, что:
«…вопросы связи будут впредь разрешаться народным комиссаром по Министерству почт и телеграфов или членами Коллегии, образованной при народном комиссаре по Министерству почт и телеграфов и состоящей из следующих лиц: 1) Леонид Николаевич Старк, 2) Моисей Яковлевич Зеликман, 3) Артемий Моисеевич Любович, 4) Мария Кировна Котикова, 5) Кароль Иванович Катлубовский».
10 ноября, докладывая на заседании ВЦИК о переговорах с главнокомандующим Духониным, В.И. Ленин сообщил: «Мы имеем сведения, что наши радиотелеграммы доходят в Европу. <…> Мы имеем возможность сноситься радиотелеграфом с Парижем, и когда мирный договор будет составлен, мы будем иметь возможность сообщить французскому народу, что он может быть подписан.».
Радиостанции «Новая Голландия», крейсера «Аврора»[46] и Царского Села стали передавать радиограммы о происходящих событиях и первых декретах Советской власти. Вести прием и передачу декретов Советской власти стала и Тверская радиостанция. Начальником Царскосельской радиостанции в 1917—19 гг. был выбран А.Ф. Шорин – один из немногих подготовленных специалистов по радиотехнике, окончивший электротехническое отделение Санкт-Петербургского технического железнодорожного училища (1910), Николаевский кадетский корпус экстерном (1911) и Петроградский электротехнический институт (1919).
Первые ленинские обращения по радио передавались азбукой Морзе, но в дальнейшем Ленин приложил много усилий, чтобы добиться разработки радиоустройств для массового вещания голосом. Радио стало рассматриваться как одно из основных средств оперативной информации, массовой агитации и пропаганды, причем не только внутри страны, но и «в мировом масштабе». Развитию радиовещания, созданию его материально-технической базы советское правительство, проводя курс на «мировую революцию» придавало исключительное значение.
2(15) декабря 1917 г. при Совете народных комиссаров учреждается Высший совет народного хозяйства. Пока это скорее совещательный орган с задачами «организации народного хозяйства и государственных финансов»:
С этой целью Высший совет народного хозяйства вырабатывает общие нормы и план регулирования экономической жизни страны, согласует и объединяет деятельность центральных и местных регулирующих учреждений (совещаний по топливу, металлу, транспорту, центральный продовольственный комитет и пр.), соответствующих народных комиссариатов (торговли и промышленности, продовольствия, земледелия, финансов, военно-морского и т. д.), Всероссийского совета рабочего контроля, а также соответственную деятельность фабрично-заводских и профессиональных организаций рабочего класса.
В.И. Ленин
3) Высшему совету народного хозяйства предоставляется право конфискации, реквизиции, секвестра, принудительного синдицирования различных отраслей промышленности и торговли и прочих мероприятий в области производства, распределения и государственных финансов.
4) Все существующие учреждения по регулированию хозяйства подчиняются Высшему совету народного хозяйства, которому предоставляется право их реформирования.
Для построения нового государственного аппарата Советская власть использовала «деловой, хозяйственно-технический аппарат прежних регулирующих органов».
Особое совещание по обороне, деятельность которого как упоминалось выше, продолжалась и после Февральской революции, было превращено в специальное Совещание по финансированию и в соответствии с п. 4 передано в подчинение ВСНХ. Местные органы Особого совещания – заводские совещания – были демократизированы путем введения в них двух третей представителей рабочих и крестьянских организаций. В высших звеньях управления связь обеспечивалась органами Народного комиссариата почт и телеграфа (НКПиТ), а также Центральным управлением военных сообщений и Главным военно-инженерным управлением (ГВИУ), которое осуществляло и снабжение имуществом связи.
В начале 1918 г. правительство из Петрограда переехало в Москву. Туда же были переведены ГВИУ и целый ряд бывших военных учреждений связи. Телеграфная сеть в стране на большой площади была разрушена, и не было никакой надежды быстро ее восстановить, поэтому значительную часть информационного обмена внутри страны должен был принять на себя радиотелеграф.
Провал переговоров в Бресте, наступление немцев, последующая иностранная военная интервенция и начавшаяся вскоре Гражданская война вынудили советское правительство к срочному формированию новой армии. При формировании Красной Армии, созданной декретом от 1 февраля, начался постепенный процесс формирования нового рода войск – войск связи. В Красной Армии батальоны и команды связи организационно вошли в состав стрелковых и кавалерийских соединений, тогда как в старой русской армии подразделения, части и учреждения связи входили в состав инженерных войск.
Для управления маневренными операциями Гражданской войны на огромной территории командованию Красной Армии требовалась надежная радиосвязь с фронтами и частями во всех ее разновидностях, что задало еще одно направление развития радиотехники – военное. После выхода Советской республики из числа участников 1-й мировой войны и начала демобилизации старой армии военные радиостанции, как мощные, для дальних связей, так и походные, связывавшие между собой отдельные участки фронта и военные соединения, утратили свою прежнюю роль. В то же время в распоряжении НКПиТ находились только 4 гражданские передающие станции относительно малой мощности и всего 67 приемных.
Совнарком создал комиссию для разработки планов развития радиотелеграфного дела, и 19 июля 1918 года Ленин подписал первый декрет «О централизации радиотехнического дела Советской республики», которым Наркомпочтель обязывался незамедлительно начать прием военных радиостанций. Приведем выдержки из текста этого исторического постановления[47].
«В целях централизации радиотехнического дела различных ведомств Советской республики, Совет Народных Комиссаров постановляет.
1) Задачу централизации радиотехнического дела возложить – на Комиссариат почт и телеграфов, при Радиотелеграфном отделе которого образуется особый Радиотехнический совет, состоящий из ответственных работников, назначенных народным комиссаром почт и телеграфов.
2) Председателем Радиотехнического совета состоит народный комиссар почт и телеграфов или уполномоченный им член Коллегии Комиссариата. <…>
4) Все постоянные радиотелеграфные станции, склады и крупные ремонтные мастерские, за исключением предусмотренных пп. 11 и 12, переходят в ведение Комиссариата почт и телеграфов с персоналом и имуществом. <…>
5) Радиотехническому совету вменяется в обязанность:
а) составление плана устройства и эксплуатации сети постоянных радиостанций и высший надзор за выполнением этого плана;
6) согласование хозяйственно-технической деятельности различных комиссариатов, для чего:
аа) все сметы по заготовке радиотелеграфного и радиотелефонного имущества и сооружению радиоустановок идут на заключение Радиотехнического совета,
бб) решение всех спорных вопросов в области беспроводных сношений, возникающих между различными ведомствами [выносится Радиотехническим советом];
в) выработка «норм и правил» технических условий в области радиоустановок.
6) Решения Радиотехнического совета, поскольку они не касаются вопросов, указанных в п.п. 10, 11 и 12 настоящего декрета, обязательны для всех учреждений и лиц при условии соблюдения п. 3. <…>
8) Все заводы, изготовляющие радиотелеграфное имущество, с персоналом и имуществом передаются в ведение Высшего совета народного хозяйства, который немедленно приступает к организации производства радиотехнического имущества. Соответствующие сметы переписываются в сметы Высшего совета народного хозяйства».
Председателем Радиотехнического совета Народный комиссариат почт и телеграфов назначил члена коллегии А.М. Николаева, членами – проф. В.К. Лебединского, И.А. Леонтьева, А.С. Грамматчикова, А.В. Водара и др.
После опубликования декрета о централизации радиотехнического дела и передачи оборудования радиостанций в распоряжение НКПиТ деятельность его сразу оживилась. В.Н. Подбельский и А.М. Николаев предприняли объезд всех основных военных радиостанций, чтобы лично ознакомиться с их состоянием. А.М. Николаев вспоминал:
«Каково же было мое удивление, когда по приезде на [Тверскую] Станцию я нашел там солидную группу высококвалифицированных инженеров, техников и профессора Рижского политехникума В.К. Лебединского. <…> Ядро этой группы составляли Бонч-Бруевич, начальник радиостанции Лещинский, инженеры Остряков, Леонтьев, Салтыков и другие – все с высшим образованием, люди военные, дисциплинированные, крупнейшие специалисты в области радио. Оказывается, до Октябрьской революции на Тверскую станцию Временным правительством были посланы уполномоченные, которые наобещали кучу всяких благ и ничего не сделали»[48].
В.К. Лебединский понимал, что надо принимать экстренные меры для сохранения «внештатной» радиолаборатории Тверской радиостанции. В первую очередь надо было узаконить ее существование в новом ведомстве. По совету Лебединского В.М. Лещинский с участием других товарищей подготовил 7 июня 1918 года рапорт наркому почт и телеграфа о необходимости организации крупного научно-производственного учреждения по разработке беспроводной связи. В нем в частности говорилось:
«<…> Не имея ничего своего, мы по необходимости пользовались даваемыми нам приборами и лишь только обогащали чуждые нам иностранные фирмы. Почти весь радиотелеграф теперь находится в руках Комиссариата почт и телеграфов, материальная часть, полученная из бывших Военного и Морского ведомств, представляет собою бесчисленное разнообразие. Многие приборы не удовлетворяют своему назначению.
Крайне важно, что [бы] у Комиссариата почт и телеграфов было свое учреждение, которое бы могло двигать по пути усовершенствования материальную часть радиотелеграфа, разрабатывая новейшие типы приемных и передающих радиостанций, испытывать и давать свое заключение о вновь появившихся радиотелеграфных приборах и проч. <…>
Народный комиссар почт и телеграфов В.Н. Подбельский
Совершенно естественно и при создавшихся условиях почти необходимо Комиссариату почт и телеграфов использовать Лабораторию Тверской радиостанции как ядро, из которого образовать крупное учреждение, двигающее по пути прогресса материальную часть радиотелеграфа и радиотелефона, вне зависимости от капитала <…>».
Рапорт был срочно передан на обсуждение Коллегии Наркомпочтеля, и 19 июня 1918 г. состоялось решение об организации Радиолаборатории при радиостанции в Твери. «Внештатная» лаборатория была включена в штат Наркомата, получив тем самым законное право на существование. Начальником Радиолаборатории 26 июня 1918 г. был утвержден В.М. Лещинский, сохранивший за собой и должность начальника радиостанции. Однако вопрос об эвакуации лаборатории остался пока открытым, равно как и вопросы о дальнейшем расширении работ, снабжении и обеспечении личного состава. Характерно, что А.М. Николаев, докладывая Ленину результаты своей поездки, предложил:
«Развернуть это дело подальше от Москвы, чтоб ВСНХ не «сцентрализовал» нас, когда дело производства радиоламп и аппаратов развернется на широкую заводскую ногу».
Дальнейшая судьба лаборатории решалась после того, как В.И. Ленин послал в Тверь Подбельского. По воспоминаниям П.А. Острякова, задача ставилась по выпуску тысячи радиоламп в месяц, и после обсуждения нарком пришел к выводу о нереальности быстрого выхода на эту мощность в Твери: «…Сейчас это нереально. Легче и проще переехать в другой город!
– Так вот, – закончил беседу народный комиссар, обращаясь к Лещинскому, – завтра в 12 час. жду вас в Наркомате: Большая Дмитровка, 22. Приготовьте список пообстоятельнее; перечислите все свои нужды и пожелания. Подумайте, что нам нужно для расширения производства. Только помните: нам нужны свои собственные, а не французские лампы!
Вечером на другой день вернулся из Москвы Лещинский. Следом за ним все мы пришли к нему на квартиру. Здесь он молча, с таким выражением лица, которое мы никогда еще не видели, стал разгружать карманы. Он вынул несколько документов, тетрадь проездных билетов и несколько пачек кредиток.
– Вот вам на переезд и на первое обзаведение. Тут целых десять тысяч! (Таких денег никогда на руках Лещинского до сих пор не бывало.)
Подбельский сказал: «Куда хотите переезжайте, выбирайте место сами; можете рассчитывать на полное содействие. Но одно имейте в виду: к первой годовщине Октября должна быть готова первая партия ламп».
Бонч-Бруевич с Лещинским проехали до Казани. Дальше искать место было нецелесообразно. Где-то на Урале шевелился Колчак. Да и от Москвы Казань далековато. Окончательно остановились на Нижнем Новгороде […]».
Нижний Новгород не пострадал от военных действий, был расположен на слиянии Оки с Волгой, железной дорогой и проволочным телеграфом был связан с Москвой и Петроградом и имел высокоразвитую металлообрабатывающую промышленность. На путях железнодорожной станции Нижний Новгород нашлось несколько вагонов имущества эвакуированного сюда в 15-м году Рижского политехникума. В дальнейшем необходимые материалы, машины и приборы получались с различных предприятий: бывш. «Айваза», «Дека» и др.
Во время войны Нижний Новгород наполнился беженцами с запада империи. Благодаря губернатору А.Ф. Гирсу в 1915 году под Нижним Новгородом начал строиться телефонный завод «Сименс и Гальске», в 1916 году здесь открывается Нижегородский народный университет и переводится сюда Варшавский политехнический институт (ставший базой будущего Горьковского политехнического института). В город эвакуируют предприятия, учреждения и оборонные заводы (в том числе рижские заводы «Фельзер» и «Этна»).
16 августа 1918 г. Радиолаборатория с мастерской и личным составом из Твери прибыла на новое место. Перевод потребовал больших расходов. На содержание Радиолаборатории первоначально было отпущено 22 100 руб.; затем, когда по мере осмысления Радиоотделом выяснилось ее весьма существенное значение и стали возникать все новые вопросы и задания, потребовался дополнительный отпуск кредита в сумме около 4 505 000 руб.
Приказ наркома был выполнен. К Октябрьским праздникам 1918 г. в Москву отправили небольшую партию ламп, изготовленных целиком в Нижнем Новгороде. На очередь встала подготовка производства ламп в таком количестве, которое освободило бы страну от необходимости приобретения их за рубежом.
В.И. Ленин, хорошо зная бюрократию в собственном аппарате, лично отслеживал прохождение заключения по проекту Положения о Радиолаборатории – второго важнейшего декрета в области радио, разработанного по указанию В.И. Ленина. Об этом свидетельствует его записка управляющему делами СНК Н.П. Горбунову:
«21.XI.1918 г.
Тов. Горбунов!
Очень прошу Вас ускорить, елико возможно, заключение научно-техническому отделу по вопросу о Радиолаборатории. Спешно крайне. Черкните, когда будет заключение.
Привет! Ленин».
«Положение» появилось 2 декабря:
«ПОЛОЖЕНИЕ О РАДИОЛАБОРАТОРИИ С МАСТЕРСКОЙ НАРОДНОГО КОМИССАРИАТА ПОЧТ И ТЕЛЕГРАФОВ
I. Радиолаборатория с мастерской Народного комиссариата почт и телеграфов является первым этапом к организации в России Государственного социалистического радиотехнического института, конечной целью которого является объединение в себе и вокруг себя в качестве организующего центра:
а) всех научно-технических сил России, работающих в области радио телеграфа;
б) всех радиотехнических учебных заведений России;
в) всей радиотехнической промышленности России.
II. Радиолаборатория с мастерской должна объединить в себе кадры активных работников в области радиотехнической науки, техники, промышленности и эксплуатации и дать возможность всем вообще радиотехникам бесплатного производства опытов и изысканий.
Она имеет целью:
а) производство научных изысканий в области радиотелеграфии и радиотелефонии и в смежных областях физических наук;
б) техническую разработку и конструктивное выполнение радиотехнических приборов как по собственному почину, так и по заданиям ведомства;
в) организацию производства радиотехнических приборов особого назначения как по собственной инициативе, так и по заданиям ведомства;
г) технический контроль всех радиотелеграфных и радиотелефонных приборов Народного комиссариата почт и телеграфов;
д) техническую консультацию по специальным вопросам, составление правил и норм, рассмотрение изобретений;
е) составление учебных книг, программ, брошюр и статей по специальным вопросам;
ж) подготовку материалов, детальную разработку мер к осуществлению Государственного социалистического радиотехнического института и проведение этих мер в жизнь.
III. Радиолаборатория с мастерской имеет ближайшими конкретными заданиями:
а) организацию производства катодных реле с абсолютной пустотой до 3000 штук в месяц;
б) разработку типовой приемной радиостанции для Народного комиссариата почт и телеграфов;
в) разработку радиотелеграфных передатчиков дальнего действия.
Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин).
Москва. Кремль, 2 декабря 1918 г.»
«Положение» послужило четко сформулированным примером уставов, на основании которых стали получать свои организационные формы новые советские научно-исследовательские институты, соединяющие теоретические разработки с внедрением их в практику производства. Рассматривая подготовленный проект «Положения», В.И. Ленин, как об этом сообщает А.М. Николаев, сам добавил в пункте «д» раздела II слова: «рассмотрение изобретений». По его же предложению в проект «Положения» был внесен и раздел III, который НКПиТ ранее считал своим очередным заданием радиолаборатории, – «чтобы, – как заметил Владимир Ильич, – было покрепче».
В НРЛ работало много талантливых инженеров. Поначалу в лаборатории работали восемнадцать человек. К великому сожалению, на следующий после переезда год умер от старой боевой раны В.М. Лещинский, и НРЛ возглавил другой блестящий инженер и ученый, «русский Эдисон» Александр Федорович Шорин. Но его вскоре арестовали[49], и тогда во главе НРЛ встал Совет лаборатории с его первым председателем Петром Алексеевичем Остряковым. Что же касается Шорина, то, по счастью, его удалось довольно скоро (после месячного ареста) вызволить, и он продолжил работу.
Можно все же отметить, что для организующего центра, объединяющего все научно-технические силы и радиотехнические учебные заведения, а тем более всей радиотехнической промышленности России, сил у лаборатории было явно недостаточно. Для НКПиТ такая ее роль тоже не очень подходила, но многие ведущие специалисты НРЛ и некоторые лица из ее руководства продолжали так считать и после окончания Гражданской войны, и после кончины В.И. Ленина, явно расходясь в своих амбициях с действительностью.
21 декабря 1918 г. в Москве под председательством А.М. Николаева прошло совещание при Высшем радиотехническом совете представителей науки и специалистов по радиотехнике[50]. Рассматривались вопросы, ни много, ни мало, о радиосвязи Москвы с Владивостоком, необходимом для этого числе промежуточных радиостанций на магистрали, и о типе генераторов для промежуточных и конечных радиостанций. С.М. Айзенштейн защищал идею магистрали с одной мощной радиостанцией и оборудование ее передатчиками дуговой системы, ссылаясь в том числе на французский и американский опыт. Инженер Савельев предложил проект радиосвязи Москвы с Владивостоком с двумя промежуточными радиостанциями с машинами высокой частоты, мотивировав свое предложение их значительно более высоким коэффициентом полезного действия. Это предложение и было принято Совещанием.
Совещание все же признало желательным дублировать Московскую и первую от нее промежуточную радиостанцию передатчиком с вольтовой дугой; причем одну из этих станций построить с таким расчетом, чтобы попытаться достигнуть связи Москвы с Владивостоком через одну промежуточную.
Однако М.А. Бонч-Бруевич и поддержавший его В.К. Лебединский видели более совершенный способ осуществления проекта за счет повышения мощности электронных ламп. Несмотря на необходимость новых затрат Наркомат почт и телеграфов поддерживал НРЛ в этом отношении. Во всех лабораториях в Нижнем Новгороде закипела работа. М.А. Бонч-Бруевич продолжал повышать мощность радиоламп. Вольфрама не было, и он стал делать аноды из алюминия, с охлаждением проточной водой. Далее он разрабатывал схемы параллельного включения таких ламп и довел мощность макета радиотелефонного передатчика до 5 кВт.
30 июля 1919 г. было принято за подписью В.И. Ленина постановление Совета рабоче-крестьянской обороны, в котором говорилось:
«1. Для обеспечения надежной и постоянной связи центра Республики с западными государствами и окраинами Республики поручается Народному комиссариату почт и телеграфов установить в чрезвычайно срочном порядке в г. Москве радиостанцию, оборудованную приборами для выполнения указанной задачи.
2. Всем государственным учреждениям и организациям предлагается оказывать Народному комиссариату почт и телеграфов в выполнении этой задачи самое деятельное и энергичное содействие по части снабжения всеми необходимыми материалами, транспорта железнодорожного, водного и гужевого и по привлечению к этой работе квалифицированных и неквалифицированных рабочих, обеспечив их продовольствием и жильем.
3. Работающих на установке радиостанции считать мобилизованными на месте и поэтому не подлежащих призыву (независимо от их возраста) до тех пор, пока радиостанция не будет закончена.
4. Всем рабочим, квалифицированным и неквалифицированным, работающим по установке радиостанции, выдавать красноармейский паек до тех пор, пока радиостанция не будет закончена. <…>»
Выполняя этот декрет, Наркомпочтель начал строить в Москве передающую радиостанцию с дуговым генератором. Антенна была установлена на металлической башне высотой 150 м по оригинальному проекту инженера В.Г. Шухова. Сотрудники лаборатории РОБТиТ во главе с В.М. Лебедевым под общим руководством С.М. Айзенштейна приняли в ее проектировании и строительстве деятельное участие. Здесь был установлен дуговой радиопередатчик мощностью 100 кВт, построенный В.М. Лебедевым и М.В. Шулейкиным. Лаборатория РОБТиТ занималась не только созданием радиостанции, но и разработкой приемной техники (усилителей, приемных аппаратов на радиолампах), а также способов многократного телефонирования, положивших начало многоканальной радиосвязи.
27 февраля 1919 г. в 10 часов 2 минуты с помощью дуговых генераторов из стен радиолаборатории вместо сигналов Морзе лаборант Остряков передал в эфир: «Алло, говорит Нижегородская лаборатория». С одной стороны, это был успех. Но с другой – дальнейшие опыты подтвердили бесперспективность работы по дуговым передатчикам.
Ученым-специалистом Нижегородской лаборатории, был приглашен В.П. Вологдин, который возглавил лабораторию устройств высокой частоты. Вместе с ним в Нижний приехали его помощники: В.А. Жилинская, М.М. Вербицкий и К.Т. Гурьев. Но при испытании машин высокой частоты в радиотелефонии вскоре выяснилось, а вернее подтвердилось, что для передачи человеческого голоса они мало приспособлены. Поэтому В.П. Вологдин решил сосредоточить свое внимание на создании передатчиков лишь для радиотелеграфирования.
11 января 1920 г. в НРЛ успешно прошла первая передача речи через эфир, продемонстрировав, что качество воспроизведения слов при приеме через эфир лучше, чем по проводам. Но расстояние было всего четыре версты. А через четыре дня, во время опытной связи с Москвой установка безупречно сработала и на расстояние более 500 верст. 17 марта 1920 г. Совет труда и обороны принимает постановление, которое гласит:
«1. Поручить Нижегородской радиолаборатории изготовить в самом срочном порядке не позднее двух с половиной месяцев Центральную радиотелефонную станцию с радиусом действия 2000 верст.
2. Местом установки назначить Москву и к подготовительным работам приступить немедленно.
3. Ввиду чрезвычайной государственной важности нового сооружения все заказы и требования на материалы, связанные с установкой радиотелефона, должны исполняться в первую очередь под личную ответственность заведующих соответствующих отделов и председателей заводоуправлений. <…>»
Большевики хотели построить такую станцию, которой не было нигде в мире, чем и объяснялось усиленное внимание со стороны властей. В США первая радиостанция вышла в эфир в 1920 г., в Англии – в ноябре 1922 г., во Франции – в декабре 1922 г., в Германии – в октябре 1923 г., а в Италии – летом 1924 г.
Приведем еще два документа, хорошо поясняющие отношение В.И. Ленина к вопросу о развитии радиотехники:
«Товарищу Сталину с просьбой переслать вкруговую всем членам Политбюро.
Товарищ Сталин,
прилагаю два доклада: первый – профессора Осадчего, специалиста по электричеству, о радиотелеграфной и телефонной связи; второй – Бонч-Бруевича (не родственника известных братьев Бонч-Бруевич, из которых один был управдел СНК, а другой выдающимся царским генералом). Это Бонч-Бруевич, доклад которого я прилагаю, – крупнейший работник и изобретатель в радиотехнике, один из главных деятелей Нижегородской радиолаборатории.
Из этих докладов видно, что в нашей технике вполне осуществима возможность передачи на возможно далекое расстояние по беспроволочному радиосообщению живой человеческой речи; вполне осуществим также пуск в ход многих сотен приемников, которые были бы в состоянии передавать речи, доклады и лекции, делаемые в Москве, во многие сотни мест по республике, отдаленные от Москвы на сотни, а при известных условиях, и тысячи верст.
Я думаю, что осуществление этого плана представляет для нас безусловную необходимость как с точки зрения пропаганды и агитации, особенно для тех масс населения, которые неграмотны, так и для передачи лекций. При полной негодности и даже вредности большинства допускаемых нами буржуазных профессоров по общественным наукам у нас нет иного выхода, как добиться того, чтобы наши немногие коммунистические профессора, способные читать лекции по общественным наукам, читали эти лекции для сотен мест во всех концах федерации.
Поэтому я думаю, что ни в коем случае не следует жалеть средств на доведение до конца дела организации радиотелефонной связи и на производство вполне пригодных к работе громкоговорящих аппаратов.
Предлагаю вынести постановление об ассигновании сверх сметы в порядке экстраординарном до 100 тысяч рублей золотом из золотого фонда на постановку работ Нижегородской радиолаборатории, с тем чтобы максимально ускорить доведение до конца начатых ею работ по установке вполне пригодных громкоговорящих аппаратов и многих сотен приемников по всей республике, способных повторять для широких масс речи, доклады и лекции, произносимые в Москве или другом центре.
Поручить СТО установить особый надзор за расходованием этого фонда и, может быть, если окажется целесообразным, ввести премии из указанного фонда за особо быстрый и успешный ход работы.
Добавлю, что сегодняшние «Известия» сообщают об английском изобретении в области радиотелеграфии, передающем радиотелеграммы тайно. Если бы удалось купить это изобретение, то радиотелефонная и радиотелеграфная связь получила бы еще более громадное значение для военного дела.
Ленин».
«Товарищу Сталину
По поводу сегодняшней бумаги Бонч-Бруевича я полагаю, что мы не можем пойти на финансирование радиолаборатории из золотого фонда без специальных заданий.
Предлагаю поэтому поручить СТО выяснить необходимые расходы на то, чтобы радиолаборатория максимально ускорила разработку усовершенствования и производства громкоговорящих телефонов и приемников. Только на это мы должны, по моему мнению, ассигновать сверхсметно определенную сумму золота.
Ленин».
3 января 1924 г. Начались регулярные передачи по радио материалов из Москвы для местных газет. 12 октября 1924 г. начала работу еще одна радиостанция – Сокольническая, которой было присвоено имя А.С. Попова. Однако, исходя из ленинского понимания задач радиотехники, помимо мощных радиостанций требовались и небольшие, недорогие и компактные, которые освещали бы по радио жизнь на местах.
Над решением этой задачи в Нижегородской радиолаборатории работал С.И. Шапошников, приглашенный М.А. Бонч-Бруевичем. Всесторонние испытания нового устройства показали не только отличные результаты, но и его универсальность. Аппарат, умещающийся в двух шкафах, мог работать как для радиовещания, так и для передачи телеграмм местного телеграфа. А при небольшой переделке он стал принимать удаленные станции и передавать их сигналы в телефонную сеть или в эфир на волне местного вещания. Эту станцию тоже назвали «Коминтерн», только «Малый». Первый экземпляр «Малого Коминтерна» получил Московский окружной союз работников связи. Второй уехал в Ленинград. А третий вполне заслуженно расположился в отечественной «столице радио» – Нижнем Новгороде. Спрос на «Малые Коминтерны» был велик. И пока Трест заводов слабых токов осваивал их производство, Нижегородская радиолаборатория изготовила 27 таких станций.
Судьба остальной отечественной радиотехнической промышленности в этот момент больше волновала не столько новое руководство страны (ему хватало НРЛ), сколько инженерное сообщество. Тридцать четыре ведущих радиоспециалиста собрались 31 марта 1918 г. в Петрограде в Центральной лаборатории Военного ведомства с целью организации Российского общества радиоинженеров (РОРИ). Среди членов-учредителей РОРИ было 19 бывших офицеров русской армии и военно-морского флота, 12 инженеров петроградских заводов и организаций, три преподавателя вузов, 21 представитель разных сословий[51]. Почти все они, кроме двоих, имели высшее техническое образование. Председателем РОРИ был избран профессор В.К. Лебединский, заместителем – военный инженер А.В. Водар, секретарем – инженер Радиотелеграфного завода Морского ведомства Н.Н. Циклинский.
19 мая были избраны: Моллот, Эйтнер, Поярков, Муравьев, Жилинский, Тейковцев, Обухов, Чернышев, Лермонтов, Петренко, Шефтель, Лихачев, Чистяков, Свирский, Слюсарев, Леонтьев (И.М.). Всего за период с 19 мая по 28 февраля в действительные члены Общества были избраны 51 человек[52]. Членами Совета были: Д.Д. Заклинский, В.М. Лебедев, В.В. Ширков и Л.П. Муравьев. За выбытием последних двух, был избран в члены Совета – А.Т. Углов.
Что делать с промышленностью и можно ли ею управлять во время Гражданской войны пока еще не знали. Уже с конца 1917 г. военные заказы заводам стали замораживаться, а в начале 1918 г. они и вовсе были аннулированы. Новых механизмов управления государственной промышленностью еще не было, а дореволюционный опыт был не слишком приемлем, но нужно отдать должное правительству, что, приняв меры к консервации или эвакуации предприятий, при отсутствии государственных заказов ее не разорили окончательно.
Производство стремительно сокращалось, рабочие увольнялись. Об обстановке в Петрограде тех лет вспоминал Андрей Андреевич Захаров:
«В Петрограде в 1917–1918 годах было голодно. И, когда отец выписался из Николаевского военного госпиталя, мы всей семьей <…>уехали в г. Холм бывш. Псковской губернии к бабушке (матери отца) Евдокии Ивановне. Возвратившись в Петроград в 1922 году, жили на Васильевском острове, на Большом проспекте вблизи от Гавани и, немного погодя, переехали жить в угловой дом Малого проспекта и 5-й линии (д. 64, кв. 27). Квартира была на шестом этаже, большая, пятикомнатная, с двумя входами (по черной лестнице и парадной), с балконом, выходящим на 5-ю линию. Лифт за время, что семья жила до 1933 года в этой квартире, не работал. Небольшое время до переезда в квартиру 27 жили на этой же лестнице, но на втором этаже. Окна квартиры выходили на задний двор, напротив глухой стены. Переселение это говорит о том, что в те годы людей в Петрограде было мало, поскольку было не трудно получить квартиру. Центрального отопления в доме не было. Отапливались дровами, доставлявшимися в квартиру без лифта. Подспорьем было то, что собирали упавший уголь на набережной Малой Невы при разгрузке с барж тачками.
В Петрограде жилось в 1922—24 годах голодно. Старшая сестра, Мария, 1905 года рождения, учившаяся в гимназии в Петрограде до революции (на В.О.), вынуждена была также работать, причем далеко от места жительства. К несчастью, возвращаясь с работы осенью (23 октября) во время наводнения в Ленинграде в 1924 году, промокла, простудилась и заболела. Умерла в 1925 году, на 20-м году жизни. <…>. В те же годы НЭПа, будучи безработным, отец был вынужден прирабатывать дома, нелегально. Он был первоклассным портным с большим стажем. Работу выполнял для официальных частных пошивочных заведений. Помогала ему в работе и мать. Мне тоже приходилось помогать матери. Иногда торговал газетами, крича: «Убийства, грабежи и пожары, «Красная вечерняя газета»!». Но чаще занимались с матерью мелкой спекуляцией. Купив на Сенном рынке рано утром небольшую корзинку абрикосов или персиков, продавали фрукты поштучно, опять же нелегально. Зарабатывали на этом копейки, которых хватало вечером купить в булочной хлебные обрезки»[53].
Уезжать людей заставлял не только голод и холод. Была еще угроза немецкой оккупации.
4 марта 1918 г. в петроградских вечерних газетах было опубликовано чрезвычайное постановление Совета народных комиссаров:
«Ввиду того, что германские грабители, ведя мирные переговоры, продолжают наступление по направлению к Петрограду, СНК постановил: продолжать со всей энергией оборону, принять меры к эвакуации и принять все необходимые меры к быстрому и единовременному взрыву всех запасов, которые не будут своевременно вывезены из Петрограда. В случае наступления на столицу – ни одного орудия, ни одного снаряда, ни одного фунта меди, ни одного пайка хлеба врагу. Те ведомства или учреждения, по вине которых в руки германских хищников попадет боевое продовольствие или иные запасы, будут подвергнуты расстрелу. Михайлов»
Постановление СНК, как следует из текста, в первую очередь касалось предприятий производивших боеприпасы, но власти быстро сообразили, что это должно касаться и других промышленных предприятий, в первую очередь машиностроительных, и было выпущено соответствующее дополнение.
Эвакуация застигла петроградские заводы врасплох. Ни один из них не имел предварительно разработанного плана эвакуации, где были бы предусмотрены: новое место расположения эвакуированного завода, род и количество вывозимого имущества, очередность и порядок его вывоза, мероприятия по подготовке транспорта, способы обезвреживания остающегося имущества, порядок эвакуации технического и рабочего персонала и пр. Все эти многочисленные и сложные вопросы пришлось разрешать наспех, в порядке импровизации, хотя серьезная угроза занятия Петрограда немцами впервые возникла еще в 1916 г., и это, казалось бы, должно было побудить заводы и высшую власть, хотя сколько-нибудь подготовиться на случай ее повторения.
28 июня 1918 года вышел декрет СНК «О национализации крупнейших предприятий по горной, металлургической и металлообрабатывающей, текстильной, электротехнической, лесопильной и деревообделочной, табачной, стекольной и керамической, кожевенной, цементной и прочим отраслям промышленности, паровых мельниц, предприятий по местному благоустройству и предприятий в области железнодорожного транспорта». Фактически национализация началась раньше. Так 19 марта 1918 г. на основании постановления ВСНХ был национализирован завод «Морзе», который вошел в тогда же организованный «Электротрест».
После национализации заводов ВСНХ становится комиссариатом по управлению промышленностью. В период иностранной интервенции и Гражданской войны 1918—20 гг. важнейшей задачей ВСНХ было выполнение военных заказов и снабжение Красной Армии оружием, боеприпасами, обмундированием. Для управления отдельными отраслями промышленности в системе ВСНХ были созданы отделы по металлу, топливу и т. д. При отделах организовывались отраслевые главные управления и центральные комитеты (главки и центры). Местными органами ВСНХ являлись областные, губернские и уездные советы народного хозяйства.
В разгар Гражданский войны в 1919 г. был учрежден Совет военной промышленности, и вся его работа в течение 1919, 1920 и 1921 гг. протекала в условиях крайне напряженной обстановки войны и тяжелого промышленного кризиса. Совет был обязан сосредоточить свое внимание на двух ближайших в то время задачах: поставлять возможно большее количество вооружения и боевых припасов на фронты, а в тылу – вести напряженную работу со всеми видами кризисов: продовольственным, топливным, финансовым, рабочим и пр. Вопросами же организационными Совет военной промышленности занимался лишь по мере возможности или неотложной необходимости и довольно бессистемно.
Сначала была произведена централизация заготовки обозного имущества для армии, чего ранее, ни во время мировой войны, ни после революции, не было, и каждое из довольствующих управлений – ГАУ, ГВИУ, ГВХУ – заказывали его самостоятельно. В ноябре 1918 г. при ВСНХ был организован Отдел военных заготовок (ЦОВЗ), в который вошли остатки военно-промышленных комитетов и Земгора. ЦОВЗ состоял из трех отделов: обмундировочного, кожевенно-брезентового и обозно-инженерного.
Декрет СНК «О национализации крупнейших предприятий…»
В феврале 1920 г. ЦОВЗ был расформирован, а его обозно-инженерный отдел был переформирован в ЦУПВОЗ, ведавший производством и ремонтом военного обоза, а также изготовлением санитарного, военно-хозяйственного и инженерного имущества, включая предметы военной электротехники. Однако в июле 1920 г. заготовка электротехнического имущества была передана в Электроотдел ВСНХ.
Становление войск связи настоятельно потребовало для совершенствования технических средств проведения испытательных и исследовательских работ. С этой целью Наркоматом по военным делам в апреле 1918 г. в Саратове на базе электроизмерительной станции Офицерской электротехнической школы[54], возглавлявшейся Александром Тихоновичем Угловым[55] (1884–1942), была образована Военная радиотехническая лаборатория (ВРТЛ). На ВРТЛ, находившуюся в ведении ГВИУ и первоначально состоявшую всего лишь из 12 человек, были возложены задачи проведения испытаний и исследований по радиотелеграфной тематике, ремонту радиотелеграфной техники и составлению инструкций по ее использованию. В сентябре 1918 г. лаборатория была переведена в Москву, ул. Б. Молчановка, 9, в деревянный одноэтажный дом (на его месте сейчас «Московский Дом книги» на Новом Арбате), а А.Т. Углова назначили ее заведующим. В дальнейшем этим центром последовательно руководили М.В. Шулейкин и А.Л. Минц.
В Саратове, а также во Владимире в 1918 году были созданы две базы радиотелеграфных формирований Красной Армии, являвшиеся учебными и техническими центрами подготовки радиоподразделений Красной Армии. Саратовская 2-я база радиотелеграфных формирований в 1919 г. была переведена в Казань и с 1 сентября 1919 г. стала официально называться 2-й Казанской базой радиотелеграфных формирований. Базе был передан личный состав и имущество эвакуированного сюда из Петрограда бывшего учебно-запасного электротехнического батальона, снабжавшего в годы Первой мировой войны русскую армию радиотелеграфными устройствами и специалистами. Здесь имелась лаборатория с учебно-опытной радиостанцией, радиошкола, выпускавшая слухачей-радиотелеграфистов, мастерские для ремонта и сборки радиостанций. В мае 1919 г. начальником казанской базы был назначен А.Т. Углов, а комиссаром радиотелеграфной школы 18.10.1919 г. стал Н.И. Ежов, который сам недавно в ней обучался. С января 1921 г. он стал комиссаром управления уже всей 2-й Казанской базы радиотелеграфных формирований[56].
Летом 1919 г. у Красной Армии для подготовки кадров и формирования новых подразделений радиосвязи летом были уже три базы радиотелеграфных формирований Красной Армии во Владимире, Твери и Казани.
Отсутствие единого твердого командования связью отрицательно влияло на управление войсками, поэтому приказом Реввоенсовета республики от 20 октября 1919 г. создается самостоятельный центральный орган по руководству военной связью – Управление связи Красной Армии (УСКА). При этом служба связи была выделена в специальную службу штабов, а войска связи – в самостоятельные специальные войска. Если в старой русской армии подразделения, части и учреждения связи входили в состав инженерных войск, то теперь батальоны и команды связи организационно вошли в состав стрелковых и кавалерийских соединений. В качестве органа по выработке технической политики в июне 1920 г при УСКА был утвержден технический совет войсковой связи, преобразованный в последующем в Военно-технический совет связи (ВТСС РККА). Совет возглавлял начальник связи РККА.
Казанская радиобаза, располагая квалифицированными специалистами, не только удовлетворяла насущные технические нужды фронтов, но и проводила большую исследовательскую и конструкторскую работу и вскоре получила известность как один из творческих центров страны в области радиотехники. Здесь даже начал выходить с ноября 1920 г. научный журнал «Радиотехнические известия 2-й базы радиотелеграфных формирований», освещавший работы по радиотелефонии. А.Т. Углов продолжал опыты по увеличению дальности радиотелефонии при помощи усилительных ламп, начатые им в Офицерской электротехнической школе в Петрограде в 1916–1917 гг. 8 февраля 1919 г. А.Т. Углов «в публичном собрании Общества радиоинженеров впервые в России сделал доклад и практически показал в действии собранный на основе усилительных ламп мощный радиотелефон». А.В. Дикаревым в конце 1919 года в Казани был разработан 9-ламповый усилитель с квадратной рамкой – антенной 2 х 2 метра, который давал громкий радиоприем Москвы, а также изготовлен первый гетеродин для приема радиостанций, работающих незатухающими колебаниями. В 1918–1920 гг. начались опыты по увеличению дальности разговора по проводному телефону, положившие в нашей стране начало звуковому вещанию по проводам, было изготовлено несколько передатчиков по системе Углова. В 1921 году А.В. Дикарев сконструировал 12-ламповый усилитель с громкоговорителем, позволявший на Заместитель наркома почт расстоянии до 500 метров свободно воспринимать речь.
Управляющему делами Совнаркома было дано поручение – проверить, действительно ли эти рупоры так эффективны, и, если это верно, поставить такие рупоры в Москве и Петрограде.
Заместитель наркома почт и телеграфов А.М. Любович
A. Т. Углов со своими специалистами и оборудованием был приглашен в Москву. На балконе Моссовета был установлен рупор – голос оратора отчетливо различался даже в шумный полдень на большой площади перед зданием.
А.Т. Углов демонстрировал опыты по громкоговорящей связи наркому почт и телеграфов B.C. Довгалевскому, его заместителю А.М. Любовичу, члену коллегии А.М. Николаеву. Аппаратура оказалась той, что нужно, и правительство высоко оценило труды военных специалистов – 7 мая 1921 г. об этом сообщали газеты «Правда» и «Известия». В конце 1921 года громкоговорители были установлены на шести площадях Москвы, а в дальнейшем это направление стало ведущим для возрождавшейся промышленности.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.