Глава 2

Глава 2

НА ПЕРЕДОВОЙ

ПЕРЕЛОМ

1943 год начинался в новых условиях. Потери немцев под Сталинградом: 175 тысяч убитых и 137 тысяч пленных, 23 дивизии в окружении — эти цифры потрясли весь мир. Громадный успех менял всю обстановку на фронтах. Оживились даже союзники. Италия превратилась в вулкан, готовый к взрыву. Что даст нам 1943 год? — гадал каждый человек на земном шаре. Думал об этом и Берг. В его жизни назревал серьезный переворот. Началось это так.

«Начальник факультета тов. Касьянов завел разговор о моем вступлении в партию. Это замечательно! По-видимому, за время работы в академии я завоевал доверие и авторитет. Это хорошо, так как я чувствую потребность в поддержке партии… Я колебался, боясь, что меня будут считать «примазавшимся». Но я всегда старался отдать все силы и знания Родине и делу Партии. Я хочу быть в Партии и, по моему глубокому убеждению, заслуживаю этого, но хочет ли этого Партия?»

Берг хорошо знал, что во время революции и после нее все истинные патриоты были с народом, они поддержали возрождение новой России. Советские граждане строили новую жизнь, создавали промышленность, развивали науку и культуру. Берг был одним из них, он выбрал сам свой путь и давно шел вместе с настоящими людьми.

«…1 января 1943 года. После разговора с Касьяновым у меня совсем другое настроение — как будто начинается новая жизнь. Все домашние заразились моей радостью. Марьяша соорудила капустный пирог, испекла ореховый торт и сделала плов из риса и изюма. Новый год мы встретили хорошо, у себя дома. Пили вино и слушали радио. В 12.30 по самаркандскому времени из Москвы передали итоги боев с 19 ноября по 30 декабря. За это время наши войска наступали и достигли больших успехов. Урожай трофеев огромен!

На душе праздник. Сейчас каждый должен отдать победе все, что ему по силам. Я вступаю в Партию. Решил твердо. Написал десяток заявлений, и все кажется не так, не убедительно, как-то сухо и вроде бы не от души. Тут не должно быть никакой формалистики».

7 января 1943-го Берг, наконец, останавливается на такой редакции заявления:

«На протяжении многих лет я стремился быть членом ВКП(б). В 1932-м году я подавал заявление, получил рекомендации, но выезд на срочное задание помешал оформлению. В 1937-м году я вторично подал заявление, но клеветническое обвинение опять помешало осуществлению моего намерения.

В настоящее время, в тяжелое для нашей Родины время, на пятидесятом году жизни, после 25 лет службы в Красном флоте, я в третий раз возбуждаю ходатайство о приеме меня в кандидаты ВКП(б).

Несмотря на мое социальное происхождение (из военного дворянства), я усвоил, как мне кажется, идеологию и цели Великой партии, под руководством которой почти всю сознательную жизнь работал над укреплением обороны нашей Родины. Доверие, которое будет мне оказано приемом в кандидаты ВКП(б), я постараюсь оправдать достойной, полноценной работой над собой и над порученным мне делом».

Как пройдет прием? Найдутся ли люди, которые с чистой совестью дадут ему рекомендации?

«…Знаю т. Берга Акселя Ивановича по совместной работе в ВМА как преданного делу Партии и политически зрелого командира… Считаю, что Берг по своим деловым и политическим качествам достоин быть в рядах Великой партии. Рекомендую т. Берга в кандидаты.

Член ВКП(б) с 1926 г. Касьянов».

«…Из всех положительных черт, которыми обладает А.И. Берг, особо отмечаю: 1) сочетание большого научно-технического таланта с организаторскими способностями, прекрасно выраженными в подготовке и доведении до конца крупных технических вопросов, имеющих общесоюзное значение; 2) деловая и практическая принципиальность, которая основана на глубоком знании, научном анализе, непримиримости ко всему ложному; 3) высокая общая культура и незаурядная инициатива, которые могут служить образцом для молодых кадров ВМФ. Аксель Иванович Берг является образцовым командиром Военно-морского флота. Поддерживая желание Акселя Ивановича Берга вступить в члены ВКП(б) в момент ожесточенной борьбы с фашистской Германией, рекомендую его в кандидаты ВКП(б) и несу полную ответственность за его будущую деятельность как кандидата ВКП(б).

Член ВКП(б) с 1937 г. Аверьянов».

«…А.И. Берг является одним из крупнейших ученых, труды его известны всякому инженеру, как работающему в промышленности, так и в области техники связи. Роль А.И. Берга не ограничивается только научной работой… Он принимает самое активное участие в целом ряде дел, имеющих своей целью укрепление нашего вооружения… А.И. Берг предан делу Партии и всей своей работой показывает образец служения Родине.

Исключительные личные качества т. Берга, его скромность, работоспособность, отзывчивость по отношению к товарищам снискали ему любовь всего состава слушателей и преподавателей.

Рекомендую… Член ВКП(б) с 1930 г. Генкин».

12 апреля общее собрание первичной парторганизации 4-го факультета приняло решение о приеме Берга в кандидаты партии.

Вечером Берг записывает в дневник: «Я кандидат ВКП(б), осуществилась моя давнишняя мечта, и я теперь буду еще лучше работать и постараюсь еще больше приносить пользы».

САМАРКАНДСКАЯ ЗИМА

В Самарканде настоящая северная зима, а дров в доме Бергов ни полена, и совсем нет угля. Холодно и сыро. Электричества и керосина тоже нет. По утрам мороз доходит до 18 °C. Но днем греет солнце и тает снег. «Марьяна и Марина мечтают — скорее бы стало теплее и светлее! А мне вчера было жарко — 20 января 43 г. в 4.30 парткомиссия Морского гарнизона г. Самарканда постановила принять меня в кандидаты ВКП(б). Теперь жду утверждения горкома и получения билета!»

Утром у газетных киосков длинная очередь танцующих от холода людей — получивших газету первыми окружают и заставляют читать вслух. Сводки победные! Эвакуированные ищут в списках освобожденных городов свои.

«…Сообщение о прорыве блокады у Ленинграда под Шлиссельбургом — какое счастье! Неужели и впрямь скоро домой?

Наши наступают под Великими Луками, под Воронежем, на Северском Донце, в нижнем течении Дона, южнее Сталинграда и на Северном Кавказе. Окруженная под Сталинградом группировка в 220 тысяч человек ликвидирована почти полностью. Там добивают жалкие остатки. Теперь вопрос, успеют ли немцы выскользнуть с Кавказа или они там окажутся в мышеловке? Ну почему, почему наши не разворачивают шире фронт работ по радиолокации? На днях снова делал доклад на научно-технической конференции по вопросам опознавания и обнаружения с помощью радиолокации. Показывал схемы опознавательных приставок для радиолокаторов, разработанных Генкиным и мною. Как обычно, горячился и много наговорил лишнего. Но, кажется, сказал и полезные вещи».

Что значит «расширять фронт работ по радиолокации»? Что значит «опознавание с помощью радиолокации»?

Лишь в начале перед радиолокацией ставилась одна задача — определение расстояния с помощью радиоволн. Очень скоро стало ясно, что этого недостаточно, что возможности радиолокации гораздо шире, и разворачивать фронт работ — это значило не только давать фронту больше радиолокаторов, разрабатывать все более совершенные приборы, но искать и находить новые применения, новые точки приложения радиолокации. Одной из важнейших задач стало опознавание.

Без объявления войны 7 декабря 1941 года американская военно-морская база Пирл-Харбор была неожиданно атакована японскими торпедоносцами и бомбардировщиками. Пирл-Харбор был снабжен мощной системой радиолокаторов, и казалось невозможным застать базу врасплох. Однако факт остается фактом. Японская авиация нанесла базе и флоту существенный урон. Американские военные власти учинили строжайшее следствие. Операторы не отрицали, что на экранах радиолокаторов они видели массы приближающихся самолетов, но они пришли к выводу, что это свои, американские самолеты, проводящие маневры. И они спокойно допустили приближение этой лавины, не известив командование о надвигавшейся опасности.

Потом, правда, в печати появились сообщения, что дело происходило иначе, но тем не менее этот и другие случаи «слепоты» радиолокаторов поставили перед радиоспециалистами важную проблему: найти способы отличать приближающийся самолет противника от своего, решить проблему опознавания принадлежности самолета или корабля. Это нужно было не только командиру для наблюдения и управления ходом воздушного боя, но и зенитчикам, которые могли по ошибке сбить свой самолет.

Вот что имел в виду Берг, готовя свой доклад по вопросам опознавания с помощью радиолокации. Надо сказать, что радиоинженеры очень быстро решили этот актуальнейший в военной обстановке вопрос. На кораблях и самолетах они начали устанавливать устройства, включающие в себя специальные элементы: «запросчик» и «ответчик» — небольшие радиостанции с малым радиусом действия, достаточным для того, чтобы на нужной дистанции определить принадлежность встречного самолета. Запросчик излучал определенный закодированный сигнал. Это было нечто вроде пароля. Если в ответ на запрос поступал условный сигнал, все было в порядке. Если ответа не было — значит навстречу шел вражеский самолет или корабль. Со временем радиоинженеры предусмотрели для многих военных радиолокаторов специальные электроннолучевые трубки, на которых сигналы опознавания светились другим цветом, чем отраженные сигналы. Это еще больше повысило надежность опознавания и свело на нет возможные ошибки.

Радиоинженеры с самого начала войны бились и над другой проблемой. В авиационных частях союзников сложилась тревожная ситуация. Огромное количество английских и американских бомбардировщиков гибло не в боях с фашистами и не от зенитного огня, а над собственными аэродромами. Их губили не истребители противника, а трудности взлета и посадки. Когда число потерянных во время взлета и посадки бомбардировщиков стало соизмеримо с числом самолетов, погибших в бою, военные специалисты занялись изучением этого вопроса. Все было неотвратимо логичным. Поднять с нескольких аэродромов ночью, иногда в тумане, сотни самолетов и объединить их в эскадрилью было нелегкой задачей. Чтобы убедиться в этом, достаточно сделать простой подсчет. Пусть с аэродрома каждые две минуты взлетает один самолет. Значит, в час с этого аэродрома аккуратно, не мешая другим машинам, может подняться в воздух тридцать машин. Чтобы эта эскадрилья вышла на совместную операцию, первый самолет должен дождаться последнего. При этом он будет без дела кружить в зоне встречи целый час, сжигая драгоценное топливо. Чтобы ускорить построение, шли на риск, на взлет сразу нескольких самолетов, и начинались аварии.

Возвращение на аэродром после боевой операции приносило новые трагедии. Бомбардировщики часто возвращались без необходимого запаса горючего. И должны были часами ждать своей очереди на посадку. Кончалось тем, что они вынуждены были садиться куда угодно, иногда уже совсем без горючего.

В результате — катастрофы при посадке на лес, на линии электропередачи, на поля и пастбища, а иногда и на жилые поселки.

Командование привлекло к решению этой затруднительной задачи многих специалистов, в том числе радистов. Так, под давлением обстоятельств родилась идея об использовании при взлете и посадке специальных радиосистем, в частности радиолокаторов. Антенна такого радиолокатора, вращаясь вокруг своей оси, как бы ощупывает радиолучом весь горизонт и пространство под самолетом. Радиолокатор снабжен электроннолучевой трубкой с круглым светящимся экраном, на котором фиксируются отразившиеся от различных встреченных предметов радиоволны.

А так как лес, река, земля, строения по-разному отражают радиоволны, одни сильнее, другие слабее, то этот экран становится похожим на своеобразную географическую карту, нарисованную, правда, не человеком, а радиоволнами. Все металлические сооружения — крыши домов, железнодорожные рельсы — выглядят на этой карте более яркими, чем предметы, слабо отражающие радиоволны. Реки, озера, моря кажутся темными полосами и пятнами, пашня и лес — более светлыми. Если луч радиолокатора наткнется на движущийся предмет — самолет, корабль или машину, оператор может проследить на экране, куда движется эта цель, с какой скоростью, он сумеет наблюдать все ее маневры. Такой радиолокатор кругового обзора был создан, и летчики получили первоклассный штурманский прибор, позволяющий вести самолет по земным ориентирам ночью, в тумане или при полете над облаками. Облегчился и процесс посадки и взлета — летчик на экране видел каждый соседний самолет и в воздухе, и на посадочном поле.

Уже после войны в литературе появились признания, что в первый период войны английские самолеты, посланные бомбить фашистские города, зачастую бесполезно сбрасывали бомбы на поля и леса, не обнаружив объекта бомбометания.

Достаточно было простой маскировки — и самолеты не могли отличить военный завод от домов, а часто не находили даже района, где была цель. Так было до 1943 года, пока радиоспециалисты не оснастили самолеты радиолокаторами с круговым обзором. Радиолокатор с круговым обзором после небольшого видоизменения оказался и превосходным бомбардировочным прицелом, при его помощи можно было бомбить города противника при полном отсутствии видимости, причем с большой точностью. Так, в который раз подтверждалось, что человек не может полностью предвидеть будущее своего творения.

«…Ура, немцы терпят одно поражение за другим, ход воздушной войны изменился в пользу союзников. Немцы в панике удирают с Кавказа, и наши еле успевают угнаться за ними. Советские войска подошли близко к Кропоткину и Тихорецкой.

Сталинградская группировка почти полностью ликвидирована. Взяты громадные трофеи. Зашевелились союзники: Рузвельт и Черчилль десять дней совещались в Касабланке. Немцы объявили тотальную мобилизацию. Союзники кончили совещаться и что-то готовят, но когда, где и что? Во всяком случае, они, несомненно, решили действовать, учитывая благоприятную обстановку, создавшуюся благодаря успешному наступлению Советской Армии».

Учеба идет полным ходом — ВМА пополняется молодняком и посылает на фронт выпускников. Берг ухитряется при огромной лекторской нагрузке вести научно-исследовательскую работу.

«Наладил в лаборатории исследование новых ламп. Снял характеристики и пульсацию. Я рад, что в самаркандских условиях это удается».

Однако быт по-прежнему сложен. Холодно, сыро, темно. Зарплаты хватает на 10 дней, почти все уходит на дрова и уголь. Но все это пустяки.

«Сегодня мне сообщили, что я утвержден кандидатом ВКП(б). Кандидатский стаж идет с 12.01.43 г. со дня принятия меня в кандидаты на общем собрании первичной организации. Мне везет: все время мои личные радости переплетаются с общечеловеческими: сегодня Совинформбюро сообщило, что под Сталинградом было окружено 300 тысяч человек, а не

220 тысяч, как сообщалось раньше. Итог: вся эта масса людей либо уничтожена, либо взята в плен. Взято в плен 16 генералов, в том числе генерал-фельдмаршал Паулюс, командовавший этой группировкой.

По-видимому, это величайшая из побед, когда-либо одержанных в истории войн. В Германии настроение резко упало, и там бьют тревогу. Над ними висит угроза открытия второго фронта со стороны союзников.

Наконец-то и немцам невесело.

Сегодня сообщено об освобождении нами Белореченской и двух пунктов недалеко от Краснодара. Думаю, что дней через десять с немцами под Кубанью будет полностью покончено».

«…3 февраля 43 года. Битва за Сталинград завершена! Все оставшиеся немцы уничтожены или взяты в плен».

23. II.1943. Берг записывает:

«Сегодня XXV годовщина Красной Армии. Большой праздник для всех. Это большой праздник еще и потому, что Красная Армия успешно наступает и подошла уже на 50 — 100 километров к Днепру.

Освобождены Краснодар и Павлоград. Идет борьба за Донбасс.

У меня особый праздник: а) Десять лет тому назад я получил орден Красной Звезды. б) Вчера, 22. 03… начальник Политотдела вручил мне кандидатскую карточку, и я теперь полноправный кандидат ВКП(б).

Таким образом, я встречаю XXV годовщину уже кандидатом партии, а если буду жив, на будущий год буду членом ВКП(б).

Все эти события были ознаменованы Марьяшей пельменями, пирогами и хорошим вином. Мы были вместе на торжественном заседании академии, я, кроме того, был на торжественном заседании самаркандских общественных организаций. Сегодня выходной день. Буду работать дома и начну готовиться к новому докладу в академии — опять о радиолокации».

ТРЕВОГА

«…11 марта 1943 года. Вчера в 5 часов вечера пришла телеграмма из Москвы от Галлера с приказанием от имени наркома — немедленно выехать в Москву. Для чего? На сколько?!»

Это так тревожит Берга, что упомянутые фразы написаны крупными буквами и подчеркнуты…

Он просит дать еще одну телеграмму, объяснить причины вызова и срок — могут сорваться лекции, в работе будет перерыв… Он с тревогой ждет объяснений. Объяснений нет.

«…15.III.43. Ташкент. Вот я и еду. Замнаркома свое распоряжение подтвердил телеграммой, и вчера, 14 марта, я выехал из Самарканда. Еду отлично, в международном вагоне, в двухместном купе, просторно и хорошо.

Воспользовался остановкой в Ташкенте, чтобы забежать в ЛЭТИ. Узнал много печального. В Ессентуках остался кое-кто из профессуры ЛЭТИ. Вот что сделалось с моим ЛЭТИ! Здесь он влачит жалкое существование бедного родственника в местном Индустриальном институте.

Снова в поезде. Вспоминаю Самарканд, дом…

На вокзале в Самарканде меня провожали слушатели: Аверьянов, Сташкевич, Белоцерковский и Бекасов. Конечно, были Марьяша и Марина. Марьяша сказала знаменательную фразу: “Как ты без меня будешь жить?” И на самом деле, как я без нее буду жить, я так привык к ней и к ее постоянным, неисчерпаемым заботам обо мне. Буду очень тосковать по ней. Да и по Маринке тоже. Все тепло меня провожали, по-видимому, мои друзья и слушатели искренне жалеют о моем отъезде. Да и мне тяжело их оставлять, бросать большую работу, свой курс, свою лабораторию…

Все теперь будет по-новому, да еще совершенно неизвестно как… Какая неспокойная жизнь…»

В вагоне приятная компания, Берг играет в шахматы, весело болтает с собеседниками, изучает королевский гамбит. Хохочет, когда обнаруживает, что в чемодане открылась банка с кильками и залила белье. «Вот несчастье!» — смеются попутчики и помогают развесить белье, а Берга не оставляют тревожные мысли: что ждет его в Москве? Может быть, поездка за границу, может быть, новое назначение, а может быть, и неприятности? Еще дня три — и все выяснится. Отвлек мысли лишь Оренбург. Первый раз после далекого детства он видит свою родину — снег, холод, шесть дней одна степь.

…Все это словно затянувшийся пролог к еще непонятному кинофильму. Тягуче, однообразно, монотонно. Но вот режиссер активизирует действие. Кадры мелькают, нанизывая одно событие на другое. Жизнь убыстряет темп. События разворачиваются. Сюжет, собственно, начинается с приезда Берга в Москву.

КРУТОЙ ПОДЪЕМ

«…23.III.43. Москва. Сегодня отлично доехал до Москвы. Сразу явился к Галлеру. Он намекнул мне на предполагаемое назначение в электротехническую промышленность… Сказал, чтобы я устраивался, сегодня вечером или завтра он подробнее переговорит со мной. Слава богу, пока никаких неприятностей.

А это самое главное. Желание Марьяши осуществляется: за границу я не еду. Устроился хорошо в гостинице ЦДКА, № 463. Сейчас отдохну, распакую вещи и в восемь пойду в Управление. Дал телеграмму Марьяше: «Пока знаю только предположительном назначении промышленность переговоры завтра».

Но бодрость напускная. Первую ночь он спит плохо. Холодно, не топят, а на улице еще зима. Снится всякая ерунда, вероятно в связи с неизвестным назначением. Что его ожидает? Чего ожидают от него? Сможет ли он включиться в работу промышленности? Он, всю жизнь отдавший флоту. Флоту и радио. С промышленностью он был связан очень слабо. Теперь там, очевидно, имеются серьезные затруднения. Возможно ли устранить их? Да он и не знает, в чем эти затруднения.

И вообще — какова роль адмирала, назначаемого для руководства промышленностью? Как его встретят? Конечно, его хорошо знают и уважают на флоте. Его авторитет велик и в кругах инженеров. Но ведь это авторитет ученого, моряка и организатора, а не заводского инженера. Больше всего он боится, чтобы эта поездка не окончилась неудачей для дела и для него… Что будет, если он не справится с работой?

«Теперь надо собрать все свои нравственные и физические силы для изучения обстановки и принятия решения, чтобы выдвинувшие меня люди не ошиблись во мне», — записывает он в блокноте на рассвете 24 марта сорок третьего года.

Как круто может меняться жизнь! Берга предполагают назначить заместителем народного комиссара электропромышленности!

«Вот так так! Никак не ожидал. Все это здорово, но… пугает меня. Вечером был у наркома т. Кабанова. Вели переговоры с 9.15 до 11.30. Потом пошел к замнаркома по вооружению.

Он мой ученик и славный открытый человек. Ночью на машине наркома с трудом добрался в гостиницу, много раз меня останавливали и проверяли ночные документы, которых у меня не было, но спасали золотой козырек и погоны адмирала».

Дни и вечера Берг проводит в наркомате. Постепенно вырисовываются контуры его функций. Работа предстоит гигантская: наладить выпуск оборонной продукции радиопромышленности.

Эту задачу голыми руками не возьмешь. Он понимал, что если раньше система радиовооружения флота осуществилась с помощью налаженного коллектива, нескольких заводов и институтов, то теперь совсем другое время. Чтобы решить проблему современного вооружения, нужна целая промышленность, огромные коллективы, новейшая техника!

Роль науки в решении общехозяйственных проблем резко изменилась — новое время требует от ученого не только свежих идей, но и умения их осуществить. И в мирных условиях нелегко замкнуть начало и конец — идейный замысел и материальное воплощение. Ученый в наше время должен быть не только генератором мыслей, но и первоклассным организатором. Это редкий дар, но Берг наделен им щедро, поэтому партия и ставит его во главе дела первостепенной государственной важности.

Война снова подчеркнула мощь радио. Особенно радиотехнических средств, работающих на сверхвысоких частотах – и прежде всего радиолокации. На Берга возложена задача – организовать оснащение армии новой техникой. Для этого требовалось в первую голову восстановить разрушенные заводы, создать новую промышленную базу. Появилась потребность в новых антеннах, источниках питания, новых лампах.

Это было нужно для радиоаппаратуры, работающей не на коротких волнах, которыми грезили радиолюбители двадцатых годов, а на ультракоротких, на дециметровых и сантиметровых волнах, долгие годы считавшихся научной экзотикой.

Все осложнялось еще тем, что сама радиотехника была далеко не прежней. Если раньше, в Первую мировую войну и двадцатые-тридцатые годы она в основном решала задачи связи, теперь она вторглась в самые различные области промышленности и военной техники. Круг ее интересов так быстро расширился, что понять их и направить мог лишь человек с очень большой эрудицией.

«…Время расходуется невероятно странно. Встаю в 5–6 утра, ложусь в 1–2 ночи. Устаю, но пока выдерживаю. Потом придется изменить методы работы. Я очень взволнован и нахожусь непрерывно в состоянии крайнего нервного напряжения… Это будет либо громадная удача, либо полный провал.

Вчера весь день знакомился с аппаратом наркомата. Выделили мне кабинет, дали секретаря и машину. Но все эти удобства пока даны из любезности, а не по праву. Постепенно вхожу в курс дела и уже чувствую, что мне будет очень тяжело работать, так как я в НКЭП совершенно новый человек и мало кого знаю. Сейчас ко мне присматриваются. Одни с полным равнодушием, другие с опасением. Меня окружает атмосфера удивления. Многие опасаются за свою участь, за свое место. Некоторые не могут понять, для чего я появился: моряк в гражданском аппарате…

Но я уже твердо решил: отсюда выйду только победителем либо меня вынесут мертвым… Другого выхода нет. Поражения я потерпеть не могу».

Но ему нужна помощь. Нужно плечо коллектива, нужна дружеская рука. Дело новое, малознакомое. Но пока друзей здесь нет.

«За каждым моим шагом и действи ем следят, каждое слово становится известным, некоторые ждут моих ошибок и провалов», — с горечью констатирует он.

А работа интересная, она влечет его все сильнее. Теперь он чувствует прежний азарт, он готов ринуться в бой, ему хочется, он может развернуться. Но… нет, пока он сдерживает себя, старается больше слушать, присматриваться к сотрудникам, мысленно подбирает работоспособный коллектив, прикидывает расстановку сил. Как перед боевой операцией. Ночами сидит за книгами. Он должен быть неуязвим в вопросах новой техники. Выкраивает время, чтобы изучить станки, снова вспоминает старое — посещает лаборатории и заводы, — набрасывает схемы будущих радиолокационных станций… Теперь ему предстоит совсем иная сфера деятельности: не корабль, не подводная лодка, не лекторская трибуна — завод. И тут его знания, его мнение, его эрудиция должны быть безупречными. Иначе кто с ним будет считаться? Как он сможет командовать?

Берг все сильнее ощущает свое ложное положение — на него возложено руководство радиопромышленностью, а официальное назначение все еще задерживается. Как же подписывать приказы, как управлять заводами, институтами без официального на то права? В Москве его мало знают. Это в Ленинграде он знает всех и каждого и все знают его. А тут он новичок. И попал в коллектив, в котором давно сложились свои отношения, где переплелись деловые и личные связи. Он раньше не знал ни наркома, ни его замов. Какие между ними отношения и чье место он должен занять? Он был как щепка в водовороте страстей, в которых долго не мог разобраться.

«Вчера мне рассказывали, что в кулуарах интересовались: не немец ли я. …Одни завидуют моему быстрому продвижению, другие боятся. Но разве я не выстрадал всей жизнью право к 50 годам отдать все свои знания, опыт стране? Разве я не приношу себя в жертву работе, разве я не иду ва-банк, ставя свою жизнь и счастье своей семьи на карту?

Вот мой план: изучить заказчиков, их требования, нужды фронта. Попытаться уменьшить количество типов радиоаппаратуры, как когда-то я это делал при вооружении флота. Цель та же — повысить надежность и удобство эксплуатации радиооружия. Изучить заводы и их затруднения; навести порядок в Главке и на заводах, подобрать людей и поднять промышленность связи на подобающую высоту. Поднять авторитет и роль радиотехники и убедить всех в том, что рентабельно тратить на нее деньги, так как это окупится. Поднять авторитет флота и морских заказов, помочь морякам. Какая это славная работа! Наладить радиолокацию, расширить фронт работ, показать, наконец, на что она способна. Это грандиозная задача. Этому стоит посвятить целую жизнь. Итак, вперед, снова в бой».

Наконец-то Берг становится самим собой. Бывают приливы и отливы в делах людей. Отлив, на несколько лет выбивший Берга из колеи, кончился. Начинался прилив.

ТОНКОЕ ДЕЛО

В свое время Берг был убежден, что флоту нужна единая мощная система радиовооружения. Он отстоял свою идею от нападок скептиков, воплотил в жизнь, и ее осуществление к моменту войны доказало его правоту. Теперь он убежден, что нужна новая система вооружения, охватывающая все запросы фронта, включающая радиолокацию, и в ней нуждается не только флот, но и авиация, сухопутные войска, противовоздушная оборона.

Но радиолокация — это не только формулы и чертежи, теории и идеи, — это очень сложная техника, и осуществить, а тем более наладить серийный выпуск новых радиолокаторов в сороковых годах было трудно и дорого и сопряжено с техническим риском.

Война сжимала до минимума сроки между замыслом, разработкой, испытанием и выпуском серии нового радиолокационного оружия.

Задача тем более сложная, что промышленность должна была одновременно выпускать больше и больше пушек и самолетов, танков и «катюш».

Берг был из тех, кто, пройдя Первую мировую и Гражданскую войны, знал роль современного вооружения, понимал значение радиосредств, видел их действие собственными глазами, доказал их эффективность и расчетами, и практикой. Конечно, в тихом тыловом городе трудно осуществить то, чем была полна его голова. Но теперь, когда ему предстоит стать во главе вооружения войск новейшим оружием, во главе работ по созданию отечественной радиолокации, ничто не заставит его отступить от своих замыслов. Он осуществит задуманное в темпе, который диктует война. Отсутствие специальных заводов, средств, скептическое отношение к новому его не смущало — все это он видел, через это прошел в пору осуществления радиовооружения флота. Та работа себя оправдала, новая оправдает себя тысячекратно. Он был убежден в этом. И так думали все, знавшие его по прежней работе.

Он решает активизировать свою деятельность до официального назначения. Это была дерзость, но дерзость делового человека. Он не хотел тратить драгоценные дни на ожидание.

Первое, что предпринимает Берг, — собирает «дружину». «Люди, люди, самое главное. Тогда можно начать работать».

Со всего Союза он приглашает в Москву специалистов. На них он хочет опереться, на их опыт и знания можно положиться. Это Кобзарев, Леонтович, Фок, Пистолькорс, Щукин, Архипов, Введенский, Кугушев и многие другие специалисты, создавшие теорию передачи, распространения и приема радиоволн, строившие первые советские радиозаводы, создавшие первые советские радиолампы, возводившие первые советские радиовещательные станции. Среди них и те, кто участвовал в создании радиовооружения для советского флота и армии. Ведь и благодаря радио Советская Армия вынесла неожиданный удар врага, выстояла и теперь перешла в наступление. На этих людей Берг надеялся — они помогут стране создать мощную радиолокационную промышленность.

Во-вторых, он начинает «обработку» всех людей, связанных с новой отраслью. Это тонкое, деликатное дело. Наркоматы должны убедиться в том, что им необходимо взвалить на себя новую заботу.

Заводы, которые работают на полную мощность круглые сутки, расходуют все ресурсы — людские и технические — на выполнение запросов фронта, должны еще напрячься, овладеть еще одним видом продукции. Наркоматы должны выделить дополнительные средства, детали, оборудование. И Берг ведет активную агитацию и среди директоров и среди наркоматских работников. Он неутомим.

Он хочет убедить всех в необходимости срочно осуществить стройную систему вооружения. Он хочет заставить их форсировать эту работу, хотя официально еще не назначен ни на какую должность и не может приказывать. Только убеждает и завлекает. Дело трудное, а время тяжелое. Тут окриком действовать нельзя. Он ездит по заводам, наркоматам и разъясняет значение новой системы радиовооружения, роль радиолокации. Многие об этом слышат впервые, и загораются, и становятся его единомышленниками. В нем вновь возрождается заразительное беспокойство, бескрайний энтузиазм, которые увлекают людей, как завораживает слушателей игра вдохновенного музыканта. Он быстро вербует сторонников. Оказывается, его влияния достаточно для того, чтобы аппараты наркоматов пришли в движение…

«…29.III.43. Москва. Вчера весь день работал в наркомате. Вечером был у наркома тов. Кабанова и имел с ним часовую беседу. Я изложил ему результат моей работы за три дня и мои предложения».

«…Только что был у Галлера и поделился с ним своими намерениями. Хороший старик. Он мне поможет».

«…Через несколько дней можно ждать оформления моего назначения. Теперь я этого уже не боюсь, так как во многом разобрался».

НА МЕДЛЕННОМ ОГНЕ

Берг по-прежнему мало спит. Он никак не может привыкнуть к странному распорядку дня. Большие начальники являются на службу к часу дня, уезжают обедать и отдыхать в шесть-семь часов, то есть днем работают всего пять-шесть часов. Потом они возвращаются к одиннадцати вечера и работают до четырех-пяти утра. Рабочий день изнурительный — двенадцать часов, да и распределен он очень неровно.

Берг хочет привыкнуть к такому распорядку, но ему это не удается. Встает он по-прежнему очень рано и работает до двух ночи. Семнадцать-восемнадцать часов — таков его рабочий регламент. Спит он всего четыре-пять часов. Наконец, он просит поставить кровать в своем временном кабинете. Теперь он как на боевом корабле. Живет там же, где работает. Он ощущает большой подъем сил.

«…Понедельник 5.04.43. Приехал к 11 вечера к наркому т. Кабанову, которому 45 минут докладывал о своих планах и наблюдениях. Мы мирно и, как говорят дипломаты, со взаимным пониманием беседовали и достигли дальнейшего углубления разговора. Кабанов понимает юмор, умеет смеяться и не спорит зря. Он легко соглашается с разумными доводами, и мне кажется, что с ним можно будет сработаться.

Интересно, утвердят меня или нет? Может быть, мои биографические «особенности» превалируют над деловыми и меня не назначат… Это будет обидно, так как многие уже знают о предполагаемом назначении. Я, конечно, волнуюсь, так как это будет удар по моей репутации, да и времени я потерял уже около месяца. Правда, это время не совсем потеряно, сделанное и без меня поможет дальнейшей работе, но все же хочется осуществить задуманное — фронт не ждет. Мы должны торопиться. Трудности величайшие…»

То, что Берг вначале чувствовал только по окружающей его атмосфере, постепенно начинает обрисовываться со всей ясностью. Да, он попал в узел человеческих отношений, узел, который не развязывается так легко, как морской.

«…Не знаю, но складывается впечатление, что дело не совсем ладно и какие-то влияния мешают реализации первоначальных планов. Может быть, все это окончится мыльным пузырем и меня вернут в Самарканд? До чего же все это сложно, до чего трудна жизнь. Но ведь я же никому не предлагал своих услуг, никому не навязывался!

Был утром у адмирала Галлера. Какой чудесный человек! Мне нравится его взгляд, умный и внимательный и вместе с тем какой-то усталый. Когда у него бываешь, на душе остается какое-то тепло и появляется оптимизм.

Назначат меня или не назначат, но я не без пользы проведу здесь время и буду иметь достаточно полную, ясную картину о происходящем».

«Вчера день прошел спокойно, — пишет он в воскресенье

11 апреля. — Был в наркомате и уехал пораньше, чтобы выспаться с субботы на воскресенье. Постепенно я разбираюсь в обстановке и кое-что намечаю. Сейчас чудная погода, прошелся пешком от ЦДКА до Арбата и оттуда в НКЭП. Кто хочет, может торопиться. Вчера вечером получил от Марины открытку от

28.03 — дошла сравнительно быстро, за 13 дней!»

«Я представил правительству проект и изложил в нем действия, которые считаю нужным провести для развития радиолокации.

Я написал обо всем, что задумал».

Но дни идут за днями, а Берг все ждет назначения. Это становится мучительно и невмоготу. Вот уже месяц, как он выбит из колеи. Конечно, он уже кое-что сделал, но положение складывается все более ложным. Все знают, что намечается назначение нового замнаркома. Этого решения ждут, а его нет. Особенно глупо то, что Берг даже не представляет, как ему строить жизнь, к чему готовиться: останется ли он здесь или уедет обратно в Самарканд?

«Тяжело на душе, напишу несколько слов в дневнике, и как-то легче становится… Сегодня плохо спал. Очень волновало меня создавшееся положение: если меня назначат, то мне предстоит тяжелая, адская работа, почти безграничная… Если же не назначат, то это позор. Я думал и не спал… А тут еще днем приходит ученый секретарь наркомата и сообщает, что идет подготовка к выдвижению меня в члены-корреспонденты Академии наук. Просил дать мои статьи, а они все в Самарканде.

Как я был бы рад, если бы стал членом-корреспондентом Академии наук СССР! Ведь первое выдвижение было сорвано начавшейся войной».

«…17.04. Вчера ездил в один из институтов связи и убедился в его плохой работе. Как обычно, слишком резко ставил вопрос, но, по-видимому, заставил людей призадуматься над тем, что они делают. В машине простудился и чувствую себя плохо. Принял кальцекс и решил не поддаваться простуде».

«…18.04. А мой вопрос все маринуется… Был сегодня за городом и видел новые интересные приборы. За этот месяц в Москве я значительно расширил свой кругозор. Хотя в Самарканде тоже ведутся интересные работы, но там мы варились в собственном соку. Здесь же, в Москве, сосредоточена основная жизнь страны и невольно в ней участвуешь.

Вечер. Только что у меня был профессор Б.П. Козырев и просидел два с половиной часа. Он был с ЛЭТИ в эвакуации на Северном Кавказе, а затем в Ташкенте. Сколько ужасов всем пришлось пережить! Когда все это кончится?

Надо предпринять что-то по отношению ЛЭТИ. Институт погибает, разваливается. Какое несчастье! Это мой любимый институт. Я приложу все старания, чтобы оказать ему помощь».

«19.04.43. Вчера весь день бездельничал. У меня появилась какая-то потребность отвлечься от происходящеего. Был утром на «Пиковой даме», потом смотрел «Маскарад». В общем весь день отдыхал — и не жалею.

Сегодня с утра делал доклад в Управлении связи по силовым выпрямителям. Доклад прошел удачно. Почти весь день провел в одном из НИИ — было очень интересно, и я многому научился».