14. Тсаворит. Илья

Я опять вернулся на Тсаворит.

«Все пути приводят к дому», — я не помню, кто это сказал, но теперь могу признать, что он был прав.

И как в первый раз, я не узнавал поселок, в котором родился и вырос — настолько крепко отпечатался у меня в голове его образ: провинциальные улицы, узкие петляющие тропинки, заросшие дворы. Теперь — асфальт, заборы, современные здания, выпрямленные дорожки и облагороженные места отдыха. Стерильность и стандартность. Рай для туристов, которым не надо привыкать к новым условиям на очередной планете. Достопримечательности, конечно, не тронуты, лишь почищены и подновлены. Но всё, что не входит в их число, подогнано под типовой образец, с легким местным колоритом, типа завитков на углах крыш или непременно кирпично-красной черепицы на крутых кровлях. На Тсаворите такой фишкой сделали цвет стен — непременно зеленого оттенка, различного в зависимости от улицы.

«Изумрудный город, — буркнул я, — осталось выдать гражданам зеленые очки».

Шандар забавлялась, то поднося руку к зеленому побегу на невысоком кусте, то отводя ее. Побег страшно пугался, когда к нему приближались, и дергался назад, стараясь избежать жуткого прикосновения. Зель каждый раз подхихикивала, но продолжала игру с неразумным растением.

— Оставь цеплялу, — сказал я, — он, может, один здесь такой.

Шандар с сожалением отодвинулась от куста.

— Ты что-то сказал?

— Да ерунда. Сказку вспомнил.

— В ваших сказках много полезного, — нравоучительно сказала зель.

— Ну, да. Нам обязательно поможет история девочки, идущей по дороге, вымощенной желтым кирпичом.

— Она дошла?

— Дошла. И сделала всё, что собиралась.

— У вас счастливые сказки. В них всегда хорошие люди получают то, к чему стремились.

— Сказки это то, чего не бывает.

— Да, конечно, — легко согласилась Шандар, — иначе они были бы реальными историями. А это — совсем другое.

Мы шли от реперного коммуникационного узла к зданию администрации. Мне надо было определиться с датами.

Я не спешил. Не было причин. Иногда просто хочется прогуляться, вдохнуть свежий влажный воздух, пахнущий хвоей, вместо стерильной сухости космических кораблей и станций или угара больших старых городов. Поэтому мы то и дело останавливались, главным образом, из-за Шандар, которая, увидев новую диковинку, сразу бросалась к ней. Иногда приходилось брать ее за руку и оттаскивать от какого-нибудь крупного блестящего жука, в охотничьей позе сидящего на ветке и сердито пищащего о том, что его лишают законной добычи.

— Ты здесь родился? — спросила Шандар.

Смешной вопрос — я тысячу раз говорил ей об этом. Нет смысла повторяться — ответ она знает. Просто Шандар удивлялась этому миру. Я ни разу не рассказывал о нем, считая неинтересным, обычным. Но для нее любой мир, кроме Зельде, был другим. Да и родная планета осталась только в воспоминаниях.

— Знаешь, Шандар, — вдруг сказал я, — я найду тебе новую планету. Может, там не будет кархаров, ловящих тритончиков, но океан там будет непременно. Такой, какой тебе нужен.

— Дурак, — странно поблагодарила Шандар капризным голосом, — много ты понимаешь в океанах. Ты вообще не знаешь, что мне надо. Я тебе не говорила. Я потом это скажу. Когда время подойдет.

Кстати, о времени. День стремительно близился к вечеру, а на Тсаворите явно не будут работать после официального окончания рабочего дня. Туристы, с которыми мы прилетели, уже давно отправились по подготовленным для них маршрутам. Следующий всплеск активности непременно будет тогда, когда группы потянутся обратно или прибудут новые за свежими впечатлениями.

На отдельных граждан обращают внимание, только если с ними случается что-нибудь особенное. Например, у человека аллергия на пыльцу древолаза, и надо побыстрее ввести антиаллергенную сыворотку, чтобы он не задохнулся. Сначала помогают и только потом расспрашивают, почему этот турист оказался таким безалаберным и не сделал всё заранее, до прилета. Тот, конечно, возмущается, дескать, у него никакой аллергии не было до приезда сюда, он и не предполагал, что здесь могут обретаться растения, опасные для его бесценной жизни. И только когда ему тычут в нос лично им подписанные «Правила нахождения на планете Тсаворит», он утихает и признает свою вину.

С нелюдьми еще сложнее. Попробуй, удовлетвори запросы какой-нибудь дисфады, которая привыкла спать на ветке дерева. А то, что нижние ветки сосен находятся на высоте десяти метров — их не волнует. Хотя попадаются и вполне приличные разумные, но таких меньшинство. В основном — капризные донельзя, с экзотическими запросами.

Всё это нам рассказала администраторша, когда мы пришли туда, куда стремились. Она бы ни за что не пускала на человеческие планеты всяких разных. А уж если приехали, то будьте, как все, без претензий.

Мы поддакивали девушке, даже повозмущались немного, чем ее к себе расположили. Она даже не задалась вопросом — чего ради мы к ней приходили — какие неотложные дела привели нас в Администрацию. К чему напрягать человека неинтересными ему проблемами? А мне хватило электронного календаря с часами на стене. Он отсчитывал как местное время, так и глобальное, общепринятое.

— Теперь куда? — спросила Шандар, когда мы вышли на улицу.

Солнце уже не пригревало, становилось зябко.

— Жилье найдем. А с утра начнем дело.

— Чего откладывать?

— Мне нужно подготовиться и всё продумать.

Шандар фыркнула:

— Раньше не мог?

— И что бы я напридумывал, когда условия постоянно меняются?

— Что ты вообще хочешь?

Я не стал отвечать. Вот устроимся — тогда и поговорим. Действительно, спешить не надо. А раз так, лучше потратить время на проработку вариантов, чем снаскоку завалить всё дело.

Рядом с Администрацией стоял двухэтажный домик, в котором размещались технические службы поселка. В одной из комнаток приютилась бедствующая частная фирма по найму жилья. После централизации туристического бизнеса к ним заглядывали очень редко: туристами занимались государственные структуры. Обычным же людям на Тсаворите делать было решительно нечего.

Узнав, что к туристам мы не имеем никакого отношения, нас взяли за руки и усадили в мягкие кожаные кресла. Была тут же рассказана история этих кресел — с какими сложностями их привезли в далекую колонию прямо с Земли, а потом нас угостили местным аналогом кофе. Приятно видеть, что ты кому-то нужен, даже если это нужное всего лишь твои деньги.

Я объяснил, что нам нужно жилье на двоих на неопределенный срок. Менеджер зачарованно кивал, вслушиваясь в каждое слово.

— Мы предоставим вам лучшую комнату с прекрасным видом! Со скидкой, как почетным клиентам.

— Илья тут родился и жил до двенадцати лет, — неожиданно ввернула Шандар.

Глаза у менеджера загорелись, и он провозгласил с патетическими интонациями:

— Двойная скидка! Как гражданам Тсаворита!

— Я не оформлял гражданство, — предупредил я разошедшегося менеджера.

— Неважно! — отмел он мои возражения. — По последним законам гражданство на Тсаворите устанавливается по факту рождения. Простая формальность — достаточно направить соответствующий запрос, и вам выдадут официальный бланк. Вам помочь с этим? Совершенно бесплатно! Личная услуга.

— Чуть позже, — я обозначил улыбку.

Менеджер кивнул, соглашаясь с желанием клиента.

— Тогда насчет предполагаемого съема. Посмотрите варианты? Ваши начальные предпочтения?

Я сказал. Менеджер пробежался по списку, выбрал домики по граничным условиям и вывел их изображения на вирт-экран. Неплохие варианты. Без изысков, но вполне пристойные.

— Как тебе? — спросил я у Шандар. Она откинулась в кресле и взглянула на экран.

— Вон тот — под номером тридцать пять. Там есть бассейн…

— Его и берем, — подытожил я.

— Аванс в размере платы за проживание в течение одного дня и окончательная оплата по факту выезда, — официальным голосом сказал менеджер.

Шандар подала карту оплаты, чем несколько его смутила: как же, женщина платит! Но от комментария менеджер воздержался: только идиот станет терять долгожданных клиентов из-за своих предубеждений. С дежурной улыбкой он снял нужную сумму, выдал дактило-ключ, на котором мы поставили свои отпечатки пальцев, и целеуказатель, чтобы мы без помех нашли домик. Он даже вызвался проводить нас, но мы отказались, ссылаясь на желание уединиться, ради чего, собственно, сюда и прилетели.

Дом мне понравился. Он был даже лучше, чем на картинке. Там он был тщательно почищен, прилизан и сиял, как идеальное жилье. На самом деле, в этом коттедже чувствовалась душа мастера, который возводил дом. Пусть по типовому проекту, но вложившего в него частичку жизни. Дом словно дышал, ожидая человека, и гадал — кем он будет, очередной временный хозяин? Будет он беречь или портить то, что случайно попало к нему? Как с ним общаться? Сухо и строго или развязно, спокойно или весело, потакать желаниям или во всем отказывать? Непростую задачу надо было решить «умному» дому за то время, пока мы с Шандар, войдя в калитку, подходили к крыльцу.

Я приложил ключ к замку, и комп дома принял решение:

— Здравствуйте! Рад вас встретить. Заходите, — сказал он мягким голосом человека, прожившего немало лет, но до сих не потерявшего ни сил, ни бодрости.

— Здравствуй и тебе, — ответил я. Если ругаться с домом — он обидится. Невыносимых жизненных условий не создаст, но мелкие пакости делать будет. Многие этого не понимают. Идут в агентство, жалуются, что им подсунули некачественный товар, и права качают. Тогда им предлагают другой дом, в котором стоит «домовой» со стандартной заводской настройкой и без всяких изысков. Что интереснее: общаться с жестко запрограммированным роботом или с личностью? Конечно, кому как. Мне так — второе. Пусть он иногда капризничает, стремится к твоему вниманию, но когда нужно — выслушает и даст совет. Это важно, чтобы было кому тебя выслушать.

Правда, я могу поговорить с Шандар. Абсолютно обо всем. Может, поэтому я и взял ее с собой? Но попробуй не возьми, когда она безапелляционно заявляет, что либо мы полетим вместе, либо не полетит никто. И что лететь мы будем на обычном межпланетнике, без всяких фокусов. Логика в этом была: скачки в пространстве и времени каждый раз меня жутко дезориентировали. Приходилось приноравливаться и привыкать к мгновенно сменившемуся окружению. Далеко не всегда адаптация проходила быстро. В результате, я совершал ошибки. Иногда — фатальные. А полет на межпланетнике уже настраивает на смену обстановки. Так что, высадившись, сразу начинаешь действовать в нужном ключе.

Я заказал билеты в туристический вояж на Тсаворит, и мы прилетели сюда.

В доме ощущался покой. Не как в склепе, а как в хорошо укрепленном замке, на который никто и не думает нападать. «Домовой» был услужлив без угодливости: не предлагал поминутно испробовать то или иное, а советовал. Сообщил функции, которые выполнял и замолчал в ожидании пожеланий.

Пожелания у нас были. Например, отдохнуть, поспать, немного отвлечься, а потом работать, работать, работать… Дом тут же соорудил нам вкусный ужин без изысков, включил развлекательный канал головизора и сообщил, где находятся ванные и спальня.

— Уж не думает ли он… — начала Шандар.

— Это дом. Он может делать выводы, — прервал я ее, — но на основании поступивших фактов. Будешь с ним спорить? Зачем?

— Уговорил, — скривилась зель. — Только если толкаться будешь — я тебя на пол скину.

— Ага, — буркнул я, жуя бифштекс, — разберемся.

Насытившись, я тупо смотрел на действо, которое головизор разворачивал перед нами, не вникая в его суть: что-то мелькающее, насыщенное музыкой и яркими огнями. Какой-то бред, в общем. Я явно отстал от современных веяний: не до того было. Наша цивилизация стала меня несколько раздражать, особенно такие ее проявления. Впрочем, ничего не мешало выключить шоу и отправиться спать. Я так и сделал, не спросив Шандар: ее-то человеческие развлечения вообще не волнуют.

Она хмыкнула и пошла в направлении спальни. Ну, и я за ней: спать в гостиной на диване не хотелось. Другое дело — кровать. Большая, мягкая, влекущая… На которой уже лежит красивейшая женщина Галактики…

Хотя в доме и было хорошо, но большую часть времени мы проводили на улице: искали скутер старой модели, заказывали для него непонятные приборы, по виду напоминавшие утраченные, монтировали их внутри, превращая прогулочное транспортное средство в машину в стиле «хай-тек» далекого прошлого.

Кроме того, я ходил к своему старому дому, в котором жил в детстве. Наблюдал, потом уходил, возвращался, стремясь увидеть новых жильцов, наверняка удивляющихся моим странным действиям. Я сам себе казался подозрительным. А уж что говорить об этих милых людях!

В очередной раз заметив мою слежку, хозяин решительно вышел и твердо заявил, что мои действия противоречат всем правилам о защите личной жизни. И что ему придется уведомить соответствующие службы. Я грустно признал, что он прав. Пришлось объяснить, что я жил тут много лет назад, и что меня всё время тянет сюда. И не разрешат ли любезные хозяева хотя бы посидеть во дворе.

Наверно, я выглядел полным идиотом, и хозяин согласился. Я заходил, садился на скамейку и бесконечно долго смотрел на траву, на выросшие деревья, на старые дома, пусть и с подновленными фасадами. Посидев с полчаса, я уходил, чтобы вновь заняться работой.

Мы возвращались под вечер, жутко усталые. Ели, что приготовил дом, благодарили и валились спать. А наутро всё по новой. Дом не жаловался, терпел молча. Другой бы на его месте стал делать что угодно, лишь бы привлечь к себе внимание. Но не наш. Гордый. Это вызывало уважение. Хотя я и понимал, что «домовой» не более чем искусная самообучающаяся программа, но свою вину ощущал совершенно отчетливо. Как вину перед забытым псом, сидящим на крыльце покинутого дома. Ты вспоминаешь о нем на полдороге, когда уже невозможно вернуться, и представляешь, как он сидит, ждет, дергая ушами на каждый звук в надежде услышать знакомые шаги. Потом, так и не поняв, куда делись люди, он ложится, положив голову на лапы, и в глазах его необоримая решимость не покидать это место до тех пор, пока хозяева вновь не придут. А ты знаешь, что тебе нет пути назад, что он навсегда остался один, еще не понимая этого. Твоя вина безмерна, потому что хуже нет, чем обман доверившегося.

И с домом я чувствовал себя примерно так же. Наверняка, он ждал постояльцев, ждал времени, когда сможет услужить им как можно больше. А получалось, что в нем практически не нуждаются.

Через неделю трудовое рвение покинуло нас. Мы подготовились насколько могли в техническом плане. Осталось лишь продумать наши действия, но это было самым сложным. Промаявшись целый день, ни я, ни Шандар, так и не высказали ни единой здравой мысли. Под вечер я плюнул, оставил зель перед экраном информатория, а сам пошел на кухню.

Что-нибудь выпить, вроде кефира, и заодно унять совесть — поговорить с домом. Он налил мне на запрос, я — выпил и сказал как бы между прочим:

— Тебе, наверно, скучно с такими постояльцами, как мы с Шандар: постоянно в разъездах. Приходим поздно и сразу спать. Тебе — ноль внимания.

— Мне не бывает скучно, — хихикнул «домовой», — всё-таки, я — искусственное существо. Люди не вложили в меня такого параметра.

— Но всё же. Как ты справляешься с ничегонеделанием?

— Такого слова нет в моем лексиконе, — нотка превосходства вплелась в голос дома, — я всегда чем-нибудь занят. Я должен следить за своими инженерными системами, предотвращать неисправности, бороться с мелкими грызунами, отслеживать геологические подвижки и поднятие грунтовых вод. Другое дело, что когда появляются жильцы, работы прибавляется в несколько раз. Но ведь это моя функция — быть жилищем для людей. И если, когда я пуст, мое функционирование несколько заторможено, то при появлении людей оно наоборот — ускоряется.

— Что ты имеешь в виду? — я не совсем понимал, какую мысль пытается донести до меня комп дома.

— Разное восприятие времени в разной фазе. Например, человек роняет бокал с напитком. Ясно, что упав на пол, он неизбежно разобьется. Однако момент падения я воспринимаю как достаточно растянутое во времени движение и могу оценить под каким углом падает бокал, каким краем соприкоснется с твердой поверхностью, как расплещется жидкость и какие повреждения всё это нанесет интерьеру. Обработав информацию, я успеваю сделать так, чтобы мне был нанесен наименьший вред.

— Весьма эгоистично, — заметил я.

— Это заложено во мне. Я должен себя беречь, — чуть чванливо сказал «домовой». — Суть такова, что за малый промежуток времени я успеваю сделать очень много. Субъективно, время для меня растягивается против стандартного, которое необходимо для обслуживания хозяев. Будь я в фазе дрёмы, я просто не заметил бы момента падения. Службы откликнутся уже после свершившегося события. Впрочем, в этой фазе ничего подобного произойти не может — некому ронять бокалы.

Хороший дом. Разговорчивый. Дающий замечательные советы. Даже Шандар будить не буду — так попробую.

Зель скрипнула дверью на кухню, прислонилась к косяку и с вызовом спросила:

— И куда ты без меня собрался?

— Пока никуда, — отпарировал я. — Сейчас кое-что проверю прямо здесь. И если получится — у нас в руках будет реальный способ подмены скутера.

— Ну, давай. Экспериментируй.

Она уселась на диванчик и приготовилась смотреть.

Сначала я решил попытаться проделать такой же фокус, о каком рассказывал «домовой». Взял стакан, налил в него воды и, чуть подумав, выпил.

— Прекрасное начало, — прокомментировала Шандар. — Я уже вся в нетерпении.

— Погоди. Сейчас и не такое увидишь.

Я отпустил стакан. Он со звоном ударился об пол и разлетелся осколками.

— Теперь он бьет посуду. Хочешь устроить скандал?

— Зачем скандал? Это опыт. Сейчас увидишь.

Второй стакан разбился, как и первый, хотя я очень хотел его удержать. Не получалось. Дом не реагировал. Наверно, впал в прострацию от моих безумных действий. Я взял третий стакан и со словами «сейчас получится» отпустил его. Либо мне показалось, либо стакан действительно летел медленнее. И разбился не звонко, а с каким-то чмокающим звуком.

— Я поняла. Тебя не устраивают наши стаканы. Или они недостаточно чисты для тебя?

Шандар явно не могла видеть то, что видел я. Значит, надо было сделать такое, что не наносило вред дому, а заодно убеждало зель.

— Бей, — сказал я Шандар и подставил ладонь.

Упрашивать ее было не надо. Она мгновенно вскочила и сразу же ударила кинжалом, который непонятно откуда достала.

«Опасность!», — заорал мозг и принял меры. Такие, которые я от него и ждал.

Шандар застыла в движении. Взметнувшиеся волосы образовали вокруг ее головы черный ореол, широко раскрытые глаза неподвижно смотрели в точку предполагаемого удара, нога зависла в нескольких сантиметрах от пола. Вообще казалось, будто Шандар летит и никак не приземлиться. Собственно, так оно и было. Живая скульптура. Если бы с нее сделать форму и отлить в таком виде — восторгам специалистов и публики не было бы предела.

Я ушел с линии атаки и обошел зель вокруг. Воздух ощутимо давил при движении, становилось жарко. Ничего. Долго я не собирался оставаться в измененном состоянии. Сейчас что-нибудь сделаю и вернусь. Но что? Вырывать кинжал из руки — переломать Шандар пальцы. А если чуть пошутить?

Разогнув ставшие жесткими концы пояса на голубеньком халатике Шандар, я размотал их и снял пояс с талии зель. Потом накрутил голубую махровую ленту, твердую, как стальную проволоку, на лезвие кинжала и отошел в сторону. Можно было убирать ускоренное восприятие.

Шандар резко провалилась вперед и чуть не упала. С изумлением смотрела она на обмотанное лезвие, совершенно не понимая, как туда попало нечто матерчатое и даже не сознавая, что оно только что являлось частью ее наряда.

— Это что? — наконец выдавила она.

— Это то самое. Максимальное ускорение.

— Новые возможности?

Я пожал плечами.

— Вряд ли новые. Наверняка, многие потенциально могут замедлить восприятие времени. Далеко не все реализовывают. Я — смог. Кстати, одежду не хочешь в порядок привести?

Зель посмотрела на себя, с негодованием дернула подбородком и неторопливо запахнулась.

— Всё ясно. Мы отправимся к моменту утраты машины времени, ты ускоришься, подменишь скутер, и машина у нас в руках.

— Не совсем так, — я решил слегка привести ее в чувство. — Тебе совершенно незачем туда лететь. Я один со всем справлюсь. Или ты тоже хочешь ускоряться?

— Мне не нужно. Тебе обязательно необходим человек на подхвате. Один ты не справишься.

Я разозлился. Почему она в меня не верит? Ее опека вконец надоела. Могу я хоть что-то сделать сам? Самостоятельно?

В таком ключе я и высказался. Стало легче. Шандар выслушала мои излияния с невозмутимым видом и сказала:

— Ну, поймай шарик, — она оторвала листок, скатала и кинула бумажку в окно. Я дернулся вслед за ним, но не успел. Ускорения не получилось.

— Чего ж не ловил? Разучился?

— Наверно, замедление окружающего происходит тогда, когда есть реальная опасность, — высказал я предположение.

— И какая опасность тебе лично в том, что мусорный автомат уродует скутер? Ты же не внутри сидишь, как в первый раз.

Я подумал.

— Будешь меня пугать. Другого выхода нет.

— О, да! Я тебя испугаю, — угрожающе произнесла Шандар, — я тебя так испугаю, что ты забудешь, как меня зовут…

Я рассмеялся. Шуточки у Шандар ничуть не лучше, чем у меня. Хорошо, что я научился их понимать.

— И что же ты будешь делать?

— Так я тебе и сказала! — надменно ответила Шандар. — Подготовиться хочешь? Это будет нечто неожиданное и жуткое… Я пока сама не знаю — что, — признала она, наконец.

— Придется тебя взять. Ты только нужный момент подгадай. Осталось снарядить скутер до конца и можно отправляться.

— Вы покидаете меня? — немного грустно, или мне так показалось, спросил «домовой».

— Ненадолго. — Успокоил я его. — Это зависит от некоторых параметров пространственно-временного континуума…

— Хватит над домом издеваться. Сказал бы проще, что не знаешь.

— Я объясню. Нет, честно объясню. Вот только сам всё проверю… Понимаешь, мы отправляемся в прошлое. Возможно, мы вернемся в тот же момент, что и отправились. Возможно — через то время, которое проведем в прошлом. Ты по нам не скучай.

— Удачи вам, — пожелал «домовой».

Мне показалось, что он был искренен и действительно хотел, чтобы у нас всё получилось.

Я не стал говорить ему о третьей возможности — что мы никогда не возвратимся обратно.