Глава 40 Яник

Прошло три года. Сын Семёна — Ян подрастал на глазах. Он был на редкость смышлёным мальчиком, быстро научился ходить и говорить первые слова.

Семён души не чаял в сыне, хотя, видел его не часто. С Таней отношения были натянутыми. Она категорически не поддерживала новую роль Семёна, но не могла, как когда-то раньше, всё бросить и отправиться на Тибет. Хотя, Семён по-прежнему придерживался своего железного правила — не контролировать Таню с помощью своей программы, но маленький сын и влиятельность его папы, тем не менее, накладывали свои ограничения на свободу Тани, которой она всегда так дорожила. Однако, холодные вершины Тибета снились ей всё чаще и чаще.

Яник сидел на полу веранды и пытался с помощью разноцветного песка изобразить домик. Таня занималась своими делами по хозяйству. Она наотрез отказалась от услуг всевозможных нянь, гувернанток и домработниц.

Домик никак не получался, и Яник решил найти себе другое занятие. Он разломал свою игрушечную машинку и, достав из неё деталь в виде трубки, стал засыпать в неё цветной песок.

— Яник! — Таня вышла на веранду. — Пора обедать!

Вдруг ноги Тани подкосились, дыхание перехватило, и она тихо опустилась на скамейку. Яник уверенными движениями, постукивая палочкой по трубке с цветным песком, выводил очень сложный тибетский орнамент — легендарную мандалу.

— Сыночек! А что за красивый узор ты нарисовал? Где ты этому научился? — спросила Таня.

— Когда я был большой, я сидел в тюрьме, — спокойно ответил Яник, продолжая свою работу. — Я всю жизнь сидел в тюрьме. И там я всегда рисовал такие картинки.

— Красиво, — похвалила Таня — А как она называется?

— Картинка, — логично ответил ребёнок.

Семён пришёл домой поздно, когда Яник уже спал. Таня сидела на веранде, слушая стрекотание кузнечиков.

— Как дела? — спросил Семён, присаживаясь рядом.

— Хорошо, — задумчиво ответила Таня. — А у тебя?

— Замечательно.

— Замечательно? — усмехнулась Таня. — В твоей большой тюрьме всеобщего счастья без перемен?

— Почему ты так говоришь? — удивился Семён. — Я сделал, наконец-то, людей счастливыми. Они больше не убивают друг друга, не умирают с голоду. Тюрьмы пусты! Почему ты так отрицательно настроена?

— Я хочу поехать с Яником на Тибет, — сказала Таня.

— Хорошо, я выделю тебе охрану, — согласился Семён.

— Охрану от кого? — спросила Таня. — От счастливых людей?

— Таня, ты же понимаешь, что ты не просто рядовой человек, — Семён взял Таню за руку. — Тебе обязательно нужна охрана.

— Я сказала, что хочу ехать на Тибет с Яником, а не со взводом автоматчиков! Знаешь, почему я назвала тот мир, который ты создал, тюрьмой?

— Почему?

— Потому что в этой тюрьме главные заключённые — ты и твоя семья! — ответила Таня. — Никому в новом «счастливом» мире не угрожает опасность, кроме нас с тобой! Ты с каждым годом строишь свой замок всё больше, стены всё толще, заборы всё выше. Но этим забором ты не людей от себя отгораживает, а себе склеп готовишь. Если раньше ты сидел за компьютером в соседней комнате, то сейчас для работы у тебя отдельный бункер с сотней дверей в метр толщиной каждая. Ты никогда не думал о том, что будет, если какой-нибудь механизм заклинит, и ты никогда уже оттуда не выйдешь?

— Этого не случится, — успокоил её Семён. — Система замков очень умная с целой сетью аварийных систем на все случаи жизни и всем необходимым для многолетнего автономного проживания.

— Семён! — вздохнула Таня. — Твоя беда в том, что ты пытаешься всё просчитать, предугадать. Жизнь теряет свой смысл, когда ты наперёд знаешь, что произойдёт. Это всё равно, что смотреть футбол в записи, зная кто и на какой минуте забьёт гол. Ты, зевая, смотришь, как игроки бегают по полю, а зрители на трибунах неистовствуют, подгоняя свою команду. Радость сменяется горем, гнев — умиротворением. Неужели, тебе самому не хочется в святом неведении в этот момент быть там, на трибунах, рвать глотку, испытывать восторг или разочарование?

— Это моя Судьба — быть тем, кто я есть, — ответил Семён.

— Ты — раб Судьбы? — спросила Таня.

— Конечно, как и все люди, — подтвердил Семён.

— А ты знаешь, какая судьба у твоего сына? — спросила Таня.

— Ты же знаешь моё правило — не смотреть будущее своих близких, — ответил Семён. — Вырастет и сам определится.

Таня показала Семёну на красочный узор из цветного песка.

— Красиво! Ты снова вернулась к медитации?

— У меня на такую работу ушло бы дня три, а твой сын её насыпал за два с половиной часа. Он рассказал мне, что когда был большим, всегда такие картинки насыпал.

Семён с удивлением и сомнением посмотрел в глаза Тани.

— Хорошо, — сказал он, немного подумав. — Мы все вместе поедем на Тибет.

— Инкогнито! — утвердительно сказала Таня. — Без всяких там торжественных приёмов, красной дорожки у трапа и военного караула.

— Но, Таня! — попытался возразить Семён.

— Семён! — Таня угрожающе встала.

— Хорошо, — сдался Семён. — Это будет не просто, но я это сделаю.