Глава 30 Дорога домой

Таня быстро собрала свои пожитки и вышла во дворик, где Савелий о чём-то ругался с монахом. Точнее, Савелий ругался, а монах спокойно отвечал.

— Что-то случилось? — спросила Таня, подходя к ним.

— Наш проводник ушёл ещё вчера вечером, — разъяснила Кира, — потому что Савелий ему заплатил только за дорогу сюда. Как будто трудно было догадаться, что нам обратно тоже надо будет идти! Эта еврейская скупость Савелия нас загонит в могилу.

Савелий повернулся к Кире с Таней:

— Я думал, что мы запомним дорогу и по ней вернёмся обратно.

— Запомнил? — спросила Кира. — Тогда веди нас, вождь!

— Странно, — произнесла Таня, — мой проводник тоже пропал после того, как привёл меня сюда.

— Как бы и для нас эта дорога не оказалось «дорогой в один конец»! — сказала Кира. — Давайте уже валить из этого жуткого места!

Она ловко натянула свой рюкзак и двинулась проч. Таня и Савелий последовали за ней. Монахи, вежливо раскланявшись им вслед, закрыли за ними ворота.

Свежий горный ветер обдувал им лица, дорогу освещало солнце. Настроение было приподнятое. Дорога домой всегда кажется короче. Вскоре они подошли к очередной дорожной развилке.

— Ну, что, Савелий! — обратилась к нему Кира, — По какой тропе шагать?

— Раз мы идём с горы, значит по левой. Она вниз спускается, — ответил Савелий, — а правая наоборот вверх идёт. Мы же не хотим ещё выше забраться.

— Логично, — согласилась Кира и зашагала вниз по левой тропе.

— Постойте, — окликнула их Таня, — мне кажется, что правильнее идти направо. Хотя, если честно, я этой развилки вообще не помню.

— Доверься старому следопыту, Танечка, — уверенно сказал Савелий. — Я в 92-м восьмое место по ориентированию занял на районных школьных соревнованиях. Я был одним из восьми участников, кого потом по лесу не искали.

Таня пожала плечами и пошла вслед за Савелием.

Спустя пару часов Кира сказала:

— Савочка! Тебе не кажется странным, что за весь путь мы не встретили ни одного каравана яков?

— Тем лучше, — ответил Савелий, — быстрее дойдём. Никто мешать не будет.

Таня посмотрела на свои наручные часы:

— Да и лоджа ни одного ещё не было. Посмотрите в навигаторе, где мы находимся?

— Нет навигатора, — раздражённо сказал Савелий. — Кое-кто его на скамейке оставил.

Ещё через пару часов стало ясно, что они заблудились. Небо затянуло тучами, подул холодный ветер, пошёл промозглый мелкий дождь.

— Может, нам стоит вернуться, — спросила Кира, — чтобы не усугублять положение?

— До темноты уже не успеем, — ответила Таня.

— В любом случае мы идём вниз, — возразил Савелий, — а значит, спустимся в долину к людям. Там возьмём такси и вернёмся в гостиницу.

Тропа становилась всё уже, а склон, по которой она была проложена, всё круче. Справа и слева от путников вырастали отвесные холодные скалы.

Наконец они увидели впереди большую площадку, на которой можно было разбить небольшой лагерь, чтобы перекусить и переночевать. Но чтобы попасть на неё, нужно было пройти по небольшому карнизу шириной не более 30 сантиметров.

— Всё! Приплыли! — обречённо вздохнула Кира.

— У нас получится, — приободрила её Таня.

— Я понял, — вздохнул Савелий. — Мы идём правильно. И даже по более короткой дороге. Но Кира здесь не пройдёт. Размер имеет значение.

— Назад дороги нет! — твёрдо сказала Таня.

Она сбросила рюкзак, достала из него какие-то ремни и карабины. Ловко обвязав ими Киру, она дала ей в руки конец ремня с карабином на конце. Ту же операцию она проделала с Савелием. Затем она отцепила от рюкзака альпинистский фал и смело двинулась к карнизу. Таня уверенными движениями привязала один конец за острый выступ скалы, а второй пропустив через карабин, пристёгнутый к поясу, взяла в руки.

— Когда я переберусь на площадку, я натяну перильную верёвку. Ваша задача — прицепив к ней карабин, пройти по карнизу лицом к стене и, держась руками за верёвку. Понятно? Но сначала я переправлю рюкзаки.

— Господи помилуй! — прошептала Кира.

Таня смело шагнула на карниз. Через какое-то время она добралась до площадки и закрепила верёвку, которая струной натянулась на высоте полутора метров от уровня карниза. Вскоре Таня, как кошка, ловко прошла по карнизу обратно, время от времени раскачиваясь на перильной верёвке, проверяя её прочность, чем вызывала подташнивание у Савелия.

— Готово! Давайте рюкзаки! — скомандовала она.

Она прицепила к рюкзакам карабины и развесила их на натянутой верёвке, как груши. Осторожно перетаскивая один рюкзак за другим, Таня переправила все пожитки. Осталось переправить только Савелия и Киру.

— Савелий! Давай первый! — крикнула Таня.

— Я не готов, — ответил Савелий, — морально. Давай начнём с Киры!

— Не трусь, Савелий! — крикнула Таня. — Будь мужиком!

— Тебе легко говорить! Ты всегда была мужиком, — ответил Савелий, — а у меня это редкое мужское воплощение. Я ещё не привык. Пусть Кира лезет. Она всё-таки на войне воевала, вождём племени была!

— Савочка! — спокойно сказала Кира. — Собери свои яйца в кулак и вперёд.

— Там собирать нечего, они у меня уже в горле! — запаниковал Савелий.

— Тогда оставайтесь! — крикнула Таня. — Я пойду за подмогой.

— Наступит ночь, — тихо проговорила Таня. — Тебя накроет дремота. Потому что нормально уснуть на краю обрыва, лёжа на промозглом ветру в грязной, холодной луже тебе не удастся. И вот, только твои веки сомкнутся, послышится нарастающий шум от огромных крыльев. Острые когти стервятника вонзятся в твоё лицо, пронзая твои глаза. Он же не будет знать, что ты ещё жив. С трудом отбившись от стервятника, ты попытаешься пойти назад в поисках помощи. Но дорогу тебе преградит огромный горный волк. Ты его не увидишь, поскольку уже слеп, но ты услышишь его тяжёлое дыхание и звук стекающих с языка слюней. Тогда собрав в кулак последние силы, ты нащупаешь эту чёртову верёвку и, шаря ногами в поисках карниза, побредёшь вдоль стены в надежде на выживание. Но на другом конце пути тебя будет ждать разочарование. Потому что вместо Тани тебя там встретит…

— Кирочка, не продолжай, пожалуйста! — завопил Савелий, ужасно картавя. — Я уже иду.

Он дрожащими руками прицепил карабин к верёвке и стал медленно продвигаться вдоль стены.

— Смотри на верёвку или на меня, — подсказала Таня.

Вскоре Савелий, чередуя молитвы с нецензурной бранью, всё-таки добрался до Тани.

— Кира! Давай к нам! — закричал он Кире. — Это совсем не страшно.

— Ага, не страшно, — пробормотала Кира. — С моим-то бюстом здесь как пролезть?

Она прицепила карабин к верёвке и осторожно шагнула на карниз.

— Смотри на меня, Кира, — кричала ей Таня.

Но Кира упорно смотрела на свои ноги, боясь оступиться. Вместе со своими ногами она видела устрашающую бездну, в которую она сорвётся, если оступится. Вдруг, голова Киры закружилась, она покачнулась и резко сорвалась с карниза. Ремень, которым обвязала её Таня, больно врезался ей в подмышки. Перильная верёвка провисла, и карниз оказался прямо перед глазами Киры. Кусок скалы, за который Таня закрепила верёвку, дрогнул. Кира издала душераздирающий вопль, который эхом разнёсся по всему Тибету. С самых дальних вершин поднялись стаи перепуганных птиц, горные козлы, гуляющие по склонам, замерли, а Савелий, неожиданно побледнев, грохнулся в обморок.

— Спокойно, Кира, — кричала Таня. — Перебирай руками верёвку и двигайся ко мне.

Но Кира в ужасе хваталась за карниз руками, продолжая истошно орать. Огромный гриф прилетел на крик и, вцепившись когтями в её спину, стал клевать Кире голову. Со стороны казалось, что он хочет её успокоить, но на деле это вызывало ещё более истошные вопли Киры.

Таня схватила ещё одну верёвку и бросилась по карнизу ей навстречу. Согнав грифа, она закрепила конец верёвки на ремне Киры и, вернувшись обратно, стала осторожно её подтягивать к себе.

Наконец, Кира оказалась на твёрдой поверхности.

— Достань из аптечки нашатырь, — сказала ей Таня, сматывая верёвку. — Сама нюхни и подружке своей впечатлительной дай.

Кира сидела на земле и часто дышала, уставившись в одну точку, снова и снова переживая тот ужас, который только что с ней случился.

Таня посмотрела на неё, покачала головой, прицепила верёвку обратно к рюкзаку и достала аптечку. Она смочила одну ватку нашатырным спиртом, вторую перекисью водорода. Первую она сунула под нос Киры, а второй протёрла кровавые ссадины на её голове, оставшиеся от укусов грифа. Кира встрепенулась и посмотрела на Таню. Та молча протянула ей ватку с нашатырём и показала на лежащего на земле Савелия. Кира взяла в руки ватку и подошла к нему:

— Хилый нынче мужик пошёл! — уверенно сказала Кира, когда Савелий открыл глаза.

— Кирочка! Ты жива! — прошептал Савелий.

— Что со мной будет? — уверенно ответила Кира. — Я же спортом занимаюсь. А вот ты чуть копыта не отбросил.

Таня посмотрела на них и покачала головой:

— Так, девочки! На сегодня путь закончен. Разбиваем лагерь. Ужинаем и спать. Утром выдвигаемся.

После нехитрого ужина, разогретого на костре, Таня скомандовала:

— Так. Сейчас спать. Первым дежурит Савелий. Через два с половиной часа я его сменю. Костёр поддерживать обязательно. Это и тепло и наша безопасность.

Она легла рядом с костром на лежанку из хвороста и окуталась своей курткой.

Савелий и Кира остались сидеть у костра, подбрасывая в него время от времени хворост.

— Повезло тебе с мужем, — сказала Кира.

— Это не мне с мужем, а Семёну с женой повезло, — ответил Савелий. — Таня сегодня была собой, а не Антоном или кем-то из своих прежних воплощений. Я боюсь, что когда мы умрём, и я снова стану Вероникой и посмотрю на своего любимого Антона, он мне покажется лишь бледной тенью своего последнего персонажа.

Они замолчали. Вдалеке ухали совы, костёр потрескивал, провоцируя на доверительное общение.

— На одном из сеансов Таня призналась, что не может смириться с тем, что её жизнь не настоящая, — сказал Савелий. — Она всегда вдыхала жизнь полной грудью, не боясь опасностей или трудностей. И вдруг, выяснилось, что все мысли, чувства, переживания принадлежат не ей, а какому-то постороннему человеку, который просто развлекается.

— Да, с этим трудно смириться, — согласилась Кира.

— Но ведь мы же с тобой смирились, — возразил Савелий. — И даже подыгрываем своим прототипам. И умирать вроде как не страшно.

— Ну, да. Я общаюсь со смертью каждый день на протяжении последних 20 лет, — сказала Кира, — с тех пор, как стала работать патологоанатомом. У меня всегда было отношение к ней философское.

— Да, уж, — ответил вполголоса Савелий, чтобы не разбудить Таню, — своё философское отношение к смерти ты выразила душераздирающим воплем, который ударной волной пронёсся по всему Тибету. Не удивлюсь, что с перепугу передохли последние Йети.

— Да ты сам чуть не подох с-перепугу! — Кира встала, отряхнула одежду и добавила: — Пойду, уединюсь.

Савелий остался сидеть у костра. Он вспоминал события уходящего дня. Ему на душе было спокойно. Казалось, что самое страшное уже позади. Вдруг, в тишине послышалось хлопанье больших крыльев. Звук приближался всё ближе и ближе. Семён напрягся, вспомнив кровожадный рассказ Киры перед тем, как он ступил на карниз. Но вскоре шум затих, и Савелий снова расслабился. В этот момент острые когти впились в голову Савелия и страшный утробный голос прозвучал за спиной: «Покажи мне свою мандалу!»

— Кира! — вскрикнул Савелий, повернувшись назад. — Разве можно так пугать! Я ещё от твоих страшилок не отошёл.

Кира, довольно посмеиваясь, легла рядом на приготовленную лежанку и накрылась с головой курткой:

— Не обделайся со страху, Савочка!

— Спи, давай! — ответил Савелий и, заботливо поправив на Кире куртку, добавил: — Мандалу не простуди!

Кира захихикала под курткой.

Прошло два часа. Савелию совсем не хотелось спать. Да, и мужская гордость не позволяла будить Таню, которая и так не спала толком последние пять дней. Он сидел у костра и смотрел на звёздное непальское небо. Казалось, что звёзды больше и светят ярче, чем обычно. Воздух был прозрачен и чист. Стрекотание каких-то насекомых и уханье сов добавляли этому сочному пейзажу ещё больше красок и колорита.

Кто-то теребил Таню за плечо. Она открыла глаза. Уже светало. Савелий с Кирой спали в обнимку, пытаясь согреться. Костёр давно погас. Таня повернула голову:

— Семён? Я сплю ещё?

— Нет, Танечка, это я, — ответил Семён. — Вы живы? Что с Кирой? Программа выдала, что вам угрожает большая опасность, а Кира может даже умереть.

— Всё в порядке, Сёмочка, — Таня протянула руки, чтобы обнять Семёна. — Всё уже позади. Мы проходили через пропасть, и Кира сорвалась вниз, но мы её вытащили.

— Странно, — сказал Семён, обнимая Таню. — Первый раз такое произошло, чтобы я опоздал, а беда не случилась.

— Значит, я тоже могу исправлять реальность, — сказала Таня.

— Буди своих бойцов, и поехали домой. Я привёл целую армию проводников и охотников, чтобы вас спасать. Так что доберёмся быстро и налегке.

Таня посмотрела в сторону дороги. На ней стояли люди с лошадьми и ружьями:

— Сёмочка! Какой ты хороший!

Таня встала и сняла куртки с Савелия и Киры, которые они на себя накидали.

— Подъём! За нами приехала кавалерия! — громко скомандовала она.

Савелий открыл глаза:

— Я уснул? Как это получилось? Семён? Ты как здесь оказался?

— Я вылетел к Вам в тот же день, когда вы мне позвонили, — ответил Семён. — Если бы вы не оставили свой телефон в долине, всё могло бы быть попроще.

Кира тоже открыла глаза:

— Боже! Как холодно! Налейте мне кто-нибудь водки!

Киру просто трясло от холода.

— Семён? — удивилась Кира, увидев Семёна, — Ты нас спас! Есть Бог на свете!

— Спасли вы себя сами, а я только лошадей с проводниками вам привёл, — ответил Семён.

Они погрузили рюкзаки на лошадей и сами забрались верхом. Путь домой был недолгим и спокойным. Уже вечером они сидели в том же кафе и смеялись, вспоминая свои приключения. Кира никак не могла согреться. Она пила водку рюмку за рюмкой, но, видимо, холодный горный воздух пробрал её за ночь до такой степени, что даже водка не помогала.

— Дорогие друзья, — сказал Семён, — ваше путешествие закончено. Завтра в 13–30 наш самолёт в Москву. Надеюсь, что это путешествие всем нам принесло что-то полезное.

В этот момент в кафе началась суета. Местные жители прильнули к телевизору, по которому передавали новости. На экране показывали фотографию маленького мальчика в буддистском одеянии и взрослого статного мужчину, восточной внешности.

— Что там происходит? — спросил Савелий.

Таня посмотрела в экран и вскрикнула:

— Это же, он! Это Чой! Мой проводник. Что про него говорят?

Семён подошёл к барной стойке, возле которой висел телевизор, и попросил барменшу перевести, что передавали по телевизору. Затем он вернулся к своим друзьям.

— Ну, что? — с нетерпением спросила Таня. — Где он? Я же говорила, что это не игра моего воображения!

Семён посмотрел на неё и после небольшой паузы сказал:

— Это Гедун Чойкьи Нима — Панчен-Лама одиннадцатый.

— Я сразу поняла, что он не из простых людей! — довольно заявила Таня.

— Он был похищен Китайским правительством в 1995 году в возрасте 6 лет. С тех пор никто ничего про него не знал. И только сейчас правительство раскрыло его судьбу, — продолжил Семён.

— Какой ужас! — воскликнула Таня. — Но лучше поздно, чем никогда.

— Танечка! — сказал Семён. — Гедун Чойкьи Нима скончался в китайской тюрьме ровно год назад.

Все замерли и смотрели на Таню.

— Этого не может быть! — возразила Таня. — Он сидел напротив меня. Как ты сейчас.

В этот момент подошла та самая официантка, которая узнала Таню на фотографии Савелия.

— Вы же меня помните? — спросила Таня официантку.

Та закивала в ответ головой.

— Я здесь сидела в тот вечер!

Официантка снова закивала головой.

— А напротив меня сидел мужчина.

Официантка улыбнулась и пожала плечами.

— Танечка, — сказал Савелий, — успокойся. Наверное, твой проводник был просто на него очень похож.

Таня замолчала и задумалась. Затем она тихо заговорила:

— Буддисты верят в перерождение. Они верят, что их пророки — Далай-Лама и Панчен-Лама перерождаются через год-два после смерти. Они ищут того мальчика, в теле которого снова живёт их пророк и приводят его в свой храм, где снова учат своим наукам. Они верят, что первые три года ребёнок помнит свою прошлую жизнь и узнаёт старых друзей и учеников. Поэтому они торопятся его найти, пока он может их узнать.

— Танечка, — сказал Савелий. — Это лишь красивая легенда, основанная на их ощущениях действительного устройства мира.

— Мы с ним много говорили об этом устройстве, — ответила Таня. — И, однажды, он мне сказал: «Я знаю, кем я был, кто я есть и кем стану после перерождения. Это несложно, если тебе предначертана одна и та же судьба».

— Ребята! — вступила в разговор Кира. — Я, пожалуй, пойду спать. Что-то мне совсем нехорошо.

Она встала и отправилась в гостиницу.

— Она не заболела? — спросил Семён.

— Я думаю — стресс, — сказал Савелий. — Если бы ты знал, что она пережила за эту поездку! Сначала её хотел съесть абориген (Во всяком случае, она так думает). Потом он сам пропал. Потом эта пропасть.

— Гриф на неё ещё напал, — добавила Таня, думая о своём.

— Какой гриф? — удивился Савелий. — А я где был в это время?

— В отключке, — пояснила Таня.

— А с тобой-то что произошло? — спросил Семён.

— Я же говорю — стресс! — пояснил Савелий.

— Грифы на живых людей не нападают, — сказал Семён. — Они — падальщики. Им здесь и без живых еды хватает. У местных жителей есть поверье, что тело должно вознестись на небо вслед за душой. Поэтому своих усопших они не закапывают в землю, а выносят в поле, разрезают плоть и оставляют на съедение этим стервятникам. Когда те обглодают тело, оставшиеся кости, череп, мозг измельчают и снова отдают на съеденье птицам. Таким образом, поднимая тело усопшего в небо.

— Хорошо, что не Кира про это поверье рассказала! — сказала Таня. — Я бы не выдержала её анатомических подробностей.