Куда подевалась вся власть?

Политологи тоже все чаще говорят о политических структурах как о системах обработки данных. Аналогично капитализму и коммунизму, демократии и диктатуры являются по существу конкурирующими механизмами сбора и анализа информации. Диктаторские режимы используют централизованные методы, а демократии предпочитают распределенные. В последние десятилетия демократии вырвались вперед, так как в уникальных условиях конца XX века распределенная обработка данных оказалась эффективнее. В иных условиях – например, в Древнем Риме – более действенной была централизованная обработка данных, поэтому Римская республика пала и власть перешла от сената и народных собраний в руки императора-автократа.

Из чего следует, что изменение условий обработки данных в XXI веке может привести к упадку и даже исчезновению демократии. Поскольку объем и скорость потока данных возрастают, такие достопочтенные институты, как выборы, политические партии и парламенты, могут выйти из употребления просто потому, что обрабатывают данные недостаточно эффективно. Эти институты сформировались в эпоху, когда политика развивалась быстрее, чем техника. В XIX и XX веках поступь промышленной революции была достаточно медленной. Политики и избиратели всегда опережали ее хотя бы на шаг и задавали ей направление. Но если политический темп остался почти тем же, каким был в эпоху парового двигателя, то техника переключила скорость с первой на четвертую. Техническая революция сейчас опережает политические процессы, и это приводит к тому, что избиратели и парламентарии начинают терять контроль.

Некоторое представление о том, что нас ждет, дает стремительное восхождение интернета. Сегодня без киберпро-странства немыслима ни наша повседневная жизнь, ни наша экономика, ни наша безопасность. Но выбор между альтернативными веб-дизайнами никогда не происходил на основе демократических политических процедур, даже если затрагивал вопросы традиционно политические: суверенитет, границы, неприкосновенность частной жизни, безопасность. Вы когда-нибудь голосовали за ту или иную форму организации киберпространства? Ясно, что нет. Все решения принимаются веб-дизайнерами вдали от всеобщего внимания. Это означает, что в наши дни интернет является свободной и неподвластной законам зоной, которая подрывает государственный суверенитет, игнорирует границы, упраздняет неприкосновенность частной жизни и представляет, пожалуй, самую серьезную угрозу глобальной безопасности. Если еще десятилетие назад он был мало заметен, то сегодня истеричные чиновники уже предсказывают неизбежное «кибернетическое 11 сентября».

Правительства и общественные организации ведут интенсивные дебаты о переустройстве интернета, однако изменить сложившуюся систему уже очень непросто. Кроме того, к тому времени, как громоздкая государственная бюрократия придумает способ регулировать киберпространст-во, интернет уже претерпит множество метаморфоз. Госчерепаха не может поспеть за технозайцем. Она перегружена данными. Американское агентство национальной безопасности может прослушивать каждое наше слово, но, судя по множественным провалам американской внешней политики, никто в Вашингтоне не понимает, что делать со всеми этими данными. Государства еще никогда в истории не знали так много о том, что происходит в мире, – но редко какая империя действовала так нескладно, как современные Соединенные Штаты. Они похожи на игрока в покер, который знает все карты на руках у соперника, но умудряется проигрывать партию за партией.

В ближайшие десятилетия нам, очевидно, предстоит стать свидетелями не одной подобной революции – когда технологии будут одерживать верх над политикой. Искусственный интеллект и биотехнологии могут очень скоро перестроить наше общество и экономику, а также наши умы и тела, хотя сегодня их влияние пока еще трудноразличимо. Дело в том, что нынешние демократические структуры не умеют собирать и обрабатывать значимые данные достаточно быстро, а масса избирателей не ориентируется в биологии и кибернетике достаточно хорошо для того, чтобы сформировать более или менее адекватное мнение. Поэтому традиционная демократическая политика теряет контроль над происходящим и бессильна представить нам осмысленное видение будущего.

Рядовые избиратели начинают чувствовать, что демократические механизмы больше не наделяют их полномочиями. Мир вокруг меняется, а они не понимают как и почему. Власть уплывает от них, но им неясно куда. Британским избирателям кажется, что власть ушла в Евросоюз, поэтому они голосуют за Брекзит. Американские избиратели полагают, что всю власть захватил истеблишмент, поэтому поддерживают несистемных кандидатов типа Берни Сандерса и Дональда Трампа. Печальной правдой является то, что никто не знает, куда подевалась власть. И ее не вернет рядовым избирателям ни выход Британии из Евросоюза, ни неординарное президентство Дональда Трампа.

Это не значит, что мы вернемся к диктатурам в стиле XX века. Авторитарные режимы, судя по всему, так же ошеломлены темпами технологического развития и скоростью и объемом информационного потока. В XX веке диктаторы имели грандиозные планы на будущее. И коммунисты, и фашисты стремились до основания разрушить старый мир и построить на его месте новый. Как бы вы ни относились к Ленину, Гитлеру или Мао, в отстутствии видения будущего их не упрекнешь. Сегодня у лидеров, казалось бы, есть возможность преследовать еще более грандиозные цели. Идеологи прошлого пытались создать новое общество и нового человека при помощи паровых двигателей и пишущих машинок. Сегодняшние пророки могут рассчитывать на биотехнологии и суперкомпьютеры.

В научно-фантастических фильмах безжалостные политики быстро прибирают к рукам новые технологии, ставя их на службу тому или иному маниакальному политическому идеалу. Однако в начале XXI века реальные политики из плоти и крови, даже в таких авторитарных странах, как Россия, Иран или Северная Корея, ничуть не похожи на свои киношные образы. Они не замышляют никакого дивного нового мира. Ким Чен Ын и Али Хаменеи мечтают об атомных бомбах и баллистических ракетах. Амбиции Путина, похоже, сводятся к возрождению советского блока или даже старой царской империи. В США параноики-республиканцы обозвали Барака Обаму бесчеловечным тираном, стремившимся подорвать основы американского общества, – а он за два срока своего президентства всего-то и сделал, что провел незначительную реформу системы здравоохранения. Создание новых людей и новых миров никак не входило в его программу.

Именно из-за стремительного развития технологий и своей растерянности по поводу неспособности быстро обрабатывать данные современные политики мыслят не в пример более узко, чем их предшественники сотню лет назад. Поэтому политика XXI века лишена масштабных прозрений. Правительство стало просто администрацией. Оно управляет страной, но уже не ведет ее за собой. Оно обеспечивает своевременную выплату зарплаты учителям и бесперебойное функционирование систем канализации, но не имеет никакого представления о том, где страна будет через двадцать лет.

До определенной степени это хорошо. Учитывая, что некоторые политические прожекты прошлого века привели нас к Освенциму, Хиросиме и Большому скачку, может, оно и безопаснее находиться в руках мелко мыслящих бюрократов. Союз богоподобной техники с политической мегаломанией – рецепт катастрофы. Многие неолиберальные экономисты и политологи утверждают, что самым лучшим было бы доверить решение всех важных вопросов рынку. Тем самым предоставив политикам прекрасное оправдание для бездействия и невежества, которые истолковываются как мудрость. Политикам удобно верить, что причина того, что они не понимают мир, – то, что им и не нужно его понимать.

У союза богоподобной техники с близорукой политикой тоже есть минус. Отсутствие визионерства – не всегда благо, и не всякий визионерский проект обязательно плох. В XX веке чудовищный нацистский проект рухнул не сам по себе. Он был побежден двумя равновеликими проектами – социалистическим и либеральным. Вверять наше будущее рыночным силам опасно, потому что они действуют в интересах рынка, а не в интересах человечества или планеты. Силы рынка слепы и невидимы и, будучи предоставлены сами себе, могут упустить угрозу глобального потепления или опасный потенциал искусственного интеллекта.

Некоторые верят, что ответственные и управляющие ходом событий все-таки есть. Не политики-демократы и не правители-автократы, а узкий, тесный, замкнутый круг миллиардеров тайно правит миром. Но подобные конспироло-гические теории никогда не оправдываются, потому что недооценивают сложность системы. Несколько миллиардеров, покуривающих сигары и попивающих скотч в каком-нибудь мужском клубе, едва ли способны понимать все, что происходит на планете, не говоря о том, чтобы все контролировать. Безжалостные миллиардеры и небольшие группы влияния процветают в нашем хаотичном мире не потому, что «читают карту» лучше других, а потому, что у них очень узкие задачи. В условиях хаоса туннельное зрение имеет свои преимущества, и власть миллиардеров прямо пропорциональна их целям. Когда богатейшие магнаты хотят заработать очередной миллиард, они легко находят в системе нужные рычаги. Но если у них вдруг возникнет идея сократить глобальное неравенство или остановить глобальное потепление, то даже им это будет не по силам. Потому что система слишком сложна. Но вакуум власти редко длится долго. Если в XXI веке традиционные политические структуры больше не смогут обрабатывать данные достаточно быстро, чтобы создавать осмысленные перспективы, то их место неизбежно займут новые, более эффективные структуры. Эти новые структуры могут сильно отличаться от всех прежних политических институтов, демократических или авторитарных. Неясно одно: кто построит и будет контролировать эти структуры? Если человечество не будет справляться, оно может предложить попробовать кому-то другому.