Чем банкиры отличаются от вампиров

Современная погоня за властью поддерживается альянсом научного прогресса и экономического роста. На протяжении почти всей истории наука двигалась вперед со скоростью улитки, в то время как экономика находилась в глубоком застое. Конечно, вместе с ростом населения постепенно росло и производство, а отдельные открытия даже приводили иногда к увеличению доходов на душу населения, но это был очень и очень медленный процесс.

Если в 1000 году н. э. 100 крестьян выращивали 100 тонн зерна, а в 1100 году 105 крестьян выращивали 107 тонн зерна, то такой рост не менял ни ритма жизни, ни социополити-ческого устройства. Сегодня все помешаны на росте, а в до-индустриальную эпоху люди не обращали на это внимания. Правители, священнослужители и землепашцы полагали, что человеческая производительность достигла стабильных и предельных величин, что единственный способ обогащения – за счет других и что их внуки будут жить так же, как они сами.

Этот застой во многом объяснялся трудностями с финансовым обеспечением новых проектов. Без достаточного финансирования непросто осушать болота, возводить мосты и строить морские порты – не говоря уже о том, чтобы создавать новые сорта пшеницы, открывать новые источники энергии и прокладывать новые торговые пути. Финансов не хватало, потому что в те дни не был в ходу кредит. Почему? Потому что люди не думали о росте и не верили в возможность роста. А не верили они в возможность роста потому, что в экономике был застой. То есть застой сам себя воспроизводил.

Представьте, что вы живете в средневековом городе, ежегодно страдающем от вспышек дизентерии. Вы решаете создать лекарство. Вам нужны средства, чтобы открыть лабораторию, купить лечебные травы и экзотические химикалии, заплатить помощникам и съездить за советом к известным докторам. Средства нужны также, чтобы прокормить себя и семью, пока вы занимаетесь изысканиями. Но денег у вас недостаточно. Можно пойти к местному булочнику, мельнику или кузнецу и попросить их в течение нескольких лет обеспечивать вас всем необходимым, пообещав, что как только вы изобретете лекарство и разбогатеете, то тут же рассчитаетесь с долгами.

К сожалению, булочник, мельник и кузнец едва ли согласятся. Им нужно кормить свои семьи сегодня, и они не верят в волшебные эликсиры. Они не один год живут на свете и никогда не слышали, чтобы кто-то изобрел новое чудесное снадобье, исцеляющее от гибельного недуга. Нужны продукты – гони монету. А где же ее взять, если вы еще ничего не изобрели и все время трудитесь в лаборатории? Вы бросаете лабораторию, нехотя возвращаетесь к обработке своего клочка земли, дизентерия продолжает косить горожан, никто не пытается создавать новые лекарства и ни один золотой не переходит из рук в руки. Так прозябала экономика и стояла на месте наука.

Этот порочный круг был разорван возрастающей верой в будущее и порожденным ею чудом кредита. Кредит – это экономическая демонстрация доверия. Сегодня, если я хочу разработать новое лекарственное средство, мне ничто не мешает взять заем в банке или обратиться к частным инвесторам и венчурным фондам. Когда летом 2014 года в Западной Африке разразилась эпидемия Эболы, что, по вашему мнению, произошло с акциями фармацевтических компаний, которые занялись поисками препаратов и вакцин, способных ее побороть? Они взлетели до небес. Акции компании Tekmira выросли на 50 процентов, акции BioCryst – на все 90. В Средние века вспышка чумы заставляла людей обращаться к небу и умолять Бога простить им их прегрешения. Сегодня, когда люди слышат о новой убийственной эпидемии, они тянутся к мобильным телефонам и звонят своим брокерам. Для фондовой биржи даже эпидемия это возможность заработать.

Когда достаточно большое число венчурных проектов оказывается успешным, вера людей в будущее крепнет, кредитование набирает размах, процентные ставки падают, доступ предпринимателей к деньгам становится легче – в результате экономика растет. Как следствие этого люди еще больше верят в будущее, экономика продолжает расти, и вместе с ней прогрессирует наука.

На бумаге все очень просто. Почему же тогда человечеству пришлось так долго ждать запуска механизма экономического роста – до современной эпохи? Тысячелетиями люди слабо верили в будущий прогресс не по своей глупости, а потому что это противоречит нашему шестому чувству, нашему эволюционному наследию и тому, как функционирует мир. Большинство природных систем существует в равновесии, и в борьбе за существование этот баланс, как правило, не нарушается – один может преуспеть только за счет другого.

Возьмем пример. Каждый год на предполагаемом лугу вырастает приблизительно одинаковое количество травы. Этой травой кормится популяция из примерно десяти тысяч кроликов, среди которых достаточно неповоротливых или невезучих особей, чтобы обеспечить пропитание примерно сотне лис. Если одна лиса окажется особенно хитрой и упорной и съест больше кроликов, чем среднестатистическая, тогда другие лисы, очевидно, будут голодать. Если все лисы ухитрятся одновременно съесть больше «нормы», кроличья популяция иссякнет, и на следующий год лисам вообще нечего будет есть. При всех возможных колебаниях на «кроличьем рынке», в долгосрочной перспективе лисы не могут рассчитывать на постоянный прирост кроличьего племени.

Разумеется, некоторые экологические реалии гораздо сложнее, и не всякая борьба за существование – антагонистическая игра. Многие животные эффективно взаимодействуют, и некоторые даже дают взаймы. Самые известные в природе заимодавцы – летучие мыши-вампиры. Они тысячными колониями живут в пещерах и каждую ночь вылетают охотиться. Обнаружив спящую птицу или беспечное млекопитающее, вампировые мыши нападают на него и сосут кровь. Но не всем мышам каждую ночь удается найти жертву. Чтобы не зависеть от случая, они ссужают друг друга кровью. Прилетев домой, невезучий вампир просит более счастливого товарища отрыгнуть ему немного краденой крови. При этом вампиры хорошо помнят, с кем делились, поэтому в другой раз, если вернется голодным уже кредитор, он обратится к своему должнику, и тот окажет ему ответную услугу.

Однако в отличие от людей-банкиров мыши-вампиры никогда не взимают процентов: если один вампир одолжил другому сто миллилитров крови, тот вернет ему столько же. Также они не используют займы для финансирования новых предприятий или расширения кровососного рынка.

Поскольку кровь вырабатывается другими животными, вампирам никак не дано нарастить ее выработку. Хотя на кровяном рынке бывают свои взлеты и падения, вампиры не могут рассчитывать, что в 2017 году крови будет на три процента больше, чем в 2016-м, и что в 2018-м предложение снова подрастет на три процента. Вот вампиры и не верят в прогресс[144]. На протяжении миллионов лет эволюции человечество жило в среде, сходной со средой вампировых летучих мышей, лис и кроликов. Поэтому людям трудно верить в развитие, в рост.