Глава 21. Копальхем

В этот раз меня разбудил холод. Я, не открывая глаз, пытался натянуть на себя хоть что-то, скрутится еще в более тугой комок, дабы сберечь драгоценные крупицы тепла, но не получалось. Веки не хотели разлепляться, голова звенела, словно колокол принявший удар. Все вокруг было каким-то расплывчатым, словно в тумане. Протерев глаза, я увидел, что окружение изменилось. Во-первых, был рассвет и непроглядная мгла отступила, во вторых – дождь сменился туманом. Вместе с этим немного потеплело, а свою дрожь я отнес к промокшей одежде. Где-то внизу застонал Костомаров. Он с трудом сел, помотал головой, словно после жесточайшего похмелья, и приложив усилия посмотрел на меня.

– Неплохая будет заметка для вашего альманаха, Митт, – просипел доктор и откашлялся.

Я кисло усмехнулся.

– Хотелось бы знать, где мы, – разминая шею сказал Костомаров.

Действительно, а где? Вокруг все превратилось в место, которое любят рисовать в сказках – чаща, болота, туман. Правда в этих местах обычно все пропадают. Гинут.

– Куда же нам теперь идти? – спросил я, продолжая оглядываться, словно ждал какого-то чудесного явления.

Док инспектировал свою одежду, не сразу было понятно услышал он мой вопрос или нет.

– Есть несколько вариантов, – не отрываясь от дела сказал Костомаров, своим традиционно спокойным голосом. – Мы можем попробовать вернуться в деревню. По компасу мы найдем направление, хоть это будет и непросто. Была еще мысль вернуться на кладбище и поискать в его окрестностях те самые источники света, в которых мы можем найти помощь. Однако, здесь рядом бродят опасные звери, не побоюсь уже уверенно сказать – охраняют. И стыдно признаться, но наш поход ночью был таким бурным, что я не знаю, в какой стороне кладбище.

– Есть еще третий вариант, док, – внезапно севшим голосом проговорил я, смотря в одну точку. – Это взять вещи и бежать.

– Простите? – удивленно поднял взгляд Костомаров и осекся, увидев мое выражение лица.

А замереть было от чего: из тумана вновь выплывали красные точки. «Какой-то дьявольский зоопарк», – подумалось мне.

Внезапно эти огоньки ускорились и из молочной занавесы тумана выскочил волк! Он не был нацелен на нас, рванул куда-то в сторону, затем резко остановился зарычал, замотал головой. Эта нетипичность поведения вконец меня обескуражила. Бешеный он что ли?

Слух сообщил мне, что Костомаров поднялся на ноги.

– Уходим, док, – повелительно сказал я, закидывая за спину рюкзак и хватая сумку.

Корней Аристархович не возражал и быстро, как только мог, зашагал за мной. Видно было плохо, я лихорадочно тыкал своим посохом, но иголки и листья пружинили и ослабляли уверенность, что под ними твердая почва. Действие адреналина заканчивалось и в голову полезли упаднические мысли, вроде той, что мы заблудились очень серьезно. Услужливая память тут же подбрасывала истории о навсегда сгинувших в чащах людях, о том, что туризм в таких местах для неподготовленного человека равен смерти. И ни одной оптимистичной ноты. Волнение взяло под контроль мой мозг. Я не думал, просто шел, опасаясь, что у меня начнется истерика. Если бы не стыд перед доктором, то, наверное, и началась бы. А ему что, он уже давно распрощался с жизнью, какая разница – умереть в деревне или в лесу?

Мне стало стыдно. Корней Аристархович с самого начала был ко мне хорошо настроен. Это мягко говоря, ведь без него я бы сфотографировал белку на сосне и уехал. От грустных мыслей отвлек посох, неожиданно вошедший в землю чуть ли не наполовину.

Доктор аккуратно подошел ко мне и тоже взглянул на поверхность, казавшуюся просто землей, присыпанной листьями:

– Трясина. Давайте-ка теперь осторожно пойдем в сторону.

Чувствуя себя на минном поле, я осторожно двинулся вправо. Шагов через пятьдесят мне снова пришлось вытаскивать грязный посох. В этот раз мы повернули налево. Потом было еще поворота три налево и не меньше четырех направо. Док еще умудрялся сверять что-то по компасу и убеждал, что по крайней мере по кругу мы ходить не должны. На улице стало еще светлее, но туман не ушел, лишь став чуть прозрачнее. При очередной остановке мы решили, что стоит пообедать. Вкус еды не ощущался, словно меня радовало лишь поглощение энергии, какая она на вкус было неважно. Я даже жевал медленно, смотря куда-то вдаль. Что-то раздражало мой взор, пытаясь достучаться до моего отрешенного сознания. Я сфокусировал взгляд:

– Док, взгляните на болото впереди, – я указал рукой. – Там что-то есть?

Костомаров прищурился:

– Если вы имеете ввиду конструкцию из веток, то – да, несомненно я ее вижу. И кажется догадываюсь, что это.

«И?» – спросили мои поднятые брови.

– Видите ли, – оседлал своего конька доктор, – у коренных народов Севера, не совсем того, где мы с вами сейчас находимся, но тем не менее, был своеобразный график питания. Мясной рацион был скудный, чтобы его получить нужно очень сильно потрудится. Особенно если ты вооружен только примитивным оружием. Следовательно, ничего не пропадало, съедали даже несвежее мясо.

Я не мог понять к чему он ведет, но было интересно.

– Теперь обращу ваше внимание на сами болота, – продолжал лекцию Костомаров. – С давних пор им приписывали различные свойства, поросшие мифами и легендами, но есть и факты. Например, на моей памяти есть экспедиция доктора географических наук Штельцера, Ивана Алексеевича, в которой он как раз бывал в заболоченной местности. Они нашли в трясине тела, привезли в Петербург для исследования, которые показали, что ткани отлично сохранились, да что там ткани – содержимое желудка. Это при том, что самим телам было несколько сотен лет. Местные же жители тоже видимо знали об этих консервирующих свойствах, и они оставляли в болотах туши убитых животных. На случай если заблудившийся путник или охотник будет нуждаться. Одно из названий этого продукта – копальхем. Некоторые народы этот опыт переняли, либо догадались сами.

Черт, может попросить Костомарова написать книгу?

Я уже открыл рот, намереваясь спросить что-то, но сзади, откуда из зловещего тумана, донеслось рычание, смешанное с прерывистым дыханием, словно там дрались две крупные собаки.

– Волк! – быстро сказал доктор и начал вставать.

Быстро он нас нагнал. Хотя разве можно сравнивать наши скорости, хоть в лесу, хоть на открытой местности?

– Митт, доставайте тушу! – внезапно крикнул Костомаров. – Попробуем его отвлечь!

Легко сказать. Схватиться было не за что, нога все время норовила скользнуть вглубь и утащить за собой остальное тело. Док лег рядом, размотал припасенную веревку, подстраховывая меня. Оперевшись одной ногой на твердый берег, схватившись за веревку и на такой растяжке зависнув над болотом, я дотянулся до торчащей деревяшки. Она не поддавалась, я дергал изо всех сил. Доктор, видя мои старания, тоже стал тянуть, словно пытаясь разорвать меня пополам. Медленно и нехотя конструкция стала наклонятся к берегу. Как только обе мои ноги почувствовали под собой твердь, я смог взяться обеими руками и тянуть эту болотную репку изо всех сил. Из воды показалась туша. Точнее то был какой-то кокон, залитый черной-пречёрной грязью, в которой я и сам уже немало изгваздался. Сопя, пыхтя и бормоча ругательства вдвоем мы все-таки вытащили свою добычу на берег. Как раз вовремя – снова на горизонте нашего взгляда материализовался волк и сверкая своими красными, как раскаленный уголь, глазами направился в нашу сторону.

– Реж..Режьте на куски, – не успев отдышаться вымолвил Костомаров. – Он должен почуять мясо.

Я достал свой нож, док – свой и принялись кромсать бедное туловище неизвестного мне животного. Может это был лось или олень, что-то с длинными ногами. И воняла оно ужасно. Сначала это был просто болотный смрад, затем к нему прикрепился запах мертвечины. Не знаю, что и как там сохраняла тина и как это можно было есть, но воняло отвратно. У меня слезились глаза, внутренности выворачивало наизнанку, я кашлял и с безумным остервенением пилил лезвием ножа скользкое мясо. Я думал, что вожусь уже минут десять, но волк еще не набросился, а у нас вместо одного куска старого мяса было уже два.

Я схватил ближний к себе шмат и швырнул его в зверя. Воображение нарисовало как этот кусок в него врезается, хищник недоумевает, переключает внимание. На самом деле я бросил эту нашу приманку максимум метров на шесть, но все остальное, в принципе сбылось. Волк остановился, стал шумно вдыхать воздух, осторожно пошел вокруг неожиданного угощения.

– Уходим, – тронул меня за плечо доктор. – Этот господин вообще-то падаль не приветствует, так что эффект может быть недолгим.

Замелькали перед глазами кусты, поросшие мхом кочки, упавшие стволы, через которые я перетаскивал доктора. Силы были на исходе, где-то в глубине души я молил свершиться какому-то событию, которое покончит со всем этим ужасом. Но не зря говорят – бойся своих желаний, они могут сбыться.

Деревья стали плотнее друг к дружке, словно у них тут было какое-то собрание. Трудно было представить, как выглядели два измотанных человека, идущие, даже бредущие по лесу на пределе сил. То ли внимание притупилось от усталости, то ли атака была очень быстрой, но я успел услышать только шорох мокрых листьев, за которыми последовал удар. Сильнейший толчок в бок, от которого я шлепнулся на живот, выронив сумку, которую каким-то чудом до сих пор сжимал в руке.

– Митт! – донесся голос Костомарова.

Упершись ладонями в скользкие листья, я перевернулся. Корней Аристархович скинул свой рюкзак и полез в его недра.

– Берегись! – заорал я и заелозил ногами, спеша подняться.

Огромный вепрь, горя красными глазами, снова ринулся на моего друга. Док успел только повернуть голову и выставить костыль перед собой, словно копье. Зверюга протаранил эту преграду, сбив доктора с ног, яростно при этом хрюкая. Завязался бой, причем у Корнея Аристарховича были лишь руки, которыми он старался прикрыться.

Я ринулся ему на помощь, даже не представляя, что мне делать. Хотел было достать нож, но не успел – неосторожно поставленная на скользкую траву ступня вдруг резко подвернулась, и я снова упал, замычав от боли. Тем временем вепрь резко дернулся и начал от меня удалятся. Это было бы не так плохо, не зацепись за него Костомаров, которого он легко тащил по земле, Доктор непостижимым образом надел ремень своего протеза на копыто вепря и тот явно был недоволен таким положением. Сжав зубы, я вновь поднялся и заковылял в их сторону. Теперь я примерно понял, какого было доктору. С временно обездвиженной ногой, не имея никакой опоры, двигаться по лесу казалось невозможным.

Я подобрал свой многострадальный посох и кое-как, прыжками двинулся к месту потасовки.

На секунду мне показалось, что Костомаров освободился, но тут же осознал, какие ужасные последствия этой свободы – доктор сползал в болото. Его руки отчаянно рыли мягкую черную землю, хватались за любую травинку, но все тщетно.

– Дооок! – заорал я, забыв обо всем. Организм вкатил мне лошадиную дозу адреналина и я, сам не осознавая как, но ускорился. Вепрь громко фыркнул и взял разбег на меня.

– Получи, скотина! – я сорвал со спины рюкзак и описав им огромную дугу, швырнул в кабана. Эффект был такой же, если б я швырнул в стену. Только в отличии от кладки, зверь разозлился.

Гранаты! У меня же должны еще быть, но вот достать некогда. Вепрь быстро сократил расстояние и еще раз преподал мне урок американского футбола. Я упал, и он тут же ударил копытами мне в грудь. Это было так больно, что я перестал дышать.

«Неужели сейчас начнет рвать живьем» – подумалось мне с каким-то удивлением.

Не начал. Вепрь дернулся, будто его что-то укусило, и отскочил в сторону. Я ползком направился к Костомарову, но сердце застыло, когда я не увидел его там, где он цеплялся за жизнь.

Я хотел кричать, но слова не могли вырваться на свободу. На четвереньках, спотыкаясь я пересек этот несчастный десяток-другой метров, взглядом ища Корнея Аристарховича. Вырванная с корнем трава, прокопанная ногтями траншея и колыхавшаяся трясина. Мозг отказывался сделать вывод.

– Док, – шепотом сказал я, чувствуя, как из глаза потекла теплая слеза. Это была слеза не только сожаления, но и ярости. Бессильной ярости перед природой, перед обстоятельствами.

Я с ненавистью повернулся к вепрю. Тот все еще хрюкал и рыл копытом землю. Я не мог позволить себя сдаться и пошел вокруг этого болота. Перед глазами возникали картинки: вот Корней Аристархович выныривает у другого берега или зацепился за какую-то корягу и висит посреди болота. Но ничего не было. Лес поглотил все лучшее, что у меня было в России.

– Помогите! – сам не зачем, заорал я. – Док!

В кустах слева что-то зашевелилось. Очередной зверь? Ладно, человек ведь тоже зверь. Я вспомнил про второй нож в сапоге, выхватил его и бесстрашно ринулся на звук. С хрустом проломившись через заросли, я застыл, тяжело дыша и ища глазами свою жертву. Никого не было. Хруст сзади. Я развернулся с занесенной рукой, но увиденное не дало мне ее сразу опустить.

На меня смотрел человек. Деталей не помню, кроме той, что в руках он держал что-то похожее на ружье. Железка негромко фыркнула и что-то стукнулось мне в брюки. Я перевел взгляд и тут меня пронзила такая боль, что удар вепря я тут же забыл. Казалось, каждую мою мышцу кто-то тянет в разные стороны, пытаясь порвать. Я полностью утратил контроль над телом, руки самопроизвольно задергались.

– Аааааа!– хотел я заорать во все горло от боли, но только было открыл рот, как мое сознание отключилось.