СССР выходит из «лунной гонки»?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

СССР выходит из «лунной гонки»?

Именно такой вопрос возник у всех причастных к программе «Аполлон», когда 17 июля 1963 г. британский астроном сэр Бернард Ловелл, директор радиообсерватории «Джодрел Бэнк», являющейся участью университета г. Манчестер, заявил следующее: «Еще месяц назад я думал, как и все на Западе, что советско-американская гонка к Луне была истинным состязанием. Теперь я всерьез сомневаюсь в этом»[311]. Вес словам Ловелла придали не только его громкий титул и высокая должность. Накануне заявления британский астроном вернулся из Советского Союза, где имел встречи с представителями научного сообщества СССР. Представитель НАСА охарактеризовал попытки Ловелла повлиять на ход освоения космического пространства в 1963 г., как «по всем статьям одну из наиболее странных глав в советско-американских космических отношениях»[312]. Впрочем, те, кто знал мэтра, в частности, его отношение к американской космической программе, отнеслись к заявлению с настороженностью — Ловелл был известным критиком политики США в области космоса. Причем критика его, видимо, досаждала Вашингтону. Не случайно за год до описываемых событий представитель госдепа Уолтер Уитман обратился с письмом к американскому атташе по науке в Лондоне. В нем были, в частности, следующие строки: «Появившиеся недавно в прессе комментарии профессора Ловелла из «Джодрел Бэнк» о космических достижениях [США] вызвали достаточно негативную реакцию в [Соединенных Штатах], и мы в настоящее время пытаемся решить, что можно сделать, чтобы его позиция приобрела более взвешенный характер»[313].

Заявление Ловелла вынудило Кеннеди еще раз обозначить свое отношение к «Аполлону», в том числе и к тому, насколько эта программа зависит от продолжающегося соревнования с русскими в космосе. На вопрос, заданный ему на пресс-конференции 17 июля: «Если [русские] выйдут из космической гонки, продолжим ли мы свою лунную программу?», Кеннеди ответил следующее: «…во-первых, мы не знаем, какие планы у русских… Несмотря на то, что я знаком с мнением господина Ловелла о действиях русских, информация, полученная от него, не является исчерпывающей. Их потенциал велик. Есть достаточно свидетельств того, что они осуществляют крупнейший проект и тратят столь необходимые [для решения других задач] ресурсы на свою космическую деятельность. Принимая это во внимание, я считаю, что мы должны продолжать. Наше предположение… что они не летят к Луне, может через год оказаться неверным. Что, если к тому времени мы откажемся от борьбы в области, где Советский Союз уже захватил лидерство и делает колоссальные усилия, чтобы это лидерство сохранить? В области, которая может не только иметь отношение к нашей национальной безопасности, но и придать сильнейший мирный импульс нашему национальному развитию? Я считаю, что мы должны двигать нашу программу вперед и отправиться к Луне до конца этого десятилетия».

Этот ответ, видимо, не до конца удовлетворил присутствовавших в зале представителей прессы, ибо президента попросили уточнить: что будет делать Америка, если русские выйдут из «лунной гонки»? Ответ Кеннеди свидетельствовал — программа «Аполлон» не лишится поддержки Белого дома ни при каких обстоятельствах: «…главное — не восторг или интерес, которые могут вызвать у нас полеты на Луну, но способность доминировать в космосе, которая появится у нас благодаря лунной программе. Я думаю, что это исключительно важно для Соединенных Штатов как ведущей державы свободного мира. Вот почему я заинтересован [в этой программе] и вот почему считаю, что нам нужно продолжать, и меня не сможет разубедить в этом газетная статья».

Не оставил в стороне президент и вопрос о возможном сотрудничестве США и СССР в подготовке и проведении экспедиции на Луну. Пожалуй, это был первый раз, когда Кеннеди публично сказал об этом. При этом, правда, он вольно или невольно разделил «реализм» Кремля, полагавшего, что без общего улучшения двусторонних отношений ни о каком взаимодействии в сфере технологий двойного использования быть не может. «…Мы уже говорили Советскому Союзу, что были бы очень заинтересованы в сотрудничестве… [Однако] подобное объединение усилий, которое потребуется для совместного полета на Луну, невозможно без разрушения слишком многих барьеров подозрительности, недоверия и враждебности, которые существуют между коммунистическим миром и нами.

Пока нет признаков того, что эти барьеры падут, хотя совершенно очевидно, мы хотели бы, чтобы это произошло. Разумеется, если бы Советский Союз был таким же открытым обществом, как и мы, подобное сотрудничество могло бы иметь место, и я бы приветствовал его. Я бы приветствовал его, но пока у меня, к сожалению, для этого нет оснований[314].

Казалось бы, на этом в дебатах по поводу готовит СССР экспедицию на Луну или нет, спровоцированных заявлением Ловелла, можно было поставить точку. Но оказалось, что слова британского астронома произвели на общественное мнение США эффект камня, брошенного в воду, — круги от него продолжали расходиться, захватывая все новые личности, увидевших в информации Ловелла четкое намерение Советского Союза выйти из «лунной гонки». Попытка прояснить ситуацию была сделана с помощью официального письма, направленного астрономом заместителю администратора НАСА Драйдену 23 июля 1963 г. В нем Ловелл представил подробный отчет о своем пребывании в СССР, длившемся с 25 июня по 15 июля.

Действительно, директор обсерватории, приглашенный АН СССР, имел две встречи с Келдышем, в ходе которых в основном обсуждалось сотрудничество между «Джодрел Бэнк» и «крупнейшими советскими оптическими и радиообсерваториями». Что же касается предмета, возмутившего спокойствие, Ловелл сообщил буквально следующее: «Очевидно, что в стенах академии было немало дискуссий о направлении, в котором должна развиваться космическая программа, однако, по моему мнению, итогами данных дискуссий в настоящее время являются следующие:

…(с) Отказ от планов (по крайней мере на данный момент) от пилотируемой экспедиции на Луну. Президент [Келдыш] объяснил это тремя причинами:

I. На сегодняшний день у советских ученых нет способа защитить космонавтов от смертельно опасного воздействия интенсивных солнечных вспышек.

II. Нет экономически приемлемого способа, с одной стороны, отправить необходимую технику на Луну для проведения на ее поверхности значимых экспериментов с участием людей, а с другой — гарантировать их безопасное возвращение на Землю.

III. Академия убеждена, что научные проблемы, связанные с исследованиями Луны, могут быть решены быстрее и дешевле с использованием автоматических аппаратов.

…[Келдыш] также сказал, что пилотируемый проект может быть возрожден, если развитие науки в ближайшие несколько лет даст повод решить данные проблемы. Кроме того, он выразил надежду, что будут созданы необходимые механизмы для осуществления проекта на международной основе. [Келдыш] заявил, что, по мнению академии, настало время для ученых ряда стран совместно: а) сформулировать причины, по которым желательно осуществить пилотируемую экспедицию на Луну, б) определить список задач, которые мог бы решить человек на Луне, но которые были бы не под силу автоматам»[315].

НАСА оказалось в непростом положении. Отказ СССР от соревнования с США в «лунной гонке», мог подорвать важнейшую политическую основу программы «Аполлон», а вместе с этим — и главный стержень деятельности агентства. Перед НАСА встала задача дезавуировать утверждения англичанина. Что и было сделано.

Поскольку Драйден был в отпуске, ответ на свое письмо Ловелл получил лично от Уэбба. В нем глава НАСА вновь отметил «сильное желание» своего агентства развивать сотрудничество в космосе между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Кроме того, он подчеркнул, что если новые возможности для двустороннего взаимодействия в космосе действительно появились, то они будут соответствующим образом рассмотрены доктором Драйденом и академиком Благонравовым[316].

НАСА подождало, пока Ловелл получит письмо Уэбба, а после опубликовало тексты обоих писем, снабдив их собственным комментарием следующего содержания: «Письмо сэра Бернарда Ловелла доктору Драйдену основано на личных впечатлениях частного лица о чрезвычайно скрытом предмете — советской космической программе. Соответственно, придавать данному письму излишнее значение было бы неразумно, хотя, естественно, мы были рады получить его». В комментарии агентства было специально отмечено, что в письме директора «Джодрел Бэнк» «не содержится никаких предложений советской академии относительно сотрудничества США и СССР в осуществлении их лунных программ. В нем упоминается только о возможности обсуждения некоторых причин научного характера, по которым следовало бы реализовать пилотируемую лунную экспедицию»[317].

Впрочем, не стоит упрекать НАСА в тенденциозной трактовке сообщения Ловелла. В октябре 1963 г. на пресс-конференции Келдыш заявил, что никогда не говорил британскому астроному, будто Советский Союз отказался от лунной пилотируемой программы и что «профессор Ловелл очевидно сам пришел к такому выводу, ибо мы никогда не говорили ему ничего подобного»[318].

Итог дебатам, вызванным письмом Ловелла, подвел Хью Драйден в своем выступлении 19 августа на слушаниях в палате депутатов: «…В письме не содержится никаких предложений относительно двустороннего сотрудничества между Соединенными Штатами и СССР… Что же касается бесед с господином Келдышем о пилотируемых космических программах, то их подразумевалось провести на международных научных симпозиумах. Причем в центре дискуссий должно было быть то, что считают наши ученые, и только ученые, о ценности лунной программы. Другими словами, русские предложили организовать международный научный форум для обсуждения нашей программы, а не своей… Я вам рекомендую прочесть письмо профессора Ловелла, потому что в нем нет ничего из того, что напечатали газеты в своих заголовках»[319].

Однако настойчивое стремление Кеннеди начать с Советским Союзом широкомасштабное сотрудничество в космосе, в частности в рамках экспедиции на Луну, и соответствующие установки, данные Белым домом НАСА, все же сделали свое дело. Не случайно Арнольд Фруткин, ответственный за международную деятельность НАСА, в своем меморандуме Уэббу отметил следующее: «Можно предположить, что администрация [Кеннеди] пожелает расширить область оттепели, порожденной договором о запрещении испытаний ядерного оружия. Распространение оттепели на космос будет иметь как внутреннее, так и международное значение и, возможно, облегчит решение проблем безопасности, связанных с доступом к боевым ракетам для проведения их инспекций»[320].

Поэтому, несмотря на официальное дезавуирование информации, полученной от Ловелла, «в НАСА было ощущение, что намерения Советов должны быть тщательно проверены»[321] на предмет того, что «СССР, может, и в самом деле приветствовал бы замедление космической гонки или же ее приведение к взаимоприемлемому финалу». Что касается конкретных шагов в данном направлении, Фруткин рекомендовал не использовать Ловелла в качестве, канала для связи с АН СССР, а обратиться Драйдену напрямую к Келдышу с целью: «…(1) Выяснить, что на самом деле русские хотят дать нам понять, и (2) укрепить русских во мнении, будто мы по-прежнему желаем обсуждать, без каких-либо обязательств, любые конструктивные предложения по совместному исследованию и освоению космического пространства»[322].

В соответствии с данной рекомендацией, 21 августа Драйден отправил письмо Келдышу, в котором подтвердил «постоянную готовность» США обсудить «без предварительных обязательств возможные формы сотрудничества в космосе так широко, как Вы этого пожелаете»[323]. Примерно такие же заверения содержались и в письме Драйдена Благонравову[324].

Ни Келдыш, ни Благонравов не ответили на письма Драйдена. Правда, Драйден и Благонравов участвовали в работе сессии Комитета ООН по космосу, проходившей в сентябре в Нью-Йорке. 11 числа этого месяца они встретились за обедом, чтобы обсудить некоторые вопросы советско-американского взаимодействия в космосе. По словам Благонравова, наблюдение Ловелла о том, что Советский Союз временно затормозил свою лунную программу, «могло на данный момент быть верным». Анатолий Аркадьевич не исключил «возможность совместной экспедиции на Луну после того, как на ее поверхности побывают автоматы». По мнению Драйдена, это свидетельствовало о серьезном изменении подхода СССР к вопросу о взаимодействии с США в области пилотируемых полетов на Луну, ибо раньше Благонравов считал, что «нет смысла обсуждать сотрудничество в этой области из-за политической ситуации». Возможно, подобному восприятию Драйденом слов Благонравова косвенно способствовал и тот факт, что Советский Союз несколько смягчил требование, выдвигаемое в Комитете по космосу, признать незаконным использование спутников-шпионов. Это могло быть истолковано как желание СССР отойти от политики жесткого противостояния с США в космосе»[325].

В целом Драйден пришел к выводу, что русские, равно как и американцы, продолжают дебатировать вопрос о научной и практической ценности лунной экспедиции и что в оценке лунной программы Советского Союза было бы «опасно» полагаться только на мнение представителей АН СССР, поскольку программа «была разработана и осуществляется военными»[326]. Как в первом, так и во втором случае предположения Драйдена, как станет видно в дальнейшем, были не так уж далеки от истины.

Думаю, читателям будет интересно узнать, какие источники, из числа тех, что пользуются наибольшим доверием официального Вашингтона, сообщали в июле-сентябре 1963 г руководителям США о состоянии космической программы СССР. Один из них, безусловно, Центральное разведывательное управление (ЦРУ). 1 октября 1963 г. оно подготовило записку под названием «Поверхностный взгляд на советскую космическую программу». По оценке экспертов этой организации, дальние цели пилотируемой деятельности Советского Союза в космосе, «…несомненно, включают высадки людей на Луну… однако, нет никаких свидетельств того, что данная программа продвигается вперед сверхбыстрыми темпами… Считается, что Советы намерены жестко соревноваться в области первоначального исследования Луны и что подобные попытки будут включать в себя пилотируемые полеты, хотя, вероятно, без посадок на поверхность на раннем этапе…

Пока невозможно с точностью утверждать, осуществляют ли Советы пилотируемую лунную программу, соизмеримую с американской. Бесспорные признаки того, что Советы вовлечены в подобную гонку, не обнаружены, однако они могут быть скрыты до такой степени, что могут оставаться незамеченными. В декабре 1962 г. предполагалось, что шансы на наличие у Советов конкурентоспособной лунной пилотируемой программы были лучше, чем 50x50, хотя однозначного вывода на этот счет сделать было невозможно. Последующая оценка соответствующей информации привела к аналогичному заключению. В настоящее время явное свидетельство существования подобной программы по-прежнему отсутствует. Однако с учетом прошедшего времени есть основания полагать, что конкурентоспособная программа, вероятнее всего, нацелена на осуществление [лунной экспедиции] в 1968-1970 гг. Несмотря на предсказанные летные испытания нового носителя и пилотируемого корабля, нет пока четких признаков того, что это вскоре произойдет…

…Все это приводит к выводу о том, что Советы к данному моменту не настолько далеко ушли вперед [в осуществлении своего лунного проекта], чтобы внести существенный вклад в совместную программу. На подобную мысль наводят и беседы Ловелла [с Келдышем], которые, впрочем, не могут быть расценены в качестве бесспорного показателя решения Советов отказаться от своей лунной программы»[327].

Таким образом, очевидно, что к осени 1963 г. у руководства НАСА, да и у всей администрации Кеннеди, включая самого президента, отсутствовало четкое представление о состоянии и целях космической программы СССР. Однако, как отметил сотрудник агентства Арнольд Фруткин, письмо Ловелла, равно как и переговоры Драйдена с Благонравовым, «очевидно, способствовали формированию целостного впечатления о готовности Советского Союза или отказаться от своей лунной программы, или же придать ей международный характер». Это был «опасно дезориентирующий взгляд доверчивых и плохо информированных мечтателей, как среди официальных, так и среди частных лиц»[328]. Остается только гадать — занес ли Фруткин в категорию подобных «мечтателей» Кеннеди.

Таким образом, в основе предложения «отправиться вместе на Луну», с которым Кеннеди обратился к Советскому Союзу в ООН, лежали четыре фактора. Первый — стремление главы Белого дома улучшить отношения с СССР, второй — критические выступления американских политиков и даже представителей НАСА в адрес американской лунной программы, третий — озабоченность ее высокой стоимостью и четвертый — пусть во многом иллюзорная надежда на согласие Советского Союза объединить усилия с США в реализации экспедиций на Луну.